Повесть "Сыщики Лисьей горы"
Тихон с Витькой не поверили Игорю с Колькой о колдуне, но согласились поехать с ними к концу дороги и поискать в лесополосе его избушку или землянку.
Как оказалось, эта лесополоса служила границей земель их села с другим, из соседнего района - Березовый. А их село находилось в Октябрьском районе, так Игорю сказал его отец. А он все знал. Вот такие вот дела.
В этот раз Коля не торопился ехать, отстал от ребят, задумавшись о своем. О лисе, о вороне, о деде Мише, который умел с животными и птицами разговаривать. И, наверное, не столько разговаривать, сколько мыслями обмениваться с ними. А как объяснить по-другому слова деда Ивана о том, что о чем думает деда Миша, животные всегда понимали. Мычавшая от какой-то боли корова перед ним замолкала, бык успокаивался, собака не кусала, кошка не царапалась.
Выходит, все они понимали, что этот человек им зла не принесет, а наоборот поможет избавиться от боли, от болезни. И когда он им делал укол, или вырезал у них ножом нарыв на коже, или накладывал на сломанную ногу животному или на крыло птице шину, терпели. А когда после этого он уходил от них, не сводили с него глаз, и ждали его прихода к ним в следующий раз. Так рассказал Кольке его дед Иван.
Подумать только. Может и Кольке не стоит после школы поступать в юридический институт, как мечтал сначала, чтобы потом в полиции служить сыщиком? Эта профессия больше подойдет Игорю, он сыщик с ног до головы. А ему лучше пойти учиться на ветеринара. Только для этого нужно хорошо учиться в школе, особенно по математике, химии и биологии, так бабушка сказала. А что, он не сможет этого сделать? Конечно, сможет!
И на душе от этой мысли у Кольки поднялось настроение, в ногах появились силы, что он даже не чувствовал велосипедные педали, и быстро нагнал своих друзей.
Дорога уперлась в лес, но не закончилась, как говорил Игорь Судаков, а разделилась на две дороги, расходившиеся по краям леса вправо и влево.
- Разделимся, Коля, вы с Тишкой пойдете вправо, а мы с Витькой – влево. Через час встретимся снова здесь. Сейчас на часах тринадцать двадцать, значит, встретимся в четырнадцать двадцать. Договорились?
Сидоров с Филатовым, улыбнувшись друг другу, в один голос ответили Судакову:
- Да!
- Короче, созвонимся, если что! И внимательно смотрите, все съезды в лесополосу, тропки, ветки сломанные. Смотрите внимательно, это я вам говорю! – добавил Игорь и, взяв за руль велосипед, покатил его, догоняя Витьку Иванцова.
- Это я вам говорю! – передразнил Судакова Тихон. – Как наш учитель по физкультуре, прямо: «Вы слышите меня? Вы слышите меня?» Слушай, Коля, давай, оставим здесь наши велики за кустом? Что с ними таскаться-то, а? – посмотрел он на Николая.
Тот кивнул головой в ответ и, прочертив ногой напротив куста на толстом слое дорожной пыли полосу:
- Вот будет прикол, если вовремя мы не придем назад, а Игорь найдет по этой полосе наши велосипеды. Что подумает?
- Что колдун нас съел, - пошутил Сидоров и, раздвигая ветки кустарника, вкатил в них свой велосипед.
За ним поставил свой велосипед Тихон.
Коля, осмотревшись, вздрогнул, но Тихону ничего не сказал, так как не понял, что его испугало. И невольно подняв правую руку, выставил вверх указательный палец, прося товарища не двигаться. И тот, поняв этот жест, замер, всматриваясь в деревья, траву, куда смотрел Колька.
Глазам нужно было время, чтобы привыкнуть к тени. Солнечные лучи сюда, сквозь ветки деревьев пробивались только в некоторых местах в виде тонких светло-желтых полос.
И снова что-то отвлекло взгляд Николая справа, но не успел в это место всмотреться, и оно тут же исчезло. Холодок прошел в груди, сухо во рту стало. А может, ничего и не было, а луч света отвлек его? Попробовал еще раз так посмотреть, но ничего не повторилось. Потом еще несколько раз так сделал, но все оставалось на прежнем месте, значит показалось.
Тихон толкнул Николая в локоть, спросив, что увидел.
Сидоров пожал плечами.
- Ну, что ты увидел там? – настойчиво задал вопрос тот.
- Что-то белое.
- А-а, вон то? – и, протянув руку вперед, Филатов показал в сторону толстого ствола дерева.
Он был неровным, и что-то в нем было знакомым, словно человек стоит согнувшийся, как деда Миша Волков, одной рукой опирается на клюку, другой держится за поясницу. Но этот ствол был темным, а не светлым, как то, что привлекло Колькино внимание.
А теми «руками» были два тонких ствола молодых деревьев. Одно наклонилось вправо, и напоминало трость, другое было сломано, и верхняя его часть согнута, будто локоть руки упершейся в поясницу.
К тому месту и пошел Коля, всматриваясь в сломанное деревце. И не ошибся. Кто-то сломал этот подросток, разрубив его топором, или ножом. Сруб был свежим, соки, как кровь, темными полосами скатились по коре ствола срубленного дерева. Полосы липкие. Оторвав от одной из полос указательный и средний пальцы, которыми дотронулся до них, понюхал отметины. От сока, оставившего серые следы на коже, шел несколько резковато кислый запах.
- Акация это, - прошептал Филатов.
Коля вопросительно посмотрев на Тихона, и - правее, вздрогнул. В метрах десяти, между стволами деревьев стоял старик в длинной белой рубахе. Борода, как и волосы на голове деда были белыми как снег. А глаза, смотревшие на Николая, черными.
- Ничего ж себе! - оглянувшись, воскликнул Тихон и первым побежал к старику.
Николай за ним.
- Ничего ж себе, одна кора, а внутри ее пусто. Как так? – повернулся к Сидорову Филатов, протыкая в щель березовый коры ладонь, сказал. – Пусто внутри.
А Николай, открыв рот, и слова не мог сказать, ведь он видел не березовую кору, а стоявшего на этом месте старика в белой одежде. А все оказалось не так, это ствол березы, с той стороны лопнувший и раскрытый, а внутри него, вместо ствола, пустота. Что это, колдовство? И посмотрев вниз, снова вздрогнул, но уже не от испуга, а больше от ответа на возникший вопрос, найденного здесь же: кучи буро-коричневой трухи от сгнившего дерева.
Посмотрел вверх, кора тянулась не высоко, в рост взрослого человека. А справа нашлись и останки коры от когда-то упавшего на землю этого дерева.
- От молнии, а может от старости оно умерло, - предположил Тихон. – Я думал дед здесь стоит.
- Я тоже, - удивился Николай мысли, что они с Тихоном все видят и думают об увиденном одинаково.
- Пойдем отсюда. Прямо колдовство какое-то здесь, - разволновался Тишка.
- А почему? – спросил Сидоров.
- А ты осмотрись по сторонам, будто не деревья, а люди, - смотря исподлобья на Сидорова, громко прошептал Филатов. – Осмотрись, ну!
- Точно, - согласился с товарищем Колька. – Вон, - указав подбородком влево на кустарник ольхи, - как бабка толстая и согнутая.
- Обманщик! – хлестнул слух Сидорова звонкий женский голос.
- Кто это сказал? – удивившись, Колька стал искать выругавшуюся женщину.
А Тихон, будто и не слышал этих слов, испуганно смотрел в другую сторону, на вывернутый корень огромного дерева.
- Изба, - сказал он, показывая рукой на корень.
- Точно! – согласился с ним Сидоров, и – не веря этому, протерев глаза, стал внимательнее присматриваться и вздрогнул.
Это действительно была изба, осевшая на один бок. Бревна, из которых она сложена, все в трещинах. Возле отворенной двери стоял тот самый старик, которого он только что видел. Нет, это была не березовая кора, а настоящий старик. Он, был немножко согнут. Одной рукой держался о косяк двери, другой опирался напалку, и щурился, всматриваясь в Кольку с Тихоном.
- Здравствуйте, - невольно вымолвил Колька. – Я Коля Сидоров, а это Тихон Филатов.
- А, я смотрю, знакомые иль нет, - голос у старика был сухим, как треск сосны, гнущейся под сильным ветром. – Стар стал, - закивал он головой.
И только подойдя поближе к нему, Колька нечаянно воскликнул:
- Деда Миша?
Тот, улыбнувшись, покачал головой:
- Тишило я, сын Светозара, – сказал старик. И все щурится, словно никак не может рассмотреть Николая.
- Дедушка, а вы здесь живете? – высунулся из-за плеча Николая Тихон.
- Покамись, - и снова всматривается в Николая, и, оторвав руку от дверного косяка, приложил ее ко лбу, словно прикрывая свои глаза от ярких солнечных лучей, всматриваясь в стоящих рядом с ним мальчишек. Но, будто не видя их, замотал головой, прошептав, - пелена, пелена, - и опустил глаза.
А Тихон толкает под локоть Николая, показывая рукой вперед, на широкую тропу в лесу и избы, стоящие по обеим ее сторонам. Все они старые, с прохудившимися крышами, и у каждой стоит по человеку, старику или старушке, такие же как дед Тишило, на палки опираются, седовласые.
- Реки (говори), - послышался такой же сухой голос из ближней к старику избы. Это была старушка.
- Гавран (ворон) ведати несть сыни, вины у нави…
- Ой да, - воскликнула старуха, оперлась на дверь своей избы и зарыдала.
- Деда, а что вы сказали? Спросили в один голос Коля с Тихоном к старику, и хотели потрогать его за руку, но все, как оказалось, что они видели перед собой,было миражом. И он не исчезал, а был самым настоящим, и складывалось такое впечатление, что они попали внутрь какого-то фильма, герои которого жили своей жизнью, совсем не видя этих мальчишек.
- Смотри! – потянул за руку к себе Николая Тихон.
И он тут же увидел бегущую по тропке девчонку, одетую в серый сарафан, под его юбкой хорошо видны ее ноги, одетые в лапти.
- Танька городская, - от удивления воскликнул Колька.
- Онежа, - голос старика, раздавшийся сзади них, обращался к этой бегущей девчонке, - куда бегись?
- Солца света тиби, дида Тишило, - кричит она в ответ, - к тятьке личу, снедку нису.
И ветерок от ее быстрого бега коснулся разгоряченных лиц Тишки с Колькой, а с ним и запах ржаной булки хлеба.
И только сейчас расслышал Коля стуки железа о железо, и махнув другу рукой, они побежали за девчонкой.
Остановилась она у небольшого навеса из бревен. С одной его стороны лежала груда каких-то черно-серых бобышек, больше напоминавших неровную, с разными выемками картошку. А с другой, дровяник, из сложенных друг на друга разной толщины веток.
А внутри навеса пылал в открытой печи огонь, и мужчина, в такого же цвета, как у Онежи сарафан, рубахе, держа в одной руке клещи, в другой молот, и бил им по красному железу, да так сильно, что оно, выло, словно животное от боли. И красные искры от него летели.
Мальчики подошли к самому навесу и встали у Онежи и, как и она, с большим любопытством наблюдали за работой кузнеца, ковавшего железо.
А тот был увлечен своей работой, что и не видел их, а продолжал огромным молотом бить по красному куску, то ойкающему, то взвывающему железу, становившемуся площе и площе.
Через несколько минут он прекратил стучать и, подняв этот рубиновый кусок перед собой, закрыв один глаз, смотрел на него, а потом уложил его на рвущийся всполохами вверх огонь в печи.
- Отак, крица, - кузнец поставил молот под наковальней и махнул рукой, будто чем-то не доволен и вышел из своей кузницы.
Жар, который шел из печи, Коля с Тихоном не ощущали, хотя представляли по громкому гулу в ней огня, что он должен быть очень горячим. Да и Онежа, постоянно прикрывала свое лицо, и дышала через серый, как ее одежда, платок, накинутый на плечи.
- Татку! – крикнула она и бросилась навстречу вышедшему из навеса кузнецу.
Колька с Тихоном, прячась от них, зашли за горку «картошки». Подняв одну из них, самую маленькую, Коля стал ее рассматривать, прицыкивая языком. Она была пористой и по форме, будто сделана из черного дрожжевого теста.
- Как хлеб прямо, - прошептал он, передавая ее Тихону.
- Может это железная руда? Мой дед говорил, что ее в болотах здесь добывали.
- Не знаю, - пожал плечами Сидоров. – Слышал, он вон то железо, что ковал, назвал крицей.
- Наверное, - почему-то засмущался Тишка. – А Онежка красивая.
- Да, - скорее всего про себя сказал Колька, он тоже не раз на нее поглядывал. Как она похожа на Таньку городскую, прямо, как копия.
Гром и молния, на заволокшем небо тяжелыми свинцовыми тучами, испугали ребят. А куда бежать, не поймешь. Подросток дуба, с небольшой кроной, их от дождя не спасет, а от молнии, тем более. А ее стрелы прошли в самом невдалеке от них, ударившись искрами в огромный дуб, и разорвавшем его вершину.
Капли дождя обрушились на мальчишек, вода полилась с неба, как из ведра, и, поэтому, как не пытался Колька укрыть свое лицо, защитив от нее руками, ничего не получалось. Одежда превратилась в тяжелую мокрую массу, и поэтому ничего не оставалось, как присесть на землю и ждать, пока не закончится этот ливень.
- Что это? – воскликнул Тишка.
Колька, разведя свои руки, посмотрел по сторонам, сам удивился изменениям, которые произошли вокруг них, буквально в течение секунды. Было сухо, как одежда на них. Сидели они под большим деревом, опираясь на его ствол. Подняв голову выше, Колька ойкнул, увидев над собой очертания огромного дерева-великана, раскинувшего во все стороны свои могучие ветви. Это был дуб.
Вокруг лес, от кузницы, как и от поляны, на вершине которой она находилась, ничего нет, а только березки с акациями, небольшой порослью дубков да ольхи.
- Коля, Тихон, - крик Игоря, раздававшийся вдалеке, привел их в себя.
- Что это было? – удивленно смотрел на Николая Тихон.
- Ты о кузнице? – спросил Сидоров.
- Значит, это не только я видел? – вздохнул он и закрыл глаза. – А Онежа была?
- Красивая, а тятька у нее какой силач, видел? Такой огромный молот поднимал, - прошептал Колька.
- Колдовство это все какое-то, - согласился Тишка. – Значит, молчим, а то засмеют ребята нас, дураками еще, или сумасшедшими начнут называть. Это я тебе говорю! - передразнил он Игоря Судакова. – А то он такое нам о себе рассказывает, можно подумать, что он покруче Шерлока Холмса, величайший сыщик Лисьей горы. Особенно перед Танькой городской выпендривается, знаешь как?
- Да, ты прав, и никому ни слова об этом я не скажу, - согласился с ним Колька и глубоко вздохнул. – Я даже думал, что это Танька городская была, а не Онежа.
- Красивая, глаз не оторвать, - согласился с ним Тишка. – Она тебе тоже нравится? Все наши пацаны в нее влюбились.
- А я – нет! - стукнул палкой по дереву Колька.
- Правда, что ли? – усмехнулся Филатов.
- У меня другие вкусы.
- Слышишь? Коль, а мой дядя говорил, что есть на земле места, где времена проваливаются друг в друга. Понимаешь? - и когда Колька помотал головой, продолжил. – Наш век, в котором мы живем, как ручей, бегущий по горе, может столкнуться с другим временным ручьем.
- Ручьем? – наморщил лоб Сидоров.
- Да, да, ну с другим веком, будущим или прошедшим.
- Так они тогда могут смешаться между собою, и будем жить с динозаврами, что ли?
– смутился Колька. – Такого же еще не происходило.
- Ну, нет.
- Фантастика, - махнул рукой Колька.
- Правильно, потому что не происходило. Ну, вот сейчас же произошло, мы же с тобой попали в какую-то древность? Может это какой-то космический ветер, как ураган ударил по-нашему времени, и мы с тобой попали в другое, но это время нас к себе не пустило, как невидимая пленка была между нами и теми людьми. Они же нас не видели, только мы их, как в телевизоре фильм.
- А деда же ты видел перед этим?
- Березу? Вернее ее кору.
- Колдун это был! Самый настоящий! - посмотрел в глаза друга Николай. – Он в прошлый раз, когда ехали мы с Игорем сюда, меня на половине дороги заколдовал. И то, что он мне сказал, все и произошло.
- А что он тебе сказал? Ну, говори! – сильно схватил за локоть Сидорова Филатов.
- Нет, нет, потом, когда во всем этом разберусь.
- Ха, - отвернулся от Кольки Тихон. – Выдумщик ты. Мы здесь, Игорь! – громко закричал он ищущим их друзьям, и, обернувшись к товарищу, прошептал, - прячься за кустами, сейчас проверим, заколдует ли их твой колдун или нет, - и спрятался за ольхой, растущей невдалеке от огромного дуба.
Кольке ничего не оставалось, как пойти к Тихону.
- 2 –
- Где они? Вроде отсюда кричали, - услышали Коля с Тихоном громкий голос Игоря.
- Да вроде отсюда, - согласился с ним Витька.
Но ребят не было видно, они остановились в мелкой поросли деревьев.
- О, старик. Дедушка, дедушка! - закричал Игорь. - Вы не видели здесь мальчиков? Дедушка, дедушка, ой…
- Да это кора от старой березы, ты чего, Игорь? – удивился Витька Иванцов. – Смотри, одна кора, а в ней пустота. Показалось тебе. Ой!
- Ты куда делся, Витька? Ой! – также громко воскликнул и Игорь.
- Что с ними? – выскочил из ольшаника Тихон, и они вместе с Колей побежали в то место, где только, что были их друзья.
И то, что увидел перед собой Колька, его лишило сил, он замер. Нет, это была не кора от старой, превратившейся в труху березы, а самый настоящий дед. Тот самый, которого он видел совсем недавно.
А дед повернулся к нему. Посмотрел, и, ударив палкой, на которую опирался о землю, исчез, превратившись в прозрачный воздух.
- Здесь, думаешь, они были? – спросил у Николая Тихон.
А тот молчал, все, никак не приходя в себя от увиденного.
Тихон присел, что-то ища в траве, и посмотрев на друга, воскликнул:
- Ничего ж себе? Здесь только что была гора трухи от дерева, и исчезла.
С силой глотнув накопившуюся во рту слюну, Коля, услышав громкие крики своих друзей, обернулся к дубу, и чуть не сел на землю, теряя равновесие тела. Но его вовремя удержал стоявший сзади Тихон, сказавший:
- У них произошло, похоже, все то, как с нами только что. Слушай, - прошептал он в ухо Сидорову.
И прав был Тихон.
- Ты, видел, ты, видел, как тот вилы метнул в меня? Прямо насквозь они меня прошли, а воткнулись в дуб? Ты же видел?
- Нет, он в меня их бросал, - ответил Витька, - они сквозь меня прошли, а потом только, через тебя. Ты же за мной стоял?
- Ой, в этот, что ли дуб он вилы метал? – удивился Игорь. – Это же, наверное, тот самый дуб, только он был молодым. Как же такое могло произойти, - все никак увиденному не мог поверить Игорь. – Только нашим пацанам об этом не говори, не поверят, еще будут смеяться.
- А ты веришь, в то, что сейчас было? – спросил у Судакова Иванцов.
- А ты?
- Нет.
- Но мы же с тобою только что видели одно и то же. Это я тебе говорю! – удивился Игорь.
- Я не шизик, я ничего не видел! – со злостью громко крикнул Иванцов и, пробиваясь сквозь кустарники с подростками деревьев, побежал к полю.
А за ним пустился и Судаков.
А Колька с Тихоном, немножко подождав, постоянно оглядываясь, побежали за ними.