Скебельвальд

Книга первая
глава 1
Наконец-то заканчивалась ночь, показавшаяся Скьельду самой длинной в его жизни. Над землей все еще висел густой сумрак, однако где то вдалеке, на горизонте уже начинали поблескивать первые лучи Красного гиганта, лаская своим теплом изголодавшиеся по свету ели, ставшие серыми за долгую ночь, макушки холмов, россыпи замшелых булыжников. В окрестностях молодой Северной провинции становилось теплее, светлее и спокойнее. Банды бандитов, рыщущих в горах и лесах, стали лениво разбредаться по городам в поисках честного заработка, зная что местная жандармерия, после многочисленный ночных разбойничьих погромов так же как и каждое утро примется активно вычищать земли своих владений от всей это преступной грязи, стараясь перевешать как можно больше разбойничьего отребья. Каждый великий цикл происходит одно и тоже, все повторяется и поздним вечером, ближе к ночи, самые оголтелые ублюдки со всех городов и деревень снова выходят на дороги, чтобы грабить и лить кровь.
Самые трудолюбивые крестьяне стали степенно выбираться на поля из своих ночных лежек, прикидывать, что получится вырастить в новом великом цикле, подсчитывая, сколько зерна у них осталось после долгой суровой ночи, выделяли его на посевную. Вся природа начинает понемногу просыпаться. Растения и животные, измученные долгим отсутствием света постепенно возвращаются к привычном ритму жизни.
К числу оголодавших по алым обжигающим лучам Красного гиганта относился и Скьельд. Он медленно плелся верхом по широкой грунтовой дороге вдоль полей, рощ, мелких речушек, минуя худые крестьянские хаты и тупые неприветливые рожи их обитателей. Казалось, что он вот-вот вывалится из седла от усталости, а его колючее, чумазое лицо не выражало совершенно никаких эмоций, все же он был несказанно рад новому утру, просто от ломящей суставы усталости сил не было даже на то чтобы улыбнуться.
Его старые потертые грибницы1 в помутневшем от времени куполе, отобранные много ночей назад у одного столичного ученого во время погромов очистителей, показывали только треть цикла, но тем не менее Скьельд уже изнемогал от усталости. Он был хорошо приспособлен к дороге долгими великими циклами скитальческой жизни, однако сейчас он страдал от жажды и голода, а не от, крадущей силы, долгой дороги в седле. Единственным выходом было, скорее всего, идти в деревню, и просить чернь поделиться объедками, но даже такой альтернативы Скьельд себе позволить не мог.
Настороженные тяжелые взгляды крестьян, оглядывающих поля после долгой ночи, говорили об одном — в деревне теплого приема Скьельду ожидать не стоит. Его внешний вид говорил сам за себя. Был он человеком уже не молодым, на первый взгляд ему можно было дать ночей тридцать пять. Одет он был в стеганную кожаную броню терракотового цвета с густым плетением из стальной проволоки внутри, полностью покрытую самыми различными заклепками, пряжками и ремешками. Такая могла бы остановить разве что револьверную пулю, и то не всякую, зато атаки холодным оружием держала на ура, не сковывала движения, а отсутствие в ее конструкции тяжелых стальных пластин было несказанно на руку в долгих путешествиях.
Точно такого же цвета штаны были заправлены в высокие, до колена, сапоги выделанные из бурой дубленой кожи. Массивные узловатые руки с длинными пальцами покрывали перчатки схожие, на первый взгляд с сапогами, а на шее неопрятно болтался старый, дырявый, платок, защищающий, когда это нужно, от дорожной пыли. Кроме того Скьельд был через чур уж вооружен и всегда носил с собой револьвер в кобуре, закрепленной на портупее, барабанную винтовку через плечо, и кривую шашку в латунных  ножнах с изящным выдавленным узором. На лицо он был достаточно приятным человеком, с пухлыми румяными щеками, покрытыми едва видными рубцами от волдырей. Скьельд всегда их стеснялся, так как они придают его внешнему виду излишней приятности и лишают возможности состроить угрожающий взгляд исподлобья. Выход из такого неудачливого положения Скьельд нашел еще в молодости, скрыв большую часть лица за колючей рыжей бородой, однако, это не решило всех его проблем, и до сих пор на дорогах ему периодически встречаются несмышленые любители разжиться чужим имуществом, не представляющие, как человек с такими приятными чертами лица и чистыми голубыми глазами способен легкой тоненькой шашкой рассечь взрослого мужчину от плеча до самого искомого места.
То что Скьельд приложил столько усилий чтобы придать себе угрожающий вид сыграло с ним злую шутку и, можно было даже сказать, что он сильно перестарался, так как в целом стал похож на главаря бандитов, являясь при этом самым обычным бродягой. Однако, стоит сказать, что в деревнях крестьяне не привечали ни тех, ни других и единственное что его могло ожидать, явись он в таком виде в деревню — это излюбленная крестьянская забава, а именно —  процедура поднятия на вилы.
Забирать что-то у простого народа силой ему тоже не хотелось. Скьельд был человеком совестливым, и всегда прощал селянам их агрессию в его сторону. Он считал, что сельская беднота не виновата в том что мир в последние десятки великих циклов решил сам себя разорвать на куски, и то, что властители и наместники, церковники и инквизиторы, генералы и бандиты развлекаются за счет простых работяг вполне оправдывает их злобу к каждому подозрительному чужаку.
И по этому он медленно брел вперед, безразлично размышляя о том, что же с ним случится раньше: обезвоживание или голодный обморок и периодически поглядывал на свои грибницы. Это было особое изделие, представлявшее из себя небольшую, помещающуюся в ладони стеклянную сферу с произрастающим внутри нее особым искусственно-выведенным видом грибов. Грибы бледно-серого цвета вырастают из праха с поджатыми юбочками, и длинными острыми шляпками. Принято считать, что, когда это происходит человек должен просыпаться и приступать к своей активной деятельности. Потом грибы раскрывают шляпки — это значит, что пора уже чем нибудь перекусить. Затем на них появляются голубые пятна — знак того, что снова пришло время приема пищи. Потом пятна медленно становятся фиолетовыми, а дальше гриб рассыпается в прах, и пока не вырастут новые человек может поспать.
Если человек не будет жить в унисон с биоритмом этих удивительных грибов с ним не произойдет совершенно ничего страшного. Естественно, что когда его организм потеряет последние остатки сил он уснет и проснется только когда иссякший запас восстановится. Однако Скьельд старался не позволять себе жить кое-как. Современное общество живет по четким сформированным законам. На площадях каждого населенного пункта обязательно есть такие грибницы, да и практически каждый, даже не столь зажиточный горожанин может позволить себе карманный их вариант. Людям необходим ритм, цикл, чтобы дисциплина держала общество в формате единого живого организма, а не сборища отрешенных от всего отшельников, которым плевать, как устроено то, что происходит вокруг них.
Человечество проживающее в Континентальной империи привыкло жить так же, как живут эти причудливые грибки. С их восхождением открываются заводы, фабрики, лавки, государственные учреждения, конторы и службы. В столярных и слесарных мастерских начинают стучать молотки и шуметь громоздкие коптящие двигатели станков, в это же время в кузницах начинает выть горн и сотрясать землю, гремя своими необъятными бойками механический молот. С фиолетовыми пятнами шум станков утихает, зато поднимается шум в трактирах и кабаках, а когда в стеклянных герметичных колбах лишь гладко по стенкам перекатываются горстки пепла — значит пора ступать домой, иначе проснуться к новому рабочему дню будет проблематично.
Скьельду незачем было соблюдать режим в дороге, он все равно не мог себе позволить экономически путешествие от трактира к трактиру, однако, сохраняя где-то за пазухой, будто-бы волшебный, стеклянный шар, он чувствовал себя членом общества, живущим по его законам и послушным. Именно в этой стеклянной сфере и было общество, которое, как он считал, не давало ему деградировать и дичать.
Однако в долгом пути проще рассуждать о своих биоритмах, чем в действительности их придерживаться. Спать и просыпаться во время получалось редко, иногда он вовсе не мог себе позволить такой роскоши как вдоволь отоспаться, ведь пока Красный гигант не заблестел на горизонте в полный рост, в окрестностях тракта все еще могли шариться разбойники, мечтающие о легкой добыче в виде одинокого путника.
Именно по этому на данный момент тремя его самыми сильными желаниями были: найти колодец с чистой водой, поесть что-нибудь, вроде капустных кочерыжек, которые не успели догрызть зайцы с косулями, или оголодавшие за ночь люди, но самым ожидаемым был миг, когда грибницы наконец рассыплются в прах, чтобы подремать где-нибудь среди берез, под слабыми, но настойчивыми рассветными лучиками.
Вдруг вдалеке, где дорога становилась уже, между замшелой скалой и оврагом с небольшим быстрым журчащим ручейком Скьельд заметил мощную ветвь, лежащую на тропе и преграждающую путь. Мысль о том что это весьма недобрый зак вдруг промелькнула в его голове, и тут же утонула в потоке других тугих жгучих дум. Оснований беспокоиться у него не было, обычно бандиты с первыми лучами хоть и не сразу разбегаются кто куда, однако именно в этот момент пути уже совсем рядом был город и окрестности наверняка уже начали патрулировать местные жандармы.
Измученный Скьельд, слез с кобылы и направился к месту где лежала ветвь, чтобы спихнуть ее в овраг, тем самым освободив проезд, однако, подойдя к препятствию, не успел он даже нагнуться, где-то прямо за его правым плечом прогремел оглушительный выстрел, заставивший его пошатнуться от неожиданности, и как будто даже отрезвивший и взбодривший усталого путника. Следом раздался лязг затвора рычажной винтовки и хриплый, скрипучий, как старый ржавый засов, голос.
-Попался, говнюк! - Громко и с задором просипел человек с винтовкой, стоящий всего в паре десятков шагов за спиной Скьельда, уже обдумывавшего план контратаки. -Слушай внимательно и я тебя, так и быть, не пристрелю, я сейчас заберу твою лошадь, а ты снимай вещички и аккуратно клади на землю, а не то твои мозги уплывут вниз по течению! Понял?! - в голосе нападавшего звучала какая-то напускная злоба, за которой было отчетливо слышно нотки сожаления о происходящем.
Скьельд какое-то время подумал чем для него это может закончиться, и решил, что выходов у него немного. Грабитель, по всей видимости, оказался достаточно опытным и знал, что будет иметь дело не с мальчишкой, именно по этому не стал подходить близко, чтобы Скьельд, в случае, если решит выхватить револьвер и, развернувшись пристрелить его первым, не смог точно прицелиться и все же получил бы пулю вперед. Быстро прикинув все расклады, Скьельд потянул с плеча ремень винтовки и плавно положил ее на землю.
-Молодец, умница, - закашлявшись прокряхтел грабитель, - и револьвер свой вынимай, я знаю, что он у тебя есть, и  шашечку свою краси... - грабитель на мгновение запнулся, - Одну минуточку... -он сменил интонацию на чуть более дружелюбную, и Скьельду она показалась как будто знакомой. -Скьельд! -радостно воскликнул грабитель и даже прихрюкнул. -Сучий ты помет! Как же тебя земля то до сих пор носит!
-Константин... -Скьельд выдохнул и подобрал винтовку с земли. - Умудряется носить как-то. Твердости, значит, хватает... - он потупил взгляд и отвел его в землю. -Не так я себе представлял встречу со старым другом, - угрюмо протянул Скьельд
-А я ведь тебя только по твоей шашке с красивыми ножнам и узнал! Чуть не пристрелил! Ну не делай ты такую мерзкую харю, иди сюда!
Старые друзья пожали руки, однако Константин был рад этой встрече явно больше, чем его угрюмый и уставший друг.
-С самой школы наверное тебя разбойника не видел. При чем разбойника, как я погляжу, в самом прямом смысле... Скьельд прищурил глаза и осуждающе посмотрел на Константина.
-Да ты что, какой я тебе разбойник?! -осклабился Константин, будто почувствовав нападок несправедливости в свой адрес. -Разбойники стаями кучкуются, режут, убивают, а я, вишь, один, и стрелять-то в тебя, чего говорить, даже не думал. Так что ни по одному признаку я на разбойника не похожу.
-Ну да, действительно, - Скьельд саркастично хмыкнул и прибавил. - К тому же разбойники, надо сказать, выглядят поприличнее...
И действительно, вид у этого человека был, откровенно говоря, неважный, он напоминал совершенно обычного бродягу одетого в длинный поношенный плащ в широкую продольную серо-коричневую полоску, протертый и выцветший в локтях и на «самом видном месте», опоясанный ремнем с гигантской пряжкой, от которой начинала отслаиваться фальшивая позолота. Лицо его было серым и вытянутым, а впалые щеки покрывала жесткая, как наждак, щетина, и особенно выделялась зигзагообразная с двумя глубокими залысинами линия роста коротких черных волос, однако его феноменально редкие глубоко посаженные глаза разного цвета (левый зеленый, правый карий) смотрели весьма по-доброму, и в целом он создавал впечатление оторвяги, обожающего горилку, а вовсе не отчаявшегося человека, готового на преступление.
-Эх, ты совершенно не изменился! -Константин отмахнулся широким растрепанным рукавом. - Все такой же гумус, каким был в школе! А что до моего внешнего вида, так я вообще-то аристократ, в отличие от всей той беспризорщины, с которой мы воспитывались. Я же рассказывал, что мой отец был бароном?
-Конечно, я помню, это была твоя любимая присказка в школе. Я когда путешествовал на восток, был в Ясеньках и видел там престарелого скомороха, который называл бароном самого себя. Это, случайно, был не он?
-Смейся, смейся... Я вообще-то имел в виду, что облик аристократе не испортить старым выцветшим плащом. Тем паче, что я посмотрю, кто посмеется, если я доберусь до Столицы и верну себе родовой статус дворянина вместе с поместьем.
-О, да ты в сливки общества выбиться решил.
- Мда уж, скорее в смывки... - Константин громко хмыкнул и с отвращением сплюнул горький комок. А куда деваться... Сам видишь в какую трещину мир катится, кругом мор такой, что воды из реки не попить, ученые беснуются, кто сам умом тронулся, а кто под дудку вояк пляшет, зверье звереет от того, что мутанты всякие по округам рыщут, деревни выедают. Кругом войны, конфликты, каждый на себя одеяло тянет. Вот и приходится, если жить нормально охота, выбираться на самую верхушку этой кучи дерьма. Оно на саомй верхушке и смердит поменьше и на голову сверху ничего не шмякнется. Но если честно, прописаться при дворе или каком нибудь из знатных домов я даже не мечтаю.
-И что же собираешься делать? - Безразлично пробубнил Скьельд, исключительно для того чтобы поддержать разговор. -Каким из великого множества социальных лифтов хочешь воспользоваться?
-Самым практичным и эффективным! Я направляюсь в Столицу и собираюсь примкнуть к церкви  культа очищения. Это, конечно не то, чего заслуживает дворянин, но по крайней мере могло бы знатно улучшить мое нынешнее положение. Хотя бы буду всегда в чистой рясе и с крышей над головой. Послужил бы при каком-нибудь храме цикл — другой, глядишь выслужился бы и в Инквизицию взяли бы. А там и работа интересная и карьерный рост и все тебе возможности, какие серьезному человеку нужны. Слушай, Скьельд, не хочешь составить мне компанию? Я вряд ли найду в этих краях кого-то, кому смогу доверять, а вдоль дорог в последнюю ночь развелось как то особенно много шобани, и, кажется, они укрепились так, что ни одна жандармерия и поганой метлой не в жись не прогонит. Да и вообще держаться вместе было бы проще. Помнишь, что мы в школе имени какого-то там... с тобой творили? Представляешь, что мы сможем провернуть сейчас в Инквизиции?
-Вот уж даже представлять не собираюсь. В столицу мне с тобой не по пути, а уж тем более не по пути к инквизиторам... -Скьельд что было силы сжал челюсти, состроив такую физиономию, будто почувствовал вкус редьки у себя во рту.
-Мда уж, - Константин расстроился, видя, что старый друг не поддержал его гениальную идею. - Скажу тебе сразу, я не фанатик и не собираюсь насылать молнии и гнев праведный, по этому лучше будет закрыть тему.
-Это будет лучше всего, - сухо согласился Скьельд. И к стати пока мы с тобой не разошлись во мнениях... У тебя не найдется ничего пожевать, - проговорил он и посмотрел на будущего инквизитора глазами полнями надежды.
-О, брат, это ты по адресу, у меня как раз тут в лежке неподалеку отличный бульончик из медвежатинки. Есть еще пара килограмм реклы, но тебе ее пока нельзя, я гляжу, у тебя от голода вон пальцы уже опухли.
Скьельд, решив из солидарности идти вместе с Константином пешком, а не ехать верхом, сжал поводья и закадычные друзья вместе отправились к временному пристанищу Константина. Выглядело оно как небольшая выщербленная ложбина в скале среди елей и сосен. Предметами интерьера Константин решил не разживаться, и по этому все, что в ней было — это лежанка из сена, накрытая шкурой и тлеющие останки костра неподалеку.
Практически всю, хоть  и недолгую, дорогу они молчали, выглядывая хворост. Прибыв на место Константин  бросил собранную древесину на почти потухшие угли и принялся раздувать новый костер чтобы разогреть бульон и немного согреться самому.
-Прости, что снова обращаюсь к тебе с этой теме, - пробубнил Константин, дуя на угли и щурясь от разлетающегося в разные стороны пепла. -Но у меня от любопытства просто язык чешется. Мне показалось или у тебя на них существенный зуб?
-На кого это, на них? -Безразлично переспросил Скьельд.
-Ну на них... Я имею ввиду Инквизицию.
-Константин... -Скьельд недружелюбно нахмурил морщинистый лоб, - у меня нет совершенно никакого настроения вести дискуссии о вере, кто прав, кто виновен, от куда берется зло. Я уже заранее знаю, что наши пути разойдутся, и что мое мнение будет вкривь твоему. Так зачем вообще заводить этот разговор? Тем более, я сомневаюсь, что наши мысли вдруг материализуются, и смогут что-то существенно поменять.
-Как это не смогут ничего поменять!? -не на шутку встрепенулся Константин. -Ошибаешься! Вот смотри, я уже понял, что ты противник культа очищения и мне тебя на свою сторону склонить не удастся, а вот тебе меня... Я пока еще не стал закоренелым фанатиком, и пока мне не промыли мозги, у тебя есть возможность отговорить меня идти к ним.
-Зачем?
-Ну как это зачем? Если ты считаешь Инквизицию и культ очищения злом, то ты можешь спасти старого друга от заблуждения и погружения в безумие, кроме того лишить церковь одного достаточно амбициозного потенциального последователя.
-Ну хорошо, будь по твоему. Я не поеду с тобой в столицу, потому что считаю, что во всех окружающих нас бедах виноваты именно эти... еретики, - сказал Скьельд и тут же поднял ладонь, изображающую запретительный жест, предвидя, что Константин захочет его перебить, - я говорю лишь то, что вижу вокруг себя. Церковь распустила своих охотничьих по всем провинциям империи, они дали священный обет, что истребят каждого крупного животного, что попадется им на пути. Они перебили всех медведей, лосей, оленей, далеко на юге, я слышал, что не осталось ни одного слона, ни одного носорога, и они продолжают истреблять буйволов и бегемотов. В морях почти не осталось касаток и акул, китов тоже перебили всех до последнего...
-Минуточку, не до последнего, один самый огромный говнюк выжил.
-Да какая разница, из-за полного уничтожения многих видов, экосистема рушится. Дело даже не в том что животных истребляют и бросают там же, где убили, даже не освежевав, животные сами мрут как мухи. Леса, равнины, все завалено разлагающимися трупами диких зверей. Из за этого я не ел уже много циклов, мне попросту не попалось ни единого живого существа на всей дороге. Из-за того что трупы животных гниют и до них никому нет дела, проснулся древний мор. Природа начала мстить людям, и все это по вине охотничьих церкви. Пруды и реки наполнились трупным ядом, из-за этого мне приходится путешествовать от колодца к колодцу и грозит обезвоживание! - Скьельд, почувствовав обжигающий вкус бульона и то, как он наполняет каждую клетку его тела новыми силами, стал не на шутку расходиться. - Дело даже не в этом! Хер с ним с обезвоживанием, да даже если я от голода сдохну по их косвенной вине, мне нет до этого дела, они лишили меня всего, одним приговором! Они отняли у меня... - силы покинули мускулы Скьельда так же быстро как и наполнили и он вновь почувствовал апатию и пожирающую его с головой отрешенность от всего мира. - Они отняли у меня все. Прости, Константин, я не хочу об этом говорить. Я не хочу об этом говорить сейчас, не тянет на откровения сейчас. Но одно я могу тебе сказать точно — можешь быть уверен, ненавижу я их за дело, и эти ублюдки будут отвечать. Не передо мной, но обязательно будут.
-Я понимаю... -Константин хлопнул друга по плечу и сел рядом на лежанку, и тоже вооружившись ложкой присоединился к истреблению супа. - К слову, мора можешь не бояться, я этого медведя сам проверял, у чумы этой очень короткий инкубационный период, по этому симптомы видно сразу, черных желваков на белках не было, по этому хлебай реще, сил набирайся... Ешь, чего смотришь, не переживай за живо не сгниешь, я в таких вещах кое-чего понимаю.   
Оба какое-то время помолчали, Константин не хотел задевать за живое, и все же он не удержался продолжить спор. -А ты никогда не думал, что убийство животных небезосновательно? Ты вообще знаешь для чего это делается?
-В общих чертах да, но чую будет намного проще, если ты меня просветишь.
-Все на самом деле не так просто, как кажется на первый взгляд. Точнее со стороны можно подумать будто, церковь убивает животных из каких то своих фанатических соображений, на самом же деле в основе всего лежит, как всегда высшая цель. Я уверен ты слышал о научном перевороте, с него-то и начался путь в самую задницу. Он произошел где-то сто пятьдесят великих циклов тому назад, мало кто знает почему и это отдельная очень долгая история. Этот самый переворот и дал всему миру надежду на то, что когда-нибудь, возможно, все изменится к лучшему. Мир избавится от болезней, ученые научатся замедлять старость. Но весь этот прогресс внезапно повернулся к нам одним местом.
-Можно уже ближе к сути? - попросил Скьельд, однако, ему было далеко не интересно содержание рассказа, он хотел лишь, чтобы он быстрее закончился.
-Как будет угодно. - кротко отозвался Константин. - В общем слышал ты, наверняка и о том, что Инквизиция, ведет борьбу с прогрессом: жжет книги, библиотеки, очкастых умников, которые возомнили, что могут играть с богом. Делается это потому, что империя трещит по швам, по окраинам континента зреет сепаратизм, провинции готовы в любую минуту начать войну за независимость, а главной движущей силой в новой войне станут всем уже в нутре засевшие мутанты. Со времен убийства Кракена трепанаторы очень сильно развились и больше не повторяют своих ошибок, теперь мутанты крайне редко выходят из под контроля, как это случилось с геномодеффецированной каракатицей. Уроды, шарящиеся по окрестностям такие неуправляемые и агрессивные только потому, что работа над ними не закончена. Скажи, тебе когда нибудь приходилось напарываться на такое чудо-юдо.
-Я много путешествую, и да, мне приходилось с ними сталкиваться много раз, но при чем здесь убийство животных?
-Так вот я еще не закончил. Можешь себе представить, что тебе придется воевать с полком таких выродков, которых приручили и одели в броню?
-Нет, не могу, да и не хочу себе представлять как это вообще.
-И правильно. Вот и Император тоже с содроганием думает о том, что будет, если хоть одна из провинций вдруг решит заявить о своем государственном суверенитете вот таким вот образом. А с животными это связано так... Ты никогда не задумывался, глядя, например, на хватальщика, как самый обычный речной рак смог вымахать до таких некультурных размеров?
-Я знаю, что селекционеры что-то делают с животными в лабораториях.
-Селекционеры в данном случае как раз не при чем, хотя от них бед тоже хватает. Они создают гибридов, а хватальщик гигант. Делается это так: в реке ловится самый обычный рак, в лаборатории трепанатор вскрывает ему башку и запускает туда гипиус... гипо... Ну в общем кусок ума, отвечающего за рост.
-Гипофиз, - скромно предположил Скьельд
-Его, сукина сына! Вставляет туда, подключает там как то все к щитовидной железе, а и обязательно это должен быть гипофиз какого то очень большого животного, слона там или хотя бы медведя.
-Бред какой-то, как можно вставить гипофиз слона в голову раку, я конечно не сильно разбираюсь, но мне кажется, что гипофиз слона должен быть намного больше самого рака.
-Слушай, я не ученый, если тебе так интересны подробности, пойдем со мной, примем обряд очищения и сможешь с профессурой болтать хоть каждый день. Будешь, пока они костра ждут, все их секреты под запись пассатижами вытягивать! Не перебивай... Так вот как то они там им мозги смешивают, от чего всякая агрессивная и не очень мелочь вырастает в такую махину, что мама не горюй. Ну и еще что-то там потом с ними делают, какие-то гормоны вливают, что они злющими становятся, как наш школьный надзиратель, когда узнал, что у тебя ночная ваза с пол сотни циклов под койкой не меняясь простояла.
-Он ее сам туда поставил, а историю придумал, чтобы было за что высечь.
-Уже неважно. Так вот, я распинался сейчас, чтобы до тебя донести главную суть охотничьих церкви, что они, убивая крупных животных, лишают трепанаторов возможности использовать их гипофизы. Понимаешь?
-Нет, не понимаю, ни в какую не понимаю при чем тут животные. Я бы понял, если бы церковь переловила всех трепанаторов, вместо того чтобы устраивать гонения на ученых и загонять континент в первобытную дикость. А после перебила мутантов, тогда бы даже не возникало никаких вопросов. Это бы я понял.
-Истину глаголишь, так бы было скорее всего правильно, рационально, но сам понимаешь, рационально всегда сложнее, и идеально все может быть только на словах. Перебить животных, и лишить трепанаторов возможности сбора материала намного проще, чем этих самых трепанаторов перевешать. Кроме того животные ни от кого не скрываются, не строят подземных лабораторий и их шкуры не прикрывают сепаратисты, в надежде, что те создадут для их армии полчища монстров. И даже кроме того, сам подумай: во первых как ты перебьешь всех мутантов, например того же хватальщика ни одна винтовка не пробивает, а охотиться на него с пушкой или гаубицей, сам понимаешь, дело дрянь. Тем более, что все равно церковь понемногу вычищает округу от мутантов. Видишь, заботятся, все таки о нас, все усилия прикладывают, чтобы прорву уродов остановить. И то, что животных убивают, мне их конечно безумно жалко, но ничего не попишешь. У церкви есть высшая цель, и цель благая. Возможно когда нибудь мужичье сможет спокойно себе клюкву свою по болотам собирать и не бояться что их плотверг разорвет к чертовой матери, и мы сможем бродяжничать себе спокойно, не хватаясь за винтовку всякий раз как в придорожных кущерях что то зашуршит.
-Да, но благими намерениями, как известно, выстлана дорога сам знаешь куда. Экосистема может нормально функционировать только в своем первозданном виде, если из пищевой цепи начать вырывать звенья, все рухнет, что сейчас и происходит. Я никогда не был ярым защитником природы, никогда себе не отказывал, в том, чтобы подстрелить косулю от сильного голода, и бросить в лесу, не доев. Но какие же громадные горы трупов на полях, тяжело, путешествуя, за один цикл не встретить ни одного дохлого тела на дороге, это же все гниет и смердит. А народ из-за этого стал выкашивать мор.
-Негативные последствия есть у всего...
-Негативные последствия — это очень мягко сказано. Я слышал про ущелье трупов в окрестностях Нортбурга. Это овраг в который охотничьи цекви свозили трупы со всей округи, чтобы все они гнили в одном месте. Так вот в этом овраге трупного яда было столько, что он, впитавшись в землю достал до грунтовых вод.
-Брехня, быть не может, - нахмурившись, отмахнулся Константин.
-Может! Геолога из Нортбургского университета повесила инквизиция за то, что он осмелился написать об статью этом в газете.
-Не знал, что университет еще не разгромили. Однако, осмелюсь сказать, что ты не знаешь этого геолога, он вполне мог написать в газете об отравленных грунтовых водах, чтобы спровоцировать толпу на агрессию к Инквизиции, а так как всех охотничьих присылают из столицы, это запросто могло бы обернуться сепаратистскими выступлениями, кроме того, этот геолог из университета вполне мог бы быть совсем не геологом, а трепанатором, и написать статью только потому, что заинтересован в сохранении крупных животных и их гипофизов.
-Это паранойя, ну нельзя же везде видеть заговоры, наговоры, интриги. Я на свете живу не первый день и видел то, чего не может быть. И тебе не переубедить меня в том, что все инквизиторы сплошь до единого ублюдки и мрази. Они убили ее, убили мою Маргариту. Я теперь не знаю, что делать со своей жизнью, как дальше жить и зачем. У меня теперь в жизни одна единственная цель, - сообщить ее сестре что с ней стало, а дальше... Я не знаю, что я буду делать дальше, - последнюю фразу Скьельд пробубнил так, что ничего не было понятно. Он лишь сидел опустив голову и глядя куда-то в пустоту сквозь растопыренные пальцы.
-В чем же была ее вина? - с трудом выдавил из себя Константин.
-Она вывела реклу. Я сейчас абсолютно серьезно. Волокнистый корнеплод, который растет при любых погодных условиях, хоть в пепле без единой капли воды, и, если умело взрастить, то даже ночью. При чем на вкус такой, что даже дети едят с удовольствием.
-Ну я, честно говоря, не в восторге.
-Неважно. Тем не менее, рекла полностью остановила голод, она, конечно, уже оскомину всем набила, но народ по крайней мере, забыл что такое хоронить умерших голодной смертью детей. Ее подвергли репрессиям только за то, что рекла была выведена путем скрещивания разных растений, а значит, что это как бы селекция. Наука, очень уважаемая и активно используемая селекционерами и трепанаторами. Великий инквизитор лично отдал приказ о ее казни и издал декрет, запрещающий народу оплакивать и вообще всячески ее упоминать. По этому народ оказался спасен от голода, но благодаря церкви не знает кто их спас. Не успел один всадник апокалипсиса отступить, как, по их милости, тут же явился другой.
-И все таки они не совсем ублюдки, я понимаю, тебя мучает скорбь, но я могу понять их логику. Тем более с реклой же не борются, никто даже не пытался ее запрещать, а хотя они могли, назвать ее дьявольским отродьем и объявить вне закона.
-Можешь понять их логику?! - Глаза Скьельда налились кровью, а ослабевшие пальцы непроизвольно впились в деревянную миску. - Тогда объясни мне такой момент. После казни палач наскоро пришил ей свиную голову. На глазах у толпы... это должно было символизировать селекцию как грязное ремесло! Представляешь какого было мне услышать это? Представляешь как это, когда ты опаздываешь на казнь, ничего не можешь сделать, а потом узнаешь такое... Ты представляешь какого мне, Константин?!
Скьельд схватил своего старого товарища за плечи ослабшими руками и что было силы стал трясти, однако выходило довольно слабо.
-Нет, - сдавленно выпалил Константин, не обращая внимания на руки товарища. -Ты ж знаешь, я никогда не был шибко впечатлительным, - проговорил Константин, когда Скьельд, наконец успокоился, - Но у меня сейчас случится самый настоящий кризис веры.
-Твоя вера отняла у меня все...
-Эта женщина... она многое значила для тебя?
-Да, очень многое, я даже не буду пытаться объяснять тебе насколько. Когда она практически закончила разработку, я радовался за нее как мальчишка. Она не верила в себя, не думала, что история могла бы ее запомнить как спасителя народа от голодной смерти. Я предполагал, что великому инквизитору не понравится, что в Столице прямо у него под носом занимаются селекцией, и все же я даже представить себе не мог, что все закончится вот так и я ненавижу себя за это.
-Мне жаль... правда... -совершенно потерянно протянул Константин. - не вини себя за это, ты ничего не мог сделать, ни предвидеть, ни предотвратить. Я бы и сам подумать не мог, что великому инквизитору вдруг может ударить в голову такая моча.
-Я тогда был далеко от нее, когда мне прислали весточку, что для нее готовится показательная казнь, я летел в Столицу как бешеный, менял коней на каждом распутье, один у меня даже захромал и околел, до следующего распутья я бежал бегом и меня чуть ли не постигла та же участь. И все же я не успел, когда я примчался на дворцовую набережную, то увидел только залитый кровью эшафот и никаких других ее следов. Никаких... Я даже не знаю, куда вывезли тело, я долго его искал но все без толку. -Скьельду было тяжело говорить, он очень подолгу формулировал каждое предложение, а все его тело заходилось от мелкой дрожи.
-Ладно, если ты выговорился, можешь не продолжать, Константин остановил своего собеседника, будто напитавшись его скорбью и гневом и только через довольно весовый промежуток времени решил спросить. - Что думаешь дальше? Куда идти? Что делать?
-В планах на первом месте — добраться до Нортбурга
-К сестре?
-К ней самой.
-А я теперь даже не даже не знаю, - сказал Константин, не дожидаясь момента, когда его об этом спросят.  - У меня тоже за всю жизнь накопились кое-какие личные счеты с Инквизицией, но после твоих рассказов я бы и на милю к порогу оплота не приблизился бы.
-Значит мечты о богатом состоятельном будущем отметаются?
-Ну почему же? В каждом деле обязательно существует калиточка на задах. Да и с что-то мне подсказывает, что мы с тобой встретились не случайно. По этому я хочу пойти с тобой, тем более у меня самого есть кое-какие дела в столице севера.
-Так что в Нортбург
-В Нортбург!






глава 2
Под черными мраморными сводами Столичного Дворца ассамблей происходило что-то по-настоящему грандиозное. Ближайшие улицы были отцеплены, городская жандармерия своей колючей твердой рукой разворачивала и отправляла восвояси каждого заплутавшего зеваку, решившего именно в этот цикл поглазеть на хоть и не самый большой, но уж точно самый красивый и дорогой дворец Столицы. Каждого заплеванного нищего, решившего именно сегодня просить милостыни не на центральной площади и не на рынке, а именно перед дворцом ассамблей, жандармы, с удовольствием отрабатывая свой хлеб, прикладами и дулами своих своих рычажных винтовок направляли в сторону совершенно противоположную той, куда эти самые нищие направлялись. Идеальная тишина насквозь пронизывала площадь перед дворцом, от чего его стройные черные башни с изящными черепичными крышами и воронеными мрачными оковками казались особенно строгими и неприветливыми.
Со всех сторон, будто бурой каймой, Площадь ассамблей обрамляли бесчисленные количества жандармов, выглядящих сегодня особенно строго и опрятно. Тело без исключение каждого верно служащего его величеству императору Папельтальду II было педантично утянуто в новый свежескроенный мундир из бурой замши с черными кожаными вставками. Именно сегодня для особого случая стражам было выдано не привычное набитой руке личное оружие, видавшее конфликты, зашарканное и облупившееся, а абсолютно новое и судя, по безупречному внешнему виду, даже по-прежнему сохраняющее тепло фабричной печи.
Перед широким дворцовым крыльцом были выстроены в ряд и надежно охранялись транспортные средства, прибывших заседателей. В основном это, конечно, были лошади разных мастей и пород. От самой набережной и почти до крыльца дворца Ассамблей тянулась длинная вереница оседланных лошадей. На них, вероятнее всего, приехали народные представители. Далее стояло несколько богатых упряжек, их обладателями были, скорее всего, члены парламента и правительства, высота собственного статуса не могла позволить им ездить верхом.
Однако, среди всех прочих транспортных средств особенно выделялось чудо техники, личное транспортное средство его величества Императора, названное его разработчиками просто машиной. В Столице машина не была редкостью, так как в основном такой термин как машина употребляли относительно конвейеров, станков и печей заводов и фабрик, монотонно отстукивающих гулкий металлический ритм, выбрасывая в небо клубы черного дыма. Машиной так же называли трамваи, шастающие туда-сюда по улицам Столицы и перевозящие городских мещан. Однако машина Императора была совсем другой и была предназначена для езды по самой обычной городской улице. Позволить себе такое мог только сам Император, властитель провинций, чем вызывал неимоверную зависть практически у всех членов собрания, за исключением, пожалуй, только Великого инквизитора Тойи Мулфуса.
К слову, инквизиции по статусу было положено ездить именно верхом, не балуя себя всяческими бричками, каретами или тем более личными машинами, и если на минуточку возвратиться к оседланным лошадям, то самые горячие и завистливые взгляды притягивала к себе кобыла Великого инквизитора. Она была по истине гигантских размеров, на целый локоть выше самого высокого жеребца в ряду и являлась предметом ярой зависти каждого всадника, да и наверное вообще каждого мужика Столицы и всего Континента. Она единственная из всех не могла спокойно стоять на своем месте, без устали била копытом о серую, еще влажную после мойки брусчатку площади, раздувала ноздри, трясла гривой и мотала головой.
Одним словом — самой видной, крепкой и мощной кобылой была кобыла Великого инквизитора, прибывшего в дворец ассамблей на самое важное заседание за очень долгое время. Каждые 5 великих циклов во Дворце ассамблей проводится процедура особой важности, именуемая «Всесобранием». Император назначает дату его проведения, после чего сообщает об этом верхней палате парламента сенату. Затем сенат обязан на период проведения Всесобрания сформировать нижнюю палату парламента — собор представителей. Ну а далее гонцы разъезжаются по всем двенадцати провинциям Империи, чтобы пригласить на собрание заседание народных представителей. Каждая из двенадцати фракций сената, образованная по принципу количества провинций отвечает за то, чтобы все  народные представители явились на заседание во время,  успели сформировать фракции в нижней палате по принципу объединяющих их интересов, и чтобы каждая фракция успела сформировать доклад Императору. К слову говоря, удивительно, но на каждом всесобрании, фракций нижней палаты формируется не столько же столько в сенате, что было бы логично, а на порядок меньше. За всю историю Империи всесобрание будет проводится только шестой раз. На первом заседании было сформировано одиннадцать фракций собора представителей, так как горцам на тот момент пока не посчастливилось попасть под протекторат императора, на втором заседании в соборе представителей фракций было уже двенадцать, в связи с тем, что в сенате уже была сформирована двенадцатая горская фракция. На третьем заседании нижняя палата  снова сформировала одиннадцать фракций, так как интересы горцев совпали с интересами провинции Ясь, и ими было принято решение объединиться и зачитать один доклад от двух провинций. На четвертом всесобрании нижняя палата разделилась только на  восемь фракций, а на пятом и вовсе на шесть.
Так что, в настоящем всесобрании была какая то интрига, сколько фракций соберется в этот раз — было настоящей загадкой, тем более, что в этот раз было, что обсудить и все члены без исключения  ждали от этого собрания очень многого. Надеялись на лучшее и готовились к худшему.
У дальней стены зала заседаний высился высокий темный мраморный постамент, на котором стоял поперек длинный громоздкий резной стол из какого-то темного дерева, украшенный благородными серебряными узорами. В самом его центре восседал император Папельтальд II и откровенно скучал, оперевшись своим благородным аристократичным лицом на кулак, пальцы которого были полностью увешаны перстнями с изумрудами и рубинами.  Справа от него занимал свое место Великий инквизитор Тойя Мулфус со своими приближенными и главами коллегий исполнительной власти, которые, надо сказать, были все из одной дружной компании. Великий инквизитор внешне мало чем отличался от инквизиторов помладше. Это был хмурый жилистый немолодой мужчина с бритой наголо головой и большими строгими желто-карими глубоко посажеными глазами, злобно зыркающими из-под массивных надбровных дуг.  Одет он был в обычные, как у жандарма, плотные стеганные штаны и стандартную для всех инквизиторов длинную черную рясу поверх грубого неопрятного сыромятного дублета. В корне отличало его от всех присутствующих право находиться с оружием рядом с императором, чем он активно пользовался, сверкая закрепленным на поясе старомодным полутораручным бастардом (который скорее был символом инквизиции, воплощал ее силу и честь, чем действительно являлся рабочим оружием) и изящным револьвером с удлиненным стволом, торчащим из кобуры на портупее. Из всех заседателей Тойя, пожалуй, выглядел даже недружелюбнее народных представителей, сбившихся в плотные ряды у стены напротив императорского стола и ожидавших жарких дискуссий с торгом и бестактным непониманием. По одному только его виду и взгляду можно было понять, чего он ожидает от настоящего всесобрания и какую политику будет активно продвигать.
Слева от Императора восседала Анна-Аделаида: официальная советница императора и, по совместительству спикер сената Парламента. Приятная молодая рыжеволосая женщина с правильными чертами лица и хорошей осанкой. Она не умела скрывать волнения, по этому не могла спокойно сидеть на своем месте, то и дело барабаня пальцами по столу, кусая ногти и поправляя какие-то принесенные с собой документы. Далее за ней сидели губернаторы двенадцати провинций, которые полностью разделяли настроение Анны и с нетерпением ждали, когда же наконец грибницы в центре главной залы дворца ассамблей, в которой все заседатели уже давно собрались, наконец распустят свои шляпки, дав сигнал к началу заседания. Всеобщему напряжению не было предела, в зале стоял непрерывный нервный галдеж и даже невозмутимый Тойя Мулфус то и дело о чем-то перешептывался с самим императором.
А вот уж кто и был, пожалуй, подлинным воплощением спокойствия так это сам Папильтальд II. Его лицо не выражало совершенно никаких эмоций и, кажется, хотелось ему в тот момент только одного — скорее скрыться в своих просторных императорских покоях, подальше от этой пыльной инквизиции, от этих вечно суетящихся законодателей и вечно сующих свой длинный нос не в свои дела судебников. А самое главное — подальше от брюзжащей, вечно всем недовольной засаленной нищеты, уважаемо именуемой «народные представители». Сам император не видел совершенно никакого смысла в этой процедуре, и присутствовал на ней только потому, что придумал ее не он, и отменить ее сам тоже не мог. Но, надо сказать, не видел в ней совершенно ничего страшного, ведь решения принятые на всесобрании нуждались в обязательной промульгации императора, в которой он мог без зазрения совести и совершенно без последствий для себя отказать. Тем более, что народные представители по закону не имели законодательной инициативы, а это значит, что все их проблемы, прошения и мольбы, можно даже не слушать, ибо, даже если император внимательнейшим образом ознакомится с каждым положением их доклада, то все равно имеет право без объяснения причины проводить внутреннюю политику так как сочтет нужным.
Наконец на внутреннем балконе, практически под самыми сводами дворца, аккурат под огромным радужным мозаичным окном появился пожилой человек в черной мантии и кипой бумаг в желтых сморщенных руках. Это был Герхен-Де-Герден, глава верховного суда Империи. Именно ему принадлежала прерогатива управлять всесобранием, следить за корректностью процедуры и вести протокол.
-Всем внимание! — прозвучал напрягшийся дрожащий голос, и гул в центральной зале тут же унялся, -всесобрание объявляется открытым. -Громко и четко произнес Де-Герден и в этот же миг к балкону обратились сотни распахнутых внемлющих глаз. -Последние пять великих циклов дались нашей могучей империи с колоссальным трудом, по прошествии стольких ночей в нашем государстве образовалось множество проблем и размолвок, и мы все собрались здесь и сейчас, чтобы обсудить их и непременно разрешить, если это будет угодно его величеству императору. А сейчас же, в соответствии с законами Империи в моих силах требовать от советницы Императора и главы Сената Парламента в одном лице, уважаемой Анны-Аделаиды доложить о количестве фракций, сформированных народными представителями нижней палаты Парламента, а так же представить спикеров каждой фракции.
Анна, сдерживая неописуемое волнение поднялась со своего места и, поправив душащий кружевной ворот своей белоснежной блузы насколько можно увереннее сказала: “Количество фракций — одна, количество докладов — один, соответственно, генеральный представитель Гергам Латер из Агиредты”
Правое крыло императорского стола ахнуло и пришло в движение. Главы министерств встрепенулись и заерзали на своих местах, переглядываясь между собой и озираясь на Мулфуса, который буквально почернел, как будто этого и ожидая, кулаки его непроизвольно сжались, а лицо скорчилось в такую гримасу словно он обдумывает и осмысляет что-то очень-очень нехорошее.
-Что ж, закон закон позволяет формировать сколь угодно фракций. - Весьма удивленно, но вполне уверенно проговорил Де-Герден. - В таком случае, прошу за кафедру.
Гергам Латер уверенно вышел из толпы и занял свое место у кафедры. По выражению его лица было видно, что настроен он был вполне решительно. Его черные густые брови были строго сдвинуты, образовывая на лбу длинную продольную морщину, а карие, почти черные, глаза уверенно смотрели на собравшихся за императорским столом.
-Уважаемые заседатели, - Латер брутальным металлическим голосом обратился к окружению Императора. - Его величество Император. Мы долго и слаженно трудились над разработкой настоящего доклада и просим вас, великий Император, заслушать и принять к сведению следующие наши просьбы. Первое —  каждая из провинций испытывает острую нехватку трудоспособных молодых людей. Все из-за того, что каждый юноша, который стал способен держать в руках оружие призывается в рекруты, и непременно возвращается либо калекой, либо дряхлым стариком. Вы посмотрите, кто трудится на полях и в цехах, старичье одно, бабье, да инвалиды, в связи с этим темпы экономического роста падают и мы не можем заплатить империи налоги в установленном размере. В связи с этим вы же сами должны быть заинтересованы в таких путях решения проблемы как сокращение рекрутского призыва хотя бы на треть, либо же военной реформы, скажем, призывать на срочную службу к примеру пять ночей, после чего демобилизовав... -Латер не успел закончить свою мысль, прервавшись на полуслове.
-Протест! - оглушительно гаркнул Тойя Мулфус так, что понемногу засыпающий рядом император вздрогнул и в мгновение ободрился, - вы откровенно приувеличиваете тяжесть положения. Хочу напомнить, что каждой семье, в которой мужчин призвали в армию, выплачивается своевременное пособие.
-Это верно, и касаемо его наша следующая просьба. Хоть пособие и не велико, оно существенно облегчает положение, но люди попросту не могут его получать. Согласно имперским законам почтальоны приносят пособие только в те дома, у которых на воротах закреплен соответствующий опломбированный знак, символизирующий то, что у людей в этом доме трудоспособный мужчина был призван в ряды армии, но почтальоны не отдают пенсии тем, кто пытался его снять и уже сломал пломбу. А знак же этот, словно магнитом притягивает разбойников и бандитов, сообщая, что в доме нет мужика, способного защитить семью. Вот и получается, что те, кто пособие получают, те полностью, если не больше, отдают его бандитам, а кто нет, те хотя бы чувствуют себя в относительной безопасности.
Протест! - Снова закричал Мулфус, - Эта процедура долго разрабатывалась и в итоге показала себя надежной. Знак должен быть закреплен на воротах дома, чтобы почтальоны не теряли драгоценного времени, обходя каждый дом и выясняя есть в нем ушедшие в рекруты или нет. И наличие пломбы, которую невозможно подделать обязательно! Так государство защищает себя от мошенников.
-От мошенников... - протянул Латер, стараясь скопировать манеру Тойи. -Вот бы еще нас кто-нибудь защитил от государства... -негромко прошептал Латер себе под нос, но акустика залы хорошо разнесла его слова по округе.
-Глубоко уважаемый Гергам, -прорычал Тойя, громко скрипнув зубами и расправляя плечи. -Пожалуйста помните, с кем разговариваете, и далее не говорите того, о чем можете в  пожалеть в дальнейшем.
-Дорогой наш Великий инквизитор, - внезапно раздался мягкий женский голос Анны Аделаиды с левой стороны стола, - прояви все свое неслыханное великодушие и дай человеку закончить доклад. Будь добр, — прибавила она и ехидно улыбнулась.
Тойя почернел от злости и от такого панибратского обращения, его глаза наполнились кровью а на лбу и висках выступили извилистые зеленые вены. Однако требовать уважения великий инквизитор не стал, так как знал, что от Аделаиды ждать подобного бессмысленно.
-Благодарю за поддержку, -Латер почтительно посмотрел Анне в глаза, - Теперь очень хотелось бы попросить что нибудь сделать с мором, помочь провинциям его остановить. Скоро чума охватит весь континент, а от нее не существует не только лекарства, но даже вакцины. Ученых медиков, которые над ней работают давно переловили инквизиторы, по подозрению в проведении трепанаций и экспериментах над животными. Каждая из провинций лишилась своих лучших умов, но все они теперь в темницах здесь в столице под Оплотом благодетели. Так вот нельзя ли как-то сделать, чтобы те, кого не успели казнить, объединили свои силы и закончили работы над лекарством.
-Наконец мы дошли до нормальных положений доклада. -Выдохнул Тойя, понемногу оправившись от удара по самолюбию - Как великий инквизитор, могу вам дать обещание, что будет сформирована комиссия по контролю за исследованиями ученых, работающих над вакциной. Мы дадим заблудшим душам горе-умников принести хоть какую-то пользу обществу. Чтобы после смерти их запомнили не только истребителями рода человеческого, но и как людей еще способных на добродетель.
-Большое спасибо, что дадите им такой шанс. -Неискренне выдавил из себя Латер. -Следующая просьба не будет касаться особо глобальных дел. После того как охотничьи отряды церкви уничтожили всех оленей, лосей, медведей, слонов, носорогов, бегемотов, жирафов и прочих крупных животных на континенте охотничьи взялись за крупный рогатый скот. Проще говоря в последнее время охотничьи  стали уводить с подворий простых коров. Крестьяне уже начинают выть, рекла, конечно, от голода спасает, но возросла детская смертность из-за нехватки белка и молока,  по этому у нас огромная просьба не уводить коров с подворий.
-Вы же сами понимаете, что это невозможно, - с уставшим пониманием ответил Тойя. - Коровы на сегодня приоритетная цель, так как кто угодно может в любых количествах уводить их с подворий, а церковь, в том числе и ее охотничьи поклялись, что в кратчайшее время полностью лишат трепанаторов биоматерила.
-Неужели вы не понимаете, что это не имеет смысла? Трепанаторы могут разводить коров прямо у себя в лабораториях. Ну хорошо, даже если вы перебьете всех коров, вы же на этом не остановитесь, следующей целью станут лошади, а это будет означать полный упадок сельского хозяйства, голод начнется просто страшный и даже рекла не спасет, потому, что чтобы ее вырастить нужно хотя бы вспахать землю, а без лошадей не обойтись.
-Да, вы правы —  не остановимся, и знайте, что все ваши просьбы касательно нашей великой миссии не будут рассматриваться пока мы не достигнем своей высшей цели.
-Тогда позвольте спросить: почему охотничьи так мало уделяют внимания истреблению мутантов. Каждая провинция буквально кишит этими тварями?
-Потому, что мутанты это всего лишь побочный эффект от засилия научной чумы, что распространяется по континенту. Сперва уничтожим ее, а после зачистим территорию от мутантов.
Латер закипал от злости и гнева, примерно такого диалога он и ожидал, но все же не думал, что Мулфус окажется настолько циничным. Густая черная борода Гергама будто-бы шевелилась, чувствуя как ее хозяина наполняет ярость.
-Великий император! -Латер перевел свой взгляд на Папельтальда в надежде, что тот, сможет изменить угол переговоров, -Отец всех народов, почему вы молчите? Скажите хотя бы слово! Неужели это всесобрание ничего не изменит и континент захлебнется собственной кровью?! - прохрипел Латер каким-то не своим и как будто даже не человеческим голосом. Он был самым молодым из народных представителей, и это было его первое всесобрание в жизни, по этому можно было понять такую его излишнюю и, возможно даже, неуместную эмоциональность. Кроме того он был представителем от провинции горских народов. Люди в тех землях никогда не славились смиренностью и умением терпеть обиды, скорее всего по этому дольше всех и не могли покориться Империи. И еще скорее всего именно с этим связано то, что Анна Аделаида настояла, чтобы именно он читал доклад Императору.
-Я?! -Воскликнул император с таким удивлением, будто бы его попросили влезть в горящую хату. -Но я... я, право, не знаю даже, что добавить... -сонливость мгновенно улетучилась с его румяного лица, а глаза судорожно забегали в панике, -дорогой Тойя по-моему уже все сказал и я, опять же не знаю, что добавить...
В зале воцарилась странная тишина. Гергам Латер нахмурился, вытаращив глаза в пустоту перед собой, пытаясь понять, что происходит. Народные представители за его спиной изумленно оглядывались друг на друга и о чем то бурно перешептывались, однако представители постарше, из числа тех, в чьей жизни это уже не первое всесобрание, реагировали более спокойно, даже так, будто все так и должно быть. Что можно было сказать и об императорском окружении. Никто из инквизиторов, глав исполнительных коллегий, сенаторов и ухом не повел, будто такое поведение императора считали привычным. И только одна Анна-Аделаида сидела, приложив ладонь к бровям с поджатыми напряженными уголками губ и как-то будто в отчаянии покачивая головой.
-Перерыв! -Дрожащим голосом объявил Папильтальд и стал неуклюже выбираться из за стола, с трудом отрывая свой королевский зад от резного стула.
-Но мой император... -изумленно воскликнул Де-Герден, глядя песочные часы, -заседание ведь только началось...
-Мало колышет, император здесь я, а значит и инициатива принадлежит мне, все я сказал! - Император протараторил это так, будто за ним кто-то гонится, а после сразу же выбежал из залы, захлопнув за собой тугую массивную дверь, ведущую в личное императорское крыло дворца. 
  Народные представители стали потихоньку рассаживаться по неудобным лавочкам, а зала наполнилась плотным тугим галдежом. Гергам Латер стоял за кафедрой ссутулив плечи и не знал, что делать. В силу молодого возраста он верил в то чего не может быть и искренне надеялся, что его доклад сможет в самом деле изменить положение всех провинций в лучшую сторону.
Потом в поле зрения Гергама замаячила ярко-рыжая кудрявая шевелюра, быстро приближающаяся и мягко покачиваясь на ходу.
-Ты молодец, хорошо держался, не зря я тебя выбрала, - по-матерински нежно сказала Анна Аделаида, положив свою ладонь на плечо Латеру.
-Ничего не понимаю, - потупив взгляд ответил тот, - и это наш император? Надеюсь нас никто не слушает, но там, от куда я родом подобному... откровенно говоря, не знаю как его назвать... скорее клоуну, овец пасти не доверили бы не то, что управлять государством.
-У нас здесь все не так просто как могла бы показаться на первый взгляд, - снисходительно ответила Анна. - Если не приглядываться к существующей модели власти, может показаться, что Император является чуть-ли не священной фигурой и стоит во главе всего, и слово его считается неоспоримым законом, а те кто сидели по бокам от него это просто его помощники, помогающие разгребать сложные государственные дела. По крайней мере так правил дедушка Папальтальда пока был жив. Сейчас же император у нас фигура весьма условная, а вся власть сосредоточена в руках этих самых помощников. В особенности в руках инквизиции с Тойей Мулфусом.
-Тогда понятно почему именно он разговаривал со мной, - раздосадованно протянул Гергам, глубоко вздыхая и хмуря лоб. -Черт возьми... все совсем не так как я себе представлял. Анна, пожалуйста, вы должны мне помочь, - снова залепетал он, обратившись к Анне. - Когда закончится прерыв...
-Перерыв не закончится, - решительно отрезав, перебила Анна.
-Не понял... что вы имеете ввиду? - удивился Латер и неподдельно поднял брови.
-То же самое было пять ночей назад, и еще на нескольких заседаний государственного совета. Император редко досиживает до конца, однако, если он вот так внезапно объявил перерыв и скрылся — значит он не вернется.
-Не может быть, -буркнул Латер себе под нос, начиная паниковать.
-Может... - с прискорбием пожала плечами Анна. - В последние великие циклы поведение императора становятся все более и более странными. Я подозреваю, что Тойя в этом как-то замешан... - Аделаида преклонилась поближе к Латеру, но он тут же осек ее, плавно кивнув на двух дворцовых стражей стоящих неподалеку и терпеливо вслушивающихся в их разговор.
-Надо бы встать куда-нибудь подальше от них, -прошипел перепуганный консператор ей почти на ухо.
-Пф! -нервно вспылила та. - Вот уж не собираюсь, так... вы, двое, - Анна смело повернулась к стражникам, дерзко оглядев их с ног до головы. - А ну брысь от сюда, бегом, раз-два! Спикер обладает абсолютной неприкосновенностью! -уперев руки в бока, властно фыркнула Аделаида, после чего стражи, кривя свои серые щетинистые лица вразвалочку заковыляли прочь.
-Так вот, на чем я остановилась... ах да, сейчас понаблюдай за Тойей, только резко не поворачивайся, - сказала Аделаида, поглядывая в тот край стола, где сидел Великий инквизитор.
Латер плавно перевел взгляд и увидел, что Тойя Мулфус терпеливо чего-то выжидает, поглядывая на тяжелую дверь, за которой скрылся Император. Наконец, по прошествии какого-то времени, выбрав момент, когда внимание присутствующих максимально рассеялось, а на нем самом было сфокусировано наименьшее количество взглядов, Тойя, вдруг, плавно но очень быстро вскочил со своего места и, буквально в четыре размашестых инквизиторских шага, выпорхнул в ту самую тяжелую дверь.
-Уже в который раз... так происходит всегда, когда император скрывается от общественности, -задумчиво пробубнила себе под нос Аделаида, - с императором что-то не в порядке, он будто болен чем-то, и каждый раз когда он убегает, он проводит в своих покоях не меньше трех — четырех циклов.
-Может у него падучая? - Резко ввернул Латер, видимо вспомнив про какой-то свой жизненный опыт.
-Исключено, никто никогда не видел его в припадке, к тому же, они случаются внезапно, а Император всегда запирается сам и в добром здравии.
-А выходит из своих покоев он тоже в добром здравии?
-Нет, выходит он будто сам не свой, и где-то неделю приходит в себя после всего.
-Как странно, значит у него болезнь, атакующая приступами, которую он держит в тайне... а что говорят врачи?
-Ничего, на период приступов император никого к себе не пускает, в том числе и врачей, доступ к его покоям есть только у Тойи, и он, надо сказать, им довольно часто пользуется, постоянно навещает императора.
-А вот это уже очень странно. Латер потер ладони от любопытства. - Император не пускает к себе врачей, зато пускает инквизитора?
-Да, ты не представляешь, на сколько серьезно положение, великий инквизитор приносит ему еду и воду, ну и ночную вазу выносит соответственно. Они не пускают в покои ни слуг, ни даже стражников.
-Долго он у него там сидит?
-Нет, только войдет и тут же выходит. Это все не просто так, вся эта секретность меня очень беспокоит. Тойя очень крепко держит императора за задницу, я это чувствую. По сути, он и есть глава государства, а император всего лишь его печать и подпись. Когда Папильтальд I умер, незадолго до этого положив начало формированию в нашей империи парламентарной монархии со своей конституцией и разделением властей, я по нему скорбела. Но моя скорбь быстро растаяла, когда я узнала, что его старший сын постригся в монахи и отрекся в пользу младшенького, Папильтальда II. Тот с самого детства не потрясал двор умственными способностями, был не очень развитым, зато очень легковнушаемым. Я и остальные члены парламента разработали целый план по захвату ниточек этой марионетки. А получилось так что все их захватил себе Тойя, и наша борьба стала бессмысленной. Парламент теряет электорат и влияние в целом, а Тойя скоро вернет государство к абсолютной монархии и мне это очень не нравится.
-Я боюсь, что это вообще никому не нравится. Когда Инквизиция стала усиливаться, мы попали в колониальную зависимость и с каждым великим циклом дышать становится все тяжелее. Знаете, мой народ не славится терпением и смиренностью, и вся эта игра с властью может привести к большой кровопролитной войне.
Я понимаю о чем ты. - Анна заискивающе смотрела Латару в глаза, стараясь поймать с ним зрительный контакт каждый раз когда он отводит глаза в сторону. - И эта война поставит на уши всю Империю. Знаешь что Гергам, я  не случайно выбрала тебя из всей этой толпы увальней. Я думаю у нас общая цель и мы могли бы здорово друг другу помочь. Я уже давно собираюсь покрепче шатнуть его авторитет, но мне будет очень тяжело одной, и я очень нуждаюсь в активном юноше с энтузиазмом, который бы помог мне начать это восхождение.
-Я желаю вам большущей удачи, - с равнодушной вежливостью проговорил Гергам.  -Но у меня самого цель немного другая и она тоже очень важна для меня и для всей моей провинции. Вы наверняка знаете, что там от куда я родом менталитет, честно говоря, непростой, и поймите, моим соотечественникам надоел весь этот кошмар, и теперь они не видят абсолютно никакого смысла дальше пребывать в составе империи. Они не хотели даже никого направлять на всесобрание. Я вызвался сам добровольцем и пообещал, что привезу из столицы добрые вести, но, если я расскажу у себя дома, как на самом деле все прошло, они немедленно выгонят губернатора обратно в столицу. Сепаратисты собирают силы, но они не выстоят против имперской армии. Поймите, мне нельзя возвращаться вот так, погибнет много людей.
-Что ж, очень жаль, что ты не видишь наших общих целей, и, судя по всему, не собираешься мне помогать. - Анна ссутулила плечи и с легким презрением посмотрела на Латера.
-У меня очень мало времени, точнее сказать, его у меня нет совсем. Я с начала прошлой ночи уговаривал Владыку не начинать войну, подождать созыва всесобрания. Если я вернусь с такими вестями война начнется незамедлительно, но я боюсь, что если я задержусь, она может начаться еще быстрее.
-Не ной, - раздраженно бросила Анна. - Значит — у тебя будет мотивация поактивнее шевелить мозгами. Все-таки жаль, что наше с тобой знакомство начинается таким вот образом. Я могу помочь тебе и твоей провинции, а я как раз нуждаюсь в бойком молодом человеке, который не убоялся бы Великого инквизитора. Но ты не спешишь мне помогать, однако рассчитываешь на мою помощь. Так не бывает, молодой человек, по этому хочешь ты или нет, тебе тоже придется оказать мне услугу.
-Что-то мне это уже не нравится... -настороженно прошипел Латер, стараясь не смотреть в глаза Анны. - Надеюсь мне не придется нарушать закон?
-Бог с тобой, конечно же! -издевательски протянула Аделаида, - Разве что избавишь имперскую правовую систему от парочки правовых болезней.
Латер нахмурился, представляя чем эта борьба за благо своего народа может обернуться для него лично. Тем более, он подозревал, что великий инквизитор уже занес его в свой “реестр” может быть не самых опасных, но все же врагов.
-Вижу ты сомневаешься, - еще более издевательски проговорила Аделаида. -Уверяю тебя, не стоит раньше времени опускать руки. Я же даже не рассказала тебе деталей дела. Что ж, а сейчас, пожалуй, я оставлю тебя со своими мыслями наедине. Если не решишься удрать домой, бросив дело на самотек, после фиолетовых пятен приходи в доки, там есть таверна «Доброе плаванье». Сними какую нибудь комнату и жди меня в зале.
-Тав... Таверна? Это трактир что-ли?
-На вашем — да, - коротко объяснила она.
-А почему именно там? - с живым интересом спросил Латер.
-Место хорошее, очень символичное. За многовековую историю Энлет-Иринда там случилось много заварушек. Например, именно там много циклов назад еще никому неизвестный Тойя Мулфус поднимал людей на первый очистительный погром. А сейчас извини, отложим эту интереснейшую беседу о фразеологизмах на потом, меня ждут чрезвычайно важные дела.
Аделаида резко развернулась, махнув копной своих кудрявых рыжих волос прямо перед лицом Латера и тут же зацокала острыми каблучками к боковому выходу, ведущему куда-то в узкие коридоры дворца, попутно показав Де-Гердену жест “следуй за мной”. На что тот ответил нерасторопным старческим поклоном и тоже засеменил к лестнице.
Гергам Латер остался в одиночестве среди толпы незнакомых людей. Ворох мыслей страшным ураганом крутился в его голове, помутняя рассудок непонятным и необъяснимым головокружением. С одной стороны он только сейчас в полной мере постиг смысл фразы «инициатива наказуема» на личном примере, и уже жалел, что выбрался из своей провинции, из родного теплого дворца, где уже много великих циклов верно служит династия мудрых и чутких дворецких, из под крыла своего строгого, но справедливого отца-князя сюда, в серую, хмурую столицу, построенную усилиями тех, кого она никогда не ценила, и в коих нуждалась на порядок больше, чем могла дать сама. Теперь уже идея приехать сюда вместо своего старшего брата Грека Латера отнюдь не казалась такой очевидно замечательной. И пускай Грэк увалень, в любом случае упустивший бы возможность выступать с докладом, да и, пожалуй, даже не принявший бы участия в его разработке, все равно, он старше, а значит, наверное, не даром убеждал Гергама не перечить отцу, и остаться дома.
С другой стороны, тогда бы он позволил своим горячим землякам развязать  войну, и не смог бы себе простить того, что ничего не предпринял для ее отсрочки. И именно сейчас он, совсем молодой парень получил возможность вырваться за границы родной провинции и посетить Энлет-Иринд. самый центр континента, а в конце этого путешествия стать народным героем, парламентером и миротворцем. Юношеский азарт бурной рекой закипал в его крови, а мысли о грядущих переменах в сочетании со страхом неизведанного, и горечью неудачного выступления неустанно раскачивали его безумный эмоциональный маятник. В этот момент ему хотелось только одного — скорее добраться до трактира и каким-нибудь образом максимально скоротать время до встречи с Анной. 



Тяжелые подкованные сапоги грозно грохотали по черному мрамору дворцовых ступеней. Тойя Мулфус негромко пыхтя, хмуря брови и собирая во рту густую и горькую от жевательного табака слюну поднимался в башню к императору.
Он поднимался все выше и выше, зыркая своими злющими мутными глазами по сторонам, будто пытаясь найти в коридоре что-то такое, на что можно было бы выплеснуть весь свой булькающий гнев. Вслед за ним шагали двое поникших жандармов с револьверами на изготовку и винтовками на перевес. Вид у них был, надо сказать, весьма поникший и замученный. Создавалось впечатление будто Тойя своей энергетикой создает вокруг себя ауру такого невообразимого уныния и страха, что даже жандармы, прошедшие через многие конфликты и каждый день имеющие дело с непростыми явлениями погружались в токсичный омут инквизиторского негатива.
Немного не дойдя до дверей верхнего пролета башни, Тойя остановился и развернулся к жандармам.
  -Слушать меня. Стоять здесь, никого не пускать, впрочем, никого принести и не должно. Если в центральной зале начнется заварушка — не реагировать, здесь стоять, там разберутся без вас! - скомандовал Тойя и тот час же скрылся в пролете.
Инквизитор влетел в императорские покои будто будто разъяренный бык, от чего император от неожиданности перепугано подскочил на кровати.
-Слава богам, Тойя, наконец ты пришел! Я надеюсь ты уже отдал приказ подать машину? Мне нужно в Изумрудный как можно скорее! На сей раз дело совершенно не терпит отлагательств! -Словно потревоженный петушок закудахтал Император.
-Знаю я, твои дела... двигатель уже раскочегаривают, а пока, надо поговорить... - инквизитор взял из дальнего угла комнаты стул и, пододвинув его к кровати, сел таким образом, чтобы спинка была спереди него.
-Но о чем ты хочешь со мной говорить? Если ты о заседании, то я считаю, что все нормально, каждое всесобрание одно и тоже.
-Нет, не одно и тоже... -сказал Мулфус в таком тоне, что будто даже птицы за окном замолкли, - каждое всесобрание представители просят порешать всякие их мелкие проблемки. Самое многое, на что они были способны — это разбиться на множество мелких фракций, которым не было друг до друга никакого дела. А в этом году фракция была одна... понимаешь? Одна! Это значит, что они смогли договориться, что у них теперь одинаковые требования а значит общая цель. Мне и раньше казалось, что сепаратисты могут начать выходить из состава, но теперь появились серьезные основания пологать, что они могут выйти все разом, вот тогда нам достанется крепко.
-Тойя, дорогой, успокойся, - начал было Император, надеясь, что может легко отвязаться от инквизитора. -Нникто от Империи не отделится. У сепаратистов просто нет на это сил. Все молодые мужики из всех провинций в войске и провинциям просто некем воевать, а у нас армия, огромная армия.
Тойя с горечью сплюнул сплюнул слюну, которую уже давно держал прямо на дорогущий пестрый ковер. -А ты подумал кто служит в нашем войске?! -инквизитор остервенело развел руками. -Подумал? Это ж все то же самое мужичье из провинций, они не станут воевать против своих. Наша империя превращается в колоса на глиняных ногах. Мы в таком положении, что стоит ослабить хотя бы один из рычагов и все рухнет.
-Да положение непростое, но на счет армии. Как считаешь, что если сформировать двенадцать карательных полков, по одному на каждую провинцию, что бы, допустим, горский карательный полк был сформирован из солдат, призванных, например, с восточных земель, они вроде между собой не очень дружат.
-Ты вообще глядишь, что у тебя в государстве делается? Тойя саркастически посмотрел на Императора. - Такая система давно уж сформирована, только в полку есть солдаты со всех провинций, кроме той, которую он должен карать. Это все было хорошо до сегодняшнего дня. Приближенная армия не справится со всеми провинциями.  А призванная... если уж народные представители объединились а одну фракцию, то и армии тоже осталось недолго. Кроме того нельзя недооценивать сепаратистское ополчение. Оно пока ни разу себя не показывало, видимо, копит силы. Боюсь я, что что-то мы упустили. Не могли мы перевешать всех трепанаторов, не могли перебить всех животных, чьи гипофизы можно использовать. Чувствую я, вот прям чувствую, что у ополчения есть мутанты. Если это правда, то когда все полетит к черту, призванная армия дезертирует и разбежится по провинциям, приближенной армии и без натиска мутантов будет тяжело выстоять против всех, а уж если в авангарде пойдут уроды, нас сметут без всяких там разговоров.
-Да ну, быть не может. Всех приближенных давно перевели на огнестрельное, что же они зверье перещелкать не смогут?
-Крыс то да, смогут, их останавливает даже дробь, хотя если начнут давить числом, то тоже мало не покажется. А например с плотвергами все сложнее. Я бы даже сказал полная жопа... Летающую цель поразить очень сложно, плюс оперение у них настолько плотное... берет их только триста восьмой и выше, а патроны такого типа очень дорогие, мы не можем вооружить ими всех. Ну а про хватльщиков я вообще молчу. Мне недавно пришло донесение, что где то в северных землях один такой перебил целое отделение хорошо подготовленных бойцов. Оставшиеся минут сорок возились, прежде чем смогли его завалить.
-И что же? Как победили?
-Огнеметчик вылил на него добротный залп. Хитин не выдержал перепада температур и стал хрупким, ну и дальше просто смогли пробить пятидесяткой. Все бы ничего, но мне кажется это непростое нападение. Предчувствие у меня, что это северяне проводят испытания. Щупают наши силы и пробуют свои.
-Не нравится мне это... - проговорил Император, стараясь сделать вид, что ему не все равно.
-И мне тоже. А сегодня еще эта выходка с одной единственной фракцией.
-Может все таки стоит пойти им на хоть какие-нибудь уступки?
-Я уже пообещал, что остановлю мор, пусть пока довольствуются этим. Если дать слабину, пойти им навстречу Аделаида сразу же со своим вшивым парламентом состряпает конституцию и империя рассыпется после первого же референдума.
-А может это не так уж и плохо... Ну подумай, насколько конституционная монархия объективно правильнее. - Неожиданно даже для себя ввернул император и затих, почувствовав на себе тяжелый взгляд собеседника.
-Мы уже столько раз говорили об этом, - прорычал Тойя, сжав кулаки. - Помнишь мы на самом обычном поезде инкогнито сорвались в Нортбург посреди ночи, когда ихний губернатор прислал нам кляузу от которой нам обоим аж плохо стало? Помнишь какой в северных землях холод стоит по ночам? Мозги в костях густеют... Я тебе напомню, тогда нам стало холодно и мы велели проводнику растопить котел посильнее. Помнишь, что было дальше?
-Это было давно... Вроде какие-то старушенции пристали к проводнику, чтобы он убавил огонь потому что им жарко.
-Именно, на что мы ему ответили — огонь не убавлять. Видишь ли, если представить, что в этом действии содержится абсолютная власть монарха, можно сказать, что оно было абсолютно верным и единственно правильным. Да, старушки немного побрюзжали, видите-ли им жарко, но если бы проводник приглушил котел, недовольных было бы еще больше ведь появились бы те, кому стало холодно, и в этом кроется любое ограничение абсолютной власти. А теперь представь следующее, для того чтобы выбрать, до какой температуры целесообразно растопить котел, нужно спросить мнение каждого пассажира, сформировать собрание, провести голосование, в котором каждый будет тянуть на себя одеяло. В итоге что произойдет? Когда все придут к общему решению, если конечно, вообще придут, поезд давно прибудет в пункт назначения. И в этом вся конституционная монархия. Зачем до бесконечности обмусоливать каждый даже малозначительный вопрос до тех пор пока он не потеряет актуальность, при условии, что все равно, какое бы решение не было принято, обязательно найдутся недовольные.
-Ну не знаю, прав ты, или совсем наоборот. Но у нас же сейчас другая мотивация, нам нужно сохранить империю, так?
-В кой-то веке слышу от тебя умную мысль, но вот как это сделать... -Тойя опустил глаза в пол и крепко задумался. Если представители сумели достичь общего соглашения, нужно обязательно сделать так, чтобы появились разногласия, каким-то образом рассорить провинции.
-А чего вообще стоит такая империя? Ну может и распадется она к чертовой матери и что тогда? Не пропадем же в самом деле.
-Твое легкомыслие иногда просто повергает меня в шок, -Великий инквизитор сжал кулаки и заиграл извилистыми желваками на висках. - Ты ничего не понимаешь, не понимаешь даже, что пилишь сук на котором сидишь. Центр империи ничего не производит. Мы живем с налогов, которые собираем, а единственное, что мы можем дать взамен — это защита и стабильность, и мы даем ее, на сколько это возможно. Хотя некоторые в упор не замечают какую пользу мы приносим. Это очень шаткая система и здесь очень все сложно и как долго все это простоит зависит только от меня, но ты этого не понимаешь, не понимаешь на сколько это ценно! Ты получил эту власть по наследству, а не боролся за нее, ты не знаешь, как тяжело ее удержать, ведь твою жопу и пустую голову все время прикрываю я. Если бы не я, ты бы давно превратился в шута со скипетром и державой, и каждый день бы плясал перед Аделаидой и Де-Герденом! - на последней фразе инквизитор задохнулся, а из-под его напряженных губ  брызнула жидкая слюнная струйка.
-Ладно, я согласен с тем, что все мы заинтересованы в том, чтобы все оставалось как есть, но как бы это сказать, ты сам знаешь, я не очень силен в политике, и все равно ссорить провинции, чтобы сохранить единство империи... со стороны это выглядит не совсем логично.
-Да я знаю, что так не делается... ну хорошо, у тебя есть свои предложения?
-Я возможно сейчас скажу глупость, но почему-то сразу вспомнилось восстание атамана Большака. С востоком всегда было тяжело договориться, но тот бунт я запомню надолго. Его войско почти вышло за пределы восточных провинций, но атамана удалось схватить и колесовать. Тогда и все войско тут же разбежалось и восстание закончилось. Может, стоит нам как-то упредить Латера, и все как-нибудь само разрешится?
-Надо же, ты сегодня прямо в ударе, - Тойя восторженно поднял брови. - Только Латер до Большака не дотягивает. Тот был настоящим вожаком, а этот всего лишь щенок Аделаиды, она его руками наделает нам каких-нибудь пакостей, после чего просто выкинет его... Хотя знаешь...
Тойя, не говоря ни слова, легко поднялся со стула, и, легонько приоткрыв дверь, своим хриплым басом гаркнул куда-то в коридор, -Эй молодцы, Латера арестовать и в Оплот добродетели, пока только в допросную, обращаться аккуратно, если будет оказывать сопротивление, то как получится, но не калечить! А, и еще, обязательно передайте приказ инквизиторам помладше, они знают, что делать. - Великий инквизитор закончил и стал оглядывать комнату, вспоминая ничего не забыл ли.
-Только не говори, что тебе срочно нужно в Оплот! - император с надеждой смотрел на Тойю, понемногу начиная паниковать.
-Да я в Оплот, машину до Изумрудного наверняка уже растопили. На счет твоего дела, не терпящего отлагательств, я отдам приказ, все, что нужно принесет тебе Кай,
Мулфус вышел, загрохотав по мраморным ступенькам тяжелыми подкованными сапогами, но не успел он сделать и десятка шагов, как тут же вернулся назад, и снова предстал перед императором, расперев плечами узкий дверной проем.
-И еще Папельтальд, -Тойя строго посмотрел на Императора из-под своих густых объемных бровей. -Я уверен, что без Аделаиды представители не догадались бы собраться в одну фракцию, и я чувствую, что она в этом как-то замешана. Если она, вдруг, начнет ломиться в изумрудный на аудиенцию, я надеюсь у тебя хватит сала в башке, чтобы прогнать ее взашей?
-Конечно, Тойя, не беспокойся, ты же меня знаешь, - Император испуганно кудахтнул в ответ.
-В том-то и дело, Папилька, что знаю. Мне недавно стало известно, что Аделаида какого-то хера протащила целый ворох каких-то своих законов и поправок, потому, что ты какого-то хера их подписал. Я еще не ознакомился, но уверен , что «радости» моей не будет предела. Грядут тяжелые времена, и мне совсем не нужно, чтобы Де-Герден связывал мне руки каким-нибудь новым дышлом. 
-Я тебя понял, Тойя, такого больше не повторится, но это же Аделаида! Тебе просто надо было ее видеть тогда. Она налетела как фурия, будто загипнотизировала меня, я даже ничего осознать не успел, как уже все как-то само подписалось.
-Позволь напомнить тебе, о великий Император, что у нас с тобой договор, точнее сговор, тандем или союз, как тебе больше нравится. Во всех делах государственной важности ты советуешься со мной, и все решения принимаешь только с моего одобрения. С моего, значит больше ни с чьего, это понятно?
Император поспешно кивнул в ответ.
-А я же в замен оказываю тебе услуги уникального характера, - сказал Тойя чуть тише чем обычно, глядя на своего собеседника одним глазом. Нет, я, конечно, не монополист, если ты думаешь, что Аделаида будет делать для тебя все то же, что и я, то пожалуйста, можешь попросить об этом ее, а меня оставить в покое.
-Нет, Тойя, меня все устраивает, - смиренно ответил император и опустил глаза в пол. - Даю слово, Аделаида больше ничего без твоего ведома не протащит.
-Я очень рад, что ты осознаешь, насколько мы друг другу нужны. -бросил Тойя на прощанье и вышел, махнув полой своей черной лоснящейся рясы.

Приложив немалые усилия для того, чтобы собрать растрепанные мысли в кучу, Латер, наконец смог хоть немного придти в себя. Он стоял прямо на широком крыльце дворца ассамблей, глядя через набережную вдаль за горизонт, где вдребезги разбиваясь о   гранитные берега, яростно бились холодные черные волны Алого залива, где-то далеко-далеко выходящего в бескрайний, холодный и неприветливый океан. Над горизонтом уже почти на четверть поднялся Красный гигант, окрашивая небо в насыщенный янтарный цвет, а густые кучевые облака, громадной стаей громоздящиеся высоко над землей, в более темный, напоминающий цвет вареного сгущеного молока. Его лучи, пока еще тускло освещали набережную, подкрашивали все вокруг своим алым заревом, лениво отражаясь от влажной брусчатки и ложась ровными бликами на черные чугунные тела фонарей.
Немного постояв, и будто взбодрившись от столичной прохлады веющей с моря, Латер спрятался за одной из громадных квадратных колонн дворца, чтобы хоть ненадолго укрыться от ветра и лучей светила, и спокойно постоять без нужды все время кутаться в объемное драповое пальто, поднимая воротник, чтобы за него не задувал злющий порывистый ветер, и щуриться напрягая глаза, чтобы хоть что-то видеть перед собой в ярко-алом свете.
Взлохмаченный и растревоженный юноша равнодушно достал трубку, заранее набитую табаком, и стал методично ее раскуривать используя то блестящую  керосиновую зажигалку, то самую обычную крохотную серебренную ложечку, чтобы утрамбовать табак. Но не успел он сделать двух затяжек густого синего дыма, как из главных ворот тут же появилась компания из трех человек: двое жандармов и один инквизитор помладше, увешанный двумя воронеными револьверами на портупее поверх черной плотно сидящей рясы.
-Гергам Латер, я полагаю, - монотонно пробубнил инквизитор помладше.
-Да, а в чем, собственно, дело? - ответил Латер совершенно спокойно, как будто зная наперед, что имеет место быть какая-то ошибка.
-У меня приказ вас арестовать, всвязи с основаниями подозревать вас в совершении нескольких особо тяжких преступлениях  в частности  против существующего конституционного строя и порядка управления, - прозвучал тяжелый железный голос инквизитора.
-Что? Это какая то ошибка! - нахмурился Латер без тени страха в лице. -Я приехал только несколько циклов назад, и все это время почти не выходил из Дворца ассамблей.
-Я все прекрасно понимаю, но решение о вашем аресте принял не я, а значит и отменять его не мне. Проедемте со мной в Оплот для выяснение обстоятельств, если это действительно ошибка, уверяю вас отпустят.
Латер молчал, глядя исподлобья на инквизитора помладше, прикидывая развязку начавшихся событий, обдумывая, как себя вести в сложившейся ситуации и ничего не отвечая.
-Пойдете сами? -Добавил инквизитор, устав ждать хоть какого нибудь ответа.
-Да уж, окажите такую честь. -Латер отмахнулся от жандармов, собиравшихся было подхватить его под руки и все вместе уже вчетвером направились к большой мрачной карете, обшитой бронелистами и запряженной четверкой ломовых кобыл. Тяжелые колеса застучали по неровной брусчатке и транспорт, везущий молодого Латера понесся куда-то проч от набережной, вглубь города.

Оплот благодетели находился почти в самом центре Энлет-Иринда и довольно далеко  от набережной, однако располагался он поодаль от красивых построек, памятников, скверов и прочих достопримечательностей. Он стоял будто обособленным от всего, и Столица вблизи Оплота была не похожа сама на себя. Он представлял самый обычный семиэтажный замок из красного кирпича простой прямоугольной формы с едва заметным примитивным орнаментом, незамысловатой трапецевидной черепичной крышей и маленькими окнами, закрытыми решетками и своим видом напоминающими бойницы. Кроме того замок имеет огромный двор, занимающий целый квартал, обнесенный высоким кирпичным забором с колючей проволокой и несколькими хозяйственными постройками внутри. В общем и целом зрелище весьма унылое, особенно если брать во внимание, состояние брусчатки и в принципе дорог в квартале, занятом Оплотом, которое по совершенно непонятным причинам было просто отвратительное. Заброшенные, неухоженные клумбы поросли густым в человеческий рост бурьяном из которого редко торчали корявые деревца с необрезанными подсохшими ветвями. По улицам со всех сторон от оплота никто не ездил, потому что дорога была такая, что лошадей и повозки было попросту жалко по ней гонять, люди на них тоже забредали довольно редко, те как совершенно ничего интересного увидеть там было нельзя.
Издалека завидев карету с узником, часовые на сене бросились поспешно открывать тяжелые мятые железные ворота, покрытые, наверное тысячей слоев серой краски. Карета быстро и неаккуратно проехала по двору, обогнув главный замок и остановившись у входа в него. Латера провели через весь холл, после чего жандармы отправились по своим делам, и арестованный остался наедине с инквизитором помладше, ведущим его в какой-то подвал.
-Скажите хотя бы чего от меня хотят и что со мной будет, -обеспокоенно пробормотал Латер.
-Говорил же уже сто раз по дороге, -устало и измученно отвечал инквизитор, - нельзя мне с вами болтать, обвинение предъявит лично Великий инквизитор.
Вот уже оба спустились по узкой, плохо освещенной лестнице в большое разветвленное подвальное помещение, где в Оплоте благодетели размещались камеры. Сразу у входа с левой стороны в стене располагалось окошко за которым сидел комендант, выдающий инквизиторам ключи от камер.
-Жан, дай ключик от сизо, -наклонившись над окошком протараторил конвоир.
-Я то дам, - начал было комендант просунув свой длинный нос через решетку, -да только там места уж нет, уже как селедка в банку напиханы, девать некуда.
-Вот черт, - сбивчиво ругнулся инквизитор. - Ну а куда мне его теперь?
-Камера смертников почти пустая, недавно была большая казнь, вот после нее не успели новых клиентов набрать, закрой его в нее, пусть с ними маленечко посидит.
Латер был не в восторге от того, что вместо следственного изолятора его отправят в камеру смертников, но выбирать, к сожалению не приходилось, инквизитор по младше, взяв связку из двух ключей провел узника сначала через короткий коридор, а потом через длинную комнату, в которой друг напротив друга размещались камеры с заключенными, ожидающими исполнения смертного приговора или же помилования. Но как и говорил комендант, заняты были далеко не все камеры. Латера завели в одну из свободных после чего дверь за ним захлопнулась и с ржавым лязгом закрылась на ключ. Латер остался один.
Точнее сказать, не совсем один, в конце коридора сидел еще один инквизитор помладше, караулил. Хоть и его очертаний не было видно, Латер слышал, как он периодически шмыгает носом и гремит ключами, от чего создавалось ощущение чьего-то присутствия и становилось не так одиноко.
С одной стороны Латеру было все равно, есть ли кто-то неподалеку или нет, ведь инквизитор, приведший его сюда, уходя пообещал, что Тойя Мулфус явится с минуты на минуту, а с другой, просто от того, что Латер, вдруг, оказался в камере смертников кровь стыла в жилах, кожа покрывалась мурашками, а голова не переставала пульсировать от постоянного чувства тревоги. Но все же ему не давало разыграться мысль о том, что Анна Аделаида им заинтересовалась, а значит должна была помнить про него. Вот ее-то появление сейчас было бы весьма к стати.
Камера напротив сперва показалась Латеру пустой, однако, чуть позже, когда глаза привыкли к полумраку, он увидел невдалеке от себя за решеткой сидящую на кровати человеческую фигуру. Как только окончательно утих шум металлических засовов тяжелой двери, за которой скрылся инквизитор, фигура поднялась, расправила плечи и припала к прутьям решетки.
-Храни меня Хромой бог, - человеческий силуэт, скрытый в темноте, заговорил. - Как же печально когда в это чистилище приводят новую душу. Позволь классический вопрос: за что ты здесь?
-Такой же классический ответ, -усмехнулся Латер, - конечно же по ошибке. Меня должны были доставить на допрос, но в сизо мест не оказалось.
-А понятно, - силуэт устало махнул рукой. - Ты не первый такой. Балаган здесь, конечно, творится жуткий, у меня на ферме больше порядка было. Так что, что ты такого натворил, что за тебя взялись?
-В это тяжело поверить, но я сам не знаю, я немного перешел дорогу Великому инквизитору, но не настолько, чтобы сразу оказаться здесь, наверняка просто какая-то ошибка.
-Хорошо сказано, - с легкой смешинкой в голосе обронил узник, - Тойе нельзя немного перейти дорогу, если ты только оказался вблизи ее обочины — этого уже достаточно чтобы тебя повесили
-Со мной все немного по-другому, - поспешил оправдаться Латер.
-Охотно верю, - иронизируя откликнулся силуэт.
-А ты здесь как оказался? -Немного помолчав, продолжил Латер, - тоже по ошибке?
-Не-ет, - сипло протянул узник, - я здесь, вот именно, что за дело.
-Что нарушил?
-Закон... - ясно отрезал собеседник, - знаешь же что на всей территории Империи полностью запрещено заниматься какой бы то ни было селекцией?
-Конечно, только идиот не знает.
-Ну вот я, по всей видимости, тот самый идиот... я разводил мулов у себя на ферме. Полезные твари, сильные выносливые, да только, сосед, видать не выдержал конкуренции, и донес на меня в Инквизицию.
-Что за чушь? -Латер по обыкновению нахмурил брови. - Разведение мулов тоже считается селекцией и карается?
-Представь себе... глубоко вздохнув, ответил горе-фермер.
-И что за каких-то мулов тебе теперь светит виселица?
-Нет, колесо, - горько усмехнулся силуэт.
-Колесо же, на сколько я знаю, только при наличии квалифицирующих обстоятельств.
-Да, видишь ли, когда тройка уже вынесла смертный приговор, я спросил у Тойи, а будет ли считаться селекцией, если я дерьмо из своей задницы скрещу с его тупой блестящей лысиной.
-Смело, - Латер поморщился, представив себе выражение лица Мулфуса.
-А потом добавил: как тебе такая селекция, а?
Тяжелый железный засов заскрежетал и в коридор твердой поступью вошел Великий инквизитор.
-На тебе, вспомнишь солнце, как говорится... -пробормотал себе под нос вермер, погружаясь обратно во мрак.
-Какая славная сцена, - Голос Тойи зазвучал в каменных сводах подземелья громко и раскатисто. - Подающий надежды молодой политик в интереснейшей беседе с талантливым, нестандартно мыслящим селекционером. -Мулфус строго посмотрел по очереди сначала на одного, потом на другого заключенного. - Но не будем о грустном. Гергам Латер, надеюсь не заставил вас долго ждать, прошу на выход.
Снова заскрежетали засовы. Двое жандармов, зашедших вслед за Мулфусом, вывели Латера из камеры, и повели  куда-то вверх по узкой каменной лестнице. Сопровождаемый под руки двумя жандармами он монотонно топал вверх, глядя в в бритый затылок Мулфусу и изо всех сил пытался угадать его возраст, так как его сморщенные словно опенок, лицо и руки совсем не сочетались с умением так быстро и бодро топать по лестнице вверх.
Спустя пару лестничных пролетов, Латера провели через длинный, пыльный, пахнувший сыростью коридор и он оказался в светлом и весьма ухоженном кабинете, с большим вытянутым окном в форме арки. Вдоль его стен под самый потолок громоздились стеллажи с огромными перевязанными шпагатом  кипами бумаг, посередине стоял довольно аскетичный неструганый  рабочий стол из дерева какой-то светлой породы, вероятнее всего — самой обычной сосны, он был завален самыми разными предметами: письменными приборами, использованными лентами от печатной машинки и еще кучей всего на свете, в том числе на самом краю стола одиноко съежился зачерствевший, обкусанный и погрызенный со всех сторон пряник.
Тойя вошел первым, огляделся вокруг и извинился за беспорядок, тактично прикрыв пряник ненужным исписанным листом бумаги. Латер же с нетерпением ждал начала допроса, не понимая, почему он не в допросной комнате, а, судя по всему, в кабинете самого Великого инквизитора.
-Как вы сами считаете, почему вы здесь? -уверенно начал инквизитор, приказав жандармам выйти и сторожить снаружи.
-Честно говоря, совершенно не понимаю, -ответил Латер с болью в голове. -Я только разработал и прочитал доклад, не более того. Хотя, если хорошо подумать, может быть я бы мог высказать одно предположение.
-Ваш намек понят, - неохотно процедил Тойя, поджав уголки губ. -Вы наверное считаете, что стали жертвой репрессий, несправедливо угодили в лапы кровавого тирана и все такое. Я правильно говорю?
Латер красноречиво молчал и смотрел на Тойю исподлобья.
-Ах да, вам конечно же довелось побеседовать с осужденным, - сухо продолжал инквизитор .- И он наверняка только подкрепил ваши представления обо мне как о сумасшедшем психе-узурпаторе.
Латер по прежнему ничего не отвечал, давая своим видом понять, что так он и думает на самом деле.
-Ну хорошо, его ждет страшная участь, он будет долго умирать на колесе, а толпа будет прыгать вокруг него от счастья. Ведь не каждый день доводится поглядеть на такое зрелище. Однако это его выбор, он знал на что шел, он нарушил закон и совершил особо тяжкое преступление.
-Разводя мулов? - Латер вызывающе поднял глаза.
-Все-то он уже успел вам рассказать... понимаете ли, все великое начинается с ничтожного. Даже несчастные, познакомившиеся с прагарком2 начинают сначала есть его, потом курить, потом нюхать, потом колоть. А последнее разумеется ведет человека к неминуемой гибели. Но по иронии судьбы, те, кто, пока, - он выделил это слово интонацией и повторил еще раз. -Пока находятся на стадии жевания или курения в жизни не признаются, даже себе, что они зависимы, и даже не догадываются сами, что докатятся до стадии уколов.
-Я с вами полностью согласен но не нужно передергивать, осклабился Латер. - Зачем переводить тему с мух на котлеты? Это же просто мулы, вы казните людей за разведение мулов.
-Закон един для всех. Кроме того если бы вы оказались в камере смертников всего лишь один промежуточный цикл тому назад, вам довелось бы побеседовать не только с несчастным, несправедливо осужденным фермером, но и с целой коллекцией ублюдков как на подбор. К примеру один из них держал у себя в амбаре белку, которой, условно говоря, врезал в шею щитовидную железу медведя и намудрил еще кучу-кучу всего. На допросе он рассказывал, что боялся кредиторов, которые могут описать все его имущество, по этому, с помощью какого-то знакомого селекционера создал вот это вот... чудо. Я не представляю для чего он это сделал, надеялся, наверное, что монстр разорвет оценщиков, задумавших хоть на пол-километра приблизиться к его двору. Но в один момент чудище сломало ворота, порвало цепь, на которой сидело и сбежало. Так сказать пошло куда глаза глядят, а именно, прямиком в крестьянскую школу. А там уже оно порвало целую группу ребятишек с молодой учительницей и старым завхозом. Или например совсем недавно кто-то запустил в центральный столичный канал гигантскую щуку. Она утопила лодку с туристами, и пустила в расход всех, кому не посчастливилось в ней оказаться. Мои подчиненные уже выследили предполагаемого, так сказать,  щучьего господина, и очень скоро мы его поймаем, и он тоже отправится на виселицу.
-А при чем здесь мулы?
-При том, что мы оказываем обществу неоценимую услугу. Мы создали систему которая работает и функционирует, и в ней конечно же есть недостатки, и конечно же случаются ошибки, но мы не можем уничтожить то, что работает ради одного фермера, бросив всех остальных на смерть.
-Довольно! -Латер стал терять терпение, - я не понимаю, причем здесь все это? Ведь вы же притащили меня сюда ни что бы рассказать о том как вы исключительно полезны для общества?
-Я бы сказал не только для этого, -никак не реагируя на всплески допрашиваемого ответил Мулфус. -Видите-ли, мы с вами должны быть в одной лодке, вы, исходя из того, что я услышал на докладе, желаете благополучия не только для своей провинции, но и для всего Континента, я же желаю того же самого. Однако вы, в силу недостаточной своей осведомленности, не видите множества тонких вещей, кажущихся вам элементарными. В следствии чего я начинаю видеть в вас угрозу для существующего конституционного строя. Вы не понимаете, как строится Империя, на чем она держится и по каким законам развивается, а между тем результатом вашей деятельности может стать ее полный распад. По этому учтите, молодой человек...
-На самом деле все наоборот, -Латер громко и грубо перебил Мулфуса. - На самом деле вы просто не знаете, насколько мои действия полезны для сохранения империи, я пытаюсь предотвратить гражданскую войну! Я не могу ручаться за весь свой народ. Последние боеспособные мужики уже сидят на эшелонах и готовы ударить по отрядам приближенной армии и вздернуть вашего губернатора, и только от ваших действий сегодня зависило, как будут дальше развиваться события, а вы даже не стали меня слушать.
-С этого момента прошу вас поподробнее, - кадык Мулфуса внезапно дрогнул.
-Моя провинция устала терпеть все это, я имею ввиду то, что я описывал в докладе, и собираются как можно скорее начать войну за независимость и я прекрасно их понимаю.
-Ого, ваш горячий народ изволит бунтовать, зреют сепаратистские движения?
-Да. Наша земля буквально кипит революцией.
-И что же думаете, стоит только утолить требования, изложенные в вашем докладе, и все тут же станет на свои места?
-Вполне возможно, точнее, мы дали друг другу обещание, что так и будет.
-Кто это «мы»?
-Я и мой народ. Я уговорил их немного подождать, дать мне шанс разрешить все мирным путем и они согласились, пообещав мне, что не будут развязывать военных действий пока я не вернусь.
-Что же, я предлагаю тебе сделку. - Мулфус глубоко вздохнул и обстоятельно отвернулся к окну. Я знаю, что ты уже спутался с Аделаидой и по этому настоятельно рекомендую как можно скорее разорвать с ней любые отношения. Скажу тебе чисто по-человечески, ничем хорошим твоя история с ней не закончится. Но это все предесловие, давай так, ты все собираешь и сегодня же едешь домой, убеждать всех своих, чтобы сидели тихо и никаких там войн не развязывали, скажешь, что все их требования будут выполнены в ближайшее время. И давай так, почту от тебя моя канцелярия будет приносить в первую очередь, будешь докладывать обо всех волнениях и выступлениях, будем мирным путем разрешать конфликт. Добро?
Латер напряженно молчал, по его лицу было видно, что все это ему не нравится. Он чувствовал, что совершает сделку с собственной совестью против своего собственного народа. Он понимал, что не сможет рассказать дома об условиях Тойи, а значит придется лгать, лгать своему отцу, чтобы он, сам того не зная, солгал собственному народу, а для Латера это было серьезным преступлением против собственных принципов.
-Я вижу, Гергам, ты сомневаешься, - Тойя наблюдал за тем, как Латер как-то смешно и по-мальчишечьи хмуро пялится в одну точку. -Это не мудрено, передо мной и тобой сейчас стоит серьезная задача. Как минимум не допустить войны и сберечь человеческие жизни. Энлет-Иринд ведь обязательно ответит сепаратистам, погибнут люди. Погибнут мои солдаты, вместо того, чтобы отслужить и вернуться домой, погибнут сепаратисты, вместо того, чтобы спокойно жить, вести хозяйство и не быть сепаратистами. В наших силах этого не допустить, а значит — мы просто обязаны сделать все от нас зависящее. Если все получится, история тебя запомнит. Я уверен, это достаточно большое дело, достойное даже Рубинового ромба3. - Тойя заглянул своими холодными змеиными глазами Латеру прямо в лицо, заставив его перевести взгляд, столь старательно сфокусированный на пустоте. - Представь, Гергам, в таком молодом возрасте представиться к высшей государственной награде...
Латер продолжал молчать. Ему было ясно, что Тойя своими байками о Рубиновом ромбе решил подогреть его интерес к назревающей миссии. Но вдруг Гергам вспомнил, что его ожидает встреча с Аделаидой, по этому его едва вспыхнувший энтузиазм, зажженный высшей наградой вмиг потух. Именно по этому Гергаму пришлось максимально натурально  подыграть Тойе, чтобы как можно скорее покинуть это мерзкое место.
-Так что по рукам? - Сказал Мулфус и протянул Латеру свою серую грубую ладонь.
Латер уже с полной уверенностью собирался крепко ее пожать но не успел. От куда-то из коридора стали доноситься звуки словесной перепалки, глухой стук множества тяжелых сапог и частый громкий цокот пары острых каблучков. Ожидающая пожатия рука Тойи повисла в воздухе, оба медленно и настороженно повернулись к двери.
-Меня это совершенно не интересует! -донесся из за двери звонкий и уверенный женский голос, -в сторону, жандарм, сейчас же!
-У меня был приказ никого не впускать. - послышалось тупое негромкое мычание.
-Кто приказал? - вновь зазвенел сильный женский голос.
-Господин Великий инквизитор.
-Да будет тебе известно, что я его система сдержек и противовесов, в сторону, я сказала!
Раздался приглушенный грохот и дверь в кабинет Мулфуса со скрипом распахнулась,  громко ударившись о стену за ней. В проем сразу же неловким движением ввалилась Анна Аделаида, и, на миг потеряв равновесие, но сразу же его поймав, встала в агрессивную уверенную стойку. Вслед за ней тут же вбежал жандарм с округленными глазами, нелепо держа рычажную винтовку за цевье в левой руке словно палку.
-Господин великий инквизитор, вы приказывали не пускать, я не пускал, но она сама, я даже винтовку схватить не успел.
-Я все слышал, -сдвинув брови спокойно прохрипел Мулфус, - вон с глаз, потом поговорим, - дверь с грохотом захлопнулась, скрыв за собой незадачливого старжа. -А ты, Анна... - продолжил Мулфус, гневно заскрипев зубами. - Наглость всегда была твоим вторым счастьем, но чтобы ворваться в Оплот благодетели, пропереться до самого моего кабинета и не словить ни единой пули, это уже настоящий дар. Да ты просто охренела!
-Нет, Тойя, это ты охренел! Тебе крайне повезло что у твоих истуканов хватило сала в голове, чтобы не открывать огонь, иначе если бы я выжила, я боюсь представить что бы я с тобой сделала! А теперь отвечай как на духу, что это был за арест? Народного представителя, посреди площади ассамблей, не предъявив обвинения, без весомых на то оснований. Да чего уж там, без каких-либо оснований вообще!
-Во первых, не смей разговаривать со мной в таком тоне, - Тойя навис над ней, грозно сдвинув брови,  - Ты не у себя в канцелярии! - Не смотря на повышенные тона, он сохранял спокойствие и невозмутимость, - а во вторых, мы с господином народным представителем уже во всем разобрались и наш допрос превратился в личную беседу, в которую ты бестактно влезла.
-Что? Какая еще к черту личная беседа. - Анна обескураженно округлила глаза, беспомощно посмотрев на Гергама. - Признайся, что ты просто испугался единственной фракции представителей и решил ее обезглавить пока тебе еще даже не дали повода! - Анна отчаянно выдавила из себя заготовленную речь.
-Я не понимаю о чем ты, - с ехидной улыбкой на устах ответил Тойя.
-Не надо! Я знаю тебя, знаю лучше, чем тебе кажется, и я вижу как ты снова замышляешь что-то темное.
-Что ж, мы разговаривали о волнениях в одной из провинций, и, вроде, пришли к тому, что господин Латер, в силу хорошего знания местного менталитета, урегулирует проблему с сепаратистами, а Энтел-Иринд предоставит провинции определенные льготы, чтобы закрепить достигнутое соглашение.
-Я не верю тебе, у тебя ничего не бывает вот так вот просто! - Анна изрядно покраснела. - В таком случае зачем был этот арест?
-Давай представим, что никакого ареста не было, Латер освобожден из-под стражи, а ты при всем уважении, можешь отправляться на все четыре стороны.
Аделаида посмотрела на на Мулфуса испепеляющим взглядом, однако на него это не произвело совершенно никакого впечатления. После чего она по обыкновению махнув своим пышными волосами, развернулась и направилась к выходу, потянув Латера за рукав вслед за собой. Когда уже оба шли через коридор на выход, Тойя выглянул из проема и негромко прокричал Латеру, что ожидает результатов как можно скорее, на что Аделаида огрызнулась и зашагала быстрее.
Тойя грязно выругался и проводил Аделаиду тяжелым ненавидящим взглядом.
-Высокомерная сука! -выдавил Тойя сквозь зубы, уже не в силах сдерживать гнев.- пошлите кто-нибудь за Морваром! -обратился Тойя к двум жандармам, но те только стояли словно вкопанные, переглядываясь между друг другом. - Ну чего стоим? Кая Морвора мне сюда, живо! - гаркнул Тойя и один из замешкавшихся жандармов, закинув винтовку за спину, бросился бежать к лестнице.
Долго ждать Тойе не пришлось. Кай Морвар был человеком крайне расторопным и скорым на подъем. Он был правой рукой Великого инквизитора, и их в самом деле очень многое объединяло. Так же, как и Тойя, для многих Кай был редким мерзавцем, обожал интриги и зачастую позволял себе крайне грязные маневры, однако был намного моложе Тойи, и следовательно  шустрее, острее умом и энергичнее. Тойя во всем мог положиться на Кая, в том числе именно ему он поручал самую пыльную работу, так как он был лучшим стрелком, бойцом и фехтовальщиком среди, наверное, всего штата инквизиции. Сложен он был максимально атлетически. Жилистый, абсолютно сухой, с грубыми острыми чертами лица и холодными глазами. В общем и целом, когда Тойя смотрел на Кая, тот напоминал ему себя в молодости.
-Вы меня звали? - спросил Кай, переступая порог кабинета.
-Еще как звал... - недовольно проскрипел Тойя.
-Я смотрю вы все таки дали этому горцу уйти?
-Да, и очень жаль, что своими ногами.
-Аделаиду редко кому удается поставить на место. На моей памяти таким умением обладал только Де-Герден.
-Де-Герден может поставить ее на место только потому, что она искренне его уважает, а у нас нет ни времени ни мотивации на то, чтобы завоевывать ее уважение.
-Так что будем делать? На Латера у нас ничего нет, если задержим его повторно, я думаю я смогу что-нибудь придумать... если прикажите.
-Отставить, - пробормотал Мулфус прищурив глаза. - Я почти уверен, что Латер на нашей стороне.
-При всем уважении, я считаю... - Кай поспешил не согласиться, но Тойя резко его перебил.
-Погоди с выводами и подумай. Он молод, еще не знает своих сил и не уверен в себе. Он приехал сюда, чтобы помочь своей провинции. Я могу оказать ему такую помощь, а Аделаида, в любом случае будет что-то замышлять против инквизиции и втягивать его в неприятности. Он парень умный, я уверен, что ему это не надо, и, не смотря на то, что он, скорее всего, не в восторге от ареста и в целом от нашей организации, я уверен, что он нас боится, но верит, что мы сможем ему помочь. Он на нашей стороне, вот увидишь, совсем скоро мне придет от него отчет, и это очень важно, нам нужно хотя бы еще немного времени, чтобы закончить самое главное дело, что бы его закончить спокойно, а не воюя с горцами.
-Что касается... нашего дела, значит, -Кай потупил взгляд, и сделал такую задумчивую и горестную гримасу, что Тойя сразу же напрягся.
-Кай, ты собираешься меня расстроить?
Кай молчал словно рыба, от чего, Мулфус мгновенно разволновался так, что испарина проступила на его лбу, а на висках показались противные зеленые желваки.
-Кай, если ты собираешься молчать дальше, я разжалую тебя в инквизиторы помладше. Докладывай немедленно!
Морвар собрал все мужество в кулак, и спокойным, каменным голосом выдал: «Из всей китобойной флотилии вернулось только шестое отделение.»






Глава 3
-Вот же хитрющий ублюдок... -Злостно фыкала Аделаида себе по нос, пробираясь через двор Оплота по кривой выщербленной брусчатке. Ее длинные острые каблуки то и дело проваливались в зияющие дыры, где отсутствовал фрагмент брусчатки, нанося тем самым все больший и больший урон ее голеностопным связкам. -Какие же все таки неряхи эти инквизиторы, -снова прошипела Анна, на мгновение обернувшись к Латеру. -С моего последнего визита сюда прошло уже много великих циклов, а здесь совершенно ничего не поменялось, эти бездари даже минимального ремонта сделать не удосужились.
-Вообще-то не надо здесь хамить, дамочка, - до ушей Анны донесся громкий басистый голос от куда-то сзади издалека. - Мы, если что, тут работаем, преступления расследуем, и обычно редко задумываемся чего-бы такого где-нибудь еще позолотить.
Аделаида хищно обернулась в сторону от куда доносился голос, но, увидев мужчину в  одеянии самого обычного инквизитора помладше, тут же высокомерно отвернулась и зацокала быстрее. Видимо сравнение с позолотой было камнем в огород парламента.
Выйдя со двора оплота на широкую улицу Аделаида тут же набросилась на Лаера с расспросами.
-Давай спокойно и по порядку, если ты сейчас не болтаешься у него в темнице, ожидая петли или колеса, значит он о чем то с тобой договорился, так? - Аделаида словно леопард вцепилась в его плечи.
-Так, - односложно ответил латер, не сильно желая общаться.
-Дай угадаю, ему не охота самому возиться с горцами и улаживать конфликт, по этому он все свалил на тебя, обеспечив дешевыми подачками в качестве средства переговоров.
-Ну вроде того, - снова буркнул Гергам
-И что тебе будет, если ты не выполнишь задание?
-Ничего.
-Значит все наоборот. Он что-то тебе пообещал?
-Да, рубиновый ромб.
-Что? Рубиновый ромб? Высшую имперскую награду? И сдалась тебе эта побрякушка?
-Черт возьми, да нет конечно, - вспыхнул Латер, не выдержав серии вопросов. - Что мне с ним делать? Мне все равно, какие мне будут положены ордена, если я выполню свою миссию, мне важно лишь то, чтобы моя страна не была разорена войной. В любом случае я буду на их стороне, и в любом случае мы проиграем, мы просто не сможем долго сопротивляться натиску империи, но мои соотечественники этого не понимают. Клянусь, если мне удастся убедить своих не развязывать войн и меня представят к этой награде, я даже не поеду за ней. Меня интересует только судьба моей провинции. А Инквизитора интересует целостность империи и чтобы все было тихо и шито-крыто. И в принципе, наши дороги несильно расходятся. Думаю можно считать, что мы с ним договорились.
-Ох Гергам, звучит это, конечно же, очень здорово, но твое знакомство со Столицей начинается с неправильных людей, с очень неправильных...
-Прозвучит, конечно, глупо, но Мулфус... как бы это сказать, возможно не так ужасен, как про него принято говорить.
-Только посмотрите! -Не ожидая такого поворота, - Аделаида отчаянно всплеснула руками. - Кажется, я ошибалась в твоих способностях, Гергам - Анна быстрым легким движением достала из внутреннего кармана своей мятой замшевой куртки тонкую изящную трубку, заранее набитую, и, нервно закуривая, продолжила, -Нам, конечно, по статусу положено друг друга ненавидеть, но поверь мне, я сейчас максимально искренна, Тойя — ублюдок каких свет еще не видовал, нет в нем ничего человеческого, сегодня ты заключил с ним договор, а завтра его натренированные псы перережут тебе горло прямо в твоей постели, ты нигде не скроешься. Если вдруг надоешь ему, он тебя достанет везде: хоть у себя дома, хоть в Кай-Эндрю, хоть вообще в Зиратуа, этот его... Кай Морвар до тебя доберется, не сомневайся.
-Анна, послушай, вовсе не думал, что эта поездка для меня вот так вот закрутится, но я здесь всего лишь с одной целью. Я должен был выбить для своей земли некоторых благ и поблажек. За этот цикл со мной произошло больше, чем за всю жизнь, но дело сделано. Я возвращаюсь в горы.
-В таком случае, я поеду туда с тобой, - Анна встала в агрессивную стойку, широко расставив ноги и вызывающе затянулась жидкой струйкой прозрачного дыма.
-Что? А это еще, простите, зачем? -Гергам сдвинул брови, искренне недоумевая.
-Ты заварил серьезную кашу, и я не уверена, что сможешь в одиночку все расхлебать. Во первых я представляю каким «заоблачным» рейтингом обладает Мулфус в вашей провинции. А зная ваш менталитет, я вообще не уверена, что горцы примут помощь от того кого презирают.
Гергам стоял, сдвинув брови и многозначительно глядел куда-то в даль.
-Вот то-то, - продолжила Анна. Теперь понимаешь, что политика намного сложнее бесед по душам за бутылочкой эля, Тойя об этом конечно-же и подумать не мог. Кроме того не будет же он оказывать помощь из собственного кармана, правда? Я составлю смету, позже направлю ее в счетную палату. Кроме того, если я лично поговорю с народом, у нас прибавится электората.
-Думаешь Тойя просто будет наблюдать, ничего не делая?
-Что ты, конечно нет, если он узнает, может начаться знатный бардак. -Аделаида сделала крепкую затяжку и задумалась. -Мы поедем инкогнито, - строго отрезала она. - Прямо по тракту, стараясь как можно меньше попадаться на глаза народу.
-Думаешь получится что-то скрыть от Тойи? - эта авантюра все еще не нравилась Гергаму.
-Конечно, верь мне, и жопа его не учует! - Анна бодро хлопнула Латера по плечу.  - Сообщишь мне, когда будешь готов и выдвигаемся сегодня же.
-Думаю можно сказать, что я готов ехать прямо сейчас, - уверенно ответил Латер на что Анна сказала, что у нее еще остались кое-какие дела. Что нужно заехать в парламент, сделать кое-какие распоряжения на время отъезда, а так-же сообщила спутнику, что поедут они налегке, и что сопровождать их будут только двое человек охраны. Все вместе отправятся как можно скорее, поедут верхом и быстро. Если все пойдет хорошо, то всего-лишь спустя два с половиной промежуточных цикла они уже должны были быть на месте.

     






Глава 4
Широкая каменистая дорога закончилась, чему была несказанно рада Лыска, получив возможность насладиться мягкой, слегка влажной землей под своими подковами и хоть на какое-то время забыть о страшном стуке металла об камень. Теперь Скьельд вместе с Константином устало плелись по хорошо притоптанному грунту, рельеф вокруг поменялся, широкие поля с редкими спокойными речушками уступили место холмистой местности с, выступающими кое-где на поверхность, мшистыми серыми скалами, а вместо неслышимого плавного течения рек округу наполнило оглушительное журчание бурных ручьев. Все вокруг укрывала уставшая желтая трава, среди которой могучими островками цвел густой сочный мох, то тут, то там, через увядающий дерн пробивались какие-то мелкие желтые и фиолетовые цветочки. Становилось холоднее, влажность воздуха неуклонно росла, от чего путники медленно, но верно выбивались из последних сил.
-Жрать охота... -Шмыгнув носом, пробубнил Константин.
-И не говори, - Мрачно буркнул Скьельд, не поворачивая головы. -Благо до города осталось совсем немного.
-Это, конечно, так, но у меня почему-то такое ощущение, что я не дойду, - проговорил Константин не то что бы всерьез, но будто подозревая, что до конца пути оставшихся сил может не хватить.
-Если очень хочешь, можем сделать привал, - предложил Скьельд, изображая заботу, на самом же деле, он уже очень давно хотел передохнуть, но не знал как предложить, не показав слабость.
-Это было бы просто отлично, - Константин заметно оживился. - Жаль только у нас закончилась вся еда, супу уже тысяча ночей, надо, наверное вылить, а то есть его все равно уже не будем, а он уже мне все плечи оттянул.
За спиной Константина болталась на лямках огромная, литров на тридцать пять, стеклянная банка в плетеной из ивовых веточек оболочке, на самом дне которой плескалось буквально пара порций прокисшего супа из медвежатины.
- Не знаю есть ли вообще смысл таскать ее с собой, -Константин спустил лямки и бросил банку в траву, в надежде, что, возможно, кому-то пригодится.
-Надо же как легко ты с ней расстался... - с удивлением для себя подметил Скьельд. - А я уж готов был поспорить что, за ней стоит какая-нибудь удивительная история.
-Да нет никакой истории, - Константин с наслаждением пошевелил натруженными плечами. -Я на пути в Нортбург заглянул в таверну, ну и схлестнулся там с одним пройдохой в карты. Ох и ободрал же он меня, просто как липку, честное слово, даже свою замшевую дорогущую суму и то проиграл к чертовой матери вместе со всем содержимым. Ну как, думаю, в путь без нее. Денег на новую у меня не было, не понесу же я провизию в руках, а путь долгий, через необжитые края, все что нужно в руках не унесешь. Ну вот и свистнул ее прям у трактирщика из-под носа. Она все равно ему была не шибко нужна, стояла прям у порога, в ней на самом донце бурда какая-то мерзкая кисла, уж плесенью вся зашлась. Ну вот и все, ничего интересного. Я, к стати, в этих краях уже бывал, если и делать привал, то с дороги надо сворачивать, чтоб никакая трактирная шобань не застала тебя, дрыхнущим в траве и не приложила камнем. Пройдем через долину гейзеров, как раз согреемся, чайку попьем, у тебя есть чай, Скьельд?
-Нет, а с чего ты взял, что он у меня есть?
-Не знаю, - огорченно выдохнул Константин. - Значит просто кипяточку попьем. Вода в гейзерах аж губы обжигает, даже костер разводить не придется.
-Добро, - Скьельд воодушевленно кивнул.
И озябшие путники по жиденькой, поросшей бурьяном тропе зашагали к гейзерам, однако путь их длился недолго. Сразу, как герои вышли на опушку, их взору открылось небольшое, но глубокое озерцо в скалистом ущелье, по левую сторону которого вилась каменистая тропа, уходящая через темный, громоздящийся над озером деревянный мост куда-то на болота за горы, огибая скалистый хребет.
-Может, здесь под мостом и устроим привал? -Предложил Скьельд, дергая за поводья уставшую Лыску.
-Только что хотел предложить... - живо ответил Константин, но тут же осекся. -Твою ж мать! - развел руками он, приглядываясь к поверхности озера. - Скьельд, видишь, ты тоже видишь это? -Встрепенулся Константин, указывая на густые клубы пара, поднимающиеся над водой.
-Вижу, - сухо ответил Скьельд. - Это какой то термальный источник?
-Да не было его здесь никогда, черт возьми, хотя меня и самого уже очень давно не бывало в этих краях. Однако, я могу поклясться, что это озерцо всегда было обычным, никаких гейзеров в нем не было!
Скьельд достал из седельных сумок кружки и, зачерпнув из озера воды, сделал мелкий цедящий глоток.
-Горячая...
-Так может с дороги некое подобие ванны принять? А, что думаешь? - бросил Константин, готовясь расстегнуть пряжку ремня.
-Можешь попробовать, - с улыбкой ответил Скьельд. - Сваришься за несколько секунд, кожа лоскутами отваливаться будет. Это почти кипяток, видишь, возле берегов озеро практически булькает.
И действительно, у высоких острых каменистых берегов на поверхность из глубины поднимались мелкие, но настойчивые струйки воздушных пузырьков. Константин, позаимствовал у друга кружку и, ободрав неподалеку дикий малиновый куст от сухих, но сохранивших аромат листьев, бросил их в кипяток, набранный из озера. Воздух вокруг наполнился душистым травяным запахом, герои расселись на мшистом и влажном от конденсата валуне и стали согреваться импровизированным чаем.
-Ну да, наверно и в правду, вода нагрелась совсем недавно. Если бы озеро всегда было таким горячим, над ним не стали бы строить деревянный мост. -Скьельд сделал большой глоток из кружки, пристально вглядываясь в опоры моста.
-Не понял... -Искренне недоумевая, Константин вопросительно поглядел на Скьельда.
-Да чего тут понимать. Помнишь, когда еще в школе делали луки?
-Ну...
-Помнишь парили плечи над кипящей водой, чтобы они были одинаковой формы?
-Ой нет, ты не у того спросил, - отмахнулся Константин. - Моя технология изготовления лука включала в себя  только ободранную зубами палку и леску. Помню, мне было глубоко насрать какие там у него плечи, ровные или нет.
-Не суть. В общем представь, сколько опоры моста простояли в кипятке, и сколько сам мост провисел над паром, ему сейчас, судя по всему, хана. Видишь какой он черный? Небось давно уже сгнил. Думаю, к тропе на болота не попадем, - Скьельд сделал еще один крупный обжигающий глоток.
-Да хватит тебе! - Нахмурился Константин, представляя сколько пути они проделали напрасно. Он, может, и почернел, но выглядит путем, нас точно должен выдержать. Предлагаю вперед кобылку пустить если ее выдержит, значит нас выдержит точно.
-Ну добро, - с неохотой пробубнил Скьельд. Сейчас отдохнем немного и поглядим. Оба немного помолчали, после чего Константин решил нарушить тишину.
-Слушай, Скьельд, а что ты собираешься делать, когда доберешься до Нортбурга? Мы всего в одном цикле пути, а ты так и не рассказал, что тебе там нужно.
-Я должен встретиться с сестрой Маргариты. Так ее звали, если ты помнишь о чем мы совсем недавно говорили. Должен рассказать, что видел, и как все случилось.
-А потом?
-А потом будем вместе думать, что делать.
-И какие прогнозы? Что думаешь делать сейчас?
-Слушай, чего ты мне в душу лезешь? - Скьельд устало огрызнулся. - Ты бы на моем месте что сделал?
-А какая разница, - Константин хитро прищурился. - Я вижу, вы что-то замышляете. Хотите добраться до великого инквизитора?
-А тебе то что?
-Не нужно разговаривать со мной в таком тоне, будто я тебе враг, напротив, я даже, возможно, смогу помочь тебе.
-Как и зачем?
-На первый вопрос я ответить пока не могу. Но, отвечая на второй, могу сказать, что моя жизнь полное дерьмо в большей части благодаря Мулфусу. Я осиротел и попал в школу сан Мишеля именно благодаря ему, он уничтожил не только мою семью, но и весь наш дворянский род, разрушил фамилию. Банальная история. Мой отец был одним из основных двигателей капиталистической оппозиции императора, и когда тот окончательно попал под каблук Тойи, отец отправился на гильотину, в имении устроили склады и конюшни, я отправился в школу, а вся остальная семья куда-то еще, я даже не знаю куда.
-Ты не пытался их искать?
-Куда там, я уверен все давно мертвы, и я уже должен был быть мертв. Все детство прошло в школе. До пятнадцати ночей прошло там... помнишь тетю Илаину? Как все было здорово пока...
-Пока воспитателя не поменяли, - угрюмо перебил Скьельд.
-Точно, когда пришел Грэм, школа превратилась в настоящий концентрационный лагерь.
-Помню, я тогда почти сразу же убежал...
-Оставив за собой огромный жирный след. Не знаю, связана-ли как-то кончина Грэма с твоим исчезновением, но те кто пришли после него были в сто раз хуже. Ты, к стати был последним, кому удалось убежать от туда. Нас держали в ежовых рукавицах, а на тех, кто пытался бежать спускали собак.
  -Черт возьми... Я не понимаю, от куда взялась такая жестокость к сиротам?
-Не знаю, могу предположить только то, что мы все появились не от хорошей жизни, но мы же и необычная беспризорщина. Наши родители погибли не на войне и не от мора, они стали жертвами репрессий. Я вот как думаю, наверно, пока мы были детьми нас всех собирали в стаи в таких вот школах, вроде как наша школа Сан-Мишеля, и добрые тети, вроде Илаины читали нам энциклопедии, а потом, когда мы уже перестали быть детьми, Тойя почувствовал в нас угрозу, пожалел, что не избавился от нас сразу и решил наверстать упущенное.
-Странно все это, не верю я, что Великому инквизитору есть дело до такой мелочи как мы. Однако есть в твоих предположениях и что-то похожее на правду. Значит нужно показать ему, что он боялся нас не зря! - Скьельд внезапно вспылил и крепко сжал эфес своей шашки.
-Я понял тебя, - Константин восторженно поднял брови. - И что же ты думаешь делать?
-Я пока не знаю. Наверняка я сейчас знаю только одно — я не хочу чтобы этот ублюдок дальше коптил небо. А ты? - Скьельд пронзительно глянул на собеседника. - Что ты будешь делать со своим поместьем?
-Пока что думал об этим лишь в общих чертах. Своими собственными силами я вряд-ли смогу до него добраться, однако у меня есть кое-какие влиятельные знакомые, а мотивировать кого-то на убийство такого ублюдка как Тойя будет несложно, мне кажется на континенте уже не осталось людей, которые не испытывали бы к нему ненависти.
-Мне пока одно непонятно, - Перебил Скьельд. -Ты же совсем недовно гонял мне по ушам, мол культ очищения — здорово, хочу примкнуть к церкви и все прочее дерьмо.
-На самом деле я много думал об их философии и о всем хоть и не многочисленном, но хорошем, что сделала инквизиция, на самом же деле я хотел просто достать Тойю изнутри, вроде как пятая колонна, понимаешь? Однако теперь у меня начинает созревать план попроще и реальнее, - Константин недолго помолчал, глядя в свое отражение на дне кружки. - А что до церкви, нравится она мне, к правильным вещам идет, да только неправильными методами.
-Уж не собрался ли ты занять место великого инквизитора?
-Мне это не интересно, тем более управлять таким непростым коллективом, узурпировав власть в нем — это как развлекаться с самой трудолюбивой, работающей целыми циклами без выходных столичной прошмандовкой. Интересно, но очень рискованно и страшно. Я хочу только восстановить фамилию и вернуть родовое имение.
-Ну и, естественно, отомстить... - Скьельд заискивающе посмотрел на Константина, состроив несвойственный ему змеиный взгляд.
-Нет, - спокойно ответил тот. -Если моим рукам доведется лично передавать его в руки Хромого бога, я сделаю это из множества мотивов, в том числе и корыстных, но только не из мести.
-Считаешь он не заслуживает мести?
-Никто не заслуживает мести, я убедился в этом на личном примере. Но расскажу я тебе как-нибудь в другой раз, а то вдруг еще у тебя мотивация пропадет...
-На счет этого можешь не переживать, но в целом ты прав, - Скьельд жестким рукавом вытер со лба густую испарину. - Знаешь, именно в этом мы с тобой очень похожи. У меня тоже есть подобная история, но, пожалуй, ты прав, откровения стоит отложить на-потом. - Он продолжил, сделав небольшую паузу. -Хватит уже цедить этот мудомой, в дороге поболтаем, нужно идти.
Скьельд выплеснул остатки импровизированного чая с кусочками так называемой заварки на землю, и, убрав кружки обратно в седельные сумки, двинул Лыску за поводья дальше к едва различимой тропе, поднимающейся прямиком к мосту. В лучшие годы это, видимо, был добротнейший мост, широкий, под повозку любой ширины, с высокими массивными перилами и приличной отмосткой. Только сейчас он выглядел совершенно неважно, доски напитались паром, древесина кое-где уже начала гнить, а между досок стали понемногу пробиваться противные колонии черной плесени.
-Ох не нравится мне эта идея, -Скьельд почесал густую рыжую бороду.
-Да ладно, нормально все будет, я так понимаю, его строили так чтоб телегу с лошадью мог выдержать, мужичье, видать, торф с болот по этому мосту возят, если он когда-то груженые телеги держал, то снами проблем не будет. -Константин, изо всех сил пытаясь ободрить попутчика, дружелюбно хлопал его по плечу.
Скьельд сомневался, и, сдвинув брови, мрачно молчал.
-Ну да, понимаю, если он под нами сложится, даже если бы вода нормальная была, все равно могли бы на коряги насадиться, а тут еще и сваримся заживо, - выпалил Константин, глядя под ноги.
-Об этом-то я и думаю, - пробормотал в ответ Скьельд.
-Так что Лыску вперед? Если сложится — конинушки поедим.
Скьельд мрачно ухмыльнулся и повел кобылу за поводья вслед за собой. Доски моста от пара размякли на столько, что казалось, будто каблуки его сапог оставляют на них глубокие четкие следы, чего уж можно было не говорить о подкованной Лыске. Хотя Скьельд ожидал худшего, в самом же деле мост почти не скрипел, а доски гуляли совсем немного, и все же он пожалел, что они с Константином решили срезать. Стоило только сойти на другой берег, как Скьельда тут же стало терзать ощущение неверно выбранного пути, а его дорожное чутье, будто кричало в его подсознании, что нужно поворачивать обратно.
От Нортбурга их отделял путь длиною меньше цикла, им нужно было всего лишь спуститься с пологой скалы к подножью, перейти скалистое плато, и от жидких посадок к нортбургской лесополосе. Там уже находились охотничьи угодья местных аристократов. Охотиться, конечно же, было запрещено, но просто мирно гуляющих никто не трогал, так что через весьма обжитой лес, с хорошо притоптанными тропинками уже можно было попасть к восточным воротам города, что путники изо всех сил и старались сделать.
-А все таки хреново, что озеро так нагрелось, -завел Скьельд оглядывая вокруг жиденькие еловые посадки, -Значит, горячие горы просыпаются. Как думаешь, если вдруг случится выброс или даже извержение Столица поможет северным землям?
-Думаю всеми силами будет создавать видимость, что помогает, но на самом деле будет по максимуму экономить, - живо ответил Константин, но тут же на что-то отвлекся. -Ну как обычно не суть... Слышишь, что это за шум? От туда из-за посадок идет. - он остановился и внимательно прислушался, - Гм, похоже, мужики в посадках у пруда хворост ломают.
-Как то очень уж громко они его ломают, - настороженно прошептал Скьельд.
-Ну конечно громко, плато твердое, вот звук и разносится хорошо.
Невдалеке, где плато резко заканчивалось, из-за густых еловых зарослей, окаймляющих русло реки с широкой, созданной бобрами запрудой, раздавался равномерный оглушительный треск, его звук хорошо отражался от стен плато и просто не мог не привлечь внимания путников.
-Это точно кто-то ломает дрова, я тебе говорю. -Константин стар плавно поворачивать в сторону посадок.
-Ну и пусть ломают себе дальше, пойдем, - Скьельд жестко зацепил его плечо, уводя в другую сторону.
-Да подожди ты! - с недовольством вырвался Константин. Неужели тебе не интересно, вдруг там что-то готовить собираются, может поделятся?
-Пошли, я сказал, в Нортбурге сразу пойдем в таверну.
-Да не доживу я до таверны, а ты что, так боишься общества, что даже голодная смерть не сможет заставить тебя напроситься на перекус?
-Не нравится мне это все, все эти звуки, странные они, и это точно ломаются не дрова... - Скьельд сделал максимально серьезное лицо, стараясь напугать взглядом собеседника.
-А что же по твоему? - нагловато переспросил он.
-У меня слух как у собаки, это больше похоже на треск ломающихся костей... и на хруст выворачиваемых суставов. А еще я слышу какое то чавканье или бульканье, не могу понять.
-Тогда мы обязаны хотя бы просто проверить что там. Вдруг кому то нужна помощь!
-Мы с тобой бродяги, Константин, а не благородные спасители, - Скьельд продолжал настаивать, потягивая спутника за рукав.
-Да, Скьельд, мы бродяги, а бродяги вечно хотят жрать, и я не собираюсь никого спасать, а надеюсь, что там есть чем поживиться. В сложившихся обстоятельствах мы просто обязаны не пройти мимо.
-Ничего мы не обязаны, это не закончится ничем хорошим, я на большой дороге давно...
-Я тоже! - вызывающе перебил Константин.
-Знаешь, то, что ты жив это просто какое-то чудо. Легкомыслие в твоей башке давно должно было тебя убить!
-Это не легкомыслие. Просто банальное любопытство, -никак не унимался Константин, - если не хочешь, просто постой здесь, а я проверю, что там делается, хотя бы одним глазком посмотрю.
Проговорил он и, аккуратно подтянув свою верную рычажку ближе к груди, настороженными шагами двинулся вперед к елям, у подножья которых кучились густые заросли можжевельника.
Скьельд грязно выругался себе под нос, как будто предчувствуя нехорошую развязку предстоящих событий. Он был в бешенстве от того, что Константин его не послушал, да и вообще он всегда с презрением относился к людям способным на легкомысленные поступки. Но сейчас все было совсем уж из ряда вон, ведь Константин решил рискнуть не только своей жизнью и здоровьем, но и жизнью своего спутника. Последний прекрасно это осознавал, и все же не мог перебороть себя из-за, вечно преследующего его чувство солидарности, не позволившего ему даже пустить вперед себя кобылу на хлипкий мост. Из этого следовало, что Скьельду, если он, конечно, не желал вступить в жаркие дискуссии с собственной совестью, стоило бы незамедлительно пойти вслед за другом, что он и собирался сделать, в надежде, что тот образумится и повернет назад, или хотя бы, под его чутким присмотром, не натворит глупостей.
-Ого, Скьельд, решил, все таки, составить мне компанию, - протараторил Константин, широко улыбаясь.
-Тихо! -Прошипел Скьельд в ответ, насторожившись и пригнувшись к земле. -Мы скроемся в можжевельнике, посмотрим, что там за посадками и тут же двинем дальше. Ясно?
-Яснее некуда, -сипло прошипел Константин.
Путники легкими неслышными шагами перебрались через посадки и, припав к валку среди зарослей стали с любопытством оглядывать запруду.
Их взору открылась по-настоящему жуткая картина. Невдалеке от берега, среди камышей на отмели лежал промокший растерзанный труп гигантского плотверга. Он был размером с добротный сарай, а его мокрые черные перья и обезображенные части тела беспорядочно валялись по округе, придавая и без того мутной от ила и мусора воде  розоватый оттенок. Его грудная клетка была разломана на две части, и среди разорванных по волокнам обескровленных грудных мышц куда-то вверх торчал переломленный в нескольких местах хрупкий безжизненный киль.
Подле его тела наполовину вводе сидел молодой, но довольно крупный хватальщик. шевеля усами и продолжая разрывать плотверга на части своими гигантскими тупыми клешнями. Его толстый хитиновый панцирь полностью был покрыт илом и мусором вроде запутавшихся водорослей и стеблей сухого камыша, а клекот издаваемый ходящими ходуном жевалами заставил бы поежиться даже самого искушенного бродягу, видевшего на дорогах все.
-Черт, твою мать, Константин! -Скьельд злобно просверлил взглядом своего спутника, -я говорил, что не стоит сюда лезть!
-Да ладно тебе, когда такое еще увидишь! - прошипел Константин, задыхаясь от восторга и осторожно поднимая голову над густыми зарослями.
-Когда угодно... я таких уродов уже столько навидался, мама не горюй.
-Скьельд, у тебя винтовка какого калибра?
-Сорок четвертый магнум.
-А револьвер?
-Сорок пятый. А ты, позволь, из каких соображений интересуешься? - Скьельд тревожно нахмурился.
-Черт, у меня триста восьмой, не пробьем... - невозмутимо проговорил Константин.
-Ты что издеваешься? Я даже обсуждать это не собираюсь, сейчас же разворачиваемся и медленно, без единого шороха, двигаем от сюда!
Скьельд сквозь заросли бурьяна и можжевельника тихонько подобрался к Лыске и, резко схватив ее за поводья, потянул что есть силы прочь от этого зрелища. Однако та и не собиралась сходить с места, изумленно глядя на огромное причудливое ракообразное, в клочья разрывающее мутировавшего в черт пойми что ворона. На действия Скьельда, на его подергивание за узду, поглаживания и похлопывания по холке кобыла отвечала лишь нервным мотанием головы. Она была сильно возбуждена и напугана, от чего топталась и гарцевала на одном месте, чем досмерти пугала обоих путников.
Наконец после многочисленных попыток Скьельда утянуть Лыску за собой, ее испуг достиг предела и она, встав на дыбы и заржав во все горло, со всех ног понесла куда глядели испуганные лошадиные глаза.
Константин поежился в оцепенении, в одно мгновение переводя взгляд с растворяющейся в дали Лыски на выбирающегося на берег огромного обезумевшего монстра.
-Бегом! Давай-давай, шевелись! - командным командным басом прорычал Скьельд, потянув напарника за собой.
Оба бросились бежать, не разбирая дороги. Под ногами трещал и ломался гниющий валежник, а позади раздавался оглушительный треск ломающихся под многотонной тушей стволов деревьев. Не смотря на свои внушительные габариты и не самое атлетическое телосложение, хватальщик не отставал от беглецов ни на шаг, напротив даже довольно часто старался выбрасывать вперед клешни, чтобы схватить хотя бы одного и закончить погоню досрочно.
-На плато, быстрее! -Бросил Скьельд на бегу, - он нас там не достанет!
И в действительности плато было единственной надеждой беглецов на спасение, так как использовать оружие против такого тяжело бронированного противника было бессмысленно, оставалось только рвать со всех ног так, что уши закладывало от выплеска адреналина, ударов собственного сердца, а всего пуще от звуков настигающего преследователя, клацающего клешнями и издающего, пробирающий до костей злобный клекот. 
Наконец, когда силы уже были на исходе, вдалеке замаячило то самое спасительное подгорное плато. Беглецы мобилизовали последние остатки сил и Скьельд, добравшись своими гигантскими шагами до возвышенности, почти не сбавляя скорости вихрем вбежал на крутой глиняный вал, после чего, резко развернувшись, подхватил за руку выдохшегося на самой вершине склона Константина.
-Фух, хорошо хоть у меня табачок неделю назад закончился, - задыхаясь хрипел отстающий, оперевшись ладонями о колени и тщетно пытаясь отдышаться.
-Черт, давно я так не бегал, -чуть запыхавшись поддержал Скьельд.
У подножья плато, безрезультатно и уже потеряв всякий интерес к добыче копошился хватальщик, издавая злобный обиженный рык, скрипя и щелкая своими грозными массивными жевалами с запутавшимися в них пучками водорослей.
-Вот же жалкий кусок дерьма, -с презрением фыркнул Константин, потянув с плеча свою массивную рычажную винтовку.
-Стой! -В исступлении заревел Скьельд, но не успел. На всю округу грохнул оглушительный выстрел. Пуля угодила хватальщику куда-то в район физиономии, и, не смотря на то, что не нанесла даже хоть сколь-нибудь весомого урона, такая выходка не на шутку разозлила монстра.
Разразившись пронзительным клекотом и скрежетом жевал, уже было собиравшийся отступить мутант, резко развернулся и принялся настойчиво форсировать плато с твердыми намерениями разорвать в клочья своего обидчика а вместе с тем и его спутника.
-У тебя от влажности мозги что-ли сгнили?! - Иступленно пробормотал Скьельд, вытаращив глаза на своего попутчика.
-Да ладно, тебе он сюда не залезет, - скомканно ответил, ошеломленный такой реакцией Константин, однако действия хватальщика говорили совсем об обратном. Его острые хитиновые конечности яростно вгрызались в рассыпчатый глиняный склон, обеспечивая мутанта всеми возможностями продолжить погоню.
Скьельд, немного начиная паниковать, огляделся вокруг, чтобы оценить обстановку и быстро прикинуть куда им следует бежать дальше.
-Твою мать! Я правда этого не ожидал!  -оправдался, понемногу отдаваясь панике, Константин, глядя как хватальщик уверенно и неуклонно поднимается на верх, полностью погрузившись в яростное безумие.
-Да иди ты, бля... - Скьельд грубо толкнул попутчика в плечо, что тот даже потерял равновесие. - Давай к перевалу, туда от куда пришли, бегом! Сейчас кое что попробуем, - загадочно пропыхтел Скьельд, снова набирая скорость.
Константин набегу смекнул, что за идея могла так вдруг осенить попутчика, и, не смотря на то, что положение их было вовсе не завидно, легкая, едва уловимая улыбка тронула его щетинистые, впалые щеки.
Чтобы выкарабкаться на самый верх плато хвательщику много времени не понадобилось, и погоня в мгновение возобновилась с еще более злобным ревом. Хоть у беглецов было в запасе парочка балов форы, на похдоде к перевалу хватальщику почти удалось догнать Константина, схватив его своей гигантской клешней за край плаща. Однако Константин темпа не сбавил, мастерски сумев вырваться, после чего у него и у Скьяльда снова возникло небольшое преимущество, когда те перебирались через перевал.
Наконец хватальщик загнал своих жертв к месту, где у тех еще совсем недавно был привал, и где даже еще не успел раствориться в воздухе приятный пряный аромат заваренных малиновых листьев. 
Беглецы в несколько длинных шагов перемахнули через мост, по которому только недавно боялись идти и застыли в ожидании на другом берегу, а хватальщик, в свою очередь, все пробирался через каменистые утесы, изо всех сил желая заполучить добычу, однако, завидев на своем пути странную конструкцию в виде подозрительного, наполовину сгнившего моста тут же стал сбрасывать темп.
Скьельд, заметив это, уж было расслабился и приготовился отдохнуть от утомительной погони, однако Константин был совершенно другого мнения. Не успел Скьельд и глазом моргнуть, как он снова сдернул с плеча свою рычажку и сделал два почти не прицельных выстрела в сторону мутанта, исключительно, чтобы подпитать острастку.
Монстр же, получив два мощных удара триста восьмым: один куда-то по панцирю, а второй все туда же, в физиономию, тут же в силу небольшого объема мозга, позабыл о всех на свете сомнениях и в тот же миг ринулся на мост.
Конструкция затрещала, захрустела гнилой древесиной, и, не выдержав на своих опорах многотонной махины поддалась и с грохотом рухнула вниз. Окунувшись в огненную воду хватальщик тут же завился, как уж, озеро вокруг него закипело, забулькало. От частых ударов массивной шейкой озеро волна за волной стало понемногу выходить из четких каменных берегов и даже показалось, что мутант будто издал протяжный пронзительный вопль, хотя скорее это был всего лишь звук пробивающегося сквозь створки хитинового панциря пара, от закипающей в его теле жидкости. И в целом Монстр, может и смог бы вырваться из бурлящего котла, если бы не гигантский обломок мостовой опоры, глубоко вонзившийся ему куда-то в брюхо после неудачного падения. Обломок моментально лишивший его сил и заставивший сдаться.
Хватальщик представлял собой жалкое зрелище. Некогда огромный агрессивный монстр, способный своими гигантскими клешнями разорвать, наверно, любое живое существо живущее в этом мире сейчас казался просто креветкой, насаженной на палку.   Он был наполовину опущен в бурлящую воду, одна из его клешней уцепилась за каменистый берег, в то время как вторая оказалась полностью в воде и начинала понемногу краснеть.
-Уху! Просто ахренеть можно, мы это сделали ты понимаешь Скьельд?! - Константин ликовал, почти приплясывая на месте, в то время как Скьельд его восторга совсем не разделял. Хоть его уста при виде варящегося гигантского рака понемногу стала трогать улыбка, все же он не мог удержаться от нравоучительной речи.
-Зачем ты это сделал? -Злобно прорычал Скьельд, сумев подавить внезапно возникающие положительные эмоции.
-Что? -искренне недоумевал Константин.
-Зачем выстрелил в него? - повторил Скьельд еще более злобно.
-Если б я не выстрелил, он бы не пополз на мост.
-Да нет, зачем выстрелил первый раз, на плато? Он просто охранял свою территорию, он выгнал нас с нее и убрался бы во свояси если б не ты.
-Да, и тогда бы у нас не было огромного вареного рака.
-Можешь даже не начинать затирать мне, будто  бы ты предвидел, что  так получится, ничего ты не мог предвидеть!
-Нет! я и не собирался, я просто импровизировал.
-Черт возьми! Твое легкомыслие могло бы привести нас к мучительной смерти, - Скьельд закипал от негодования, морщась от мысли, что именно по вине попутчика оба могли бы быть мертвы.
-А привело к царскому ужину! - возразил Константин, даже не желая ничего слышать о своей неправоте. - Все, не ной Скьельд, все же закончилось хорошо, - Константин прошелся вдоль кромки воды, уперев руки в бока и, вдруг что-то вспомнив, мечтательно заговорил. Эх вот бы еще где ни-нибудь неподалеку соляная пещера оказалась, - он покрутил головой вокруг, блаженно сглатывая выделяющуюся слюну.
-У меня есть немного соли с собой, - буркнул Скьельд, начиная понемногу остывать.
-Боже, теперь я счастливый на столько на сколько это возможно! А пива у тебя случайно с собой нет, - Константин заискивающе поглядел на товарища.
-Нет, вот его, к большому сожалению, нет, - угрюмо ответил тот.
-Зараза, - Константин озадаченно почесал затылок. -Ну ничего, на запивку и псевдомалиновый мудомой тоже сгодится!
К сожалению соль, как и весь прочий скарб, что Скьельд вез с собой находились в седельных подсумках, которые Лыска унесла с собой куда-то очень-очень далеко и по этому, да и не только, упрямую лошадь было необходимо разыскать.
Желудок Скьельда издал мощный спазм, предчувствуя скорый прием пищи, и он тут же скрылся прочь в поисках своей кобылы. Найти ее оказалось нелегко, но соль, спрятанная в подсумках однозначно стоила затраченного времени. К его возвращению Константину удалось отломать и выловить на берег четыре ноги, однако объемная, покрасневшая, мясистая клешня, скрытая под водой у самого берега никак не давала ему покоя, тем, что достать ее от туда не представлялось возможным из-за ее чудовищного веса.
Голодные как тысяча волков путники начисто отмыли горячей водой из того же озера большой плоский камень, напоминающий своими очертаниями стол, после чего принялись камнями поменьше крошить в осколки размякший хитиновый панцирь выскребая изнутри нежное вареное раковое мясо. Хоть Константину ценой довольно весомых усилий и весьма ощутимых ожегов удалось достать из воды целых четыре ноги, одной такой хватило бы обоим путникам с лихвой. Одна такая нога хватальщика была толщиной в туловище взрослого мужчины и весила приблизительно как он сам.
-Это профто невообразимо! - пробубнил Константин с набитым ртом, пытаясь прожевать дымящиеся мясные волокна.
-Согласен, - в полной мере поддержал Скьельд - только ты хотя бы немного остыть ему дай.
-Сейчас поедим, немного вздремнем, потом когда проснемся, доедим вот эту ногу, а остальные с собой в дорогу возьмем. Только надо заранее их почистить, хитин тяжелый, чищенными больше унесем.
-Нет, наоборот, если не чистить, то, возможно, не так быстро испортится, - Возразил Скьельд, бубня набитым ртом.
Между путниками завязался ожесточенный спор который так и не позволил им придти к общему соглашению. Одну из ног Константин очистил и, набил ее мясом под завязку свою некогда выброшенную банку, за которой пришлось возвращаться. Скьельд же другой тяжелой хитиновой ногой навьючил кобылу и оба двинулись в Нортбург, только теперь уже по большой дороге, чтобы уже наверняка избежать таких вот сюрпризов. Люди мэра и ярловы охотничьи хоть и могли доставить путникам немало хлопот (ни в одной из провинций континента не любили праздношатающихся бродяг), все же они были не так страшны, как чудовища, скрывающиеся в лесах, полях и на болотах.
Добрались они до центра северной провинции только к самому концу следующего цикла, когда грибницы на центральной площади расцвели яркими фиолетовыми пятнами и вот-вот готовы были рассыпаться в прах. Однако не смотря на то, что жители города должны уже были готовиться ко сну, было все совсем наоборот.
Не смотря на то, что все немногочисленные трамваи Нортбурга уже стояли в депо, а все лошади уже были накормлены, напоены, и разогнаные по стойлам набирались сил для предстоящего рабочего дня, люди даже и не думали расходиться по домам. Улицы были полностью заполнены горожанами, в особенности центральные и те, что расходились от набережной и широкой  площади. Мор понемногу затухал, а все карантинные меры свелись к тому, что горожане стали захаживать под конец цикла лишь в проверенные кабаки и таверны, где работали их знакомые или просто имеющие хорошую репутацию люди, дабы быть уверенными, что там не подадут, что-то вроде жаркого из чумного кабана или отравленного трупным ядом стакана воды.
Бульвар имени Генриха Росса во всю пестрил разноцветными яркими огоньками гирлянд, подвешенных между мрачными чугунными фонарями. В глазах рябило от бликов, отбрасываемых этими самыми огоньками на промокшую от недавнего дождя бульварную брусчатку. Архитектура города была простой, но в то же время какой-то по своему изящной. Градостроители явно были мастерами своего дела, сумевшими создать не просто город, а настоящее произведение искусства, сочетая в его строениях природный камень дерево и металл. Большинство строений были похожи друг на друга, имели каменный фундамент, фасады были облицованы темным или красным деревом только углы и области вокруг окон имели каменное обрамление. Черепичные крыши почти всегда украшали черные оковки, почти обязательным атрибутом чуть-ли не каждого строения в городе считался флюгер. Повсюду виднелись клумбы обрамленные точеным диким камнем с коротко стриженными газонами и какими-то странными хвойными деревцами, не встречающимися в природе. Видимо, посадили их совсем недавно, так как очередной визит Великого инквизитора, ненавидящего селекцию и все, что с ней связано эти деревца вряд ли переживут. Туда — сюда без устали сновали люди, в основном парочки всех возрастов в том числе пожилые и даже преклонные, и небольшие, но шумные шайки детей, решивших выскочить поиграть за пределы своего скучного двора. Однако встречались и компании возрастных забулдыг, скорее всего моряков или шахтеров (и тех и других в городе было полным-полно), но они никому не мешали, и не причиняли зла, а самое неприятное чего от них можно было ожидать это раздражающе громких разговоров или же не менее громкого смеха, грохочащего где-то невдалеке. Для каждого из них было только две причины оказаться на улице: либо они шли в таверну, либо уже обтавернились и на одной ноге плелись домой.
В одну из таких таверн направлялся и Скьельд вместе с Константином, у него была запланирована встреча с Адой, сестрой той самой вышеупомянутой Маргариты, казненной пол цикла тому назад, и в предвкушении предстоящего разговора общее приветливое настроение города, который так тепло и весело встречал путников, куда-то испарялось прямо на глазах.
Эта встреча должна была произойти в таверне “Пойманный сом”. Это была самая обычная таверна. От остальных ее отличало, пожалуй только то, что Тихон - ее хозяин настаивает на том, чтобы заведение называли трактиром. Об этом Скьельду рассказал Константин, хорошо знавший этого самого Тихона. Чем дольше путники были в пути тем более Скьельд набирался уверенности в том, что Константин знает каждого человека на континенте. Для Скьельда стало большим удивлением, когда он из свирепого любопытства спросил у товарища как выглядит Тойя Мулфус, а Константин ответил, что не знает. Это было по-настоящему удивительно, ведь Константин был тем самым чертом, которого если выпроводить в дверь, он обязательно влезет в окно. Он — тот самый тип, который везде чувствует себя как дома, а главное полностью лишен способности ощущать, что доставляет кому-то неудобства. В сочетании с гиперобщительностью и способностью найти о чем поговорить абсолютно с кем угодно получилась совершенно ядреная микстура. Чего уж говорить, Скьельд совершенно не удивился, что именно в том месте, куда он направляется оказался давний хороший знакомый его спутника.
«Пойманный сом» хоть снаружи и был крайне ухоженным заведением, внутри он чем-то напоминал погреб. Его каменистые стены не были ничем отделаны, и чтобы отвлечь от них внимание повсюду были развешаны картины, какие-то декоративные детали вроде олених рогов, медвежьих шкур, сабель и бутафорских ружей. Было довольно темно и мрак разгоняли многочисленные керосиновые лампы, ароматные лучины, дающие больше копоти, чем света, и постоянно затухающие свечи на барной стойке, напоминающие старинные развалины замка, своими объемными восковыми потеками. 
Тихон! -Завопил Константин едва перешагнув порог пойманного сома, -Ты не представляешь чего мне стоило сюда добраться, и все только для тебя! - Громко проговаривая слова радовался Константин, комично тряся огромной банкой с мясом хватальщика у себя за спиной, в то время как огромными шагами сближался с Тихоном чтобы поздороваться.
-Константин! Сколько лет! А я то думал у меня сегодня, как всегда, будет нормальная выручка, - Тихон издевательски посмотрел на старого друга.
-Шути-шути, а я до знаю, что ты просто до-усрачки рад меня видеть, -Константин с громким хлопком подхватил руку Тихона и крепко ее пожал.
Тихон выглядел немного не так как представлял себе Скьельд и уж тем более не так как обычно выглядят трактирщики. Он был изрядного почти двухметрового роста, жилистый, с хорошо развитой мускулатурой, полностью облысевший и с гладко выбритым лицом, с крупными неправильными и неприятными чертами лица. Темно карие, почти черные глаза с длинными ресницами, прятавшиеся под массивными надбровными дугами были все время прищурены и образовывали многочисленные мелкие морщинки в уголках глаз, а блестящие пухлые губы были постоянно сложены в какое-то подобие утиного клюва. Овал лица его был грубым и резким с узкой костлявой челюстью и выдающимися скулами. Кроме того в глаза резко бросались его накаченные длинные, как у обезьяны, руки, покрытые венами, а так же многолетняя закостенелая сутулость. При всем уважении красавцем-мужчиной назвать его можно было разве что только с очень большой натяжкой, однако несмотря на это он производил довольно положительное впечатление, о чем и Константин говорил со Скьельдом еще в пути.
-Тихон, давай пива! -лихо махнул рукой Константин, перепрыгивая через барную стойку и попутно опрокидывая ногой бутылку с какой то мутной жидкостью, вероятнее всего хреновухой. -Божечки! Тысяча извинений! -тут же пролепетал прыгун, сложив ладони домиком у себя на груди.
-В этом весь ты, - тихо произнес трактирщик, снисходительно глядя на горе-акрабата.
-Это ничего, я тебя уверяю. Давай подбрось угольков в жаровню, и смотри сюда! Я тебя сейчас такой штуковиной угощу, просто ум отъешь.
Пока Тихон вытряхивал из грязного бумажного мешка в мангал последние свежие угли пополам с угольной пылью, Константин быстро сполоснул руки в рукомойнике, стоящем за затертой занавеской в темном углу, после чего тут же схватил вязанку чистых шампуров из угла неподалеку и многозначительно притронулся к своей огромной банке, чтобы создать интригу прежде, чем открыть ее. Тихон был весь внимания и даже ближайший столик, занятый уставшими выпивающими работягами устремил свои любопытные взгляды к барной стойке. Константин подставил рядом с собой глубокую тарелку и принялся насаживать мясо из банки на шампуры.
-Как думаешь чье это мясо? -Загадочно спросил Константин.
-Не знаю, ни на что не похоже, - озадаченно пробормотал Тихон. -Боже какой же запах! - восторженно воскликнул он в следующее мгновение.
-Это я еще пока его специями не присыпал, да над угольками его не поджарил, - Поддерживая, пропел Константин.
-С ума сойти, пахнет прямо как раки. Твою мать, подожди, стой... Это что хватальщик? - Тихон вытаращил на гостя свои изумленные глубокопосаженные глаза.
-Долго доперал. -Константин издевательски ухмыльнулся, а столики в трактире моментально опустели из-за того, что люди, их занявшие, уже бурной толпой громоздились у барной стойки, жадно разглядывая, как останки отвратительного чудовища превращаются в кулинарный шедевр.
-А это какая часть?! -раздался из толпы голос толстенького усатого мужчины в солидном возрасте, поднявшим на Константина искренне заинтересованные глаза.
-Нога, - важно ответил тот.
-Надо-ж, так это покрамсали, что ажнк ничего не разберешь, где шо. А как жеш вы его так? Ну, завалить то, что называется, сумели?
-Ооо, - С деланным высокомерием протянул Константин, - история интереснейшая, уверяю вас. Пробирались, значит, мы с товарищем через горы к вашему замечательному городу, как вдруг проходя через перевал, прямо из-под моста вылазит на нас сия образина, останки которой я сейчас на шампур накручиваю. Я, конечно, всего в жизни повидал, но выскочил он прямо прямо перед лицом, прямо клешнями щелкнул у самого кончика носа. Надо сказать у меня там прямо на месте анус такой спазм дал, что ноги чуть не подкосились. Ну мы со Скьельдом отступили для контратаки и вмазали по нему залпом из всех орудий.
-Да хорош заливать! -послышался бодрый голос из толпы, - у вас нужного калибра нет, чтобы его панцирь пробить. Мелковаты ваши ружбайки на такого зверя.
-Тут дело не в калибре а в мастерстве. - вежливо огрызнулся Константин, - Монстра удалось свалить точным выстрелом прямо в глаз.
-Ага! В шоколадный! -Из толпы снова послышались придирки и чей-то громкий хохот.
-Люди, да хромым богом клянусь, ну стал бы я лгать? В крайнем случае вот здесь товарищ рядом, он-то ни в коем случае соврать не даст. -Константин посмотрел на Скьельда глазами полными надежды, всячески пытаясь ему как-нибудь подмигнуть.
Скьельд стоял в сторонке и тихонько отмалчивался в надежде, что ему учавствовать в диалоге все же не придется, однако сверлящие взгляды толпы, жаждущей правду, намекали на обратное.
-На самом деле... -начал было Скьельд и задумался почесывая густую рыжую бороду, - история действительно вышла отличная, просто мой друг, как бы это сформулировать... еще не закончил. После того как мы в него стреляли он разозлился, и мы смогли его заманить на хлипкий мост, который под ним рухнул, а опора пробила ему грудь.
-А как же вы его сварить то умудрились.
-Вы не поверите, -задумался Скьельд, опасаясь, что и его тоже могут поднять на смех, из-за неправдоподобности ситуации, - но клянусь, горное озерцо, в которое упал монстр было настоящим пеклом, и просто бурлило. В нем он, собственно, и сварился.
-Значит, если это правда, горячие горы скоро проснутся, нехорошо... -тоненько просипел старичок из толпы.
-Константин! -Тихон положил товарищу руку на плечо и посмотрел прямо в глаза. -Брат, ты один столько не съешь, давай ты мне вот эту вот баночку, и сможешь есть и, самое главное пить, что хочешь до следующего цикла.
-Вот, что значит капиталист... - пробубнил себе под нос Константин. -Но почему бы и нет! Надраться с дороги — святое дело! По рукам. - и их руки скрепились в крепкое звонкое рукопожатие.
-Народ, совсем скоро все будет готово, просьба совсем немного подождать. -Громко объявил Тихон, чтобы слышали даже дальние столики и лавки не говоря о зеваках, стоявших совсем рядом и глядящим в упор. -Сойдемся так: за сто грамм мяса поверженного жуткого монстра, настоящего деликатеса, всего-то на всего сорок фаугрингов.
-Это чего это четыреста за килограмм получается? Наглость! -Раздалось брюзжание из толпы.
-Не наглость, а наоборот — благотворительность! Настоящий подарок, - Константин уверенно перебил брюзжание из толпы.
-Вот что значит, сука, капиталист! -повторил еще раз Константин, только на сей раз громко и четко, чтобы все слышали.
-А говорят мутанты и гибриды бесплодны! - Раздался хриплый голос от куда-то из дальней части трактира. - А еще говорят, будто-бы это через поедание мяса передается. В штанах все в узел скручивается. -Это был голос грозного, мрачного громилы, сидящего за на лавке далеко в тени. Говорящий со своей компанией единственный в заведении выглядел так грозно и недружелюбно, и вероятнее всего был приезжий.
-Скажи спасибо, что передается только так, а не половым путем! -Прокричал Константин через весь зал и толпа у стойки тут же взорвалась красочным хохотом. -Иначе бы, у тебя давно бы уже все скрутилось, - толпа взорвалась еще сильнее и сам Константин еле сдерживал смех, -В косичку бы сплелось! - из последних сил брызнул Константин и растворился в смехе вместе со всеми.
Не до смеха было только Тихону, едва заметно улыбающемуся, но старающемуся это не показывать, чтобы не отпугивать клиентов своим отношением, и Скьельду, стоящему чернее тучи неподалеку в углу, сложив руки на груди.
Последнему это явно не нравилось и не зря. Обиженный посетитель поднялся с лавки, за ним встали еще двое его спутников. Все они были высоки хорошо сложены, и что самое главное — вооружены и в целом всем своим видом напоминали странствующих наемников.
-У тебя самый длинный язык? - вызывающе спросил незнакомец, вплотную приблизившись к Константину.
Скьельд, только завидев начинающуюся сцену, тут же бросился на помощь, вклинившись между ним и незнакомцем.
-Мой друг не хотел тебя оскорбить, это была просто шутка, - хладнокровно сказал Скьельд, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.
-Да мне насрать! -гаркнул незнакомец, положив руку на эфес кривого мачете у себя на поясе, - я сейчас рассеку ему лицо и выброшу его ****омерзкий труп в канаву за таверной. И вот тогда мы посмотрим у кого чувство юмора острее, - намерения громилы были явно серьезными и он, тесня Скьельда своей широкой грудью, двинулся вперед.
-А ну назад живо! - прорычал Скьельд, отталкивая его на безопасное расстояние.
Незнакомец на мгновение потерял равновесие, но сделав уверенный шаг назад, тут же вернул устойчивость своим ногам, находу вырывая мачете из ножен. Скьельд молниеносным движением сорвал с плеча свою барабанку и не глядя сунул ее Константину со словами: «на мушку тех двоих, быстро!». После этих слов Константин тут же вскинул винтовку, направив ее в сторону двух других задир. В тот же момент, Тихон, сделав громадный шаг в сторону достал из-под прилавка обрезанное двуствольное ружье и тоже встал на изготовку. На самом деле стрелять никто не собирался, все прекрасно понимали, чем обычно заканчивается пальба в помещении.
Следом за незнакомцем, Скьельд, не теряя не секунды, тоже вырвал из ножен свою длинную, острую словно бритва шашку. Незнакомец замахнулся и с диким ревом бросился на него, не смотря на явное преимущество последнего. Шашка хоть и была легче Мачете, зато почти в два раза длиннее, и Скьельд, умея ей махать, как никто другой смог без особого труда парировать выпад противника, от чего тот крайне неловко провалился в пустое пространство, однако не растерялся, а лишь, по-новому оценив силы противника, вновь бросился в атаку с довольно вульгарным колющим ударом. Скьельд, прочитав намерения своего противника еще на стадии замаха, тут же довольно рисковано выбросил шашку навстречу движением слева направо, даже не пытаясь убрать корпус с линии атаки. Однако, как оказалось, делать это было вовсе не обязательно, шашка громко вдарила обухом по вражескому клинку с такой силой, что незнакомец, получив попутно колотую рану на тыльной стороне ладони, просто не смог удержать оружие, и мачете вылетело у него из рук, пролетев крутящимися движениями по полу через весь зал куда-то в темноту.
Скьельд, не раздумывая ни секунды, тут же забросил клинок за барную стойку и бросился к незнакомцу с явным намерением пройти в ноги, что было сделано, как оказалось совершенно зря, ведь тот весьма и весьма превосходил Скьельда по массе и сумел тут же отбросить их назад, не только лишив противника шанса на бросок, но и сразу-же забрав шею на удушение.
Лишенный возможности дышать и теряя кислород, Скьельд мгновенно стал жалеть, что забросил шашку и выбрал такой исход боя, однако в последний момент, когда он вот-вот должен был потерять сознание от кислородного голодания, его вдруг осенило. Он встал на одно колено, и, уперевшись противнику плечом в низ живота, собрал все остатки сил и встал на прямых ногах, подняв незнакомца на своих плечах. После чего, развернувшись спиной в сторону, где не было ни людей, ни мебели, а только жесткий деревянный пол, словно срубленное дерево, во весь рост рухнул назад, придавив противника всей своей массой и выбив воздух из его легких. Тогда его хватка полностью ослабла и Скьельд, взгромоздившись сверху, придавил предплечьем кадык незнакомца.
-Сейчас мы все мирно разойдемся, понятно? -просикрипел Скьельд прямо в лицо незнакомцу, однако тот в ответ стал только молча, ерзать по полу, стараясь закинуть ноги на на пояс Скьельду, с намерением сдавить ребра коленями и снова попытаться задушить, на что Скьельд ответил сопернику двумя сокрушительными острыми ударами локтем, первый из которых пришелся в скулу и оставил мощное рассечение, а второй угодил прямиком в челюсть, и скорее всего сломал пару зубов, полностью выбив весь боевой дух из незнакомца.
-Еще раз повторяю, -тяжело дыша говорил Скьельд, -сейчас мы мирно расходимся и больше не встречаемся никогда. Ясно?
Незнакомец один раз одобрительно кивнул, после чего окончательно обессилев запрокинул голову. Скьельд встал на ноги и протянул ему руку, помогая сделать тоже самое.
-Добро. - Буркнул задира, сплюнув на пол вязкий сгусток черной крови. -Айда от этой погани подальше, мужики. Пусть себе травятся своей дохлятиной, дело не наше. - прохрипел незнакомец и направился к выходу уводя за собой своих товарищей.
Константин опустил оружие, стоя на месте, как вкопанный и почесывая затылок в полном замешательстве. Тихон смотрел на горе-юмориста словно на врага народа, а люди, толпившиеся у барной стойки, стали разбредаться обратно по столикам в полном блаженном удовлетворении, вдоволь насладившись достойным зрелищем, и только один единственный невысокий круглый мужичок направился к выходу, громко бухтя: «Хороша таверна... человек вон просто разговор решил поддержать а его... Мало того обсмеяли всего, так еще и люлей навешали!»
Тихон, убрав обрез обратно под барную стойку, вернулся к своей работе, так будто ничего особенного и не случилось, видимо такие потасовки в кабаках были самым обычным делом. Скьельд же такого спокойствия и душевного равновесия не разделял. Он был очень зол на Константина, и уже обдумывал стоит ли вообще иметь такого человека у себя в окружении, ведь несмотря на хоть и не столь весомые но многочисленные связи, этот человек, похоже просто притягивал беды, и, как говорили в народе был проклят.
Скьельд было обернулся к Константину, устремив в его сторону острый презрительный взгляд, как вдруг за его спиной раздались громкие звонкие хлопки, будто кто-то хлопал руками в кожаных перчатках.
-Браво, Скьельд, да ты просто безумен, оставляешь за собой густой кровавый след везде, где бываешь, - с усмешкой сказала, только что переступившая порог трактира, молодая тощая девушка, с растрепанными черными волосами и ярким броским макияжем на скорую руку. Она выглядела крайне вызывающе, была одета в черную кожаную одежду, в отдельные элементы которой были украшены молниями, заклепками и вызывающую шнуровку на белой блузе прямо на области под шеей. Ее задачей, видимо, было хоть как-то сводить концы с концами огромного выреза, привлекающего внимание к полному отсутствию груди. Она вошла довольно громко стуча кожаными сапогами на массивном каблуке, держась обеими руками за пряжку ремня и, как всегда, подозрительно щурясь и нахально ухмыляясь тонкими бледными губами с легкими морщинками в уголках. В целом впечатление она производила самое неоднозначное. Полное, на первый взгляд, отсутствие даже намека на чувство вкуса с лихвой компенсировалось сногсшибательным природным обаянием, которое можно было почувствовать даже с первого взгляда. Оно же и заставляло отойти внешний вид на второй план и даже превращало его в некую яркую необычную особенность.
-Ада! Ничего себе, не думал что я смогу так быстро тебя найти, -Скьельд сразу же ее узнал, это была та самая сестра Маргариты, он виделся с ней всего-то пару раз и хотя он был несильно рад встрече, сразу же погрузившись с головой в омут воспоминаний связанных с Маргаритой и всяческих тяжелых раздумий, все же он не мог не обнять Аду, не смотря на то, что у него до сих пор не было возможности переодеться после долгой дороги.
- Ты не представляешь как я ждала тебя! - прошептала Ада, прижавшись лицом к его плечу, и ей даже было все равно сколько слоев дорожной пыли осело на его толстой кожаной куртке, она была несказанно рада его приезду, видя в нем того самого долгожданного человека, который мог наконец-то подтолкнуть ее к правильным действиям, объяснить, в каком направлении стоит двигаться и каким образом правильно сделать этот шаг.
Ада, после стольких циклов ожидания, не желая терять ни минуты тут же  предложила Скьельду пройти на постоялый двор, где снимала тесную комнату на третьем, (последнем) этаже, выходящую единственным окном в узенькую улочку, практически вплотную смотрящую в дом напротив. В этой комнате она жила с тех самых пор, когда Скьельд прискакал к ней и назначил встречу в Нортбурге, рассказав о том, что Маргариту схватили и увезли в Энлет-Иринд на показательную казнь. С тех пор она лишь несколько раз, и то ненадолго, возвращалась в родительский дом, находящийся в одном из многочисленных, похожих друг на друга, как две капли воды, рыбацких городков к северу от Нортбурга. Все остальное время она провела в этой косой тесной камере на постоялом дворе, ни дня не находя себе места, пытаясь исправить ошибки своей сестры и наполняясь ненавистью к самой себе из-за невозможности сделать это.
-Чай, кофе? -Ада затворила дверь, сразу же оказав этот незамысловатый жест.
-Спасибо, что-то не очень хочется, -задумчиво ответил Скьельд.
-Может быть покурим? - более настойчиво проговорила она.
-А вот это очень может быть... - с охотой отозвался гость.
Ада достала с кривой хрупкой полки неглубокую прямоугольную алюминиевую емкость с болтающейся на старых расшатанных петельках крышкой и извлекла из нее две самокрутки, отдав одну гостю и оставив вторую себе. Скьельд долго и задумчиво разминал пальцами сверток из газетной бумаги, не зная с чего начать столь важный разговор, однако, все сложилось для него как нельзя лучше.
-Слушай, Ада. Я должен тебе сообщить одну новость, я был в Столице и...
-Не продолжай, -резко пресекла собеседника Ада, - я все знаю уже давно, и не хочу ворошить. Я уже и отплакалась и помолилась всем богам, ты вряд-ли расскажешь мне что-то новое.
Ада сказала это так отрешенно и равнодушно, что у Скьельда это вызвало двоякие ощущения. С одной стороны он почувствовал облегчение, что ему не придется подбирать слова, чтобы сообщить столь скорбную новость. Но с другой стороны он почувствовал какой-то неприятный холодок, будто-бы единственный человек на континенте, который мог бы его понять и которому Скьельд бы доверился от чего-то не хочет с ним разговаривать.
-От куда ты знаешь? - Скьельд виновато поднял глаза, желая любой ценой продолжить с таким трудом начатую им беседу.
-Машина пропаганды Мулфуса работает как надо, - Ада сделала густую жгучую затяжку серого дыма. - Город буквально через пару циклов запестрил во всех заголовках, что нашу землячку с позором казнили на площади Ассамблей.
Оба сидели в душной затененной комнате, окно выходило на северную сторону, да еще и глядело практически в соседский чердак, по этому света в помещении практически не было. Окно в комнате было приоткрыто. В него ненавязчиво задувал легкий сквознячок, вытягивая наружу струйку серого белесого дыма, источаемого самокруткой Ады.  Скьельд привык курить гильзы, по этому никак не мог решиться затянуться замятым уже до смерти свитком. Он еще немного помял его, чтобы разрыхлить набивку после чего оторвал фильтр и, достав из кармана дешевую керосиновую зажигалку, подкурил, сделав одну глубокую тягу. Скьельд уже приготовился угадать сорт табака и место, от куда он был привезен, в какой из провинций юго-восточного направления он был произведен и с удовольствием посмаковать густой ароматный дым, однако вместо этого его ждало жестокое разочарование. В момент тяги вместо приятного провала Скьельда ждал колкий и едкий удар по горлу, сразу ушедший в носоглотку. Он жутко закашлялся и перевел дух, ощущая во рту стойкий аромат не душистого табачного дыма, а чего то похожего на запах немытых половых органов и аммиака.
-Ети твою мать, это что такое!? - Тоненько просипел Скьельд, продолжая кашлять. Ада не отвечала, она лишь смущенно смотрела на него, не зная на чем сфокусировать взгляд.
-Это что прогарк? - Скьельд презрительно посмотрел на отравительницу, состроив гримасу полного отвращения.
-Ну да, а что? -в  недоумении ответила Ада. -Не табачок же мне покуривать.
Скьельд распахнул форточку пошире и, резким движением отобрав у Ады ее сверток со злостью швырнул за окно вместе со своим, пустив вдогонку густой горький плевок. С непривычки пальцы его тут же онемели, а в голове повисло неприятное помутнение.
-Ты совсем с ума сошла?
-Думаешь я глупая и не понимаю, что делаю? Я не из удовольствия его курю, прогарк — это единственное, что в этом мире помогает мне справиться с горем.
-Чокнутая... прогарк еще никогда, никому и ни в чем не помог.
-Скьельд, ты несколько месяцев провел на тракте, у тебя была возможность как-то отвлечься, и было время, чтобы дать боли притупиться. У меня же ничего этого нет, я болтаюсь здесь наедине с собой, я очень сильно скучаю по ней, мне больно... - последнюю фразу Ада буквально выстрадала, после чего резко погрузилась в ветхое темно-зеленое кресло и закрыла лицо руками.
-Замечательно, значит теперь у нас новая проблема, - протянул Скьельд, глядя в пол, -Ты знаешь, что ты сдохнешь? И очень быстро, быстрее чем ты можешь себе представить! Если ты не успеешь докуриться до тех пор, когда твои легкие начнут разваливаться на куски, значит перейдешь на уколы и тогда можно будет по циклам пересчитать сколько тебе осталось. Да еще и с твоим мышиным здоровьем! - Скьельд все никак не унимался. - Тебе было жалко свою сестру, когда она погибла? А ведь ты можешь отправиться вслед за ней, только она погибла героиней, и народ запомнит ее как спасительницу Континента от голода, а тебя, как и всех кто умер от дерьма, закопают за оградкой без почестей. Ты хочешь своих родителей совсем горем убить?
-Для меня это не проблема, скорее даже наоборот — единственное решение. Если только ты не сможешь предложить мне какой либо альтернативы.
-Из-за этой... -Скьельд крутил головой, стараясь подобрать подходящее выражение, -из-за этой херни ты похудела еще сильнее, скоро я смогу видеть тебя насквозь, понимаешь? И да, я могу предложить тебе альтернативный выход. Мы не сможем вернуть Маргариту, и нам остается только два пути: первый — как-то пережить утрату, и найти в себе силы жить дальше, и второй — восстановить справедливость и не допустить, чтобы кому-то довелось пережить то же, что и нам.
Ада сумела взять себя в руки и проглотить слезы. Она знала с каким презрением Скьельд относился к разного рода мстителям, по этому даже представить себе не могла, что он сразу предложит столь смелое решение. Она вытерла остатки слез кончиками пальцев, размазав по впалым щекам тонкие черные ручейки.
-Ты не знаешь всей правды, - сказала она дрожащим голосом, - дело здесь вовсе не в мести, точнее далеко не только в ней. Моя сестра была очень талантливым селекционером, она не спала по нескольку циклов, выводя реклу у себя в лаборатории, все что-то там писала, высчитывала, составляла всякие разные таблицы. Она вложила в это столько труда, а Великий инквизитор забрал все результаты еще до окончания работ, и само собой даже до испытаний.  Мы были уверены он пощадит ее за то, что она занимается селекцией во благо, но он решил, что никто из диссидентов не заслуживает жизни, однако к большому удивлению и, видимо, из-за большого голода он дал гильдиям добро на торговлю плодами и семенами реклы. И это оказалось самым страшным.
-Не понимаю... Что страшного в том, что твоя сестра остановила голод и теперь хоть и непризнанный, но все же народный герой.?
-Я же говорю испытания были не закончены... Маргарита учила меня своему ремеслу, так что я тоже кое-чего смыслю в «запрещенной литературе», я должна была убедиться, что дело доделано до конца. Я наблюдала за разними животными, которых кормила только реклой, за кроликами, мышами, хомяками, крысами и мои предположения таковы, что у меня просто нет слов.
-Ну что там? Не томи, что ты заметила?
-Похоже постоянное поедание реклы вызывает мутацию клеток, причем я ни разу не видела чтобы это происходило так быстро. Даже если человек поселится рядом со светящимся рудником, с ним это не случится за такой короткий срок.
-То есть рекла вызывает те самые опухоли, которые потом прорастают во все органы?
-Ну сформулировано не вполне корректно, но в общем и целом, да, так и есть.
-И как быстро это происходит?
-Ну, я не знаю, как это будет проявляться у человека, на моих испытаниях самыми стойкими показали себя крысы, и те, кого я кормила ей каждый день умерли за две трети великого цикла.
-Не может быть, - Скьельд сидел в оцепенении, вытаращив глаза и пялясь куда-то в пустоту перед собой, - в чем же дело, почему так?
-Я пока еще точно не знаю, видимо, просто так устроен ее генетический код.
-Черт возьми, - Скьельд развел руками, будто, что-то вдруг осознав, - вот же сука такая.
-В чем дело?
-Кажется, я понимаю к чему ты вела. То есть, если бы не Тойя, Маргарита провела бы испытания, устранила недоработки и рекла была бы безопасна, а он не только прервал их, но и казнил ее объявив врагом народа, народ для такого клейма для нее не поддержал, и все считают ее героиней, но если Тойя узнает о том, рекла вызывает такие болезни, его машина пропаганды тут же всем вокруг раззвонит... И тогда все вокруг поверят, что она враг народа.
-И наша семья будет проклята до десятого колена....




















глава 5

-Шестое отделение, мать вашу. -Тойя шел по обыкновению быстро, размашистыми шагами, сопровождаемыми гулким грохотом, -Допрос был? Допрос был отвечай мне в мгновенье, Кай, иначе требунал!
-Допроса пока не было, они добрались до Столицы полностью обессилившими, -отвечал Морвар так, будто сердце его находилось в пятках.
-Ну ничего, будем надеяться, они уже пришли в себя а то у меня аж руки чешутся, как охота поговорить... Я так понимаю задание провалено?
-Видимо да. -Выпалил Морвар, стиснув кулаки.
-Что ж, посмотрим, посмотрим, увидим, -ворчливо бормотал Тойя.
Наконец оба добрались до госпиталя Оплота, он находился в самом дальнем конце двора, и прошли в дальнюю большую палату, где их ожидала  бригада помятых и насквозь простывших китобоев. Мулфус вошел, раскрыв дверь на распашку резким толчком, от чего та затрещала по швам, громко ударившись о стену за ней. Медик инквизиции, дежуривший у коек, резко вскочил, ошарашенный громким звуком.
-Великий инквизитор Тойя Мулфус. - Во всеуслышание представил Кай Морвар, как этого требовал этикет.
-Почему никто не соизволил подорваться? - вызывающе вопросил инквизитор, после чего один из китобоев стал нерасторопно подниматься с койки, но тут же был остановлен жесткой рукой медика.
-Их сейчас нельзя беспокоить, их состояние стабильно тяжелое, -тут же залепетал медик, - они добирались на дырявой посудине через пол океана, а в это время цикла, он неприветлив и коварен, почти у всех жар, у двоих воспаление легких.
-Плохо дело, - понимающе ответил Тойя, -а вот этот, который пытался встать? Он как?
-Относительно туда-сюда.
-Допрос выдержит?
-Должен, если только недолго.
Тойя пододвинул к его койке стул из дальнего конца комнаты и по-хозяйски уселся перед больным китобоем. Тот, кое-как разлепив глаза и сел на кровати, прислонив подушку к стене.
-Мне доложили, что ты из шестого отделения китобойной флотилии. -начал Тойя, наклонившись над больным.
-Так точно. - прохрипел китобой, залепив обратно левый глаз.
-Доложи как прошла операция, почему сорвалась и что с остальной бригадой?
-Не знаю, что с остальными. Добрались до берега только вот мы. Самая темная ночь была, холод такой стоял, что я думал вот-вот океан замерзнет. Наша платформа уже с пол великого цикла по морю гоняла, а Крувуса выследить все никак не удавалось.
-И что же?
-Ну что, пришлось приманивать, да приманили ни того. У нас в бригаде было человек семьдесят, и средь всех не только китобои да моряки, но и бошкатые всякие умники были, говорили, вроде как, кашалота можно приманить на какой-то звук, вроде того, который человек услышать не может, объясняли что-то про длину звуковой волны, только им, чтоб свою волновую установку запустить нужны были наши генераторы, но если бы мы его отдали, платформа тогда была бы полностью обездвижена, да еще и свет накрылся бы, только резервный прожектор бы остался. Ну, делать нечего, зачем нас самим двигаться, ели кит сам к нам приплывет, кроме того времени особо не было, решили попробовать, что там умники предлагают, ну и врубили они ту установку в общем. Не знаю сколько тогда времени прошло, помню —  я так долго ждал, что даже уснул. Проснулся потом от крика, бригадир кричал: «Все к орудиям!». Я тогда еще подумал — вынырнул сукин сын, ну точно. Выбежал я тогда из рубки к ограждениям, а там и впрямь он, Крвус. Темень страшная была, но нам повезло, в ту часть океана где мы были тогда аж сразу три луны светило, самая большая, правда, наполовину закрыта была, но света хватало. Помню черная спина его из воды показалась. Я признаться, такого никогда в жизни не видел. Он был настолько огромным, что даже самый криворукий и натурально слепой китобой с легкостью поразил бы его пусть даже кривым гарпуном.
-Опиши его размеры, на что он был похож? -с жадностью расспрашивал Тойя, хотя не только ему одному было интересно, Кай вместе с военным медиком тоже жадно грели уши у стены неподалеку.
-Он был намного больше нашей платформы, может в ширину такой же, но намного, намного длиннее.
-Невозможно... - завороженно протянул Мулфус.
-Я и сам бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами.
-Хорошо, и что было дальше?
-Дальше бригада, ну собственно и я тоже, стали бить его гарпунами. Крувус оказался очень силен, я ни разу не видел кита такого огромного и такого сильного. Мы были очень заняты работой, хотя и продрогли все до костей, кашалот ослаб и почти попался, но я стал замечать что стало будто светлее, и на воде появилось еще одна световая дорожка, будто от четвертой луны, но какая-то странная. Потом раздался оглушительный рев корабельного гудка. Я чуть не обделался прямо на месте! Оказалось, что этот свет, на который никто не обращал внимания вовсе не от новой луны — это был столб света от носового прожектора. Проще говоря, пока мы там манались с этим китом, к нам незаметно подошел какой-то корабль.
-Что значит какой-то? -понемногу стал закипать Тойя. -что это был за корабль, чьей провинции, название?
-Не знаю.
-Как это понять: «Не знаю.»? Что бывалый моряк, всю жизнь шатающийся по портам не знает что это была за посудина?
-Не только я! Из ребят никто не в курсе, что это было.
-Ладно, что было дальше?
-Они взяли китобойную платформу на абордаж, если это можно так назвать. Первым делом перехватили управление гарпунами, кое-кто из них сразу кинулся на мостик, а остальные... Остальные стали резать безоружную бригаду. Командир шестого отделения открыл колодезную палубу, прежде чем свалить с мостика, вот он, к стати, рядом лежит, -китобой указал на бородатого мужика, лежащего на соседней койке под капельницей. - В ней стоял старый баркас, на всякий случай, ну мы на нем и утекли.
-Значит осталось только шестое отделение...
-Да, остальные, надо думать мертвы.
-Вы видели, что они сделали с китом?
-Нет, но они совершенно точно не стали атаковать дальше.
-Что же, значит я делаю вывод, что из всей бригады дезертировали только вы... -Тойя строго смотрел на китобоя с залепленным гноем глазом.
-Они не дезертиры, - вмешался Морвар, -они вольнонаемные, не военнообязанные и не давали присяги.
-Значит, Кай, это твой косяк. Ты отвечал за укомплектование флотилии, почему не позаботился об охране? Посчитал, что она не нужна? - Мулфус грозно давил на Морвара, пытаясь испепелить взглядом. -Ладно, потом поговорим. В принципе мне все ясно и головоломка уже сложилась, но все же спрошу для точности, -Тойя снова обратился к китобою, - что это были за люди? Как выглядели, как разговаривали?
-Они очень громко общались между собой, главный отдавал команды. Я не знаю, что это был за язык. Я человек уже не очень молодой, но даже я уже не помню никого, кто говорил бы не на имперском.
-Они все были высокие, черноволосые и хорошо сложенные?
-Было темно, цвета волос под капюшонами я не разглядел. На счет хорошо сложенных... не могу сказать за всех, но тот, что меня чуть не заколол был дрищем, но очень высоким, как и все.
-Бывает, а вот ты сказал, что он чуть не заколол тебя, чем он был вооружен?
-У него был очень странный меч, очень длинный и тонкий, рубить таким вовсе невозможно, но можно замечательно колоть.
-Спасибо, допрос окончен, -Тойя поднялся со стула и прибавил. -Кай, на выход, мы в дерьме...


***

-Вы сказали, что у вас сошлись детали головоломки, - смущенно проговорил Кай, поднимаясь вслед за Мулфусом обратно в его кабинет. -Но я что-то пока совсем ничего не понимаю. Думаете какая-то из провинций взбунтовалась?
-Чепуха! Ни у одной из провинций не хватит на это сил, - раздраженно отмахнулся Тойя.
Кай брел, глядя под ноги и изо всех сил пытался шевелить мозгами. Он изо всех сил пытался угадать, до чего же такого додумался Великий инквизитор, так как больше всего Каю в тот момент хотелось не только поскорее разобраться с вопросом, но и продемонстрировать Тойе остроту своего ума и смекалку, чтобы тем самым доказать, что свой пост он занимает не зря. Однако все его думы были тщетны и приводили его в неминуемый тупик.
Наконец оба дошли до кабинета и заперлись в нем. По дороге туда Мулфус встретил своего любимчика — инквизитора помладше Аглая Мехеля, служащего, не провалившего ни единого задания за всю карьеру. Кай терпеть его не мог, так как не смотря на небезупречную репутацию был в сто крат умнее и талантливее любимца Тойи и вместе с Великим инквизитором прекрасно это понимал, за счет чего именно он занимал столь высокую должность. Мулфус находу отдал Аглаю приказ срочно отправляться в порт и опросить всех капитанов дальнего назначения о последних плаваньях, подозрительных арестовать и доставить в Оплот. Хоть Тойя и не сказал кто и что конкретно его интересует, Аглай тут же бросился исполнять приказ, мигом созвав свой отряд, а Тойю вместе с Каем ждала долгая и тяжелая беседа.
-Простите меня, -начал Кай, плотно затворив дверь, - но я правда не понимаю, в чем может быть дело.
-Ты слышал когда-нибудь о таком государстве как ЗиратуА? - угрюмо спросил Тойя, вглядываясь в пол.
-Слышал, но всегда считал эти россказни чем-то наподобие сюжетов из сенсационных газет, там где «дерево съело женщину» и прочее.
-Черт возьми Кай, я понимаю — ты молод, но ты ведь занимаешь такую высокую должность и так позорно не умеешь отличать правду от лжи... Хотя знаешь, я просто забыл насколько ваше поколение необразованно и невежественно. Не зря вас называют последними людьми...
-Каждое следующее поколение так называют. -Флегматично отозвался Кай.
-Неважно! - Тойя резко махнул рукой и провалился в свое кресло, - у нас нет времени чтобы обсуждать конфликт поколений. Я просто жопой чувствую что это зиратуанцы увели нашего кита, - проговорил Инквизитор и, выудив из под груды бумаги старый черствый пряник принялся нервно его грызть.
-В том что я абсолютно не просвещен в истории Зиратуа вам отказать тяжело, так может быть расскажете в чем там дело?
-Что ж, сейчас немного повысим твою квалификацию, по этому слушай хорошо, урок истории будет очень долгим.

Это было очень давно, много великих циклов назад. Когда мореплаватели Зиратуа нас обнаружили, все думали, что грядет новая веха в развитии экономики, науки, культуры и прочего, ведь зиратуанцы превосходили нас во всем. Они привозили к нам на континент такие технологии о которых тогда даже самые светлые умы наши даже помыслить не могли. Паровые машины, огнестрельное оружие, электрический ток, все это изобрели они и любезно поделились с нами. Однако музыка играла недолго.
Зиратуанцы не могли понять от куда взялась такая чудовищная несправедливость, почему наш огромный континент просто ломился от месторождений руды, причудливых растений и изобилия животных, но мы, континентали не смогли переплюнуть их ни в чем из-за своей узколобости, а их неказистый материчок, представляющий из себя по сути только огромную зеленую равнину из поколения в поколение рождал все более деятельных и мозговитых сынов. Естественно делиться природными дарами никто из континенталей не захотел. Хотя континент тогда представлял из себя нечто совсем другое. Не было никакой империи, сегодняшние провинции были самостоятельны и представляли из себя мелкие разобщенные государства, либо же вообще племена с признаками государственности. И тогда зиратуанцы затаили страшную обиду, вдруг решив, что они цвет этого мира, что они лучше континенталей и что континент тоже принадлежит им, просто по чудовищному стечению обстоятельств сложилось так, что их законный дом заняли какие то варвары.
Надо сказать Зиратуанцы оказались настоящими мастерами геноцида. Они высадились у восточного побережья, Ясеньки — первый город, принявший на себя удар Зиратуа. Сейчас это центр всех четырех восточных провинций, а тогда это была столица земли - Яси. Ясеньки стояли долго, из цикла в цикл давая достойный бой захватчикам. Каждый раз, когда зиратуанцы придумывали новую западню, ясы обязательно умудрялись из нее выбраться. Когда захватчики облили стены города липким напалмом, у ясов уже был на готове какой-то реагент, проще говоря порошок, который мог с легкостью этот самый напалм  тушить.
Ясеньки так и не сдались. Зиратуанцам пришлось пойти в обход, взяв восточную столицу в кольцо и осадив город, оставить его в тылу и двинуться дальше захватывать Ясь. До начала осады князь Мирорад успел выехать из Ясенек, оставив командовать своих военачальников, но сделал он это вовсе не для того, чтобы спасти собственную задницу, а чтобы прикрыть ее всему континенту. Он оповестил все государства, княжества и королевства, чтобы рассказать об угрозе с востока. Зиратуа не предъявляло никаких требований, не хотело ни капитуляции, ни контрибуции, ничего, они лишь молча шли вперед, истребляя и сжигая на своем пути все живое, не зная жалости. Цена вопроса была такова, что у нас был выбор: сражаться или сдохнуть, но на континенте не было настолько могучего государства, способного остановить Зиратуа. Весь континент должен был объединяться, ради способности дать грамотный и весомый отпор. Естественно, объединяться должны были под единым началом, иначе разногласия привели бы континент к междоусобным войнам и как следствие Зиратуанцы одержали бы победу еще раньше. Объединение далось нелегко, конечно же нашлись ярлы, короли и князья, которые просто не хотели воевать, которые верили, что истребление каким-то чудом не коснется их земель, и конечно-же находились такие, кто вовсе не верили Мирораду, на ходу строя теории заговора о несуществующей войне с Зиратуа и намерениях Мирорада отмыть деньги и украсть землю.
Однако, восточному князю на удивление удалось убедить в необходимости объединяться короля Гарета, - прапрапрадеда Папельтальда II. Тот же в свою очередь более жесткими методами подтянул и большинство остальных государств, заставив примкнуть к сопротивлению тех, кого не удалось уговорить. Вообще надо сказать Гарет был человеком весьма талантливым, хотя и не очень честным...
И вот когда удалось объединить если уж не всех то почти всех, и создать великую лоскутную армию, где в одном ряду стояли и северяне и южане и горцы и ясы и умлаты, вот тогда Зиратуанцы, захватившие уже четверть континента и перебившие уйму народа, стали понемногу приплясывать.
Ценой больших потерь, с ожесточенными боями захватчиков все таки удалось отбросить к морю, и тогда встал вопрос: что же делать дальше? Континент бы освобожден, армию нужно было распускать по домам, но всем было очевидно, что Зиратуанцы могут подготовиться получше и вернуться. Тем более как войско, так и его командование терзала жажда мести, за сожженные города, убитых жен и детей. По крайней мере необходимо было убедиться, что у захватчиков не осталось сил, чтобы еще раз устроить геноцид и разорить восток. И вот наконец было принято решение идти на Зиратуа.
А Зиратуа, как выяснилось, вовсю процветало, неудобства им доставлял только небольшой экономический кризис вызванный слишком большими затратами на оборонку. И все это в то время, как континент задыхался от дыма и захлебывался собственной кровью. Войска обезумели и за несколько промежуточных циклов сделали с зиратуанцами то же, что и они с нами. Сейчас мы, понятное дело, не любим об этом вспоминать, мало в каких книгах можно прочитать такие подробности. Да это и неудивительно.  Когда материк был полностью под контролем континенталей Гарет, уже под титулом императора, приплыл лично посмотреть как там обстоят дела, ну и, собственно принять капитуляцию.
Однако не успел он сойти на берег, зиратуанцы, сформировав партизанское войско, объявили новую, уже освободительную войну, которую конечно же проиграли, однако у них и не было цели победить. Последняя война стала этаким отвлекающим маневром. После первой же битвы произошло довольно значительное землетрясение, тогда на берег, у которого был пришвартован императорский флот обрушилось цунами. Небольшое, но оно потопило несколько некрупных кораблей и чуть было не опрокинуло и императорский фрегат.
Как оказалось, это было необычное землетрясение. Его спровоцировал выпуск Кракена в океан, представляешь какая здоровая скотина была? Видать так сильно плюхнулся, о волны, что аж землетрясение вызвал. Зиратуанские трепанаторы постарались... так сказать весьма творчески использовали щитовидку какого-то кита. Они и раньше проводили подобные операции, но все ограничивалось здоровенными лошадьми, коровами, дающими больше молока, курами, несущими огромные яйца. Но тогда им удалось создать совершенное оружие, идеально заточенное под текущую задачу.  Император со всей прибывшей верхушкой оказался в очень затруднительном положении. Путь обратно на континент оказался отрезан, Кракен мог расплющить в щепу любую посудину, попавшую ему в щупальца, а партизанские набеги продолжали щипать императорские войска за ляжки.
Однако чуть позже кому-то из гениальных тактиков того времени пришла в голову гениальная мысль. В Зиратуа существовала просто невообразимо гигантская верфь, мощность которой тяжело даже вообразить себе. Так вот, оценив ее возможности, эксперты решили, что в ней можно испечь что нибудь эдакое, что не сможет потопить даже Кракен.
Имперские войска сразу же принялись за работу, только под понятием «работа» я имею ввиду не строительство корабля, а создание огромного концентрационного лагеря при той самой верфи. Всех зиратуанцев сгоняли туда и распределяли по умственным способностям: кто поумнее вставали за чертежи, кто чуть потупее — тех или на кран или в плавильню, или гайки крутить, ну, соответственно, совсем одаренных в принеси-подай. О гуманности тогда никто не задумывался, все наши очень устали и хотели домой. Тех Зиратуанцев, кто отказывался работать закалывали как свиней и выбрасывали в море, жили они даже не в бараках, а прямо в цехах, спали по десятине цикла, ну и, соответственно, подножная диета. Все потери в Яси отбились с лихвой, справедливость торжествовала...
Мирное население тоже задействовали на верфи. Рудников в Зиратуа немного, по этому металла на такую махину, естественно, не хватало. Переплавляли все, начиная от железных оградок на кладбищах, заканчивая обувными ложками. Я сейчас серьезно, были коменданты которые входили в каждый дом и забирали все металлическое: те же самые обувные ложки, столовые приборы, вилы, лопаты, рамки для фотографий, даже петли с дверных косяков срывали, про флюгеры на крышах я и не говорю. В общем обдирали сукиных детей как липку. Города опустели: железные фонари на улицах, часы на башнях, ограды, мосты, словом, спилили все.
Ну, долгие циклы работы принесли свои плоды. Удалось отгрохать такую орясину, что красного гиганта собой закрывала. Это был не корабль, это был плавающий город. Не знаю, как в это верить, но говорят, когда его спускали на воду цунами дошло до самого континента.
-Скебельвальд... -завороженно протянул Кай, -про него я много слышал, но даже не думал, что у него настолько мрачная история. И что же было дальше?
-А ничего не было. Погрузилась вся армия на один единственный корабль и благополучно вместе с императором добралась до континента. Кракен конечно же их услышал и тут же напал, однако Скебельвальд был не только огромен, он был еще и оснащен по последнему слову под завязку. Одним словом, континентали размотали Кракена будто самого обычного кальмара. Но самое главное дело не в Кракене, а в людях. Бросили мы тогда разоренный вдребезги материк тлеть и умирать. Глубокий демографический кризис, разрушенная под ноль экономика, полностью подорванный авторитет местной власти, а самое главное — было очень сильно задето коллективное самолюбие нации обладающей очень непростым менталитетом. Мы долгое время ничего о них не слышали, иные, вроде тебя, Кай, даже не знают, что существует такая страна, однако я знал, они не забудут нам такого глобального разорения, и заставят нас ответить за все наши преступления.
-Какие к черту преступления? -вспылил Кай, я может чего-то не понимаю, но континент вел освободительную войну, а они были захватчиками. Тем более даже в своей семье я  понятия не имею о тех дальних дедах которые там воевали.
-Рассуждения о цене человеческой жизни вдруг резко теряют смысл, когда речь заходит о близких. Ты думаешь зиратуанцы осознают, что заслужили пережить геноцид?
-Думаю, что вряд ли. Человеческая природа до ужаса эгоистична, особенно если речь идет о зиратуанцах. Тем более, если платформу действительно атаковали они, сомнений об их намерениях у меня не остается, кажется я понимаю какую головоломку вы имели ввиду. Думаете этот кит им нужен, чтобы снова создать Кракена?
-Если не чего похуже. В тот раз вроде бы использовали материал первого попавшегося кита. А Крувус — это совершенно другое, я даже не представляю какую срань можно вырастить из его гипофиза.
-Значит все, что мы делали, все старания охотничьих отрядов, все пропало?
-Нет, ничего не пропало, мы существенно усложнили им задачу, а главное сделали все, что могли.
-И что же теперь?
-Ты отправишься в министерство обороны, необходимо привести армию в полную боевую готовность. Сейчас машинист напишет приказ, с подробностями ознакомишься по дороге. И еще, распорядись чтобы созвали экстренное государственное заседание.
Кай безмолвно кивнул и направился к выходу.
-Если получится, без парламента! -прокричал в догонку Тойя.




















Глава  6
Трактир уже закрывался. Была самая середина рабочей недели, а грибки под огромным куполом блестящего стекла уже рассыпались, образовав неровные кучки серого пепла, напоминающие пустынные барханы, такие же умиротворенные, как опустевший от посетителей трактир. Все, даже самые самые стойкие пьянчуги уже разбрелись по домам, чтобы когда грибницы снова взойдут с киркой в руках и столбовым перегаром из этилового горнила отправиться трудиться на благо всего общества Нортбурга.
Скьельд с Адой, минуя крошечный внутренний дворик с глубоким колодцем, отделяющий трактир от постоялого двора, вернулись обратно в залу. Пойманный сом не был похож на то оживленное заведение, каким его впервые увидел Скьельд. В зале воцарился мрак, каждая лампа была потушена, светло было только возле барной стойки, озеренной яркой керосинкой. Тихон приводил заведение в порядок, натирая до блеска барную стойку, за которой восседал Константин перебирая своими дорожными мозолистыми пальцами что-то мелкое и рассыпчатое.
Подойдя ближе, Скьельд увидел, что на лице Константина нет живого места. В самом  центре его лба зияла огромная шишка, правый его глаз был основательно подбит, а левый и вовсе закрылся лиловой гематомой, превратясь в крохотную узенькую щелку. Мелкие предметы, которые он перебирал своими неуклюжими пальцами, конечно же оказались его золотыми зубами, которые он пытался рассортировать по назначению. Помимо них двоих за у стойки был еще один человек. Он стоял совсем рядом, прячась в тень, так что Скьельду было тяжело его разглядеть, единственное, что он заметил —  это то, что незнакомец был высок, строен и молчалив, на голове у него была шляпа с широкими полями. Все втроем пили пиво, что-то если с широкого жестяного блюда, Константин что-то оживленно рассказывал и все вместе заливисто хохотали время от времени, однако, незнакомец был будто строже всех остальных и смех его был не в пример скромнее. 
-Твою ж мать, Константин, что с тобой? - взбудоражено спросил Скьельд, обходя битого с освещенной стороны.
-О, уверяю тебя, друг мой все отлично, - улыбаясь кровавым беззубым ртом ответил тот. -Просто всего лишь навсего вышел из строя фильтр.
-Чего? - с недоумением нахмурился Скьельд. - Какой еще фильтр?
-Базарный, -безразлично бросил Константин и тут же, выскочив из-за барной стойки, стал раскланиваться перед Адой.
-Разрешите представиться, - Начал было он, - собственно Константин-Де-Мутировавший Лангустин, в свете последних событий, как нибудь обязательно расскажу.  - проговорил Константин и покланился.
Скьельду вдруг стало тошно от такого фарса, Ада тоже не оценила этот выверт, лишь нахмурив брови в ответ.
-В таком случае я, пожалуй, тоже представлюсь, - из тени вышел тот самый незнакомец, глядя горящими глазами из под широких полей своей шляпы. Лицо его было острым, смуглым, сухим и вытянутым, под прямым с едва заметной горбинкой носом красовались черные завинченные усы, отбрасывающие синие блики в свете керосинки. - Не хочу показаться напыщенным, по этому просто Гон-Залес. - проговорил незнакомец чистым ровным голосом.
-Тихон, у тебя есть что-нибудь кроме пива? - Обратилась Ада к трактирщику, ничего не ответив своим новым знакомым.
-Есть самогонка, - бодро ответил трактирщик.
-Черт, - огорченно выпалила Ада, взглянув на преставившегося незнакомца в шляпе, - значит ты Гон-Залес идеально мне подходишь, - она запустила руку в набедренную сумочку и извлекла от туда пару монет. - Раз ты Гон-Залес сгонзай-ка за угол за бутылочкой абсента.
Вокруг повисла странная тишина. Скьельд смешался, предчувствуя нехорошую развязку этой выходки, и даже беспечный и бестактный Константин невольно напрягся.
-То, что девушка понимает хорошей выпивке есть хорошо, - прищурив глаза проговорил Гон-Залес, в его голосе прибавилось яду. -А вот то, что хамит едва успев познакомиться — очень-очень плохо...
Воздух напитался тугим напряжением. Как правило на выходки Ады народ реагирует по-другому: либо просто проглатывают, либо поднимают истерику, но никогда до этого нахалка не встречала подобной реакции.
-Гон-Залес, да хватит тебе, перестань, -пытаясь разрядить обстановку вклинился Тихон, -все мы хоть из редка пренебрегаем манерами, ты вон вообще в помещении шляпу не снял!
-В моих землях не принято! - ответил Гон-Залес таким тоном, что инициатива трактирщика разрядить обстановку, кажется, удалась.
-А в наших еще как принято! - расходясь, ответил Тихон, - и Константин вот, тоже меня поддержит.
-Да! Как правило еще перед порогом снимают, - шепеляво поддержал Константин.
-Мы вообще-то сейчас в самом сердце севера, и что-то мне подсказывает, что нас рассудит этот рыжебородый не представившийся господин. Взгляд Гон-Залеса уперся Сьельду прямо в глаза.
-Мое имя Скьельд, - без лишних слов ответил тот.
-Прекрасно! Значит я угадал, -восхищенно протянул Гон-Залес, - лицо само за вас говорит. Так как же все таки здесь принято?
-Я плохо знаю местные обычаи, уж простите, - ответил Скьельд, явно желая перевести тему. -Тем более, что я пришел с очень важным разговором к моим друзьям и у меня, к сожалению, нет времени на такие интересные беседы.
-Уверяю вас, северный господин, я вам не помешаю, тем более я сам теперь ваш друг и прекрасно знаю, какой разговор нас всех здесь ожидает.
Скьельд немного насторожился, но не смотря на проклятость Константина, у него не было повода сомневаться в его знакомых. Константин попадал в самые разные передряги, но, судя по пережитому опыту, окружение он умел выбирать так, чтобы не получить потом ножа в спину.
-Нас всех с вами объединяет общая цель, - продолжил Гон-залес, стуча набойками своих высоких сапог вдоль барной стойки. -Мы с Константином пока вас не было уже обсудили кое-какие детали, - Гон-залес заискивающе глянул на Скьельда. -Думаю, все со мной согласятся, что если Тойя Мулфус сдохнет как пес, то никто на всем континенте, за исключением его приближенных и пары десятков слабоумных, обожающих получать сапогом по яйцам, не станут его оплакивать.
Скьельд недоверчиво кивнул.
-Я знаю, что для столь опасного и непростого дела как, не побоюсь этого слова, покушение, - вновь зазвучал бархатный голос Гона-Залеса. - Нужна более сплоченная и слаженная команда, чем мы имеем сейчас, где хотя-бы все друг друга хорошо знают. Однако, уверяю вас, у нас нет причин друг другу не доверять. Мы все в одной лодке, которая очень опасно раскачивается, и всех нас связывают разные цели. Я, не стану скрывать, заинтересован этой смертью по политическим соображениям, господин Тихон заинтересован экономически, Константин социально, а вы... - Гон-залес снова бросил в сторону Скьельда свой колкий, пронзающий, до ужаса спокойный взгляд.
-У нас скорее по личным причинам, - натужно выдавил из себя Скьельд.
-Прекрасно! - развел руками Гон-Залес. - Личные мотивы всегда сильнее, чем какая-то политика или экономика. В таком случае, могу вас с точностью заверить, что вы прямо сейчас заручились моим глубочайшим доверием, господин Скьельд, - проговорил Гон-Залес и протянул новоиспеченному сообщнику свою чистую и аккуратную длиннопалую руку.
-Называйте просто Скьельд. Обойдемся без господина, - Скьельд как следует пожал руку южанина.
-Что ж, если вы настаиваете на неофициальном обращении друг к другу, думаю, можно считать это символом ответного доверия. - Сказал Гон-Залес и, поправив шляпу, снова скрылся за барной стойкой.
Сообщники не стали долго обмениваться любезностями и перешли сразу к плану покушения.
-Значит так, -на правах хозяина заведения начал Тихон, - думаю начать следует с формирования команды и, к сожалению, по участвовать во всем этом я с вами не смогу. Я не могу оставить Пойманного сома, это ведь дело всей моей жизни, но, так как я объективно самый богатый из присутствующих, я, пожалуй могу обеспечить вас некоторыми припасами и инструментами. По крайней мере я дам вам лошадей. Ну еще можете рассчитывать на пару монет для изготовления или покупки орудия.
-Не спрашивайте от куда, но мне кажется, что в закулисных маневрах у меня опыта больше, чем у остальных. -Сказал Гон-Залес, чем вновь разжег искорку недоверия у Скьельда и Ады, и им тут же яро захотелось, чтобы позже Константин обязательно рассказал больше об этом странном типе. -Но в голову что-то совсем не идет никаких предложений, по этому давайте так: вы будете предлагать варианты, а я критиковать, поддерживать или отметать их.
-Обычно таких высоких господ как Тойя травят. -Начал было Константин.
-Невозможно, -сразу же перебил Гон-Залес, - обычно у таких господ есть завтраки, обеды, ужины, приемы, банкеты. Тойя же настоящий аскет, у него нет своей кухни, своих поваров, мне совершенно непонятно, чем он питается, вроде перебивается чем то из самых обычных лавок и киосков, но каких мы не знаем, и гоняет он туда каждый раз разных помощников, так что нет совершенно никакой возможности отследить его пищеблок, чтобы подкинуть отравы.
-Ничего себе, похоже не зря я обратился за помощью именно к тебе, Гон-Залес, - довольно отозвался Константин, после чего повернулся к Скьельду, и продолжил максимально убедительным тоном, - вот видишь, представляешь сколько времени бы мы потеряли, если бы у нас не было таких знаний?
-А если отравить его другим способом, -вкрадчиво произнес Тихон, - у нас в город недавно привезли панацею из Кай-Эндрю, которая, вроде как, убивает активные тела мора, не дает ему заражать людей, по этому собственно и карантин резко свернули. Говорят, чтобы чтобы привить антитела всем сразу и без разговоров над Нортургом эту самую панацею и распылили из какого то большого испарителя. Так вот недавно по городу стал бегать дурачок такой в кожаной маске с гофрированным хоботом и стеклянными глазами и проповедовать всем мол нас вылечили для того чтобы отравить и все такое. Он, конечно, сумасшедший, абсолютно неадекватный, но что если в этот испаритель действительно можно заправить какой-нибудь яд, вроде иприта или хлора.
-Масштаб не тот — буркнул Гон-залес, - очень плохая идея. Я хоть до конца и не понимаю о каком испарителе идет речь, но судя по принципу его действия, нам он не очень подходит. Помимо Тойи уложим спать вечным сном еще половину Энлет-Иринда. Какие еще идеи?
-Я может сейчас скажу полную глупость, - начала Ада, - но мне всегда представлялось, что это будет взрыв, что если попробовать тратиловую или динамитную шашку.
-Это актуальнее всего, - нахмурился Гон-Залес, потирая щетину. - И вы не представляете, сколько уже было таких покушений, последнее оказалось самым тупым. Шашку бросили прямо под копыта его кобыле, бикфордов шнур оказался настолько длинным, что Тойя успел проскакать пару кварталов прежде чем заряд рванул. И вообще его охрана хорошо натаскана на такого рода террор.
-Что же, в таком случае предложу я, и мое предложение ты уже не отметешь, -звонко проговорил Скьельд, начиная раздражаться самоуверенной рассудительностью нового знакомого. - Мы его пристрелим с большой дистанции из винтовки.
-Исключено, — отрезал Гон-Залес, - из всех планов покушений этот, при всем уважении, самый утопический. У нас нет планов его маршрутов, он передвигается крайне непредсказуемо, на улице почти не появляется. Лакомым кусочком представляется окно в его кабинет в Оплоте благодетели, но оно только дразнить нас. С его стороны нет ни одного здания с которого можно произвести выстрел, все они слишком низкие, а часовая башня, которая, прекрасно подошла бы, находится аж в двух километрах.
-Зато с другой стороны от этой часовой башни находится Изумрудная площадь, -Внезапно огрызнулся Скьельд. - Место на которой проходят различные церемонии: коронации там, награждения.
-И что же вы думаете, сейчас мы отправимся в Столицу и Тойя сразу же выбежит к Изумрудному дворцу аккурат на дистанцию выстрела.
-А вот это уже ты мне скажи, ты больше всех разбираешься в покушениях на государственных верхушек.
-Я сказал это к тому, чтобы мы вернулись к идее с отравлением, из всех она мне кажется наиболее перспективной, - чувствуя неприязнь Скьельда, Гон-Залес решил Сменить тон на более учтивый.
-А я считаю, что нужно стрелять, - накрепко уперся Скьельд.
-Позвольте узнать... -проговорил Гон-Залес, но тут же был перебит оппонентом .
-Потому что это мое решение.
Гон-залес немного помолчал, думая, что ответить. Он щурил глаза и шевелил своими тонкими усами, показывая, что общение в таком ключе запросто может не задаться, но все же горячий южанин решил сыграть в профессионала и согласиться с упертым рыжебородом.
-Как вам будет угодно, - как можно более естественно выдавил он из себя, -что же в таком случае стоит только дождаться какого нибудь официального мероприятия чтобы на нем присутствовала вся верхушка государственной власти, залезть на часовую башню с винтовкой и  шлепнуть сукина сына.
Все вокруг барной стойки одобрительно молчали.
-В таком случае, - продолжил Гон-Залес, нужно как можно быстрее выдвигаться в столицу, на месте ознакомиться с табелем о всех церемониях и вперед творить историю! -Громогласно пропел южанин и в его чистом голосе впервые появилась небольшая хрипота, -осталось только крошечная формальность, нужно решить, кто-же все таки полезет в башню с винтовкой.
-Да тут и думать нечего! -Воодушевленно прокричал Константин, -конечно это будет Скьельд, он лучший стрелок из всех кого я знаю.
-Почему именно я? - Смешался вдруг лучший стрелок, пожалев о недавнем расточительстве напускной уверенности перед новым знакомым.
-Я тоже всегда была в шоке от твоих навыков стрельбы, - добавила Ада.
-Что ж, если это правда, -сладко протянул Гон-Залес, - значит так тому и быть.
-Почему вы все с такой уверенностью, а главное — так быстро пришли к мнению, что именно я должен стрелять? - Скьельд будто немного потерял твердости в голосе.
-Потому что это ваше решение, Господин стрелок, - мягко произнес Гон-Залес и прищурил глаза, расплывшись в ехидной улыбке, - Значит, кто хочет спать — тем поспать, кто не хочет — пусть морально готовится, как только грибницы взойдут, выдвигаемся в лавку за подходящим оружием, и, не теряя ни секунды в столицу, так что всем доброй ночи. -Быстро бросил Гон-Залес и, махнув рукой в тонкой замшевой перчатке, вышел из трактира.
Все остальные стали понемногу разбредаться, Пойманный сом быстро опустел и стал каким-то угрюмым и одиноким. Константин побрел на постоялый двор в свои покои, Тихон отправился через улицу к себе домой, Ада тоже уже собралась к себе, чтобы снова отдаться прогарку, но вдруг в последний момент увидела угрюмо прислонившегося к стене Скьельда. Его лицо изображало гримасу полную тоски и печали и девушка тут же поняла, что над ним висит какое-то сильное беспокойство.
-Что тебя мучает? - спросила Ада, легонько тронув Скьельда за плечо.
-Не думаю, что назначить меня исполнителем было хорошей идеей? -загробно угрюмым голосом ответил Скьельд, трогая лоб руками.
-Что значит исполнителем? - в недоумении переспросила Ада, - исполнитель ведь — каждый из нас, как я поняла — мы все будем выполнять какую-то роль.
-Да, но я играю главную, я же все таки стрелок.
-Мы не знаем никого, кто справился бы лучше тебя.
-Не думаю, что это так.
-Почему? Боишься промахнуться?
-Да, именно этого я и боюсь...
-Скьельд, не придуривайся, я все прекрасно помню, ты же белок в глаз бил, ты же из игрушечного арбалета через всю кухню попадал в паука от бедра! Что ты с трехсот метров из хорошей винтовки не попадешь Тойе в башку?
-Дело не в этом... я не хочу брать на себя этот груз.
-О каком грузе идет речь? Ты получишь лавры неизвестного героя. Если ты шлепнешь Тойю... черт, да за убийство такого ублюдка тебе Хромой бог все грехи отпустит.
-Хромой может быть, а вот Бог на коне будет в ярости.
-Я все еще не понимаю о чем ты. Не обижайся, но похоже, что из всей команды именно ты самый опытный в этом деле.
-Я никогда не убивал людей.
Ада в недоумении сдвинула брови.
-Хочешь сказать, что ты так обвешан оружием, вон у тебя и винтовка и револьвер и шашка вон на поясе болтается и все это железо чисто?
-Нет, на них весят несколько десятков, а может, даже и около сотни человеческих жизней, но это совсем другое. На меня случайно нападали на тракте, иной раз специально хотели убить, союзники в последний момент предавали, приставляя нож к горлу. Я убивал только защищаясь, только тогда когда стоял вопрос: либо я либо они. Я не знаю, заслуживаю ли я сейчас жить ценой стольких чужих жизней, ей богу я не хотел ни чьей смерти, и одно я знаю наверняка... Скорее всего я не смогу пристрелить человека, находясь в полной безопасности, когда мне ничего не угрожает, просто из чувства мести. У меня попросту дрогнет рука...
-Скьельд, помоги мне, хромой бог, ты столького не понимаешь! А как же все те жизни которые могли забрать те ублюдки нападавшие на тебя на тракте? На каждую жизнь убитого разбойника ведь приходится по дюжине жизней невинных, которых те могли замочить. А уж если речь идет о Тойе, ты подумай, какой поток крови мы можем остановить! И вот еще что, если бы я умела стрелять так же хорошо, как ты — завалить инквизитора для меня было бы большой честью, и я несомненно с удовольствием сделала бы это.
-Легко, наверное, так говорить, когда ни разу в жизни никого не убивала... -едва шевеля губами протянул Скьельд, наконец подняв глаза. 
-Ты странный человек, Скьельд... От куда в нашей дикой современности взялось такое трепетное отношение к чужой жизни?
-Черт возьми, знаешь, я никогда никому этого не рассказывал, даже Маргарите, но почему-то у меня такое предчувствие, что ты не отвяжешься, если не будешь знать.
Ада подалась вперед и, опустив голову на кулачки, внимательно прислушалась.
-Это было очень давно, когда я еще был ребенком-беспризорником. Мы с Константином тогда воспитывались в школе имени святого Лукоса. Кажется я много рассказывал об Иллаине — нашей воспитательнице, так вот, однажды она собирала сухоцветы в степи к празднику и наткнулась на брошенного мальчика. Он был чуть младше нас с Константином, его нашли полностью иссушенным и изможденным. Наверно, кто-то бросил его в степи, и он долго скитался по ней. Иллаина принесла его в школу на руках, выходила, а потом началось что-то странное. Прискакала инквизиция, цикла три они нам надоедали, а потом уехали, забрав с собой Иллаину, но оставив Грэма. Это был новый воспитатель, так сказать переквалифицировался из инквизитора помладше.
Он постоянно приглядывал за тем мальчиком, звали его, кажется, Хорст. Грэм всегда заступался за него, когда его обижали, а когда он нарывался сам, Грэм просто закрывал глаза. Шли циклы и вот я однажды решил поупражняться в фехтовании и смастерил себе соломенную куклу. Когда Хорст увидел ее, он стал надо мной смеяться, вроде как я буду с ней играть, словно девчонка, одевать в платье и всякое такое. Мне это не понравилось, я сказал, что она мне нужна для фехтования. Тогда Хорст рассмеялся еще сильнее и я по-мальчишечьи дал ему в глаз. Хорст расплакался и убежал, а я стал бояться, что он наверняка настучит об этом Грэму и тот устроит мне порку. Грэм нас часто порол, только делал это очень странно, всегда в один и тот же момент цикла, когда все только просыпались, он клал нас — провинившихся пацанов на лавку и хлестал по голой жопе. Только не мочеными розгами, как принято, а своим собственным ремнем. Он у него был замшевый и очень плохо гнулся по этому удары были очень слабыми и мне, например, было почти не больно, хотя мы с остальными пацанами договорились во время порки визжать погромче, чтобы он вдруг не сменил орудие.
Так вот однажды, когда все спали, он зашел к нам в спальню и тихонько вывел меня, сказав, что знает, что мы с Хорстом подрались и пора получать по заслугам. Порол нас он всегда в своей комнате, туда он меня и завел, закрыл дверь и положил еще сонного на лавку. Грэм был тогда очень пьяным и каким-то странным, странно себя вел. Я предчувствовал, что сейчас случится что-то нехорошее, за такую провинность я ожидал чего угодно: розг, батогов, даже кнута, но только не этого. Он взгромоздился надо мной, я чувствовал запах перегара из его пасти, он дышал мне прямо в затылок, а потом... было то, что я всю жизнь мечтаю забыть.
Так больно и мерзко мне никогда в жизни не было ни до, ни после. Терпеть не было совершенно никаких сил, я просил его перестать, но он крепко зажал мне рот. Однако, руки у меня были свободны и тогда я, еле дотянувшись, вытащил шашку у него из ножен, а он был настолько пьян, что и не заметил. Шашку, к слову, эту самую, - Скьельд грубо погладил ее эфес, - и уколол его куда-то, куда даже не видел. Клинок попал прямо в пузо, правда не глубоко, Грэм свалился на пол и закряхтел. Я, подтянув портки, тут же бросился бежать, находу соображая что же вообще теперь делать и как дальше быть. Сначала я тихо вернулся в спальню и лег на свою койку среди остальных, потом голова медленно начала соображать и я решил, что надо все же валить. Я собрал все вещи, хотя моего личного в школе было немного и собрался рвать когти от туда куда глаза глядят, однако почти покинув школу, я решил, что нужно все же вернуться к Грэму. Меня просто съедало любопытство поглядеть, что с ним. Когда я вошел он лежал на том же месте, со спущенными штанами и шашкой, неглубоко торчащей из волосатого пуза.
Клинок угодил точно в середину под ребра, обух наверняка зацепил мечевидный отросток, но диафрагма скорее всего была не тронута, так как храпел он словно боров и был живее всех живых. Я посмотрел на него и глаза у меня налились кровью. Я вдруг осознал — то что только что было будет преследовать всю жизнь, так сказать, стоять за спиной. И тогда я решил, что месть — единственный выход. Я крепко схватился за рукоять и изо всех сил потянул на себя. Шашка была заточена под рубку по этому резала грязно, но мне хватило, чтобы распророть его до самых яиц. Я не знаю сколько он там пролежал. Грэм стал первым человеком, чью жизнь я унес, мне тогда было лишь тринадцать ночей. Сначала я думал, что поступил правильно. Я боялся, что меня поймают, но совесть не мучила. А в последние годы я стал чаще и чаще о нем вспоминать. Я зарезал беспомощного человека, которому ничего уже не угрожало, который не мог принять бой и что-то ответить мне.
-Скьельд, дружище, — протянула Ада изумленная до глубины души, - то, что ты рассказал — это уму не постижимо! Я уже очень давно не слышала такой жути, но уверяю тебя, Грэм заслуживал этого. А на счет твоих воображалок, что он не мог дать бой и все такое, по-моему ты слишком увлекся своим Богом на коне. Пантеон большой, ознакомься получше с Богиней под деревом, или с Хромым богом, наконец успокойся.
-Если бы все было так легко... Самое главное дело не в том, что я чувствую стыд за нечестную схватку, что, к слову, бог на коне мне несомненно припомнит. Дело в том что моя злость, обида и ненависть к Грэму прошла ровно тогда, когда я вспорол его брюхо. Я встречал многих мерзавцев на пути, некоторых я просто хотел разорвать голыми руками, но не имея возможности до них добраться просто прощал их и забывал навсегда. А с Грэмом дело другое... Я простил его, как и остальных и не держу зла, но груз мести весит на мне словно гиря на ноге, я никак не могу от него избавиться и считаю, что новая месть приведет меня только к новым лишениям.
-Боже Скьельд, я тебе просто поражаюсь, я не могу постичь как ты умудрился простить такое...
На минуту в комнате воцарилось молчание. Ада пыталась привести в порядок бушующий ураган своих мыслей и каким-нибудь образом придумать, что сказать. Скьельд же ничего более говорить вовсе не хотел.
-Если решил, что не собираешься мстить — не надо. -Начала, вдруг, Ада, долго набираясь смелости. - Как будто у тебя нет других мотивов. Рекла... забыл?
Скьельд, вдруг подумал про себя, что хуже чем убийство из мести может быть только убийство ради какой-нибудь выгоды, но озвучивать свои мысли не стал, так как наговорился до сыта и хотел скорее выйти на воздух, чтобы посмаковать жидкий чистый воздух пустых сонных улиц.
-Как такое можно забыть, - нехотя отозвался Скьельд, -значит я пошел поить лошадей?
Ада только молча улыбнулась, одарив его по-дружески ласковым взглядом. 
Неуспели шляпки грибниц и на миллиметр показаться из праха, Гон-Залес, не теряя ни мгновения обошел все покои подорвав на ноги всю команду, особенно его интересовал Тихон, который на свое горе решил проспонсировать все издержки. Поднять с постели трактирщика было тяжело, так же как и Константина, но более всего проблем доставила Ада, спавшая, будто убитая и создающая впечатление, будто вовсе никуда не собирается ехать. Впрочем так оно и было. Скьельд, не спавший вовсе, пока грибницы его лежали рассыпавшись в прах, все время сидел в тесном внутреннем дворе за Пойманным сомом, вглядываясь в глубокий темный колодец так, будто что-то пытался в нем разглядеть, и наконец разглядел. Перед самым подъемом он разбудил Аду и попросил остаться в Нортбурге, чтобы как следует изучить генетический код реклы и исправить эту гигантскую ужасающую ошибку. Ада была лишь тенью своей талантливой сестры, однако в селекции кое-чего понимала и теоретически могла найти выход. В конце концов, когда Тойя будет убит, люди не перестанут травиться, а значит нужно было довести дело Маргариты до конца и как-то убедить гильдии и фактории начать продавать только исправленный вариант реклы.
Последней точкой перед отъездом стала лавка знаменитого северного оружейного мастера. Гон-Залес с легкой руки выбрал потрясающую винтовку пятидесятого калибра с продольно-скользящим затвором, почти за сорок четыре тысячи фаугрингов. Для сравнения бутылочка хорошего портвейна в северных землях стоила около шестидесяти.  Когда Тихон узнал об этой нескромной покупке, он был в настоящем шоке, однако работу виртуозного мастера оценил по заслугам.
Скьельду же винтовка не понравилась совсем: слишком уж тяжела и крупнокалиберна. Кроме того заряжалась она только по одному патрону, так как массивный оптический прицел не позволял вставить обойму. Да и вообще Скьельду не нравились винтовки с продольно-скользящими затворами. Ему больше была по душе его барабанка, или при первой же встрече ставшая предметом зависти рычажка Константина, с шикарным латунным напылением на стволах и ствольной коробке, под триста восьмой патрон. Однако ни она, ни тем более барабанка Скьельда и сравниться не могла с новенькой винтовкой.
После последних приготовлений, Скьельд с Константином, жутко уставшие от последних циклов в дороге, и бодрый, полный жизни Гон-Залес оседлали лошадей и двинулись в дальнюю дорогу.











































Глава 7
Уже много циклов прошло в дороге. Энлет-Иринд и другие крупные города центральной империи остались далеко позади, дальше Аделаиду и Латера ждали бескрайние поля с лугами, изъеденными оврагами и мелкими ручейками, быстрые теплые речушки, кое-где перегороженные бобровыми запрудами, раскидистые дубравы и ржаные поля.
Анна часто путешествует по провинциям, как она говорила ей всегда было важно как живут люди, выбравшие эту власть, однако на самом же деле, все было намного проще. Ее более всего интересовало, чтобы никто не бунтовал, не вызывал на себя гнев великого инквизитора и не мешал работать и спокойно заниматься законотворчеством в перерывах между заговорами и интригами. В это время провинция в горах могла доставить огромных проблем, особенно если бы началась полномасштабная гражданская война. Тойя этого не хотел, потому что опасается, вдруг остальные провинции решат взять пример с горцев и тоже отвоевать себе немного независимости. Если в империи провинций всего двенадцать и каждая решит удариться в сепаратизм, центр не выдержит подобного натиска и войны более чем на два фронта. Тем более, что не смотря на присягу, призванная армия, скорее всего, разбежалась бы по домам, пополнив тем самым силы своих провинций, и после этого приближенная армия конечно же не выстояла бы. Особенно речь идет о восточных провинциях, включая огромную Ясь, или северных, обладающих не меньшей силой и влиянием.
Анна не боялась распада империи, даже наоборот — считала это закономерным процессом и терпеливо ждала, надеясь на как можно более мирный расклад и строя планы на развитие центра после распада. Однако, она больше всего боялась того, что может предшествовать всем этим событиям. Тойя, как только начнется серьезная гражданская война, скорее всего объявит чрезвычайное положение, и сможет творить все, что захочет. В такое время император отдает все свои полномочия, касающиеся каких бы то ни было властных распоряжений полностью в руки исполнительной власти, по этому Анна вместе с Де-Герденом, могли оказаться связанными по рукам и ногам, и чем бы все это закончилось известно одним богам. Вполне возможно, что авторитарной монархией во главе с Тойей Мулфусом. Император бы одобрил любой его указ, даже если бы Тойя велел Папельтальду назначить императором себя, а самому сделаться шутом, император несомненно сделал бы это и ни чуть не пожалел. Ощущение, что Тойя не отдал подобного приказа только потому, что боится оголтелой реакции общественности и всяких неожиданностей со стороны олигархической верхушки. Но почему император так во всем его слушается. Очевидно потому что по природе своей является совершенно ведомым и бесхребетным и в императоры не годится, но почему именно Тойя. Что за туз прячется в рукаве его рясы, что только он может заставить императора подписать и утвердить что угодно, на зло и изумление Аделаиды и Де-Гердена.
Этот вопрос мучает Анну уже долгие мрачные циклы, а женская интуиция подсказывала ей, что в подобном вопросе на правильный ответ можно было наткнуться лишь случайно.
Путешествовали они не одни, их сопровождали два всадника, грубых но веселых верхом на массивных кобылах и с рычажными винтовками наперевес. Не смотря на то, что ни один из них не вселял ужаса в первого же, кто обратит взор в их сторону, задираться к такой компании явно было безрассудно.
Латер по-настоящему изумлялся стойкости Анны. Они скакали уже много циклов , обходя обширные болота у подножья Зеленых гор, но Аделаида не падала духом и как будто бы вовсе не уставала. Она была легка и весела так, будто они выехали из столицы с минуту назад. Откровенно говоря, Латеру было тяжело это терпеть. Каждый цикл он поглядывал на свои грибницы, и, когда видел отчетливые фиолетовые пятна, уже начинал искать подходящий постоялый двор или лесной острог для ночевки, но Аделаида, видя подходящее для ночлега места просто проезжала мимо, настаивая на том, что дальше будет еще множество подобных местечек, и что не стоит терять времени, которое можно потратить на дорогу. Гергам не мог понять от куда в аристократке столько сил стойкости и энергии, и каждый день еле дожидался когда грибницы рассыпятся.
Однако сегодня все случилось совсем по-другому. Природа вокруг изменилась. Сочные зеленые равнины вдруг обернулись сухоцветными бескрайними степями, а могучие дубравы и спокойные сосновые боры редкими искусственными насаждениями вязов и кленов.
Вдалеке замаячила небольшая деревенька, приблизительно на десять дворов. Когда герои приблизились поближе, со двора крайней хаты вышла девушка, чтобы выплеснуть ведро мыльной, застиранной воды, но увидев вдалеке двух могучих всадников во главе с Гергамом и Анной, на секунду растерялась, выронила ведро и побежала обратно в хату.
-Стой! - голос Анны бичом хлестнул слух сельской девушки, и та, съежившись, замерла прямо у входа в хату.
-Клянусь, я б и не посмела выйти, сударыня, я только воду мыльную вот выплеснуть и тут же назад! - Пролепетала девушка, млея от страха.
Анна напряглась, не поняв, что это такое она имеет ввиду.
-Не бойся, я не собираюсь тебя ругать, - ласково сказала она, - я и мои друзья притомились немного с дороги, нет ли у вас в деревне постоялого двора? Или может кто на ночлег к себе пустит?
-Ой, сударыня, есть у нас постоялый двор, да только не пустит вас никто на него, атаман Доцег говорит мор людей выкашивает, пускать никого не велит, иначе как горю быть!
-Вот как значит, -задумалась Аделаида. - Как тебя зовут?
-Меня? - резко встревожилась девушка, не понимая, зачем аристократке понадобилось знать ее имя, -Астрид, - робко произнесла она.
-Надо же, значит мы близко, - шепнула Анна, повернувшись к Латеру, -Ты с севера да? - вновь обратилась она к девушке.
-Да. Тут же недалеко совсем северные границы, вот мы переселились сюда, поближе к теплу, - кротко ответила девушка.
-Послушай, Астрид, мы не заражены клянусь, у мора очень короткий инкубационный период, сейчас фиолетовые пятна, даже если бы мы заразились хотя бы при серых пятнах, у нас уже появились бы симптомы.
-Сударыня, прошу, - к глазам Астрид подступили крупные блестящие слезы, стояла она по-прежнему как можно дальше от Анны, - я бы пустила вас с удовольствием, всех четверых, и накормила бы и спать уложила, но атаман, сударыня. Он же прискачет и деревню спалит.
-Почему ты так боишься, он что так уже делал?
-Да, сударыня, - голос Астрид задрожал, - делал, он верит, что с мором можно бороться огнем, и что огонь очищает и изгоняет болезни, если пущу он прискачет и всех людишек пожжет!
-Черт возьми, -процедила Анна сквозь зубы, - а где найти этого Доцега?
-В городе, наверное, - пожала плечами Астрид, - это недалеко совсем, дальше за селом озеро, и от туда вас прямо к городищу дорога и выведет, он там староста, всем ведает, все знает, и за нами приглядывать не забывает.
-Что ж, спасибо тебе, Астрид, верю тебе, что чем смогла, помогла. - Сказала Анна на прощанье и повела отряд за собой дальше за озеро.
До города было не далеко, вдалеке уже виднелись башни с флажками, видимо, это была городская ратуша, Анна пустила свою кобылу галопом и ее примеру последовали остальные члены отряда.
-Отличные повод разобраться с этим сумасшедшим, - Анна пыталась перекричать стук копыт об пыльную грунтовую дорогу, - черт его дери, атаманом.  Что думаешь, Гергам?
Всадники тоже внимательно слушали Анну и ее настрой не нравился всем троим.
-При всем уважении, Анна, - начал Латер так же повышая голос, - думаю — это не лучшая идея. Если этот Доцег действительно атаман — значит где-то должна быть его рать.
-Я тоже в первую очередь подумал именно об этом, - вклинился в разговор один из всадников, - был бы еще отряд наш побольше, может и можно было бы показать, кто главный.
-В любом случае, нужно отправляться в город, не ночевать же нам на голой земле, - прокричала Анна и понеслась еще быстрее.
Городок был уже близко, он был совсем маленьким, и представлял из себя широкую центральную улицу, на которой находились все самые важные объекты: в основном лавки и таверны, и довольно внушительную ратушу, стоящую в тупике. С этой самой центральной улицы расходились в разные стороны улочки поменьше и, в принципе такая, структура считалась нормой для населенных пунктов в той местности.
Путники пустили своих лошадей размеренной рысью, продвигаясь по центральной улице вперед и выстукивая о городскую брусчатку, настораживающий прохладный ритм. На улицах никого не было все лавки были закрыты а ставни на окнах жилых домов накрепко затворены. -Нехорошо, - подумал про себя Латер, глядя на каменный дом с выбитыми окнами, со сгоревшей крышей и полностью выгоревший внутри. Жизненный ток в городе остановился, хотя судя по обилию всяких заведений, пыльных уличных скамеек и серых клумб с увядающими цветами жизнь в этом городке когда-то била ключом.
Медленно двигаясь по улице, Латер вдруг ощутил на себе чей-то пристальный тяжелый взгляд, он покрутил головой и заметил в окне второго этажа небольшой каменной таверны лицо пожилого человека. Он пытался что-то сказать, активно жестикулируя и корча самые различные гримасы. Латер пригляделся к мужчине и ему показалось, что в его глазах искрами пляшет страх. Чувство тревоги кольнула его и он уже был готов сообщить остальным, как вдруг Аделаида резко окликнула его.
-Хей, смотрите, все! - резко и звонко проговорила она, указав рукой куда-то вдаль.
Герои достаточно близко подошли к ратуше, уже могли весьма детально различаться ее архитектурные элементы. Первым делом в глаза бросилось отсутствие какого бы то ни было крыльца перед входом и огромные ворота под повозку, закрытые массивной кованной решеткой. Прямо над воротами высился огромный широкий балкон, двое часовых, стоявших посреди него засуетились, и один из них куда-то скрылся, вернувшись скоро с каким-то крупным мужчиной, сразу принявшимся рассматривать приближающийся отряд в бинокль.
Латер заволновался. К нему вдруг пришло осознание, что они делают что-то противозаконное, но он не подал виду и старался вести себя непринужденно, будто все так и надо. Пример Аделаиды, держащей себя максимально уверенно и даже нагловато не позволил бы Гергаму показать свою слабость.
Стойте и ближе не подходите! - раздался громогласный рев мужчины с биноклем в руках. - Как вы смеете нарушать, объявленный мной, карантин? Кто вы такие?
-А ты кто такой, чтобы спрашивать? -Вызывающе прокричала Анна еще громче.
Мужчина, стоящий на балконе нервно усмехнулся. Выглядел он не очень дружелюбно, он был уже далеко не молодой, двухметрового роста, мускулистый и широкоплечий, но с очень большим животом, обтянутым стеганным дублетом из вываренной кожи. Лицо у него было крупным и грубым. Огромный нос весь в рытвинах визуально еще сильнее уменьшал и без того маленькие глаза, на голове его росли жидкие соломенные волосы, постриженные под горшок, а под щетинистым шершавым подбородком красовался огромных размеров еще один точно такой же. 
-Зовут меня Доцег Фириф! - гаркнул он в ответ, - я мер этого города.
-И атаман? - уточнила Анна.
-И атаман.
-Мы не хотим никаких неприятностей, - продолжила Анна более спокойно и дружелюбно. -И совершенно точно, не заражены, нам нужна только таверна или постоялый двор в твоем городе. Мы заплатим, отдохнем и двинемся дальше.
-Нельзя, никто вас не пустит! - накрепко уперся атаман. -Я запретил!
-Значит слушай меня, атаман, меня зовут Анна Аделаида, я спикер Парламента и глава законодательной власти империи. Я лично юридически оформляю прошения провинций о введении экстренных мер безопасности, утверждаю их, и отправляю на промульгацию Императору. И за пятнадцать великих циклов, что я работаю, я не припомню ни одной просьбы введения карантина, значит все это твое баловство здесь нелегитимно! Ясно?
Доцег недолго помолчал, после чего взорвался градом оглушительного хохота.
-Спикер парламента, надо же, - говорил он, задыхаясь от смеха и брызжа слюной, - да в наших скромных чертогах, без предупреждения, да еще и с таким крошечным отрядом!
-Ты пожалеешь, если не поверишь мне, пес! -отрезала Анна более чем серьезным тоном.
-Значит вот что, детишки, -атаман тоже вдруг сделался ни в пример серьезнее, - у меня сегодня хорошее настроение. Давайте поступим вот как: вы сейчас уматываете от сюда бегом! Я как только поднялся отдал приказ, сейчас мои люди накачивают давление в баллоны с напалмом. Совсем скоро ворота ратуши откроются и в них появится огнеметчик и обдаст вас таким залпом, что от вас только угольки останутся.
Не успел атаман закончить свою последнюю фразу как механизм подъема решетки вдруг заработал. Латер вместе со всадниками дернулся и отошел на пару шагов, но Анна, сдвинув брови, стояла на месте не поведя и ухом. Наконец двое молодых ребят раскрыли ворота и в проеме арки показался массивный человеческий силуэт. Черный огнеупорный костюм скромно заблестел в лучах поднимающегося красного гиганта.
Латер в момент спешился и, схватив кобылку Анны за узду, повел ее проч как можно скорее.
-Отпусти! Он не посмеет! -раздраженно бросила Аделаида.
Всадники из ее личной охраны потянули с плеч винтовки, один из них даже успел вскинуть оружие и прицелиться, но вжать спуск не успел. Сопло огнемета уже было направлено в сторону героев. Черная фигура огнеметчика, покрытая множеством стальных пластин с черным асбестовым покрытием, сделала грузный уверенный шаг вперед. Красный гигант отразился в желтых круглых стеклянных глазах огромного сферического шлема, баллон качнулся на его спине и вдруг раздался басовитый струйный звук.
Сопло огнемета выплюнуло огромное яркое облако горящего напалма в сторону героев. Гигантские клубы черного дыма поднялись в воздух, а на брусчатке между героями и огнеметчиком ярко вспыхнула липкая черная дорожка.
Пышное горючее облако испарилось перед Латером, едва не опалив ресницы, ударив в нос зловонием черного дыма от сгоревшего напалма и покрыв копотью лицо, сделав его полностью черным. Если бы он не спешился и не увел Анну с линии огня она бы уже поджарилась словно на гриле, но вместо этого ее лицо и одежда тоже в мгновение покрылось копотью, а воздух вокруг наполнился тяжелым запахом выхлопа отработанного горючего.
В следующее же мгновений кобыла Анны понесла куда глядели глаза. Боевые же кони охраны вместе с кобылой Латера оказались более подготовлены к стрессовым ситуациям, и Латер, в мгновение вскачив в седло, бросился вдогонку за Анной. Неведомое чутье подсказывало ему, что из города им просто так не выбраться и на выезде у моста их ожидают казаки Доцега, если ни что похуже.
Лошади несли быстро, погони не было, но огнеметчик брызнул вдогонку нарушителям еще два мощных злых залпа. Когда Латер понял, что уже скрылся от взора атамана, улица стала уходить вниз и немного влево. Он вдруг вспомнил про пожилого человека в окне второго этажа, и, проезжая мимо той самой таверны вдруг поднял голову. На сей раз мужчина натурально высунулся из окна по пояс, совершая круговые движения рукой, как бы приглашая завернуть влево. Весь отряд заметил этот жест и что-то подсказывало, что таким предложением определенно следует воспользоваться.
Отряд, изо всех сил пытаясь затормозить, стал заворачивать лошадей в узкий переулочек между таверной и небольшим жилым домом. На узенькой дорожке их тут же встретила немолодая женщина в длинном хлопковом платье и соломенной шляпе. Первой в проулок завернула Анна, он был настолько тесен, что там с трудом могла протиснуться даже одна лошадь. Женщина тут же взяла кобылу Анны за узду и твердой рукой повела в конюшню. За ней последовали оба всадника, и Латер своей кобылой замкнул эту цепочку.
-Ну и бардак у вас в городе, - бросила Анна, спешиваясь на ходу.
-Госпожа, прошу вас потише! - ответила женщина в соломенной шляпе, воровато озираясь по сторонам и заострив особое внимание на потемневшем окне соседнего дома, в котором происходило какое-то движение. - Они сейчас облаву устроят, давайте скорее под крышу!
На пороге трактира у заднего входа стоял тот самый мужчина, махавший героям из окна, придерживая дверь. Внезапно меж его ног появилась массивная голова подросшего щенка. Навскидку ему было около четверти великого цикла. Он смотрел на гостей строго и деловито, и всем своим видом показывал, что он — серьезный сторожевой пес, а не какая-нибудь болонка. У него была крепкая толстая морда, напоминающая медвежью, огромные толстые лапы, кремового цвета густая набитая шерсть и обрезанные уши и хвост.  Анна очень любила таких собак, они вырастают большими и сильными. В некоторых юго-восточных провинциях про них говорят, что они могут даже разорвать волка, однако сейчас гостям было вовсе не до него.
Отряд, не мешкая прошел в таверну и все притихли. Трактирщик быстро семенил из угла в угол, выглядывая в окна, пытаясь разведать обстановку на улице, щенок, стуча когтями по деревянным полам, везде следовал за ним. Женщина в хлопковом платье, видимо, была женой трактирщика и по ее лицу было видно, что все происходящее ей очень не нравится. Зато трактирщик был в прекрасном расположении духа, и как будто ждал от этого вечера чего-то особенного. Он носился по углам извлекая запасы из закромов и подавая их на невысокий столик перед низенькими диванчиками, на которых расположились гости.
-Ну что там на улице? - Внезапно заговорил трактирщик, обращаясь к своей жене.
-Плохо дело, говорила я тебе. Я когда лошадей в конюшню сводила там соседка в окошко глядела, прямо на нас, сучка.
-Мелка? - невозмутимо уточнил трактирщик?
-Да если бы Мелка, она хоть и старая, что песок сыпется, но из ума не выжила еще. Молодуха глядела эта ихняя новая. Как уж ее...
-Ну глядела и хер с ней, - буркнул трактирщик на сей раз нервно и раздраженно.
-Ага, а ну как донесет кому. Мы ее пока не знаем совсем, и чувствую я — со шпиком она, мало-ли чего от нее можно ожидать...
-Не бухти! Последних раз когда донесли на нарушителей, дом фермера сожгли вместе с ним же. Не будет же она такой стервой, что сознательно нас на смерть обречет. И вообще не говори мне под руку! Помоги лучше стол накрыть побыстрее!
Угощения были небогатыми: твердый сыр, соленое сало, сухари, сушеная рыба вареные яйца и кислый квас и конечно же несколько уже немного сморщенных клубней реклы. Аделаида очень устала и мечтала только о горячей ванной и мягкой постели, по этому к еде даже не притронулась, в то время как Латер и оба всадника кинулись к столу так, будто не ели целый промежуточный цикл.
-А вы везучие господа, - проговорил круглый усатый трактирщик, усевшись перед гостями, - то, что Арнгейр не испек вас, как куропаток — просто чудо, должно быть рука дрогнула.
-Если бы не бородатый молодой человек, -Анна кивнула на Латера, - я бы точно сейчас лежала перед ратушей дымящимся угольком.
Латер улыбнулся против воли и застенчиво посмотрел на Аделаиду.
-Ну что давайте-ка знакомиться, -дружелюбно проговорил трактирщик. Меня звать Хоэм, а это женушка моя — Мара, - жена трактирщика кусала ногти и постоянно загнанно оглядывалась.
-Это народный представитель из горской провинции и мой спаситель — Гергам Латер, -кокетливо прошептала Анна, чтобы вогнать его в смущение еще сильнее, - и двое из моей охраны. А я Анна Аделаида спикер Сената Парламента.
-Спикер имперского парламента, - у Хоэма невольно открылся рот, - здесь? Да как же это возможно?
-Возможно. У нас визит инкогнито, понимаете, государственные дела, о которых кое-кому знать не обязательно.
-Кое-кому это, рискну предположить, Великому инквизитору?
-С какой стати такие выводы? - Анне явно не понравился тон трактирщика.
-Ну как это с какой? - продолжил Хоэм без задней мысли. - Все же знают, что законодательная власть всегда-всегда считается с исполнительной и что Тойя Мулфус — самый главный.
-Трактирщик осекся на полуслове, поймав на себе тяжелый, словно удар моргенштерном взгляд жены.
-Если хотите прикоснуться к политике, - ядовито начала Анна, - купите Имперскую газету. Это по крайней мере безопаснее чем выпытывать сведения государственной важности у меня.
-В таком случае, предоставить вам кров —  большая честь! - невпопад сказал трактирщик, тут же забыв о начатой теме. -Только, если вы не против, я постелю вам на цокольном этаже, так вас не найдут, если будет обыск.
-Черт, спать в подвале, - недовольно фыркнула Анна. -Наверное, надо было все таки из города бежать.
-О нет, госпожа, у вас бы ничего не вышло. Вы въехали свободно, но выход уже перекрыли и стерегут, без потерь вам не выбиться, и спать вам можно только в подвале, иначе как искать вас точно будут. Если вы въехали и не выехали, не могли же вы испариться правда?
-Правда, и как же мы покинем город? - оживился Латер.
-Я со второго этажа много вижу, могу подглядеть, когда часовые у ворот отвлекутся и дать вам знак.
-Добро, - коротко отозвался Латер.
-Только это очень странно, - Анна задумчиво качнула головой. - Не похоже ни на какой карантин, больше похоже на ловушку для путников. А как вообще получилось, что к вам этот Доцег забрел? - с неподдельным интересом спросила она.
-Ох, сумрак! - Хоэм раздраженно развел руками, - он теперь вроде как мер этого города, и атаман, мать его ети. Я помню когда охотничьи отряды инквизиции здесь прошли, перебили всех бизонов, лосей, сайгаков. Кучу громадных гниющих туш даже не удосужились землей присыпать, так вот, в какой-то деревне трупный яд отравил колодец и далее мор пошел по рукам. Стал выкашивать деревни, потом дошел и до нашего городка, люди мерли как мухи, почти каждую семью затронуло это горе, у нас вот сын умер... - Угрюмо произнес Хоэм, взглянув на жену, - госпиталь не справлялся с таким количеством зараженных. А потом появился атаман — Доцег, со своей ратью. Сначала нам показалось, что это самые обычные недобитые кочевники, прискакавшие пограбить, но Доцег тут же подружился с нашим прошлым мэром и его рать стала помогать врачам и мед сестрам с больными. Рать у него была небольшая, человек сто сорок всего, но они много не ели не пили, вели себя прилично... первое время. Потом, когда стало понятно, что не удается снизить темп заражения, припасы заканчиваются, Доцег решил убить и сжечь безнадежных больных. Многие тогда его возненавидели, а многие наоборот поддержали, отметив, что у мэра не хватило бы яиц принять такое непростое решение. Потом всех заболевших, закрыли на жесткую изоляцию, из госпиталя разогнали всех работников, остались там только люди Доцега, потом Атаман стал по очереди объявлять о гибели каждого, кого закрыли на карантин, даже у кого мор в легкой форме был. Хотя многие уверены, что несчастных просто убили и сожгли. Ну а потом, вроде как, и сам мэр заразился, об этом недавно объявили, и велели всем по домам сидеть, якобы, чтобы заразу не разносить. Хотя мне кажется туфта это все. Не случайно заразился мэр, просто мэром теперь у нас Доцег, а по домам велели сидеть, чтобы шумихи особо не поднимали, и чтобы вопросов потом было поменьше. А потом, когда карантин окончится, и всем можно будет спокойно выйти на улицу, никто и не вспомнит, кто у нас вообще-то был мэром. - Щенок жалобно скульнул, глядя в глаза хозяина, как будто чувствую негативный окрас его слов.   
-Вот это я понимаю — бардак,  - вытаращив глаза, проговорила Анна, - мне даже свободолюбивая Ясь такого самоуправства не позволяла. Обещаю, по возвращению в столицу я обязательно решу вопрос.
-Только не думайте, госпожа, что легко будет. Если объявите выборы, большинство проголосует за атамана, мне кажется. Он все таки мор остановил, многие готовы ему простить за это все.
-Скверно... не думала я, что в Империи остались уголки, где так царит беззаконие. Ужас!
Все с минутку помолчали.
-А вы что собираетесь делать когда все закончится? - Латер с сочувствием посмотрел на трактирщика и его жену.
-Хотим как можно скорее от сюда уехать, не знаем куда, но подальше. Столько ужаса пришлось пережить, не хочется здесь теперь оставаться.
-Я вот одного не пойму, - задумалась Анна, - а какая вам выгода, от того, что вы нас пустили?
-На самом деле самая простая, - смущенно протянул Хоэм, - посетителей не было уже давно, с тех пор как город закрыли, по этому денег нет совсем, а мы все таки очень рискуем, пустив вас, да и зная, что вас ждало на выезде из города, можно даже считать, что мы вас спасли. Вы же не будете скупы на награду? -Хоэм расплылся в меркантильной улыбке.
-Точно, насколько же наш капиталистический мир прост, -Анна с легкой грустью качнула головой. - Тем более если вы так хотели уехать от сюда, я понимаю как вы нуждаетесь в деньгах. Не переживайте, столица вас не забудет, напомните мне завтра, я выпишу вам чек. А теперь спать! -подытожила Анна. -Ведите нас в свой подвал.
Трактирщик отвел их в дальнюю комнату и, пнув ногой шкуру, лежащую на каменном полу, открыл их взору массивную крышку люка. Двое всадников помогли трактирщику ее приподнять, и вместе с Латером спустились вниз. Анна же осталась на верху, попросив Хоэма позвать к ней Мару.
- Можно вас пожалуйста, так сказать, попросить, - начала Анна немного стесняясь, Мара внимательно смотрела на нее, не говоря ни слова, готовая тут же исполнить просьбу Спикера, - Можно, пожалуйста, мне какую-нибудь свечу и покажите еще куда можно ночью, так сказать, сходить.
-А, да конечно, госпожа, - спешно затараторила Мара. -Понимаю, возраст уже.
-Простите? - Аделаида удивленно тряхнула своей рыжей кудрявой шевелюрой, полной жизни и силы, -что неужели я так плохо выгляжу?
-Нет! Что вы, госпожа, увольте! Вы выглядите просто восхитительно для своих лет, я много о вас слышала, но и подумать не могла, что вы выглядите на самом деле вот так.
Анна терпеливо смотрела на Мару ожидая продолжения.
-Я слышала о вас всего-всего самого разного, Я с востока из провинции Древи, она когда-то давно была частью Яси, я знаю — вы тоже от туда. Вы очень много сделали для своих земель, отслужив губернатору более двенадцати ночей, а потом навсегда уехали в Энлет-Иринд по приглашению Герхена-Де-Гердена и служите спикером Парламента уже никак не менее пятнадцати ночей.
-Что ж, мне очень приятно, что кто-то так внимательно изучил мою биографию, -холодно и как то отрешенно сказала Анна, насторожившись.
-Если все что я о вас знаю — правда, значит вы должны быть уже моей ровесницей, а мне недавно исполнилось пятьдесят четыре ночи. И тем не менее, я скорее сочла бы вас ровесницей того бородатого молодого человека, Латера, кажется, или кого-то из вашей охраны. В чем ваш секрет?
-Столичный воздух так омолаживает, - холодно буркнула Анна и засеменила в подвал, где для них уже было застелено четыре кровати.
Всем хотелось поскорее уснуть, чтобы побольше набраться сил, ведь после подъема перед ними встанет серьезная задача, как же все таки вырваться из этой ловушки.






































Глава 8
Заснеженные верхушки гор, мшистые скалы и быстрые ледяные ручьи больше не радовали глаз. На много километров вокруг раскинулась огромная засушливая и голая степь. На пути лишь изредка встречались небольшие жидкие посадки. Животных по дороге не встречалось вовсе, охотиться было не на кого, но это была не беда, так как провизии хватало с лихвой. Гон-Залес вез с собой в компактной седельной сумке объем припасов, которого бы хватило на целый великий цикл автономного плаванья. В небольшие по объему стеклянные колбочки он расфасовал перетопленный утиный жир со всякими разными специями, травами и сушеными овощами. Из одной такой колбы, смешанной с котелком чистой воды получался полноценный прием пищи на троих взрослых мужчин. Гон-Залес был горд своим гениальным изобретением, позволяющим  путешествовать максимально короткой и эффективной дорогой, не завися от трактиров и неприветливых деревень, где приходится клянчить еду. Однако такой расклад был по нраву не всем.
Скьельд с Константином от ежедневной суповой диеты, которую можно было разнообразить лишь придорожными грибами, стали угрюмыми и грубыми, держались поодаль от своего южного товарища, и от расстройства и недостатка пищевого разнообразия все чаще курили. Гон-Залес же не мог понять, что не нравится его спутникам в таком практичном и рациональном подходе к питанию.
-Надо искать где бы выйти на дорогу, - Угрюмо произнес Константин, покачиваясь в седле.
-Что? - Гон-Залес от неожиданности подпрыгнул, - Но зачем? Мы так хорошо едем, степь ровная, трава низкая, для лошадей лучше не придумаешь, тем более пока еще даже не жарко. Красота!
Константин нахмурился, не зная, что противопоставить.
-Господа, пора бы уже перекусить, согласны? - южанин запустил руку в седельные подсумки.
-Согласны, Гон, мать твою за ногу, Залес! -встрепенулся Константин так яростно и раздраженно, что немного задремавший в седле Скьельд, насмерть перепугавшись, тут же взбодрился и выпрямил спину. - Согласны, - еще раз повторил Константин чуть спокойнее, - да хотим перекусить, точнее сказать — нормально поесть, а не вот это вот все! Давайте искать дорогу и выходить на трактир. Сил уже нет никаких!
Гон-Залес смотрел на раздраженного товарища так изумленно, будто не понимал в чем дело, и до этого момента не замечал его угрюмого расположения духа.
-Полегче друг... -с расстановкой произнес южанин так, будто успокаивает встревоженное животное, - Можно же было сказать нормально.
-Сказать нормально можно было десять циклов назад, а сейчас сил уже просто нет даже на дух твои супы переносить.
-Давно хотел тебя спросить, Константин, ты же Яс? - ни к селу ни к городу вдруг спросил Гон-Залес.
-Ну да, и чего? - с недоумением переспросил Константин.
-Что у вас за национальная привычка такая, терпеть все до последнего, а потом взрываться?
Константин немного помолчал, пытаясь придумать остроумный ответ, но на голодный желудок ничего сообразить не смог.
-А у вас, южан, отвратительное чувство такта, - наконец выдал он.
-Более всего мне нравится холод и рассудительность севера, - Гон-Залес едва заметно улыбнулся и кивнул в сторону плавно-качающегося задумчивого Скьельда.
Скьельд ничего не ответил. Ему не хотелось вступать в конфликт, потому, что он не мог определиться на чьей он стороне. С одной стороны ему жуть как хотелось нормально поесть после стольких циклов в седле, а с другой — он понимал, насколько больше времени займет у них путешествие от трактира к трактиру.
Поиск уютного местечка, где можно подкрепиться и передохнуть не отнял у них много времени. Все трое выехали на высокий глиняный холм и огляделись вокруг. С вершины холма открывался вид на колоссальную широкую долину. Площадь в несколько тысяч гектаров вся была как на ладони. Вся долина была изъедена множеством извилистых грунтовых дорожек, вьющихся от деревни к деревне, но все они сходились в небольшом городке, пристроенном к одинокой скале.
-Надо же какая удача! - радостно развел руками Константин, - Город, стоит только захотеть.
Скакать до него было недолго, неуемный аппетит Константина вполне себе мог подождать. Спуститься с холма оказалось не очень легко, пришлось спешиться и уговаривать лошадей, настойчиво потягивая за узду, идти за собой, однако дорога далее ничем не была осложнена. Константин как будто приплясывал в седле, возбужденно обдумывая свой заказ, однако его легкомысленный порыв заметно утих, едва все трое заметили столб черного дыма, поднимающегося над приближающимся городом.
-Что-то горит, - тревожно проговорил Скьельд, - надо будет помочь.
-Да? - немного смешался Константин, - да дыма, вроде немного, там может несильно-то и горит...
-Ты же не будешь сидеть и жрать в таверне пока рядом тушат пожар, - утвердительно бросил Скьельд и пришпорил Лыску, погнав ее быстрее.
Все остальные тоже ускорились и даже Гон-Залес был полностью солидарен со Скьельдом, презрительно поглядывая на Константина, ежившегося в седле и мысленно корящего себя за проявление малодушия.
Черту города окаймляла небольшая речушка, над которой высился крепкий каменный мост. Часовой, его карауливший заметил трех несущихся всадников, только в последний момент
-Кто такие?! Куда?! - во все горло прокричал часовой.
-На пожар! Не видишь что-ли — горит! - прокричал в ответ Константин на полном скаку.
Последней фразы часовой не услышал, он дернул с плеча винтовку, поднял ее, но выстрелить не успел, все трое мгновенно скрылись в кривой улице.
Проносясь по широкой центральной улице города, Скьельд, наконец завидел источник пожара. Горела двухэтажная каменная таверна, горела не сильно, но люди, которые могли быть внутри явно находились в большой опасности.
-Горит, вы что не видите?! Почему никто не тушит?! - вызывающе спрашивал Скьельд, слезая с кобылы, но, когда он спешился до конца и оценил обстановку, что-то подсказало ему —  внятного ответа он не получит.   
На тротуаре перед таверной стояли не обычные зеваки, а вооруженные саблями дюжина молодых мужчин. Все смотрели на горящую таверну так, будто все так и должно быть. Особенно приукрашивал компанию и придавал ей серьезности грозный человек в массивной черной броне, покрытой асбестом, с брандспойтом огнемета в руках, из сопла которого по капельке капал на брусчатку липкий горящий напалм.
-Что здесь происходит? - грозно спросил Скьельд.
-Не твое дело, бородатый, - прохрипел сквозь зубы чумазый оборванец, стоящий к Скьельду ближе всех, - канайте от сюда пока ноги целы!
-В здании кто-то есть ведь так? - опустошенно проговорил Скьельд.
-А тебе-то что? -Огрызнулся уже другой.
-Да так просто интересуюсь.
-Ну есть, и чего дальше? Никакой это не пожар, мы приводим в исполнение приговор.
-Это никак не похоже на казнь, в здании могут быть и невиновные, -протянул Скьельд,  заставив грубо выглядящих оборванцев растеряться под гнетом его наивности и простодушия.
-Никаких невиновных там нет, только нарушители закона, - безразлично и монотонно сказал поджигатель, стоящий поодаль, даже не глядя в сторону прибывших.
Гон-Залес спешился и молча подошел к Скьельду, после чего, положив руку ему на плечо настороженно сказал:
- Слушай, друг, может быть нам в, самом деле, не стоит вмешиваться? Подумай, мы же не знаем, кто эти люди там внутри, что если их приговорили к такой жестокой участи, потому, что они действительно этого заслужили, - все это время поджигатели не сводили с них глаз.
-Проще всего так сказать, - ощетинился Скьельд, -а я так не могу, если совесть тебе позволяет, стой в стороне, - проронил Скьельд, грубо толкнув спутника в плечо.
Он огляделся вокруг и, заприметив на другой стороне улицы колодец с лебедкой, быстро зашагал туда. Он зацепил ведро за крюк и, зачерпнув воды, так же скоро зашагал через улицу обратно.
-Слыш, бородач, ты, походу, тупой! - послышался босой голос из толпы поджигателей, - тебе что-то херово объяснили? Давай бегом от сюда пока кишки из пуза на брусчатку не вывалились.
Проходя с плещущимся в правой руке ведром, полным воды мимо говорящего, Скьельд точным молниеносным движением зарядил свой локоть аккурат в челюсть обидчика, от чего тот, мгновенно сложив руки по швам, словно деревянный манекен рухнул на брусчатку без сознания. Толпа мгновенно оскалилась и приняла боевую стойку, благо между огнеметчиком и троицей революционеров было максимально большое расстояние и их разделяли его же люди, которых он не мог себе позволить залить напалмом.
-Вот падла, бля! - Взревел один из оборванцев, самый близкий к Скьельду за исключением упавшего. - Мочите сучар, мужики!
Толпа повыхватывала сабли из ножен и бросилась рубиться, в то время, как огнеметчик стал медлительно топтаться на месте, пытаясь выбрать угол для атаки, чтобы не зацепить своих.
Гон-Залес сбросил с плеч свой коричневый замшевый плащ и Скьельд с Константином впервые за все время знакомства увидели, что под ним скрывается. Южанин остался в черных штанах-галифе , заправленных в высокие сверкающие сапоги, и в портупее поверх белой свободной рубахи. На портупее был закреплены два револьвера в двойной кобуре и патронташи, а на поясе болталась изысканная смертоносная рапира.
Гон-Залес выхватил из верхней кобуры револьвер и стал хладнокровно прицеливаться в поджигателя, уже замахнувшегося на рубящий удар. Грохнул выстрел, револьвер выплюнул из ствола клубы сизого дыма. Пуля угодила в грудь и пробила легкое, рука поджигателя в момент ослабла и занесенный клинок с грохотом рухнул на отесанные камни вместе со своим хозяином. В это же мгновение Гон-Залес взвел спуск и перевел мушку на следующего претендента. Тот был уже на весьма безопасном для стрелка расстоянии, по этому у южанина была возможность прицелиться в голову. Грохнул еще один выстрел, и затылок следующего нападавшего взорвался тысячей кровавых острых осколков. Лицо его в миг перестало выражать эмоции и полностью потеряло форму, осевая симметрия мгновенно исчезла, нос искривился, брови поменяли высоту, а глаза развело по сторонам. В левой его скуле, чуть зацепив переносицу, зияла огромная черно-бурая дыра. Поджигатель на мгновение припал на колени, а после тут же повалился навзничь. Та же самая участь ждала и третьего, и четвертого.
Скьельд же позволить себе такой роскоши не мог, в его системе ценностей выстрелить в человека вооруженного одной лишь саблей было аморально и он, будто нехотя и с ленцой, вытащил из ножен шашку, немного завидуя непритязательным принципам своего нового спутника и принялся рубиться. Скьельд не любил фехтовать и всегда признавался, что не умеет этого делать. Он всегда говорил, что не фехтует, а рубит, рубит насмерть. Так оно и было, не смотря на отсутствие красивых отточенных приемов, клинок просто пел в его руках. Инерция была его главным оружием. Он вращал свою шашку будто бы едва касаясь пальцами эфеса, и в этой дьявольской пляске клинок разрушал в прах и уродовал все, что оказывалось на его пути.
Так ему показалось, что первого напавшего на него он едва резанул, но в самом же деле шашка разрубила четыре ребра поперек прямо подмышкой, и противник, схватившись за разрез, тут же поник. Со вторым было больше сложностей, ему удалось зацепить Скьельда уколом в бедро и тем самым усадить на одно колено. После чего поджигатель сделал пируэт в сторону и приготовился срубить Скьельду голову, но тот, изо всех сил сжал темляк, и, размахнувшись круговым движением, в самый последний момент полоснул замахнувшемуся на отрубание головы по низу живота, выпустив фрагмент кишечника вместе с его содержимым.
Константин же все это время занимался неблагодарной бесполезной работой. Он, выстреливал стального гиганта с огнеметом наперевес, однако ни к какому результату придти не мог. Даже его весьма крупный триста восьмой вгрызался в асбестовую обшивку, но даже близко не пробивал сталь. Константин сделал порядка десяти выстрелов, это все, что вмещала его винтовка, но огнеметчику все было не почем, он лишь плавно заходил к героям  сбоку рассчитывая угол под один смертельный залп, в котором сгорело бы все живое.
Не успел Константин расстрелять по нему весь заряд своей винтовки как оставшиеся  в живых поджигатели резко осознали свою неэффективность, и стали отступать за тяжелую черную бронированную спину. Их гонор поутих а воодушевляющие крики и оскорбления прекратили вырываться из грязных беззубых ртов. Пятеро оставшихся рубак, боясь закончить так же как их погибшие коллеги, перестав размахивать саблями, стали потихоньку убираться с линии огня.
Гон-Залес, сразу поняв тактику противника, решил, что, если даже Константин из своей рычажки не пробил броню, то у его револьвера нет совершенно никаких шансов против огнеметчика, и, убрав его в кобуру, в несколько огромных шагов приблизился к стальному гиганту. В одно мгновение на ходу южанин успел извлечь из-за пояса свою изящную рапиру и резким, но элегантным движением всунул ее в узенькую щелку между шлемом и нагрудником огнеметчика. Зашла будто к себе домой. Его грозная могучая фигура стала мягче и он рухнул вниз, не успев поднять брандспойт.
После падения вожака, оставшаяся пятерка бросилась бежать, видимо за подмогой, но даже этому Скьельд был уже рад, благодаря Богиню под деревом, за то, что одарила их умом остановить кровопролитие.
Гон-Залес снова достал револьвер и направил его в сторону убегавших, но Константин во время остановил его. Скьельд этого уже не видел так как мчался через дорогу с ведром полным воды. 
Без подпитки горючим из огнемета каменный дом горел уже не так ярко, и втроем его удалось довольно быстро потушить. Ведро за ведром вливая в выбитые окна, пожар удалось унять. Скьельд мощным толчком выбил выгоревший остов массивной дубовой двери и вошел в задымленную таверну. Он быстро прошел по комнатам и ему на глаза попались два  сгоревших до костей трупа, мужчины и женщины, неподалеку в углу лежал полностью обгоревший щенок, придавленный обугленной балкой, но живой. Скьельд приподнял балку, получив небольшой ожег, но все же извлек несчастного из-под завала.
Выйдя на улицу, он увидел, что щенок почти не дышал, и, судя по количеству, ожогов был совершенно безнадежен.
-Жаль малыша, но зря ты его там не оставил, - с печалью в голосе проговорил Гон-Залес, - теперь будет мучиться дольше...
Скьельд ничего не отвечал лишь пытаясь привести щенка в чувства, изо всех сил треся его и активно сжимая грудную клетку.
-В здании больше никого не было? -спросил Константин, наступив одной ногой за порог, и уклоняясь от дыма, валящего из дверного проема.
-Двое, мужчина и женщина, уже мертвы...
Константин, скорбно опустив глаза в пол недолго помолчал. -Ох что-то не верится мне, чуйка работает. Пойду и я проверю, - сказал он и скрылся в дыму.
-Скьельд, перестань, не мучай его! - Жалобно протянул Гон-Залес, видя, как товарищ пытается заставить щенка дышать, видимо, сломав ему пару ребер.
Скьельд снова ничего не ответил, он продолжал реанимировать животное держа его в одной руке и активно и методично сжимая другой.
Прошло какое-то время и оба оставшихся снаружи стали беспокоиться за пропавшего Константина.
-Черт возьми, куда он, мать его, подевался? - раздраженно буркнул Скьельд поворачивая голову в сторону задымленной двери, с досадой осознавая для себя, что щенку пришел конец.
Однако как только он собрался оставить животное в покое и пойти внутрь проверить, Константин вывел из таверны четверых, плохо выглядящих людей.
-Ну ты, Скьельд, как будто жопой глядел! - С радостью в голосе сообщил Константин, - как можно было аж четверых прозевать?
-Понятия не имею, - изумленно протянул горе-спасатель, - а где ты их нашел?!
-Заперты в подвале были, тот сгоревший мужик их, видать, на всякий случай на замок закрыл, ну и пока ключ искал видимо возле окна под струю из огнемета подставился... вместе со старухой своей. Ну там замок тяжелый висел, а вот цепочка так себе была, я ее каблуком сапога расхерачил. Ну им в подвале тоже не сахар был, я гляжу они вон все тоже угарного хапнули будь здоров.
И в тот самый момент, когда Константин почти договорил, щенок на руках Скьельда вздохнул и попытался поднять голову. Скьельд сразу же оживился и радостно стал наблюдать за его дальнейшим поведением.
Выведенные из пожара действительно чувствовали себя не очень-то хорошо. Все четверо хором повалились на землю тщетно пытаясь надышаться.
-Так что, как вас зовут-то? -Спросил Константин, учтиво наклонившись над угорелыми.
-Анна
-Гергам
-Олав
-Ралаф
Представились по очереди спасенные. Последние два имени принадлежали двум плечистым молодым людям, представившимися почти хором.
-Ну, имейте ввиду, всех сразу я точно не запомню, по этому, если кого перепутаю —  не серчайте. Меня Констанин зовут - шутя протараторил он, - вон тот защитник животных — это Скьельд, а тот загадочный товарищ в плаще в плаще...
-Гон-Залес, - дерзко перебила Анна, потихоньку приходя в себя после отравления.
Южанина будто молнией ударило, когда он услышал свое имя, произнесенное столь знакомым голосом.
-Я предлагаю продолжить обмен любезностями в более безопасном месте, - произнес он, как всегда, рассудительным тоном. -Я почти уверен, что эти разбойники сейчас вернутся с подкреплением, а мне не хотелось бы сегодня еще раз проливать кровь. Давайте-ка к конюшням, благо пожар на них еще не перекинулся. 
Отравление угарным газом ни для кого не прошло бесследно, все четверо выведенных из пожара еле поднялись на ноги, не говоря уже о том, что сесть на лошадь было совсем тяжело. Особенно для Анны, она была совсем плоха, губы ее немного посинели, а онемевшие кончики пальцев отказывались держать поводья. Однако она, собрав всю свою могучую волю в кулак, нашла в себе силы пришпорить кобылу и понеслась быстрее ветра прочь из этого проклятого города. Все остальные последовали за ней, пытаясь не отстать и как можно скорее скрыться.
Скакали долго, пока не загнали лошадей. Остановились на краю заброшенного песчаного карьера, неподалеку от огромного рухнувшего вяза. Он был полностью сухим и идеально годился для разведения костра. Константин вновь поник, представляя, как снова будет довольствоваться суррогатным супом, а Гон-Залес, спешившись, отправился ломать дрова.
Скьельд же теперь ни на секунду не сводил глаз со щенка. Несчастного, обгоревшего и чуть было не задохнувшегося. Теперь на него было больно смотреть, короткая густая кремового цвета шерсть полностью сгорела, оголив обожженную розовую плоть, особенно плохо выглядела спина и левый бок. Скьельд спешился, аккуратно положив щенка на развернутую тряпицу. В то время как погорельцы все вчетвером рухнули в невысокую траву и сразу же задремали, Скьельд выудил из седельных сумок баночку с мазью, подаренной Адой. Это была смесь  пчелиного воска прополиса и какого-то масла. Он часто мазал ей свои боевые раны, мазь ускоряла их заживление и отлично очищала от всякой возможной заразы. Беда была только в том, что щенка нужно было ей мазать всего полностью, от макушки головы до кончиков лап, чем Скьельди занялся. Мазь совсем не щипала, но прикосновения причиняли животному весьма ощутимую боль. Щенок жалобно скулил, но не вырывался, видимо, понимал, что новый хозяин желает ему добра, и сейчас, наверняка, делает что-то хорошее. Когда Скьельд закончил, он замотал его в старую, но чистую портянку и положил в траву рядом с собой, а сам, усевшись на массивный ствол поваленного вяза принялся соскребать пальцем со стенок банки остатки мази, чтобы нанести себе на раненное бедро.
Константин все это время не сводил с них глаз, постоянно влезая со своими советами и искренне переживая за животное, но увидев как Гон-Залес откупоривает над котелком с кипящей водой свою суповую смесь, тут же опечалился и зашагал прочь.
-Куда ты, Константин? Скоро уже будем есть, - обеспокоенно крикнул южанин вслед уходящему другу.
-Пойду может хоть полевок настреляю, - в шутку бросил Константин и издевательски добавил, - все поинтереснее будет.
Хоть Константин, конечно-же, не собирался всерьез есть мышей, все же Гон-Залес, кажется, принял этот фарс за чистую монету.
У вас есть с собой какая-нибудь походная посуда? -Обратился южанин к погорельцам, так до конца не отошедшим от отравления, - Вы сильно угорели, вам обязательно нужно поесть горячего, даже если не хочется.   
-Есть, к сожалению, только кружки, - болезненным голосом отозвался Гергам.
-Отлично! Они подойдут как нельзя к стати.
Константин вскоре вернулся, все расселись вокруг костра и принялись отхлебывать ароматный суп из кружек. Угорелым сразу же стало лучше и все они оценили изысканные вкусовые качества и непревзойденную практичность изобретения Гон-Залеса, чем тот был крайне польщен. Однако у Скьельда с Константином подобная практичность вызывала уже не только рвотные позывы, но и изумление, как саму Гону-Залесу до сих пор эта смесь не опостылела.
Скьельд и не собирался сам есть этот суп, поставив миску с ним перед самой мордой уже задремавшего щенка. Тот, унюхав стойкий крепкий аппетитный аромат, тут же проснулся и принялся лакать варево.
-Думаешь отойдет? - склонившись спросил Константин.
-Думаю обязательно, - переживательно ответил Скьельд
-Ну ничего, думаю у него все обязательно все будет хорошо. Как думаешь назвать?
-Проще всего было бы по цвету шкуры, но я даже не знаю какая она. Значит — будет Дым.
-Дым? Почему Дым?
-Ну, потому, что из пожара достал его, вот почему.
-А, ну тогда да, хорошее прозвище, - Константин одобрительно кивнул.
Все немного помолчали и дальше уже Гон-Залес решил нарушить тишину.
-Я вижу вам всем стало значительно лучше, к кому-то даже вернулся румянец, по этому, думаю, сейчас — самое время помучить вас расспросами. - проговорил южанин, глядя на Анну и улыбаясь глазами. - Как же вы угодили в такую передрягу?
-Долго рассказывать, -отвечала Анна на правах старой знакомой, - все этот долбаный атаман, хрен бы его побрал. Клянусь всеми богами, когда вернусь в Энлет-Иринд, первое распоряжение, которое я отдам — колесовать ублюдка, - Анна сделала последний большой глоток из кружки и тут же добавила, - и всю его чертову рать! Я всю жандармерию сюда сгоню.
-Ого значит вы стали жертвами шайки разбойников. Ну ничего, главное — я рад, что ты все еще отдаешь распоряжения. Я уж подумал, раз тебя занесло в такую глушь — значит тебя скорее всего отлучили от руля, - Гон-Залес с вызывающей улыбкой посмотрел на Аделаиду.
-Не дождетесь! - игриво ответила та. - Предвкушая твой следующий вопрос — я здесь по очень важному делу и ты не поверишь, из-за кого.
-Очень заинтриговала, -Гон-залес с интересом подался вперед.
-Из-за нашего старого общего и горячо любимого знакомого. Господина, провалиться бы ему на месте, Великого инквизитора.
-Из-за Тойи? Да ну! - Воскликнул Константин так, будто-бы ожидал этого, а Скьельд с Константином напряженно переглянулись, после чего сразу же устремили свои взгляды на Анну.
-Да, из-за Тойи, моя самая страстная любовь... Хотя я и просто до смерти ненавижу его, по ряду причин приходится делать грязную работу, с результатов которой он поимеет даже больше меня. Видите ли, думаю это не государственная тайна, нам доподлинно известно, что в горской провинции вот-вот разразится бунт. Тойя, вероятно, очень сильно испугался всплеска сепаратизма по всей Империи, а я до смерти боюсь, что он объявит чрезвычайное положение и сметет меня.
-О боже я сейчас усну, - уныло протянул южанин, - Понимаю, тебе хочется выговориться кому-то кто способен тебя понять, но какая же все это скука. Как ты можешь всю свою жизнь виться в этих закулисных интригах?   
-Что же, раз так, расскажи тогда что-то более интересное, например, что ты здесь делаешь?
Скьельд с Константином напряглись, но Гон-Залес чувствовал себя абсолютно спокойно.
-Думаю, дорогая Анна, ты не по адресу, причины нашего путешествия куда более скучны, чем даже твои. Может в таком случае расскажешь побольше о своей компании?
-Ну, Олав и Ралаф — мои телохранители, работают  у меня уже давно, сопровождают меня во всех таких вот опасных вылазках, - оба сидели рядом, печально вглядываясь в опустевшие кружки,  время от времени застенчиво косясь на котелок, в котором еще оставалось немного супа, - А это Гергам Латер — народный представитель из бунтарской провинции. Слава богам —  проявил сознательность и рассказал о своей проблеме кому нужно.
-Горцы — парни горячие, - сказал Скьельд, поглаживая Дыма по оставшейся на макушке шерсти, - если они собрались решать вопрос силой, переубедить их будет совсем непросто.
-Я это знаю, как никто другой... - разбито протянул Латер.
-Мы не унываем, - тут же подхватила Анна, - на месте разберемся, оценим обстановку, решим, что им можем предложить в обмен на мир.
-Надо же, как мило, - вклинился вдруг Гон-Залес, - никогда бы и подумать не мог, что тебя так сильно займет национальный вопрос.
Эта реплика немного даже зацепила Анну.
-Для меня политика это не только кормушка и средство для самоутверждения! - Обиженно фыркнула та, - я смотрю проблемам в лицо и бросаю реальные средства на их разрешение, а не делаю вид, что могу со всем разобраться, купив жопу народного представителя за какой-то вшивый Рубиновый ромб, как это сделал Мулфус!
Гон-Залес сдвинул брови и соорудил такую жуткую гримасу, что даже Анне стало не по себе.
-Я что-то не то сказала? - в замешательстве проговорила она.
-Говоришь, Тойя хотел купить чью-то жопу за высшую награду Империи?
-Мою, - коротко и ясно отозвался Латер.
Константин в жутком эмоциональном порыве снял шляпу и в алом свете Красного гиганта заблестели волнистые густые черные волосы.
-Так не бывает, - прошипел он, глядя в пустоту, - Скажи ка мне, Анна, не вносил-ли верховный церемониймейстер никаких поправок по вопросу своего ведения относительно процедуры награждения рубиновым ромбом? Ты же спикер парламента — должна все знать!
-Ты просто не представляешь какое гигантское количество я держу у себя в голове по-настоящему важных законов и поправок, мне, откровенно говоря, нет совершенно никакого дела до этих дурацких церемоний.
-Ты не понимаешь, -встрепенулся Гон-Залес, - напрягись, пожалуйста. Мне очень важно знать порядок проведения церемонии награждения. Насколько я знаю награждает глава исполнительной власти, то есть сам Тойя. Мне очень важно знать, не вносилось ли каких-либо поправок! Цремония по прежнему проводится на Изумрудной площади перед народом?
Скьельд с Константином переглянулись еще раз, теперь уже еще более напряженно и взволнованно.
-Вроде бы да, только я никак не могу понять зачем тебе эта информация? Тем более, что для Латера это поездка в один конец — он собирается отказаться от награды.
Гон-Залес погрустнел и опустил плечи.
-В таком случае, кажется, перед нами стоит непростая задача — уговорить тебя все-таки получить этот чертов рубиновый ромб, - южанин пронзительно посмотрел на Латера.
-Да, черт возьми, Гон-Залес, - вспылила Аделаида, потеряв терпение. - Ты скажешь, в конце-то концов, что ты здесь вынюхиваешь? Мы с тобой вообще-то не чужие люди друг другу, помнишь?
-Помню, и по этому не знаю с какой стороны тебе лучше преподнести эту информацию.
-Ты же меня знаешь —  всегда лучше сказать прямо.
-Что же, раз так, мы собираемся завалить Великого инквизитора.
Наступило режущее уши молчание, Анна, вытаращив глаза уставилась в пустоту, Гон-Залес, не сводя с нее глаз, ожидал, что она скажет хоть что-нибудь, а изумленный до глубины души Латер, которому эта идея явно сразу же понравилась, в нетерпении переводил взгляд с Аделаиды на южанина и обратно.
-Мда, - прорезав тугое молчание, произнесла Анна, - если уж убийство Великого инквизитора для тебя скучное занятие, боюсь даже представить, чем ты занимаешься обычно.
Гон-Залес едва заметно улыбнулся.
-И что же думаешь? Твоя помощь нам просто была бы просто неоценима, - Гон-Залес глядел на Анну глазами полными надежды.
-Признаться, я совсем не ожидала такого поворота, но знаешь что, ты можешь рассчитывать на мое согласие, просто мне нужно какое-то время, чтобы все это переварить, - быстро протараторила Анна и легла на другой бок, повернувшись спиной к костру.
Перед этим, когда она говорила, Гон-Залес заметил как с усилием сдерживаемая улыбка беспощадно трогает ее уста.









































Глава 9
Дальше дорога текла как по маслу. Теперь Скьельд считал Гона-Залеса не просто подозрительным типом, с которого лучше не сводить глаз и не поворачиваться спиной, теперь он считал его самой настоящей находкой и просто не представлял, что бы они с Константином без него делали. До сих пор покушение на Тойю было чем-то расплывчатым, похожим на мираж, но теперь они сотрудничали с серьезными людьми и делали по-настоящему хорошо организованный государственный переворот. Теперь заветный выстрел с часовой башни уже не был чем-то несбыточным и не спланированным. Сейчас же он тщательно обсуждался, обговаривалась каждая его деталь, начиная от типа патрона и заканчивая поправкой на ветер.
Аделаида долго не могла уложить все эти мысли у себя в голове, но потом, приняла активное участие в разработке плана и даже зачем-то предложила зарядить в винтовку бронебойно-зажигательный патрон. Обосновала она это желание тем, что хочет, чтобы Тойю хоронили в закрытом гробу, и ее так и не удалось уговорить оставить эту странную затею, хоть и все остальные члены команды сошлись на самой обычной свинцовой болванке в бронзовой рубашке.
Теперь уже не стоило так торопиться, пытаясь успеть непонятно к чему, теперь все было в их собственных руках: когда Гергам отправит отчет об выполненном задании и явится за наградой, тогда Тойя выйдет к Изумрудному дворцу, и не надо ничего планировать, никого ждать и подгадывать. Теперь можно было даже наоборот — помедлить с визитом в Столицу, дождавшись ночи. Прожекторы, освещающие сцену идеально обозначили бы Скьельду цель, а темнота позволила бы потом как можно более незаметно скрыться с места преступления. 
Все это дарило ему какую-то легкость и, если можно так сказать беззаботность, внушало ему уверенность в своих действиях, с другой стороны наличие реально осуществимого плана и серьезной команды, ждущей от него этого единственного ракового выстрела сразу же внушала определенную тревогу и вызывало первое легкое волнение, заставляющее грудь немного подниматься, словно как когда артист задолго до выхода на сцену представляет себе, как это будет.
От тяжелых дум Скьельда отвлекал лишь постоянно дремавший и изредка скулящий Дым. За циклы пути ему стало значительно лучше, он даже стал подниматься на лапы, упираясь Лыске в хребет, и гулять по округе во время привалов. Аппетит его значительно улучшился, только смотреть на него Скьельду было еще больнее чем в первый день их встречи. Сейчас он напоминал гончую стаи вампиров или еще какое жуткое существо, так как ожоги по всему телу потихоньку заживали и он был весь полностью покрыт грубой бурой заживляющей коркой, сквозь которую кое-где пробивались жидкие волосики. Наверняка ночью в свете уличного фонаря его облик мог бы заставить случайного прохожего получить инфаркт, настолько он непрезентабельно выглядел.
Консантин часто чем-нибудь его угощал, если на пути встречался трактир, и, ласково глядя как щенок пережевывает угощение приговаривал: «Ох ты ж страхомутище ты наше! Вот это я понимаю — сторожевая собака, прирожденный охранник. Тебя ж кто увидит, на километр подойти не осмелится, не то что напасть!». Дым не понимал о чем говорит Константин, но видя его дружелюбную улыбку, как будто-бы тоже улыбался в ответ, далеко высовывая язык и тяжело дыша.
Они уже были совсем недалеко, всего в пол цикла пути до границы горской провинции и всего в цикле от Агередты  - ее столицы. Вдалеке снова замаячили горы, только совсем не похожие на те, что в окрестностях Нортбурга. Те были серые, острые и замшелые, среди них нередко встречались горные озера, а на склонах росли высокие голубые ели. Эти горы были совсем другими, полностью зелеными, покрытыми лиственными лесами, меж ними и на их склонах широко раскидывались зеленые сочные долины, где пасли скот. А еще там всегда было очень светло, не как на севере, и воздух был совсем другим, насквозь прогретым лучами Красного гиганта.
Гергам Латер был так рад вернуться домой, теплые потоки столь привычного и знакомого воздуха наполняли и покидали легкие так непринужденно, что ему казалось будто вся смола от выкуренного за всю жизнь табака в них растворилась и исчезла навсегда. Однако полностью отдать себя положительным эмоциям он не мог, лицо его время от времени кривилось и выражало какую-то жуткую гримасу смятения и тревоги.
-Что с тобой, Гергам? - Спросила Аделаида, поровняв свою лошадь с его.
-Знаешь, что не дает мне покоя? Ответил латер вопросом на вопрос, не сменяя серьезного выражения лица. - С тех пор как наши пути сошлись с этими людьми, за все время проведенное вместе мы обсудили кучу всего и достаточно детально спланировали покушение, но вот что мы упустили... Чтобы выстрелить в Тойю его нужно выманить на открытое место, чтобы это сделать нужно получить награду, которую нужно заслужить, выполнив задание Тойи. Понимаешь цепочку событий запускает выполненное задание.
-Честно говоря, я не думала, что это вызовет такие сложности. Неужели сын не договорится с отцом?
-Видишь ли, мой отец —  человек весьма непростой. Убедить его не начинать войну будет довольно сложно, а вот написать дружественное письмо Мулфусу, даже не знаю реально ли это. А вот на счет того, чтобы вернуться в Столицу за наградой... мне даже представить тяжело какая у него будет реакция.
-Не переживай, Гергам, мы справимся, в крайнем случае с ним поговорю я. Уверяю тебя, мое умение убеждать переоценить тяжело.
-Не знаю, - пробубнил Латер, нахмурившись еще сильнее.
Цикл подходил к концу. Пятна грибниц уже были ярко-фиолетовыми, когда герои завидели вдалеке ворота Агиредты. Город этот был очень темным и консервативным и тоже был построен полу-кругом к горе. Строения в нем были все похожи друг на друга: невысокие темные домики, выложенные из мареных бревен темного дуба с треугольными крышами. Домики попроще были крыты простыми досками, а побогаче такими очень странными деревянными пластинками, похожими на черепицу. В целом город создавал впечатление места наполненного традициями, если в других городах обладание какими-бы то ни было технологиями выставляли на показ, выражая его в фонарях с электрическим светом или строя железные дороги для трамваев, то в Агиредте все было намного проще и консервативнее, чем гордились и управители и простые горожане.
  Латер рассказывал, что деревянное строительство находится у них на очень высоком уровне, и каждое бревно, каждую кровельную дощечку проваривают в особом составе, от чего та может лежать в земле несколько веков и не сгнить. Надо сказать, что Константина эти рассказы о деревянном строительстве очень разгорячили, и он, увидев все своими глазами, тут же пригласил Латера посетить Ясь, чтобы похвастаться умением обращаться с деревом в своих землях. Однако же приглашенный вежливо отказал на манер: «Когда-нибудь обязательно поедем.».
Его отцу не нравилось, когда кто-то из его детей отправлялся в разъезды, и сам он чаще всего сидел дома, считая, что пока он является князем, то не в праве разъезжать по всему миру, предоставляя народ самому себе.
Аделаида с Латером ехали впереди, деловито опережая остальных. Улицы Агиредты еще даже не думали засыпать, но жизнь в них явно замедлилась. Здесь был обычай, чтобы вся многопоколенная семья жила в одном большом доме, а по вечерам, как правило, самые возрастные ее члены выбирались на улицу, садились на скамейку перед двором, и пристально рассматривали всех проходящих мимо, после чего закипали бурные обсуждения между собой.
Каждый член команды буквально чувствовал спиной, как их провожают сверлящими любопытными взглядами. Латеру такая обстановка была абсолютно привычна, по этому он никак не реагировал на шорох, мгновенно поднимающийся за спиной, не успеет он даже на десяток шагов отъехать от очередной скамейки. Скьельд с Константином большую часть своей жизни провели на тракте и не привыкли к такой популярности. Особенно это явление заставляло поежиться Аделаиду — обитательницу огромного, но совершенно пустого города, где до тебя совершенно никому нет дела, и где можно не бояться излишнего внимания прохожих даже лежа в луже собственной крови посреди Изумрудной площади.
Совсем скоро улица перестала петлять а простые жилые домики уступили свои места тавернам лавкам и административным зданиям. Начинался центр города, выходящий на широкую, вымощенную большими каменными плитами площадь. Все улицы веером расходились именно от нее, а в ее торце был пристроен к горе княжеский дворец, похожий на самый обычный деревянный терем, только немного побольше размерами и с широким внутренним двором.
Как только они приблизились, Грэк Латер — старший брат Гергама, словно подгадав, вышел им навстречу.
-Ну здравствуй, брат — Большой и неуклюжий пухлый парень с черными, как у Гергама, но короткими кудрями, шел к нему навстречу, разведя руки для объятий и улыбался во весь рот, сверкая ровными белоснежными зубами. Если бы Гергам постриг волосы, побрился и поднабрал килограмм двадцать, их бы было невозможно различить между собой.
-Здорово, Грэк, как политическая обстановка? - Гергам сразу перешел к делу, явно торопясь.
-Честно говоря, тебе лучше самому узнать у отца, - быстро расстроившись ответил Грэк, - ты немного опоздал, до него уже дошли все нужные ему сведения. Кто-то ему рассказал, как прошло всесобрание. Он сильно расстроился, точнее сказать был просто в ярости, у дворцовых мебельщиков тогда резко прибавилось работы. Следующим же циклом он еще с первыми шляпками объявил мобилизацию.
-Черт возьми, мобилизация уже начата, в таком случае, я еще не опоздал.
-Я думаю, что раз так, мне нужно идти с тобой. -Вклинилась в диалог Аделаида.
-К слову, кто это с тобой? - Грэк измерил взглядом всю компанию в которой прибыл его брат.
-Со мной хочет пойти спикер имперского парламента. -Ответил Гергам, но Грэк лишь пожал плечами и ничего не ответил. В горской провинции шишки государственной власти не считались особыми авторитетами, а губернатора и вовсе считали нахлебником и вовсе не уважали. Словом, человек, явившийся из центра, мог не только не помочь, но и всерьез усугубить переговоры со строгим отцом.
Гергам и Анна, оставив всех других членов команды дожидаться на дворе, взошли по длинной лестнице на высокое крыльцо княжеского дворца и скрылись в широком темном проеме. Они продвигались к тронной зале, отец предположительно должен был быть там. Стража, узнавая Гергама, не меняя выражения лица расступалась перед ним и его спутнице. Дворец был настолько темным мрачным и грубым, а стража имела такой серьезный и грозный вид, что Аделаида чувствовала себя неуютнее чем в Оплоте благодетели, и старалась держаться за плечами Латера.
Наконец перед ними развернулась неширокая длинная зала с внутренними балконами под самой крышей, под которой по всей длине стоял стол для переговоров, в торце которого на массивном дубовом троне восседал Георг Латер — князь горских земель и отец Гергама Латера. По своей комплекции он напоминал своего младшего сына. Чертами лица Гергам тоже явно пошел именно в отца, хотя черты лица князя были намного крупнее и грубее. Черная борода его была в несколько раз гуще и заплетена в две толстые косы, ложащиеся на грудь. Одет он был старомодно, и, сохраняя верность традициям, всегда носил наполированную до блеска кольчугу, высокие замшевые сапоги и коричневую бархатную мантию, на его поясе болтался устрашающе длинный кривой блестящий тесак. Он смотрел грозно и строго из-под своих густых, черных с проседью бровей. 
-Здравствуй сынок! - по всей зале раскатился сильный тугой бас, - слышал я, твоя затея с всесобранием все же не удалась.
В свете, еле пробивающимся через узкие окошки почти од самым потолком, заиграли пышные рыжие кудри, и Георг заметил стоящую немного позади Гергама Аделаиду.
- Представь же скорее, кого ты привел в наши скромные чертоги.
-Это Анна Аделаида, отец. Она спикер имперского парламента, и она прибыла инкогнито, чтобы просить твоей милости.
Георг нахмурился и обстоятельно погладил бороду.
-Да, - тяжело протянул он, из Империи часто приезжают за каким-нибудь налогом или сбором, но что-б снизошли до моей милости — это впервые.
-Господин Георг, послушайте, это очень серьезно, - вклинилась Аделаида, - нам нельзя сейчас допустить гражданской войны.
-Понятно, значит я делаю вывод, что вы пришли просить меня, чтобы я и дальше позволял душить свой народ поборами и грабежами, оправдывая все нормами идиотских законов?
-Послушайте, мы готовы оказать любую помощь вашей провинции, в пределах разумного, естественно, мы готовы пойти на любые уступки лишь бы прийти к мировому соглашению.
Георг Латер задумался, тяжелые грузные веки прикрыли его глаза.
-Знаете как называется, когда вооруженные бандиты требуют деньги с работяги за то, что не будут его трогать?
Анна закатила глаза, представляя о чем сейчас будут нравоучения,
- Это называется крыша. -размеренно продолжил Георг. - Работяга платит за то чтобы его не убили и дали спокойно работать, за то же самое платим и мы вам. Однако бандиты упорно стараются внушить работягам будто они их защищают непонятно от кого, оберегают и что те без них не протянут и дня. Тоже самое сейчас и вы говорите мне, предлагая свои абстрактные подачки.
-Давайте все таки будем разговаривать предметно, - перебила Анна, но Гергам резко ее осек.
-Отец, послушай, дай мне слово, я букватьно тремя предложениями объясню в чем дело. Наша провинция правда заживет лучше чем когда-либо, если только ты позволишь сделать мне лишь одну вещь.
-Хорошо я тебя слушаю, - хмуро ответил Георг, явно теряя терпение.
-В общем, чтобы осуществить задуманное нужно лишь прекратить, ну или хотя бы отсрочить мобилизацию, - Гергам задыхался, а тело под его одеждой обжигал своим холодом струящийся пот. -Когда ты отдашь приказ все остановить, тебе нужно будет написать письмо и отправить Тойе Мулфусу.
-Великому инквизитору?! - в страшном гневе взревел Георг. -Никогда эта гнида не получит от меня ни единого письма!
-Пожалуйста, дай договорить, - тщетно просил Гергам, осознавая, что скорее всего такой возможности не получит, - Письмо Мулфусу это просто формальность, оно нужно, чтобы инквизитор представил меня к рубиновому ромбу...
-Не зря я не хотел пускать тебя в столицу! - Георг уже не хотел слушать сына.
-Пожалуйста, я еще не закончил.
-Молчать! - громогласное эхо прокатилось под сводами дворца. -Мне плевать, что вы задумали, даже если вы решили убить Тойю Мулфуса, это все равно не оправдывает того, что твою грудь замарает этот жалкий кусок дерьма, лицемерно называемый Рубиновым ромбом! Ты понимаешь, что скоро война, а ты хочешь получить высшую награду государства, которое будет воевать против твоего народа? Ты автоматически станешь врагом, наш древний род не вынесет такого позора, люди перестанут нас уважать, и все это будет из-за тебя!
-При всем уважении, ваши доводы... - начала Аделаида, но Георг снова перебил ее.
-А ты, - Георг распахнул плащ, чтобы было видно его устрашающий свисающий почти до пола тесак. - А ты еще пожалеешь, что запудрила мозги моему сыну! Стража, - крикнул он, сделав витиеватый жест правой рукой. - Вышвырнуть это недоразумение из дворца, а молодого Латера запереть в темницу, пускай подумает над тем, что такое любить родину.
Четверо стражников тут же обступили обоих. Смиренного Гергама, гремя связкой ключей, увели в подземелье дворца. Анна же отказалась от конвоя и пошла сама, по обыкновению раздраженно цокая каблуками. 
Когда Аделаида, подгоняемая дулами винтовок выбралась на передний двор, то обнаружила, что от всей ее компании и след простыл. Благо постоянные уличные наблюдатели в обмен на ее вежливость и обаятельность подсказали, где их искать. Анна, пребывая в состоянии абсолютного бешенства, спустилась вниз по кривой извилистой улочке, где отыскала таверну, на которую ее навела компания старичков, о чем-то трещащих на площади, и так во время подслушавших нужный разговор.
Она появилась в проеме входа будто внезапная весенняя гроза. Скьельд, решивший, что может выпить кружку пива залпом, почувствовав на себе ее грозный взгляд, тут же захлебнулся, Константин, пытавшийся разгрызть фисташку без трещины чуть было не сломал зуб, Дым, жалобно заскулил под столом, а Грэк, непонятно как оказавшийся в этой компании, Аделаиду еще не знал, но тонко уловив ее энергетику, сразу же, прервал рассказ какой-то своей истории и прижух. 
Анна схватила единственный свободный рядом с их столиком стул и присела к товарищам, просунув спинку между ног и оперевшись на нее локтями.
-Что празднуем, мальчики? -ядовито спросила она, глядя будто на всех сразу.
В ответ послышалась лишь тишина. Никто, включая болтливого Константина, не знал, что ей ответить.
В этот же момент в другом конце залы таверны распахнулась дверь, ведущая в отхожее место. Из проема гордо вывалился Гон-Залес, вальяжно застегивая штаны, и Анна сразу же поняла, чей стул она столь вероломно захватила.
-Анна Аделаида! -Во все горло радостно прокричал Гон-Залес. По его интонации было совершенно ясно, что он пьян в стельку, - Ну рассказывай, как успехи. Письмецо у нас и можно ехать в столицу? Дело, так сказать, - Гон-Залес громко икнул, - в шляпе?
-Нет, мой старый друг, ни в какой не в шляпе, напротив —  в очень глубокой пилотке!
-Твою мать... - еще раз икнув проронил южанин, сунув Грэку один серебряный фаугринг, - значит все-таки рано пить сели!
-Я вот не пойму, как вы успели так быстро нахерачиться? И что это за такой жест с монетой? - Анна с недоумением посмотрела на Гона-Залеса.
-Мы немного поспорили на возможности твоего ораторского потенциала, как видишь — я поставил на тебя.
-Значит, ты знал, что у нас ничего не получится с твоим отцом? - Аделаида направила в сторону Грэка сверлящий взгляд.
-Конечно, - громко ответил тот, - наш отец мудр, но вспыльчив, характер его непрост. Иногда ему важно, чтобы все решилось не максимально рационально, но именно так, как решил он. Бывает, что он даже сам понимает, что принял неправильное решение, но в силу каких-то своих принципов не в силах им изменить.
-Мда уж, - протянула Аделаида, - и что же теперь делать?
-Не знаю. Если ваше умение убеждать действительно на таком уровне, как говорил ваш товарищ, значит стоит попробовать переговоры.
-Были уже одни переговоры, - раздраженно прошипела Анна, - меня вышвырнули из дворца, чуть не пристрелив. Гергама наказали темницей, а меня думаю точно пристрелят, если я еще раз туда сунусь.
Все недолго помолчали, придумывая план.
-Есть одна мысль, как можно завязать с ним разговор, -сказал Латер, обратив к себе заинтересованные взгляды. - Мы здесь очень чтим традиции, а отец на них просто помешан. Так вот существует такая традиция, что хозяин дома не под каким предлогом не может убить вошедшего в него гостя. Если он не сможет тебя убить, у тебя будет немного времени чтобы поговорить с ним.
-Что ж, это странно, но как мне это сделать? Есть какие-то требования, предъявляемые к кандидатам в гости?
-Да особо никаких. Главное у тебя должны быть добрые намерения, ты должна пройти без оружия и принести и поставить на стол что-нибудь съедобное.
-Хм, что-то поставить на стол... Бутылка пойдет?
-Лучше некуда, - восторженно объявил Грэк, - только лучше подождать до завтра, сейчас он скорее всего обсуждает какие нибудь важные государственные вопросы со своим... советником в тронной зале, лучше их сейчас не отвлекать. Хотя если советнику ты понравишься, он может оказать огромное влияние на отца.
Анна вышла из-за стола и направилась к барной стойке, за которой стоял высокий и серьезный пожилой мужчина, расставляя сверкающие рюмки на подставку.
-Будте добры, - изысканно вежливо обратилась Анна, - бутылочку какого-нибудь хорошего вина.
-У меня все вино хорошее, - многозначительно ответил трактирщик, какое именно вас интересует? Или может быть, вам что-нибудь подсказать? - трактирщик наклонился вперед, а последняя фраза прозвучала более неформально, чем хотелось бы Анне.
-Что-ж, я, кажется передумала, - отрезала Аделаида, решив сократить путь, - можно эту вашу... как ее там, - Анна несколько раз звонко щелкнула окольцованными пальцами, пытаясь что-то вспомнить, - такая в ваших краях есть... водка на виноградной мезге.
-Я вас понял, одну минуточку.
Трактирщик ушел в комнату, за стойкой и практически сразу же вернулся, неся в руках бутылку, точно такую же как те, что стояли на витрине. Видимо чем-то она все-же отличалась от остальных. Цвет ее, по крайней мере точно был насыщеннее и приятнее.
-Пожалуйста, - пожилой трактирщик протянул бутылку Аделаиде обеими руками, при этом загадочно улыбаясь сквозь густую седую бороду.
-Покорнейше благодарю, - Анна непринужденно улыбнулась в ответ, - сколько я вам должна?
-Ну что вы! Хромой бог будет в ярости, если я позволю себе взять хоть фаугринг с женщины настолько прекрасной! - активно жестикулируя, ответил трактирщик.
Анна еще раз поблагодарила и, тряхнув блестящими рыжими кудрями, вышла, оставив дверь на распашку.
Гон-Залес развернул стул к столу как положено и изящно на нем развалился.
-А вот теперь, друг мой, Грэк, давай-ка сыграем на, теперь уже, золотой фаугринг, - еле держа глаза открытыми пробубнил южанин.
-Я с пьяными на деньги не играю, - ответил Грэк. -Тем более, что-то мне подсказывает, что вместо того чтобы сидеть и пить следует пойти за ней и помочь.
-Расслабься, аристократ, - вальяжно произнес Гон-Залес, - вы плохо себе представляете, что это за человек, а я уже, как говорится, не первый день замужем, уверяю вас, мы будем только мешаться у нее под ногами.
-А сыграй тогда со мной, - вклинился Константин, обращаясь к Грэку, - на золотой фаугринг.  Я сейчас, вот прямо как раз, практически трезвый, у меня язва, мне водки много нельзя. Ну так что по рукам?


На широком крыльце дворца по прежнему стояли двое стражников, однако караул уже сменился и это были не те молодцы, что выводили Аделаиду со двора под белые рученьки, а какие-то совершенно другие, незнакомые. Наверное именно по этому, взор их спокойно обходил Аделаиду, стоящую неподалеку и нервно собирающуюся с мыслями.
-Значит никакого оружия и только дружелюбный настрой, - напряженно звучал внутренний монолог в голове Анны, - Легко сказать, черт возьми.
Стража была вооружена какими-то старыми однозарядными ружьями и тесаками. Анна предполагала, что под длинными, плотными плащами болтается еще и револьвер, но наверняка этого знать не могла. Чтобы добраться до Георга она должна была пройти через длинный коридор, крошечный внутренний дворик вымощенный серой пузатой галькой, повернуть направо и, поднявшись на крыльцо пройти уже, непосредственно в тронную залу. Еще ничего не началось, а волнение уже колотило ее, выбивало почву из-под ног.
-Ну что-ж, старушка-Аннушка, - Обратилась Аделаида сама к себе, - растрясешь сейчас свою дряблую задницу.
Она собрала всю свою смелость и наглость и выступила вперед поднимаясь на крыльцо по широкой лестнице, стражники, увидев ее насторожились и обхватили ружья поудобнее. Анна, увидев их реакцию немного занервничала и остановилась посередине пути. Она расстегнула два ремня, на поясе и на бедре, на которых крепилась ее набедренная сумка. В ней было много важных вещей, первыми их которых являлись дамский револьвер, пара клипов к нему и элегантный спиралевидный стилет. После чего с трудом разулась, и, подхватив свои высокие сапоги с длинным каблуком подмышку, зашлепала босыми ногами дальше верх по ступеням.
Стража немного опешила от таких действий, и оба изумленно ждали, что- же будет, когда она все-таки к ним поднимется.
-Гляди, разулась и босиком теперь идет, - сипло шепнул один стражник другому, - чего делать-то будем?
-Пока ничего, подождем пока, - обстоятельно ответил другой, - может она еще чего-нибудь снимет...
Анна подобралась к стражникам вплотную.
-Значит так, вот тебе сапоги, очень дорогие, не прошляпь, - обратилась Анна к одному из стражников, всучив ему пару сапог, - а тебе моя сумка, тоже очень важная вещь, - второй стражник растерянно принял сумку и в недоумении посмотрел на второго. По взгляду второго было совершенно ясно, что ориентируется в ситуации он ни чуть не лучше первого, - кажется все, подержите недолго, я скоро вернусь.
Не успев закончить последнюю фразу Анна тут же бросилась бежать к входу во дворец. Она бежала быстро стараясь не оглядываться назад. Позади сразу же послышался грохот подкованных солдатских сапог и крики «стой!», чему Анна была несказанно рада, потому что боялась услышать звуки выстрелов.
На бегу все расплывалось. Она только сегодня видела этот коридор, эти стены и потолок, но адреналин в крови будто смазывал картинку перед глазами, мешая адекватно ее воспринимать. Кроме грохота сапог было слышно как Анна барабанит голыми пятками об полированные лакированные доски. Каждый шаг был настоящим ударом, кости тут же заныли набегу от вибрации, передающейся суставам. Однако это точно намного лучше, чем бежать на высоких каблуках в тесных кожаных сапожках.
Наконец впереди замаячил свет, близился выход во внутренний дворик. Выступающие круглые камни встретили пятки Аделаиды еще более ласково, чем жесткие доски, однако стража все еще оставалась где-то далеко позади. 
Каменистый дворик своим жестким полом выбил из Анны все силы. Бутылка виноградной водки в ее руках, по ощущениям стала весить словно кирпич и мешала работать руками во время бега, однако цель была уже близка. Анна вскочила по узкой лесенке на невысокое крыльцо, где ее чуть было своей мозолистой рукой не поймал стражник за край мятой замшевой куртки. Анне удалось вырваться, тем самым выбив его из равновесия и серьезно затормозить погоню.
Еще несколько десятков быстрых длинных шагов и она наконец достигла тронной залы. Она остановилась и позволила себе совсем немного перевести дух, и вдруг ей показалось, что этот рывок длился всего лишь маленькое мгновение, будто и не было совсем никакого забега по княжескому дворцу.
Под темными сводами тронной залы на стенах и внутренних балконах плясал свет от языков пламени из камина, Анна прищурилась в темноте и увидела Георга, широко шагающего ей навстречу, выхватывая свой огромный тесак из-за пояса и уже выбирающего угол для замаха.
Адреналин еще более сильным потоком хлынул в кровь, мысли стали тысячами в момент рождаться и куда-то проваливаться одна за другой. - Не понимаю, в чем дело?! Он же не может вот так вот зарубить меня в своем доме! Грэк же не мог соврать о традиции!
Вдруг Анне вспомнились слова Грэка, относительно того, что что-то съедобное нужно поставить на стол, то есть —  не просто принести, а именно поставить на стол. По всей длины тронной залы как раз стоял длинный переговорный стол.
Анна сблизилась с Георгом всего лишь на шаг и в момент движения, ставя бутылку на стол, в тот же миг Георг размахнулся тесаком снизу вверх, и, летевший специально чтобы отрубить Аделаиде руку тесак лишь просек ей запястье почти до сухожилий, едва-ли тронув кость.
Анна вскрикнула и инстинктивно прижала губы к месту пореза. Густая кровь хлынула из раны, почти сразу же заполнив ротовую полость. Анна выплюнула кровь себе под ноги, забрызгав босые стопы, пара тугих алых струек попали ей на кружевную белую блузу.
-Ублюдок! - злобно прорычала она, сплевывая остатки крови.
-Вероломная сука! - почти так же злобно ответил Георг, - надо было велить казнить тебя! Зря я проявил великодушие просто изгнав тебя из дворца, сначала ты просишь наш род  самим себя опозорить и дуришь голову моему сыну, а теперь манипулируешь мной, пользуясь нашими священными традициями!
-И все же традиция вступила в силу. -Послышался голос из бокового коридора. Голос сильный и ясный, и еще более брутальный и басовитый чем у Георга.
В свет камина вышел старик преклонных лет, Анна и не могла бы подумать, чтобы столь чистый голос принадлежал ему. Лицо его было покрыто морщинами и густой белой, как снег бородой, в левом глазу в свете камина зияла катаракта. Он был выше Георга и одет в мешковатые коричневые штаны и жилетку без рукавов на голое тело. Жилетка была расстегнута и сквозь нее был виден иссушенный тощий торс, покрытый страшными шрамами и рубцами.
-Я советник по государственным делам у вот этого, прошу прощения, ненормального, - вновь раздался чистый низкий грубый голос. -Меня зовут Грегор Латер.
Анна сразу же ободрилась, кажется, она поняла о каком таком сильном влиянии государственного советника на князя говорил Грэк. Георг сразу же помутнел, обмяк и заправил тесак за пояс.
-Нужно позаботиться о увечьях, которые ты причинил этой женщине, - Грегор рассудительно обратился к сыну.
-Ничего я не должен! - в сердцах ответил тот, - она использует нас, манипулируя традициями, а значит никакие обеты меня сейчас не связывают.
-Традиция это тебе не твои жалкие законы, сынок! - Голос Грэгора прогремел под сводами тронной залы словно гром в поле. - Со своими законами, будь добр обращайся как хочешь: толкуй как тебе вздумается, переделывай, как тебе будет удобно, выгибай под себя, а к традициям с этими фокусами приближаться не смей! Не ты их создал, а значит и не тебе менять, и твой долг передать их следующему поколению в первозданном виде, а не с целым ворохом поправок и примечаний, бестолочь! Позаботься о ее ранах, сейчас же!.
-Стража, - стушевавшись, позвал Георг, - бегом суда, я знаю, что вы там греете уши.
В этот же момент со стороны внутреннего дворика внутрь ввалились двое тех самых с сапогами и с сумкой, что не смогли догнать Анну. Лица их были совершенно бледны и было видно, что они готовятся принять суровое наказание, - Вы двое, о вашей профессиональной пригодности поговорим позже, а сейчас верните этой женщине сапоги и вещи и сходите кто-нибудь за лекарем!
Один стражник тут же пулей выбежал обратно, а второй почти сразу последовал за ним, положив вещи бегуньи на стол.
-Поколение идиотов... -процедил старый Грегор, глядя на князя, - она же кровью вся истечет, пока твои молодцы будут доктора из постели поднимать!
Старик подошел к Георгу и своими старыми, но сохранившими силу руками, оторвал от его бархатной мантии длинный неширокий лоскут.
-Пап, ты чего делаешь? - Изумленно и даже как-то по-детски пролепетал некогда грозный Георг Латер.
-Расхлебываю последствия твоей идиотии! - ответил старик.
Он туго перевязал, запястье Анны так, что получилось остановить кровь. Завязано, конечно, было слишком уж туго, но Аделаида решила потерпеть. 
-До сухожилий не достал, слава богам, - задумчиво произнес Грегор, - а ведь все могло закончится и хуже. Я искренне приношу вам извинения за поведение своего сына. Его никто не учил быть князем. Я попал в плен за океаном. Георг тогда еще был сопливый совсем. Ему тогда четвертый десяток только пошел. Мозгов, как у обезглавленной курицы, а деваться некуда, в порядке престолонаследия он единственный сын. Тогда князя было необходимо посадить, так как меня признали умершим. А когда я вернулся, то ничего уж было не сделать, единственным основанием переизбрания князя могла быть только смерть или признание умершим. Ну решили тогда пусть так все и остается, хотя и положено, чтобы горскими землями правил самый старший Латер, путаницу разводить не стали. Эх, был бы я, я бы делегацию из столицы принял по-людски, на не как варвар, - Грегор, наматывая вырванный из мантии лоскут на запястье Анны, на миг приостановился чтобы бросить в сторону сына гневный презрительный взгляд, - Да уж, рука теперь всю жизнь будет неметь и осязание утратится. А у женщины руки должны быть теплыми и чувствительными. Да Георг... позор навлек на наши горы.
-Прошу вас, давайте не будем делать из этого катастрофу, - тактично перебила Аделаида, морщась от боли и туго сжавшей ее запястье повязки, - не отрубили и на том спасибо. Тем более — эта жертва точно оправдывает мою цель.
-Да точно, я забыл, - сбился Грегор, вы же собираетесь снять с Тойи голову.
-Вы уже знаете... - слегка насторожившись, удивилась Анна.
-Я разговаривал с Гергамом. Не обижайся, сынок, но я велел его освободить, - обратился старик к сыну, - ни на шаг от тебя отойти нельзя, чтобы ты глупостей не натворил. А теперь слушай меня. Мы остановим мобилизацию, а ты своей рукой напишешь Великому инквизитору письмо и поставишь свою печать. 
-Но отец, ты из-за заезжих пройдох готов предать интересы своего народа! Отказаться от борьбы за самореализацию, за независимость! - Раздирая глотку, хрипел Георг, однако в присутствии старого Грегора это выглядело смешно и по-мальчишечьи.
-Дурень ты, сынок, - с горечью в голосе отозвался Грегор. - Ты заботишься не о своем народе, а о своих яйцах. Хочешь потешить тщеславие громкими подвигами, а твоему народу вся эта независимость вместе с самоопределением совсем никуда не уперлась. Народу живется туго — это проблема. У нас был только один вариант решить ее — начать кровопролитную войну с очень сильным противником, но сейчас мы можем пустить кровь одному единственному ублюдку, вместо того чтобы понаделать несколько десятков тысяч новых вдов.
-Значит речь и правда идет об убийстве инквизитора? - Задумался князь, поглядев на Анну.
Та лишь кротко кивнула.
-Что же, это могло бы решить множество наших проблем.
-И если вы не собираетесь развязывать войну, - осторожно начала Анна, - Значит Гергам все же получит рубиновый ромб и не станет врагом народа?
-Пожалуй да, - выдавил из себя Георг, собрав все силы что у него были и нахмурился еще сильнее обычного.
-Значит, чтобы его представили, вам нужно только написать соответствующее распоряжение.
-Будет вам распоряжение, и мобилизацию мы остановим, но когда дело будет сделано, Гергам должен будет немедленно выехать домой.
-Это уже разговаривайте с ним. Не со мной.
-Что ж, тогда не смею вас более задерживать. Это значит, что я не хочу вас здесь видеть, - с гонором проговорил Грегор, как бы показывая всем видом, что такая сделка ему противна.
-И... - Раздался грозный голос Грегора.
-И в качестве компенсации, я прикажу снабдить вашу группу провизией в дорогу, - нехотя пробубнил князь
-И! - протянул старик еще более грозно.
-И княжеский двор в вашем распоряжении, чтобы отдохнуть.


























Глава 9
Дорожка снова завилась веревочкой, только на сей раз ехать было куда легче и быстрее. Впереди маячила ясная цель и все условия сопутствовали ей как нельзя к стати. Когда герои были на пол-пути от Агиредты к Энлет-Иринду начинало немного вечереть. С каждым циклом все лучше спалось по ночам, жара мучила все меньше, а алое небо, подкрашенное лучами Красного гиганта, готового завалиться за горизонт ласкала очи и придавала путешествию какой-то особенной романтики.
Щенок Скьельда подрос и больше был похож на серьезного молодого пса, его шерсть немного отросла, а тело вновь наполнилось жизненными соками. Скьельд смотрел на него словно на собственного ребенка, которого у него никогда не было, и радовался каждому его писку. Будто бы среди всего отряда он был самым близким для него существом.
-Все складывается как нельзя лучше, - сказала Анна, обращаясь ко всем, - мы будем в столице глубокой ночью и не будем терять времени, в темноте позицию Скьельда будет обнаружить тяжело, у него будет больше возможностей скрыться из башни незамеченным.
-Анна, я конечно все понимаю, ты не стратег, - ехидно начал Константин, перебирая в грубых ладонях крупную блестящую монету достоинством в один золотой фаугринг. - но вспышку от выстрела в темноте будет видно куда лучше, чем днем.
Анна не нашла, что ответить, однако они не успеют добраться в столицу пока сумерки, а ждать утра совершенно бессмысленная затея.
Они ехали всего ничего, серые пятна едва появились на грибницах, но Анна уже думала о скорейшем привале. Они все еще были далеко от столицы и почти целый промежуточный цикл брели по дикой степи — незаселенным территориям. Люди не любили эти края из-за климата к которому тяжело было приспособиться, а глиняная неплодородная почва давала мало урожая и нуждалось в кропотливой обработке. Из-за этого даже тракт, тянущийся через всю степь казался каким-то пустым и диким. Одинокие трактиры, деревеньки и особенно города встречались крайне редко, по этому путникам, в основном приходилось спать на практически голой земле.
Ехали налегке, вещей везли совсем мало, только то, что вмещалось в седельную сумку. Обычно когда останавливались на привал сразу разжигали костер, после приема пищи Анна дожидалась когда угли догорят дотла и застилала это место большим лоскутом плащевой ткани, ложилась и накрывалась обычным одеялом из верблюжьей шерсти. Прогретая костром земля еще какое-то время оставалась теплой, а кучи золы делали лежанку помягче. Остальные члены команды справлялись намного проще.
-Чертов дикий край, ни одной нормальной кровати с периной на много километров вокруг, - Устало произнесла Аделаида, - как же уже хочется нормально поспать, под крышей, в сухости и тепле, поесть еды чтобы не хрустела песком на зубах, - все остальные члены отряда промолчали как бы поддерживая ее, хотя у Скьельда с Константином были на этот счет свои мысли.
-Вообще-то, не надо этот край оскорблять, любезная, - обиженно протянул Константин, -Мы со Скьельдом здесь выросли, У нас в этих степях столько воспоминаний... великое множество.
-Как счастливых, так и не очень, - скептично отозвался Скьельд.
-А раз вы здесь выросли, - вновь завела Анна. - Может знаете, где здесь можно будет нормально отдохнуть? Хоть зуд в суставах унять.
-Я бывал здесь, и вроде неплохо все помню, - ответил Константин, - помню когда-то очень давно Элаина — наша воспитательница возила нас показывать тюльпанные поля, но это далеко от сюда и с тракта надо сворачивать. Но в общем и целом к фиолетовым пятнам добрались бы.
-Я сейчас на все готова ради перины, - надрывно просипела Анна, - пусть даже набитой соломой лишь бы крыша над головой была.
-В таком случае, следующая остановка — Косая траншея.
-Косая траншея? - голос Аделаиды наполнился скепсисом, - это что за дурацкое название? Ничего хорошего не сулит.
-Нормальное название! - вступил Скьельд, - Я тоже бывал там ребенком. Очень милая деревушка. Она вроде самая обычная, но есть в ней что-то такое теплое.
-Может просто детские воспоминания, но деревуха и правда приятная, - отметил Константин и пришпорил Коня.
Косая траншея была очень хорошо скрыта от глаз, проезжавших по тракту. Вдали от дороги возвышался огромный лысый холм, изъеденный оврагами, а его подножье обрамляла широкая полоса каких-то неизвестных черных корявых деревьев, постоянно тонущих в болоте. Пейзаж этот был неприятен и словно отводил от себя взгляды, по этому, проезжая через эти края в первый раз, мало кому пришло бы в голову заглянуть за этот жуткий холм.
Дорога в обход его давалась с трудом, тропа в Косую траншею заросла серо-голубым сухоцветом, а направления почти не было видно. Лошади спотыкались и отказывались идти. Возможно лысый холм их пугал, а может даже они понимали, что заросшая тропа является очень плохим знаком.
Пятна грибниц налились ярко-фиолетовым цветом, все падали от усталости как вдруг далеко впереди замаячили крайние дворы с кривыми хатами, однако место это вовсе не выглядело обжитым не говоря о том, что голосов крестьян вовсе не было слышно. Дорога была еле притоптана, перед домами и воротами все поросло высоким бурьяном, ставни были закрыты наглухо, а сгнившие, покосившиеся заборы вот-вот готовы были рухнуть.
-Это вот эта ваша уютная Косая траншея? - озираясь по сторонам спросила Аделаида.
-Раньше здесь все было как-то... — Скьельд задумался, выбирая выражение, - по-другому. Где же все люди?
Невдалеке, в торце единственной улицы стоял большой добротный дом с высоким крыльцом, на котором расположился на широкой деревянной скамье дряхлый старик. Со зрением у него, видимо, все уже было плохо, так как в жидких сумерках он заметил приближение отряда только когда герои уже могли хорошо его разглядеть.
Это был невысокий дряхлый старик с жидкой пыльной бороденкой, согнувшийся в три погибели, одетый в одни лишь ветхие штаны порванные на коленях и с обширными сальными пятнами на бедрах. Едва он завидел приближающихся всадников, как тут же вскочил со скамьи, и, сжимая в руках что-то тяжелое и железное, бросился бежать со всей скоростью, которую были способны выдать его дряхлые колени, куда-то за угол дома, помогая своей пехоте, кривой сучковатой палкой.
-Вот жучара, вы посмотрите на него! - Будто восхищаясь, воскликнул Константин. - Оперативно работает, только нас увидел, сразу же кинулся амбар запирать!
-Это замок у него в руках что-ли? - Едва прищурился Скьельд.
-Точно замок, большой такой - незамедлительно ответил Константину Гон-Залес. - Жизнь у этих людей здесь, видимо, не сахар, посмотрите, путников боятся так, что аж ставни позакрывали. Тихо сидят, будто и нет вовсе никого, выходить боятся.
-Люди! - закричала Аделаида во все горло, - Мы не бандиты, просто усталые путники, вам нечего бояться!
За этими словами не последовало ни ответа, ни малейшего движения, ничего. Только старик, наверное, как предполагал Константин, запер свой драгоценный амбар и снова появился из-за угла большого дома, стоящего в торце улицы.
Он брел кряхтя, и, задыхаясь и пытаясь отдышаться, едва перебирал ногами, в руках его уже не было тяжелого замка, только на веревке, которой он был опоясан, болтался массивный черный ключ
-Нет здесь никого, - просипел старик, взбираясь обратно на свое высокое крыльцо, - без толку шум создаете — никто не выйдет.
Старик производил нехорошее впечатление, все его тело сотрясал тремор, а от уголков глаз до самого подбородка тянулись бурые высохшие ручьи.
-А сам ты кто будешь? И почему здесь один? - проговорил Когстантин, выдавив из себя все имеющееся у него дружелюбие.
-А сам я — Дед, -ответил старик.
-А имя у тебя есть, Дед?
-Может и было когда-то, но я его забыл, последние великие циклы меня в деревне называли просто Дед.   
-А как же так случилось, что теперь в деревне пусто?
-Рассказывать долго... - с неохотой протянул Дед. От забега до амбара и обратно силы покинули его, дыхание сбилось и все никак не могло придти в норму. Он забрался лишь на вторую ступень своего крыльца и весь задрожал от усталости.
Скьельд с Константином спешились и, поддерживая Деда за руки, помогли взобраться на верх. Гон-Залес шел следом, подстраховывая, остальные остались в своих седлах.
-Так что, почему деревня-то опустела? - настоял Константин.
-Так это на языке умников самый естественный процесс, - Начал Дед, задыхаясь и перебирая ногами по ступеням, - тут же, если подумать, Столица уже недалеко, так вот кузнецу нашему наскучило мотыги да лопаты ковать, вот он бабу свою в охапку схватил, да и умотал в Столицу-то. Ну и прижился там, с ремеслом-то в руках. За ним гончар с кожевником подумали: «А чем мы хуже-то?» и тоже утекли и не вернулись, ну а за ними потянулись и все остальные, и вот я в Косой траншее остался один с бабкой со своей. Вот и вся история.
-Понятно, - ответил Константин, помогая Скьельду усадить Деда обратно на скамью.
-Спасибо, молодцы, что подсобили! - поблагодарил Дед.
-Да пожалуйста, - ответил Константин, а что же ты, Дед, в доме с таким-то крыльцом проживаешь? Вон вся деревня брошенная стоит, выбрал бы себе избу, где порог с землей вровень и жил-бы, не тужил.
-Да ты чего сдурел? Это же чужие дома! - оскалился беззубым ртом Дед, - мне чужого не надо, да и вообще, это мой дом и никуда я от сюдова не денусь. Да и бабка моя не велит, я ей сколько раз говорил, а она из дома ни ногой, кремень-баба.
-А переночевать здесь можно под крышей?
-Ну, если же совесть вам позволит, то вся деревня в вашем распоряжении, а к себе в дом, уж не обессудьте, не пущу, бабка моя гостей не любит, пускать не велит, - Дед сел на край скамьи и обернулся чтобы посмотреть в окно, ведущее в гостиную дома, - Она вас уже заприметила, сидит-глядит, глаз не спускает. По этому давайте-ка брысь от сюда пока она не разозлилась, а то и вам и мне башку отвернет, - последние слова Дед просипел и зашелся неистовым кашлем.
Южанин немного присел, чтобы из чистого любопытства взглянуть сквозь мутное стекло как выглядит эта сильная грозная женщина.
-Твою ж мать! - вскрикнул Гон-Залес и отпрыгнул от окна, чуть не упав с крыльца. Он сквернословил очень редко — значит то, что он увидел в окне не было совсем обычной пожилой женщиной.
Скьельд тоже немного наклонился и вгляделся. Сквозь почерневшее от времени стекло он увидел диван, стоящий у стены противоположной окну. На диване посреди огромного черного пятна сидел одетый в непонятного цвета платье полуразложившийся труп. Платье было почти черным, когда-то оно пропиталось трупным ядом, и теперь все было в сухих кругах, возможно когда-то ткань даже была белой. Труп женщины сидел, запрокинув голову на спинку дивана, рот был широко открыт и беззубая челюсть практически касалась ключиц и ребер. Темно-бурая, иссушенная пленка, которая когда-то была кожей, неплотно обтягивала челюсть, свисая лоскутами в некоторых местах.  Под зияющими пустыми глазницами чернел проваленный нос.
Гон-Залес со Скьельдом в ужасе перегляделись, после чего Константин тоже протолкнулся, чтобы посмотреть и присоединился своим молчанием к товарищам, тоже проникшись ужасом до самых костей.
-Чего так вылупились? - вызывающе спросил Дед,  -Да! Она у меня баба с характером, как зыркнет, так сердце в пятки уйдет! Так что давайте-ка проваливайте, не раздражайте меня.
Просто уйти, ничего не сказав, было непросто и как-то не по-людски, но они смогли найти в себе силы, чтобы сделать это. В любом случае любые попытки что-либо объяснить Деду привели бы к неминуемому конфликту, а рушить быт, привычный уклад и убеждения единственного обитателя селения, куда герои сунулись лишь на одну ночь, было совершенно ни к чему.
Анна была не в восторге от Косой траншеи, но была полностью удовлетворена возможностью переночевать хоть и на старой, но все-таки кровати, и в помещении. Вся деревня была в их распоряжении, каждый мог себе позволить спать в отдельном доме.
Все уже, наверняка, уснули в пыли и уюте среди трупов клопов, передохших от голода, но Скьельд не мог сомкнуть глаз. В избе которую он выбрал была кровать, однако ему от чего-то страх как захотелось поспать за печкой. Лучи заходящего Красного гиганта еле пробивались через узкие щелки между ставнями, света керосинки не хватало. День подходил к концу, приближался долгий вечер, Скьельд почувствовал первый холодок и поежился. Даже Дым не смотря на свежую отращенную шерсть, прихрапывая, стал во сне пробираться к теплу печи. Вечер у Скьельда был любимой четвертью цикла. Уже не было так жарко как днем, но ужасы, скрытые в ночи, были еще где-то совсем далеко. 
Почти сразу возникла мысль затопить печь и выпить чего-нибудь горячего. Грэк Латер тогда в трактире, следуя с одной и горских традиций, подарил Скьельду конвертик с чаем в знак уважения, а Гону-Залесу внушительную походную флягу. Пустую флягу дарить не принято, по этому Грэк наполнил ее очень хорошим ароматным коньяком. Тогда Скьельда кольнула крошечная иголочка зависти, но он очень быстро сумел отвлечься и все забыть. Сейчас же иголочка была размером с наконечник копья, однако и чай тоже весьма радовал и согревал Скьельда. В конце концов Константин княжеских даров вовсе не получил, зато он довольствовался хитро выигранным золотым фаугрингом, на который мог запросто купить хорошую крепкую лошадь или две винтовки, вроде той из которой должны были убить Великого инквизитора, или почти целый цикл жить в таверне, хорошо питаясь, выпивая и покуривая.
Едва только Скьельд отвлекался, задумываясь о какой-нибудь ерунде, как сразу же его мысли возвращались к тому самому Деду и его бабке. Он уже несколько раз пытался ложиться но все без толку. Уснуть, когда где-то рядом находится сумасшедший довольно тяжело. Угольки в печи догорали, заварив себе на последнем тепле еще кружку чая и, с трудом раскурив сигарету об угасающие угли, Скьельд направился во двор, чтобы подышать свежим воздухом и как-нибудь успокоиться, Дым, резко проснувшись, тут же выбежал за ним. У задней стены его избы стояла удобная скамейка со спинкой, с которой открывался роскошный вид на, уходящие вниз степные дали.
Скьельд сделал несколько мощных затяжек, как вдруг услышал шаги и напрягся. Винтовка с револьвером остались в хате, - Вот дурак! - подумал он про себя, схватился за шашку, плавно и бесшумно вытягивая ее из ножен. Дым зашевелил отрезанными ушами и встал в боевую стойку, но, почувствовав и узнав запах крадущегося, сразу же расслабился. Наконец из-за стены показалась длинная тень, силуэт которой напоминал южанина. Скьельд немного расслабился и в следующий же момент убедился, что это действительно он.
-Чего не спишь, Скьельд? - учтиво спросил Гон-Залес.
-Не знаю, не могу уснуть, - недружелюбно ответил тот, - а ты чего здесь?
-Аналогично, друг, - Южанин глазами попросил разрешения присесть, и, не дождавшись его, плавно опустился на скамью рядом.
Они сидели и молчали довольно долго, Скьельд был явно не рад такому визиту и больше всего на свете желал чтобы только этот друг ушел, а Гон-Залес же, тоже начинал жалеть, что нарушил чужое одиночество.
-О! - воскликнул южанин так, что Скьельд подпрыгнул на месте, - будешь коньяк?! - сказал он и вытащил из закромов элегантного бежевого плаща объемную плоскую флягу.
Скьельда в ту же секунду захлестнула буря тяжелых дум. Он изо всех сил хотел отказаться, потому что совсем не доверял такому спутнику, но жажда ему этого не позволила.
Гон-Залел открутил крышку и Скьельд будто в ту же секунду почувствовал душистый аромат. Фляга была заполнена до верху, южанин, видимо, за все время пути к ней не притрагивался. Он протянул флягу товарищу и тот застыл в молчании.
Вдруг отравлено, - промелькнуло в голове у Скьельда и тут же утонуло в жажде успокоить нервы. Он сделал два больших глотка, и третий маленький оставил во рту посмаковать. Коньяк имел выраженный карамельный вкус, хотя неприятный запах чистого спирта будто бил напрямую в нос. Скьельд не был искушенным гурманом, а для того чтобы успокоить его нервы хватало и этого.
-Спасибо, - искренне буркнул он, ощущая приятное жжение внутри. Алкоголь тут же впитался в стенки пустого желудка. Практически в одно мгновение пальцы немного потеряли чувствительность, натруженные ноги расслабились, а в голове стали рождаться странные мысли о том, что Гон-Залес, возможно, вполне достойный человек.
Южанин тоже сделал несколько глотков и реакция долго ждать себя не заставила.
-Эх, преступно пить такой коньяк прямо из горла, - южанин завел тему, в которой, видимо разбирался, но Скьельд тут же ее сменил.
-Слушай, Гон-Залес, - загадочно произнес Скьельд, - у меня все никак не было времени расспросить об этом Константина, но раз уж мы так долго в пути, может все таки расскажешь, как вы вообще друг на друга вышли?
-По моей глупости, - в голосе южанина уже были слышны первые нотки этилового тепла, - Я давно считаю, что Тойя совершенно зря топчет эту грешную землю. Я давно знаю Анну, она правильно мыслит и под ее началом Континент мог бы сделать скачок сквозь время, она бы привела всех нас в другую эпоху. Я помог ей сделать первый шаг, и помог бы закончить дело, если бы не Тойя. Он тянет этот мир в другую сторону. Своими консервативными убеждениями и с таким объемом власти в руках он снова вгонит нас в древность. Его очистительные погромы отбросили развитие науки на сотни великих циклов. Все стоит, ничего не развивается и мы ничего не сможем сделать пока между Анной и императором стоит он. Если говорить коротко, то я решил убрать его с дороги, назначил встречу в трактире своему единомышленнику из одного грязного, вонючего подпольного кружка. Встреча, к слову состоялась в «Пойманном соме». Он оказался трусом и почти сразу сверкнул пятками, пожелав удачи. Я не оставил эту затею и все последующие встречи проходили там же и, когда я однажды болтал с Тихоном, он стал расспрашивать меня о моих встречах. Дальше сыграл человеческий фактор, точнее даже будет сказать — мои страсти. Мне же что-бы опьянеть хватает лишь крышечку понюхать, а Тихон очень сильно внушает доверие, особенно через пьяные глаза, ну тогда же я все и выдал ему. Надо сказать, он совсем не удивился, что я хочу убить инквизитора, сказал, что это совершенно нормальное желание, как для подростка заняться первым сексом или как для пожилых осуждать молодое поколение. Однако прикладывать к этому свою руку он не захотел. Я почти отчаялся собрать команду, но иногда стал заходить в «Пойманный сом» ради приятной компании. И вот однажды Тихон рассказал, что меня ищет какой-то  Константин.
-Ты серьезно?! - Скьельд не поверил, что все так просто, и, если бы он узнал об этом перед отъездом из Нортбурга, то скорее всего сразу же похоронил бы эту затею.
-Ну да, а что? - прекрасно понимая вопрос, переспросил Гон-Залес.
-Да ничего, просто... вот так просто? Мне тяжело поверить. То есть о нашем покушении на Тойю знает весь Нортбург и еще половина Континента?
-Знает и что? Думаешь на нас объявят охоту, и с новыми грибками нам навстречу из столицы выйдет Кай Морвар?
-Кто это такой?
-Бешеный пес Тойи Мулфуса. Если бы он знал где мы и что замышляем, мы бы все, так сказать, завтра проснулись мертвыми.
-Так что же он еще не выехал?
-Приказа не было. Тойя никого не боится, потому что покушения на него до скуки бездарны и крайне редко переходят из стадии умысла в приготовления, я уж не говорю про покушение, -Гон-Залес сделал крупный глоток из фляги и глаза его стали мутнее, - в каждой таверне от диких территорий до Ясенек, каждый день толпы мужичья напиваются и кричат, как бы размозжили  ублюдку голову. Инквизитор хоть и мерзавец, но в одном его упрекнуть тяжело: о вещах, которые он считает важными, он заботится сильнее чем о собственной шкуре.
-Давай пока закроем тему, - предложил Скьельд, немного разгорячившись, - знаешь, я доверяю тебе. Если бы не ты, если бы не твои связи с Аделаидой, мы бы так и остались топтаться на стадии приготовления.
-Я рад, нашей команде это сейчас нужно, - сухо ответил Гон-Залес, но Скьельду только этого и было нужно и он несказанно обрадовался именно такому сухому и немногословному ответу.
-Нервы вроде немного успокоились, голова немного оттаяла, - уже с едва заметными усилиями проговорил Гон-Залес, глядя на свою, слегка трясущуюся, руку.
-Я, вроде, тоже понемногу начинаю успокаиваться, - поддержал Скьельд, - этот Дед прямо выбил из равновесия. Я столько трупов перевидал, многие даже сам наделал, но вот такое в жизни впервые.
-Трупы здесь не при чем, - возразил южанин, сделав из фляги еще один крепкий глоток, - лично я не в первый раз вижу разложившийся труп. Мне было больно смотреть на то, как человек погружается в безумие под гнетом одиночества.
-Мы, наверное, никогда не пойдем что у этого Деда в голове, разговаривает так, будто пока еще в уме, а что творит... Странный Дед.
-Очень странный, и вообще деревня эта... плохая, - Гон-Залес поежился и огляделся вокруг, - хорошее место Косой Траншеей не назовут.
-Что тебе здесь не нравится? Обычная покинутая деревня, только с сумасшедшим дедом.
-Сомневаюсь я что покинутая она. Заметил прямо посреди деревни разровненная граблями куча песка? От куда бы ему здесь взяться? А я, когда от нечего делать перед избой своей топтался, заметил, что странно это, сапогомя этот песок разрыл и, в общем, понял, что прямо средь деревни пятнище крови было, которое кто-то песком и присыпал.
-Да ладно тебе, это же деревня, -отмахнулся Скьельд. -Может свинью закололи.
-Посреди улицы?
-Может кровь на колбасу с бойни в хату несли, да споткнулись и расплескали все, мало-ли.
-Может и так, но в моей хате все кровью залито, она везде: на стенах, на полу, на потолке. Она уже спеклась давно и на потемневших бревнах ее не видно, но как приглядишься, так жуть пробирает.
-Что-то здесь не так, - протянул Скьель и в этот же момент Дым вздрогнул и стал пялиться в даль, принюхиваясь и принимая боевую стойку.
-Суслика видишь? - прищурившись спросил Скьельд, косясь на товарища.
Гон-Залес, уже готов был дать отрицательный ответ, как вдруг, приглядевшись, увидел вдали пушного зверька, стоящего на задних лапах.
-Вижу, - улыбаясь ответил он.
Издалека не было понятно смотрит ли зверек на них, или же он вовсе не видит людей в сумерках, однако Дым зарычал и стал пятиться назад.
-С браком твой пес, видимо, - без намерений обидеть сказал южанин, - смотри, суслика боится.
-Он еще щенок, - снисходительно ответил Скьельд.
Неожиданно зверек, возвышаясь над кучкой рассыпчатой земли, вытянувшись в струнку пронзительно свистнул и сделал шаг вперед, буквально из-под земли появились еще двое, немного ближе к Скьельду и Гону-Залесу. Оба товарища, не имея возможности из далека оценить габариты зверьков, тем не менее отметили их исключительный рост.
В тот же момент свист пронзил степной воздух еще раз и над еще одной кучкой земли вынырнул еще один зверек, на сей раз уже совсем рядом с героями. Дым ощетинился и, поборов страх сделал шаг вперед. Скьельд с ужасом отметил для себя что суслик этот ростом ему выше пояса. Дым зарычал еще громче и в следующий миг из его пасти вырвался басовитый лай.
Суслик отреагировал незамедлительно бросившись Дыму навстречу, пес тоже не заставил зверька долго ждать. Каждый из них, сделав по нескольку длинных шагов, разорвали дистанцию между собой, и, вцепившись друг в друга, стали неистово грызть.
Дым тут же заскулил и ослабил хватку, из лапы в которую его укусил разъяренный зверь брызнула кровь. Гон-Залес в один прыжок поднялся со скамьи и оказался возле дерущихся, Скьельд ринулся следом. Южанин одним движением извлек рапиру из-под плаща и уколол суслика точно под голову, сразу же подвесив его в воздухе будто сосиску на палочке. Зверек оказался увесист и своей массой согнул рапиру словно удилище, но боевой пыл его нисколько не убавился. Даже со сквозным проколом в шее он бился, насаженный на клинок, так будто прямо сейчас может разорвать кого угодно. В тот же момент подоспел Скьельд с шашкой наголо. Ценой сечки на любимом клинке от удара об рапиру южанина, Скьельд разрубил голову суслика от макушки до места прокола в шее. Зверек тут же соскользнул с клинка и, упав на землю, затих.
Скьельд, поборов желание получше разглядеть бестию, повернул голову и увидел, что к ним по степи, приминая сухоцвет несутся, перебирая лапками еще пол десятка точно таких- же сусликов.
-Скьельд, где твой револьвер? - нервно спросил Гон-Залес, ощупывая свою кобуру и ничего в ней не находя.
-Дома, - мотая шашкой буркнул тот.
-Вот ля, - ругнулся южанин и приготовился колоть.
Вдруг за спинами героев грохнул выстрел и, подбежавший ближе всех суслик упал и покатился кубарем. Раздались щелчки затвора рычажной винтовки.
Это был Константин, он встал немного позади и, широко расставив ноги сделал еще один выстрел, потом еще один и еще, и стрелял до тех пор пока в степи вовсе не осталось ни одного живого суслика.
-Это что еще за мать вашу!? - просипел Константин, склоняясь над телом мутанта.
В целом это был самый обычный суслик. Жирный и с густой набитой шерстью, его отличали от обычных только рост и чудовищные размеры огромных зубов-резцов, торчащих из челюсти словно стамески. Не удивительно, что Дым проиграл эту схватку.
-Вот если такой в яйца вцепится, наверняка мало не покажется, - Константин явно был восхищен смертоносностью их природы.
-Здесь точно творится какая-то хрень, это я вам говорю, - Гон-Залес не на шутку забеспокоился и уже готов был вломиться в дом того странного старика для допроса.
-Вот и я о том же, - тут же поддержал Константин, вытирая испарину со лба затертым рукавом своего протертого полосатого плаща. Он никогда не отличался особенной организованностью и собранностью, но вид товарищей, которые, вроде-бы, должны были во многом его превосходить по надежности и дисциплине, вооруженных одними лишь клинками, бросил его в ярость,
- Где ваше оружие?!
-Дома, Константин, - не позволяя себя корить, ответил Скьельд, уже набирая разгон в сторону своего временного жилища, чтобы немедленно привести себя в боевую готовность, южанин последовал его примеру, и, пересекая, заросшую дорогу в несколько торопливых шагов, скрылся в дверях кривой хаты.
Константин даже не успел дозарядить свою, разряженную наполовину, рычажку, как перед ним вновь выросли Скьельд со своей барабанкой наготове и Гон-Залес с обоими револьверами в качественно выделанной двойной кобуре.
-Зря мы сюда забрели, говорю вам, у меня прямо голова кругом идет от этого места, - сбивчиво затараторил Константин, - я сидел у себя там в кухне, уснуть не мог, думаю что не так, а потом понял: душняк у меня в доме стоит, и, видимо, уже довольно давно, так как не свежатинкой тянет, а чем-то уже порядком полежавшим. Я подумал, ну может крыса за печью сдохла, хотел просто в другую хату уйти, но ту жалко было оставлять, все таки дом кузнеца (я это понял по мастерской, к задней стене пристроенной), другой такой же добротной хаты в деревне нет, ну и решил я, просто поискать, от куда все таки воняет и пришел я к выводу, что тянет из под пола. Причем не просто тянет, а натурально несет, я было дернул, а там изнутри заперто... наглухо! Так вот, я чего думаю, что если не уезжал никто ни в какую столицу? Ну где вы видели, чтобы деревни пустели вот так основательно? Что если он, ну кузнец, там под полом. Может, конечно, крыса в подвале сдохла, да только то, что подвал изнутри заперт мне покоя не дает. Если подпол кто-то запер изнутри — значит до сих пор там и сидит верно?
-Значит кто-то не хотел от туда вылезать... - прошептал Скьельд, стыкуя в голове детали пазла.
-А может хотел, но не мог, или... боялся? - Южанин тупо уставился на Скьельда, а тот уже во всю думал как-бы это связать с лужей крови посреди села.
Этот Дед — не тот за кого себя выдает, - немного запаниковав бросил Скьельд, - будите всех, нужно срочно убираться от сюда!
Все согласились без обсуждений и дискуссий. Гон-залес бросился к калде, чтобы отвязать и приготовить лошадей, а Скьельд с Константином понеслись по дворам, пытаясь вспомнить, кто в какой из однотипных хат залег отдохнуть.
Однако никого найти и разбудить не успели, через некоторое время за деревней раздался пронзительный вороний крик, способный заставить сердце замереть от ужаса, чтобы человек, его услышавший, скончался прямо на месте с застывшей искривленной гримасой ужаса на лице. Однако это прокричала не ворона. Скьельд прекрасно знал, чей это голос, и хоть каждому путнику в любой точке Континента этот звук приходил в кошмарах, заставляя просыпаться намертво прилипшим к постельному белью из-за литров выплеснувшегося ледяного пота, он прекрасно умел держать себя в руках в таких ситуациях и четко читать рождающиеся мысли.
-Это плотверг! Все под крышу бегом! - Взревел он, хотя и зная, что его товарищи и без него в курсе, что надо делать.
Реакция последовала мгновенно, Константин незамедлительно нырнул в покосившиеся сени ближайшей хаты. Гон-Залес серьезно задержался разгоняя лошадей мощными шлепками в разные стороны.
Наконец послышалось редкое хлопанье крыльев похожее на удары сердца, однако Скьельд был готов поспорить на что угодно, что это никакой не плотверг: крик был похож один в один, но вот звук взмаха крыльями отличался в корне, от того, что он слышал обычно при встрече с этими тварями. Это тяжело объяснить, но в этих звуках не хватало какой-то прозрачности, какого-то шелеста, если это можно так назвать. Скьельда насторожило то, на сколько тугой и плотный звук приближающихся машущих крыльев, и когда громадная черная туча появилась над крышами брошенных хат, заслоняя собой облака, все, даже опытный Скьельд и прожженный Гон-Залес остановились как вкопанные в полном оцепенении, будто не в силах пошевелиться, проснувшись от ночного кошмара.
Теперь взмахов крыльями слышно не было плотверг плавно плыл по воздуху, подсчитывая своих жертв и рассчитывая свои шансы. Это была совершенно необычайная особь, обычно плотверги похожи на огромных ворон, отличаясь от них только гигантскими размерами, этот же прилетел будто из другого мира, такого мира в котором никому не хотелось бы оказаться. Он летел, раскинув огромные светло-серые крылья. По какой-то совершенно неясной причине они были не его собственными, а натянутыми на тонкие металлические спицы, сшитые, видимо, из парусины. По своей форме они напоминали перепончатые крылья летучей мыши. Его клюв ярко блестел в последних лучах, заходящего красного гиганта, отбрасывая золотые и серебряные блики, вовсе не был черным или темно-серым, как у обычных плотвергов. Скорее всего клюв тоже был имплантом, как и крылья. И в целом он был собран еще бог знает из чего.
Он пронесся над улицей, и сделал петлю в воздухе, чтобы отправиться на заход. Скьельд в этот момент, уже что было сил летел навстречу к Константину, чтобы перехватить его винтовку и попытаться пристрелить монстра. Мощи его барабанки явно не хватило-бы для такого парящего агрегата, а вот с триста восьмым уже появлялись какие-то шансы. Константин же со своей собственной винтовкой явно не управился бы столь же хорошо сколь его товарищ.
Боковым зрением Скьельд отметил, что не успеет, добежать и в следующий же момент будет раздавлен в нескольких местах огромным механическим клювом. За мгновение до столкновения, скьельду показалось, что тварь, рассчитав траекторию его движения, сама летит на опережения, готовясь схватить его там, куда он еще не добежал, но где непременно окажется через мгновенье. Тогда Скьельд, выбросив ноги вперед, воткнулся пятками в землю, словно брошенное копье, и в момент, кода он уже стал заваливаться назад, плотверг на бешеной скорости и с колоссальной силой воткнулся в плотный укатанный дорожный грунт, сообщив всю свою бешеную энергию земле через механический клюв. Тварь, потеряв равновесие, чуть было не полетела кубарем по земле, но, во время взмахнув крыльями, сумела набрать нужную высоту, чтобы с оглушительным неистовым визгом, в неимоверной ярости снова сделать петлю и пойти на второй заход.
Скьельд уже оказался под крышей, и на улице уже не осталось ни одного человека, но испуганные лошади, почему-то совершенно не интересовали чудовище, будто оно было запрограммировано на уничтожение именно человеческой жизни.
Сделав еще один бестолковый заход, полотверг приземлился и, хромая на одну лапу, заковылял к ветхим сеням, где окопалась скрывшаяся добыча. Скьельд его уже ждал с поднятой винтовкой и затаив дыхание. Тут же грохнул выстрел, и в лоб чудовища ударила быстрая увесистая пуля, послышался металлический лязг, монстр тут же разразился безумным воплем, но скорее от злости, чем от боли — попадание больше было похоже на рикошет. Плотверг сразу же отреагировал, врубившись огромным мощным клювом в старые гнилые сени, моментально обрушив их на себя. Скьельд, к счастью успел отступить вглубь дома.
-Это что, мать твою, рикошет был? - Константин тряс Скьельда за плечи, - триста восьмой рикошетнул ото лба! От чего бы ему там отрикошетить? Он что еще бронирован? Сегодня мы сдохнем, Скьельд! Сегодня мы точно сдохнем! - Константина трясло в истерике.
Скьельд держался получше, но тоже был готов отдаться панике. Плотверг своим могучим клювом вполне успешно разгрызал проем, делая его шире, чтобы пролезть внутрь, при этом не на секунду не затыкаясь, воздействуя своим звонким криком на психику жертв. Константин со Скьельдом оказались словно кусочки тушенки в узкой и прочной жестяной банке, монстру оставалось только найти способ ее открыть, это было лишь вопросом времени.
Константин отнял винтовку обратно и в крике отчаяния стал палить в сторону монстра даже не целясь, дрожащими руками лязгая затворной скобой. Скьельд тоже вскинул свою барабанку и едва успел прицелиться, как где-то вдалеке раздался чей-то звонкий свист и по-настоящему чудовищно громкий выстрел. Он заставил плотверга переключить внимание и, оставив своих, жертв броситься в другую сторону, через улицу.
Чудом спасенные выбежали вслед за чудовищем и увидели Гона-Залеса, стоящего в полный рост на другой стороне дороги, держа ту самую крупнокалиберную винтовку, предназначенную Великому инквизитору. Грохнул еще один такой же выстрел и гигантский кусок свинца на бешеной скорости снес чудовищу половину черепа, обнажив поврежденный мозг. Монстр расправил крылья, упал на землю, и, недолго сотрясаясь в предсмертных конвульсиях, почил.
-Хороший бой, парни, хороший бой... -произнес Гон-Залес, стараясь сказать это максимально спокойно и главное — услышать себя за страшным шумом ударов собственного сердца.
Константин, прижавшись спиной к полуразрушенной стене, тут же сполз по ней на землю и стал судорожно обшаривать свой мешковатый плащ в поисках сигарет.
-Аркантино! -невдалеке послышался голос полный отчаяния.
Позабыв о своей сучковатой трости через улицу изо всех сил ковылял Дед медленно приближаясь и протягивая трясущиеся руки к трупу плотверга. Все трое сверлили его полными непонимания взглядами.
-Ублюдки! Суки! Садисты! Убили моего бедного Аркантино. Боже, за за что же ему все это, всю жизнь с ним обращались по звериному, у него бедного вон ни одной своей конечности не осталось! И все таки дострелили! Мрази! - Дед припал на колени, и, прижавшись к мертвому чудищу, гладил его плотное оперение, пропуская между пальцами каждое перышко, и убивался, причитал и рыдал, то сквозь слезы бормотал что-то еле-еле себе под нос, что-то неразборчивое, но с понятным смыслом, то выкрикивая самые громкие проклятья и грязно ругаясь.
-Ты трепанатор... -наконец догадался Константин.
-Закрой свой грязный рот! И не смей меня осуждать, я создал больше, чем тебе кажется, целую новую экосистему, здесь в Косой траншее, а вы убили ее жемчужину, высшее звено цепи!
-Какая экосистема, ты что бредешь? - Повысил голос Гон-Залес, - ты создал монстра который нас чуть не убил!
-Вы заслужили это, вы все это заслужили и вы все сдохните! Вы не люди — черви не достойные жить! Вы все уже больше века должны гнить в земле, а не ходить по ней! -Дед приподнялся и сделал пару шагов в сторону Южанина, ствол его винтовки едва перестал дымиться, - Ты! - Гаркнул Дед с ненавистью в голосе, - Ты сделал роковой выстрел, Скотина! - прокричал он и бросился в лицо Гону-Залесу, вдавливая свои мозолистые большие пальцы с длинными нестрижеными ногтями прямо ему в глазницы.
Южанин вскрикнул от неожиданности и инстинктивно правым ударом снизу пробил  старику солнечное сплетение. Тот пошатнулся и, сделав несколько шагов, назад упал, ударившись затылком об массивный металлический клюв любимого питомца. Лужа крови, натекшая с тела чудовища стала медленно разбавляться человеческой.
Дед что-то бормотал, едва шевелиля губами, Скьельд присел рядом с ним и прислушался.
-Ничего, суки, я хоть и не дожил, но вы все свое получите... - бормотал старик еле слышно, - мой дед был мастером технологии «Импланты» и я всему от него научился. Думаете мой бедный Аркантино самый страшный? Не-ет, - Дед слегка закашлялся, - вы увидите, что такое страх, своими собственными пустыми глазницами увидите. Мой дед творил добро, провел сотни операций, облегчил жизнь стольким людям, а вы вырывали у его пациентов металлические пластины! Из суставов, из позвоночников, зубы вырывали! Бросали истекать кровью и умирать, а потом исчезли, все вы, и бросили нас. Думаете это вам сойдет с рук? Думаете уже сошло? - Огонь в его глазах угасал, взгляд становился все менее осмысленным и, как будто, стеклянным, через какое-то время, когда казалось, что Дед уже остыл, из его уст вырвалось скомканное, почти неразличимое, - Вы все сдохните. Ваш конец уже близко...      
   








































Глава 10
Тойя нервно расхаживал из одного угла своего кабинета в другой, громыхая своими тяжелыми сапогами, и время от времени вгрызался в свою возрастную лысину съеденными до мяса ногтями. В его карьере случались и взлеты и падения, в первые годы своего правления Великий инквизитор даже сохранял умение бояться за собственную жизнь, но, надо честно признаться, он довольно редко нервничал, не позволяя стрессу заставить грызть ногти и метаться из угла в угол.
Кай стоял неподалеку, у западной стены, прислонившись к подоконнику и сложив руки на груди. Заслоняя своей спиной лучи Красного гиганта, пытающиеся пробиться в кабинет сквозь янтарного цвета оконное стекло, Кай четко видел на грязном полу тень, что он отбрасывал, а по ее краям, где алые лучи пронзали спертый воздух кружились в беспорядочном танце крупные подсвеченные пылинки. Кай очень сильно хотел как-то разрядить обстановку и, наконец, поговорить о деле, но не знал как начать. Однако Тойя, начал первым.
-Ну что так долго-то! - раздраженно гаркнул он, - государственный совет скоро начнет собираться, а этого оболтуса все нет и нет.
-Надо думать, что если он так долго выполняет задание — выполнено оно будет с особой тщательностью, - процедил сквозь зубы Морвар, даже не пытаясь скрыть свою неприязнь к Аглаю и чувство служебной ревности.
Кай был настоящим талантом в своем деле, прирожденным инквизитором. Хоть Тойя зачастую и называл его и все его поколение дебилами, в Морвара он верил и видел его потенциал, всячески содействуя его раскрытию и надеясь после смерти оставить свое место именно ему и никому другому. Аглай Мехель в свою очередь был самым обычным рядовым сотрудником с безупречным, в отличие от Кая, послужным списком. За период его службы он не провалил ни одного задания, успешно выполняя все поручения Мулфуса четко, в  полном объеме и в срок. Случилось так только потому, что Тойя никогда не поручал Аглаю пыльную работу, опять же, в отличие от Кая, который всегда разгребал самые запущенные и темные дела, естественно, допуская ошибки. Именно по этому Каю не давало покоя то, от куда такая симпатия у Мулфуса к этой серой мыши и почему всему штату инквизиторов помладше в пример всегда приводится именно Аглай у которого «Ни одного невыполненного поручения за весь срок службы!» а не он, тянущий на себе в одиночку все особо сложные дела.
-Я не собираюсь сейчас это обсуждать, - отрезал Тойя.
-Я и не предлагаю, - буркнул Кай.
В этот же миг в дверь раздался стук и Тойя, вместо того, чтобы бросить привычное: «войдите», поспешил, чтобы открыть ее самому. На пороге стоял Аглай, облокотившись на косяк и тяжело дыша. Увидев Великого инквизитора, он тут же выпрямился, тряхнув своими длинными каштановыми мокрыми от пота волосами. Он не успел открыть рот чтобы начать докладывать, как Тойя тут же его перебил.
-Ну что какие вести? Проходи, садись и давай все по порядку.
У Кая со скрежетом вырвался нервный раздраженный смешок.
-Как там вообще нашли кого-нибудь? - увлеченно продолжил Мулфус?
-Ну узнали мы немного, - неуверенно замычал Аглай, избегая взгляда в глаза, - еще много работы, но мы над этим работаем.
-Кто за последние годы ходил в Зиратуа? Узнали хоть про кого-то? Кого-нибудь арестовали?
-Никого не арестовали, - продолжил Аглай, - у нас есть свой ряженый клоун, мы его с бутылкой запустили в «Счастливое плавание» - это таверна такая в доках. В общем, узнали мы что уже циклов пятнадцать никто в Зиратуа не ходил, потому что опасно там стало. Люди там озверели, даже в свою акваторию не пускают, корабли топят.
-Последние 15 циклов? А до этого, что ходили?
-Да, торговали активно с ними, говорят, выгодно даже.
-Почему же, вдруг, перестали... - нахмурился Кай.
-Черт! - Ругнулся Тойя, раздосадованный недостатком информации, - мало времени, Аглай давай бегом по факториям, узнайте какие гильдии там торговали и тряхните каждую по отдельности. Нужно поговорить с кем-то, кто сам там был и знает, что там, мать их, происходит!
-Мы уже... кое кого допросили, - вставил Аглай.
Тойя с многозначительным взглядом повернулся к Каю, от чего тот состроил кислую гримасу и закатил глаза.
-В общем была одна гильдия, -кротко продолжил Аглай, - которая как раз ночей 15 уже в Зиратуа не плавает, но до того очень активно с ними работала. Чем торговали никто не знает, они видимо налоги с продаж нихрена не платили, по этому о своих делах особо не распространялись, но были это богатейшие люди в то время. И то, что они ходили в Зиратуа — это совершенно точно, хоть тогда и держалось это в строжайшем секрете. 
-Где члены гильдии сейчас?
-Вот в этом самая большая сложность. Все, что доложили информаторы — это то, что их главный учредитель после первого неудачного похода за океан прямо там и погиб, ну и вообще из того несчастного каравана не многие вернулись. Ну а потом самые ушлые члены гильдии пустили все ее имущество с молотка, держатели акций отправились со своими бумажками на все четыре стороны, и теперь никто не знает где их искать. Возможно они не уехали из Столицы, но точно скрываются под чужими именами.
-Найти мне их, из-под земли достать! - скомандовал Тойя, понимая, что этот приказ бессмысленный.
-Боюсь это невозможно... - Аглай виновато поднял глаза, - Мы допросили их обманутых дольщиков, среди них были и весьма... серьезные, в определенном смысле, люди и они тоже понятия не имеют где их искать. Не знаю правду они говорят или нет, да это, наверное, и неважно, потому что, если бы они действительно знали, где куда эти сукины купцы делись — наверняка отправили бы их на отдых в Каменфлюр4.
-Неужели акционеры не знают и ни разу не видели людей, которым они несут деньги? -Вспылил Кай, пытаясь задать Аглаю неудобный вопрос.
-Они общались, делились и бодались только с главным учредителем гильдии, и то, чаще через посредников, но он погиб. Остальных учредителей, как говорят в нашей организации «помладше» держатели и в глаза-то не видели. Так что этот конец уходит в воду.
-Мда уж, - Тойя снова впился пальцами в лысину, - и что ты хочешь сказать? Что? Ну что?! Зацепок совсем нет?
-Есть одна... - задумался Аглай, - но она слабенькая.
-Хотя бы какая-нибудь.
-У этого самого главного учредителя был сын, точнее приемный сын. Говорят, он был беспризорником, его толпа нищих разорвать хотела, непонятно за что, вот он и заступился и зачем-то потом его себе оставил на перевоспитание.
-Мутная история, - Тойя нахмурился, посчитав зацепку безнадежной.
-Ну так уж пятнадцать циклов минуло, мало ли кто, что приукрасил. Этот, чтоб его, сын, наверное, мой ровесник. Так вот, когда он осиротел во второй раз, заботиться о нем было некому, да он уж и взрослый почти был. Покрутился еще немного в столице и потом куда-то смылся.
-И что? Как мы на него выйдем?
-Его-то дольщики как раз и знают, его этот отчим-учредитель зачем-то все время на сделки с собой таскал. Так вот по описанию он был очень похож на одного моего знакомого, мы воспитывались с ним в школе для беспризорников, его звали... Константин, кажется, он как раз был на пару циклов старше меня и смылся как раз, когда мне было двенадцать, значит по срокам все сходится, это мог быть он, и еще я помню, у него были глаза разного цвета, это дольщики тоже подтвердили.
-Отлично Аглай, молодец! В прочем как всегда. - Мягко сказал Мулфус и рухнул в кресло.
Кай, отвернулся и уставился в окно. Аглай действительно проделал хорошую работу, и Морвар впервые увидел в нем не просто Тойиного любимчика, а настоящего конкурента.
-Значит так, сейчас отдохни, развейся, и пока будешь отдыхать, попробуй вспомнить как выглядел этот Константин, вспомни что-нибудь еще помимо разных глаз. Как будешь готов — составишь гончие листы и разошлешь по всем провинциям. В столице тоже развесить как можно больше, вдруг он все еще здесь или вдруг забредет сюда. Значит с тебя на сегодня хватит, можешь возвращаться в корпус или идти по своим делам, а ты, — Тойя небрежно обратился к Морвару, - собирайся, поехали.
-Куда? -удивился Кай.
-В Дворец ассамблей. Эти крысы канцелярские, небось уже заждались...
-Кай нахмурился, всем видом показывая, что не понимает о чем идет речь.
-Ну государственный совет же! Малый зал! Ты мне будешь там нужен, посидишь, впитаешь мудрости, может чего дельного скажешь.
Гудящий пожар вдруг вспыхнул в груди Кая. То, что Великий инквизитор вдруг сказал, что нуждается в нем для проведения такого важного мероприятия было большой радостью и поводом гордиться, так что он вмиг забыл все неудобства, которые ему только что причинил Аглай своей исполнительностью и дисциплинированностью. Он резко отскочил от окна, пытаясь не показывать своей щенячьей радости и, быстро перебирая длинными ногами, зашагал к конюшням готовить лошадей.


Мраморные своды дворца Ассамблей выглядели все так же серо, темно и неприветливо. В малом зале, отведенном специально для заседаний государственного совета собрались все министры в том числе министр обороны, которого Тойя так хотел видеть. Вообще говоря на самом деле он хотел поговорить с ним с глазу на глаз, но обсуждать такие глобальные и серьезные вещи было принято только созвав государственный совет. Был так же и представитель судебной власти Герхен-Де-Герден, он как и всегда сидел в самом торце стола под круглым радужным мозаичным окном. Пробивающиеся сквозь него лучи заходящего Красного гиганта подствечивали его короткие седые волосы, похожие на одуванчик, он как и всегда был облачен в свободную черную мантию и как бы отделившись от всех остальных заседателей потирал ладони, будто что-то замышляя.
На крошечном балкончике где-то под самым потолком появился Мулфус вместе с Морваром. Великий инквизитор, приказав своему помощнику никуда не уходить с балкона, торопливо двинулся вниз по узкой каменной лестнице с опасными низкими перилами.
-Господа собравшиеся, - он обратился к заседателем на ходу, и гам, стоящий в зале в момент утих, - я хочу обратиться к вам с заявлением, - обстоятельно резюмировал он и опустился на роскошный, но ужасно неудобный стул в другом торце стола, так что вдалеке от себя как раз видел фигуру Де-Гердена. - Вынужден сообщить, - продолжил Мулфус, - что наш древний враг, дремавший более ста двадцати великих циклов, вернулся и, я уверен, попытается снова нас завоевать!
По залу прокатилась волна взволнованных вздохов, а толстый усатый министр обороны вдруг встрепенулся, будто даже подпрыгнув на своем месте. В его глазах заиграл наивный детский восторг, и он тут же, ерзая на стуле и поправляя китель, сделал уверенную воодушевленную гримасу, с нетерпением выжидая когда же слово перейдет ему.
Де-Герден же отреагировал весьма однозначно, слова Тойи его совершенно не возбудили, он лишь прищурил уставшие глаза, подался вперед, и, похрустывая старыми узловатыми пальцами, «приготовился к бою».
Тойя Мулфус громко и с выражением кратко пересказал историю той великой войны, что произошла более века назад, чтобы освежить в памяти собравшихся те события, о которых было не принято вспоминать, а для некоторых особо образованных министров, возможно, даже, вновь «изобрести колесо». После чего в деталях рассказал о погибшей китобойной платформе и расследовании Аглая Мехеля, а так же как это все между собой связано.
-Я, значится, вот что думаю, вот, - едва дождавшись окончания речи инквизитора, министр обороны поднялся с места и забухтел себе в усы, положив руки на живот, как у беременной женщины, - раз вы, значится, Великий, так сказать, Инквизитор, говорите, вот, что мы из, так это, раз, уже побеждали, значится — сможем победить еще раз и, так сказать, не поперхнуться, прошу прощения! Силы у нас, значится, на это, есть, можно думать, а раз уже как-то отпор им дали — значит можно их бить, значит не бессмертные. И второй раз — ничего страшного, побьем! - подытожил он, лихо тряся кулаком в воздухе.
-Уважаемый министр обороны, - зашипел сквозь зубы Мулфус, - когда я попал в Академию инквизиции, у нас был обязателен рукопашный и ножевой бой. В ножевом я преуспел, а в рукопашном, уж простите, как боец я не сложен совершенно. Был у нас там один верзилина с кулаками как пушечные ядра. Каждый его удар — словно моргенштерном огрели. И однажды случился у нас с ним серьезный конфликт и как на зло, в следующем же бою меня поставили против него. Он просто вколачивал меня в канвас и я понимал, что обречен, даже если буду пытаться давать сдачи. Он понял, что может легко меня победить и  начал играть со мной, прижал к канатам и стал делать «мельницу». Я ничего не видел, кровь от рассечения заливала мне глаза и тогда я от отчаяния выбросил правый боковой. Такой отвратительный, кривой, из-за задницы, куда-то там ему попал, но удары тут же прекратились, я еле смог разлепить глаза и увидел, что он лежит без сознания, а товарищи пытаются включить его нашатырем. Случилось так, что я совершенно случайно попал ему прямо в челюсть. Когда нас должны были поставить с ним во второй раз, мои товарищи подбадривали меня, говорили — победил раз, победишь и второй. И когда я вышел против него снова, он моментально прошел ко мне в клинч и сломал мне коленом челюсть. Понимаете что я имею ввиду, господин министр? Они больше века готовились к этой войне, вынашивали план мести, в то время как мы...
-Ничего не делали? - Перебил Де-Герден, нагло глядя Тойе в лицо.
-Мы готовились, но не к тому, чему нужно, -непринужденно оправдывался тот. - Однако результат получили все равно полезный. Теперь мне все ясно и я даже готов признать, что моя программа местами ошибочна. Сейчас стало совершенно ясно, что никаких армий монстров у провинций нет. Все уроды, мотающиеся по континенту — плоды деятельности пятой колонны Зиратуа. Они живут среди нас и ведут подрывную деятельность. По этому я выдвигаю новый курс, на подготовку к войне и на борьбу с вражескими шпионами.
-Значит скоро появятся еще горы трупов черноволосых континенталей чей рост хотя-бы на два вершка выше среднего? - Де-Герден многозначительно поднял брови.
-При всем уважении, господин Де-Герден, - огрызнулся Тойя, - занимайтесь лучше своими делами. Вы понятия не имеете о тонкостях антитеррористической деятельности.
-Зато я имею понятие о том, к чему приводят ваши облавы обыски и осмотры. К горам невинных жертв из которых хорошо если будет с десяток шпионов.
-Когда ваши кухарки просеивают и промывают крупу в мусор вместе с плевелами отправляется и немного нормальных крупинок, с этим ничего не поделаешь, ошибки присущи любому виду деятельности - с холодом проговорил Мулфус.
-Люди — это вам не крупа! - гаркнул Де-Герден, со злостью ударив кулаком по столу. -Я борюсь за торжество правосудия уже очень много циклов и не позволю вам своими утопическими убеждениями топтать мою работу!
-А что вы можете сделать? - на устах Тойи заиграла наглая самоуверенная ухмылка, а Кай, стоящий на балконе и наблюдающий сверху почувствовал в груди какое-то тепло и гордость за лидера своей организации, да и фактически всего государства. -И не надо со мной спорить, я еще не договорил, кроме того, я собрал всех здесь, чтобы объявить о том, что моя канцелярия уже составила проект приказа о введении чрезвычайного положения, завтра же оно отправится на промульгацию в Изумрудный.
На этом моменте Де-Герден не выдержал и поднялся со своего места.
-Хотите собрать в своих руках все ветви власти и задавить оппозицию?
-Именно так, оппозиция ужасно мешает работать.
-Вы уверены в своем решении? - Де-Герден заискивающе посмотрел на Мулфуса.
-Абсолютно. - Твердо ответил тот.
-А теперь позвольте я вам кое-что объясню, прямо при всех. То что вы каким-то образом захватили рычаги управления Императором, что он вас до смерти боится и делает все, что вы скажете, это очень мило, но я хочу вам напомнить вот о чем. Император лицо власти, он икона, но власть обязательно должна быть подкреплена силой. Пока подумайте о том, что же есть сила, а я тем временем вам кое что расскажу. - Тойя напрягся предчувствуя неладное, а Кай свесился с перил балкона так, будто бы сейчас упадет. Тепло в его груди тут же потухло, а спину защекотал неприятный холодок, - Я практически всю жизнь тружусь над созданием правильной судебной системы. - продолжил Де-Герден своим бархатным голосом. - Мои судьи судят строго придерживаясь материальных и процессуальных норм, наша судебная практика насчитывает около двадцати восьми процентов оправдательных приговоров каждый цикл. Гражданские суды являются для людей всего Континента оплотом правосудия и надеждой на справедливость. А вы со своими гражданскими тройками и инквизиционным военным трибуналом не только мешаете торжеству правосудия но и существенно поганите себе репутацию. Особенно тем, что не используете почти никакие виды наказаний кроме смертной казни и не выдаете тела родственникам погибших, вывешивая их на позорящие столбы и запрещая хоронить и даже оплакивать. Вся та же самая петрушка и для военнослужащих, но подумайте сами. Когда вы захапаете себе всю власть, введя военное положение, формально она окажется у вас в руках. Но что будет, если я выступлю с законодательной инициативой в парламенте о создании военных судов, которые будут судить по общему законодательству и которые наконец принесут правосудие в армию, и дадут солдатам забыть о ваших мерзких тройках? Почему-то мне кажется, что законопроект в парламенте наберет нужное количество голосов, Анна Аделаида точно направит его на промульгацию, а вот Император с вашей милости подписывать его откажется... Что же тогда  скажут в армии,  том числе приближенной? А теперь скажите, вы подумали над тем, что такое сила?
Министры, сидящие за столом с открытыми ртами хором перевели взгляды с Де-Гердена, закончившего повествование на Тойю, что бы посмотреть на его реакцию. Он стоял  чернее тучи, играя желваками на шее, скрипя зубами и хмуря брови. Де-Герден же мягко улыбался ему в ответ.
-Заседание государственного совета окончено! - Тойя с отвращением выплюнул слова и тут же загрохотал подкованными сапогами по лестнице. На верху его уже ждал прижухший и разделяющий негодование начальника Кай.
Зала быстро пустела, единственный, кто долго не решался уйти был тот самый толстый министр обороны, сидящий в оцепенении, обливаясь холодным потом и представляя, как и когда ему придется отвечать за бардак в армии. 
   
 


 

 























Глава 11
В воздухе повис плотный сумрак, однако видимость была хорошей, с неба освещали путь сразу две луны, одна из которых была почти полной и давала много жидкого голубоватого света. Герои уже приближались к столице, и благодарили всех богов, каким приходилось молиться за то, что Косая траншея со своими уютными постелями и мягкими перинами осталась далеко позади. Дремучие непроглядные леса окрестностей Энлет-Иринда сменились аккуратными стриженными посадками. Вдоль разровненных грунтовых дорог, предназначенных для движения верхом, тянулись широкие каменистые обочины, по которым все чаще стали сновать туда-суда купцы, гонцы, бродяги и прочий люд.
Вдоль дороги все чаще и чаще вырастали прямо из-под ног таверны с чистыми и ухоженными мощеными двориками, купеческие фактории, фабрики и время от времени посещало чувство, что герои уже движутся по городу с неестественно широкой улицей, а не по тракту в полном цикле пути от столицы.
Однако не все вокруг было так ухоженно и красиво. Периодически, встречались виселицы с болтающимися в петлях разлагающимися трупами и позорные столбы с привязанными к ним голыми телами, некоторые из которых разложились уже до костей. Все они были припудрены белым порошком стрептоцида. Сестры милосердия регулярно совершали обход, чтобы присыпав гниющие трупы, не допустить распространения мора. К телам были прибиты гвоздями, или висели на шее на веревочке таблички с надписями вроде: «трипанатор!», «селекционер!», «покрывал трепанатора/селекционера!», «пособник трепанатора/селекционера!», «участвовал в приготовлении/организации/проведении террористического акта!».
-Похоже, долго меня не было... старый ублюдок за это время успел совсем выжить из ума, - с отвращением прошипела Аделаида, - Как же Де-Герден такое допустил?
В головах всех членов команды возникла жажда как можно скорее добраться до столицы и активно начать приготовления к покушению. У всех кроме Скьельда.
Слова Деда из Косой траншеи долго не выходили у него из головы. Он не переставая мучил себя вопросами: кем был этот старик, от куда там взялся и за что так сильно нас ненавидит. И самое главное — кого это нас? Скьельд выглядел как стереотипный северянин и в самом деле являлся им, Константин родился в Яси и всегда считал себя ясом, Гон-Залес же приехал от куда-то из юго-западных провинций. Гергам на лицо был чистокровным горцем. Кому из них Дед обещал скорую смерть? Или же его проклятье касалось всех континенталей в целом?
Скьельд пытался поговорить об этом с Константином и Гоном-Залесом, но все без толку, они лишь отмахивались и не хотели обсуждать то, что там произошло. Им удалось убедить себя в том, что Дед от одиночества «установил связь с космосом» и в том, что все его слова не более, чем обычный бред. Действительно, тяжело было себе представить, что слова человека, оставившего мертвую жену лежать в гостиной на диване, могут нести хоть какую-то смысловую нагрузку, и все же Скьельд не верил, что это так.
Он никогда в жизни не встречал трепанатора, и всегда, как и все, считал, что это люди, работающие на ополчение провинций, готовящихся к войне за независимость и выращивающие мутантов, чтобы выпустить их на имперские войска авангардом, ну и, само собой, для демонстрации силы перед центром. Однако все оказалось не так просто, где провинциальное правительство, а где какая-то богом забытая Косая траншея, вдали от тракта, спрятавшаяся за лысым холмом. Что-то явно не сходилось, тем более, что Латер как раз таки и был из такой самой провинции, которая готовилась к войне. Он много рассказывал об этих приготовлениях, порядке проведения мобилизации, но ни слова не сказал о том, что мутантов готовятся использовать в качестве живой силы.
Теперь уже Скьельд не считал уродов, бродящих по округам простыми жертвами неудачных экспериментов, убежавших из лабораторий. Теперь он и не знал, что думать. И самое главное, что не переставая терзало его любопытство это то, зачем вырывать людям из позвоночников и суставов металлические пластины. И что это вообще за пластины такие. От Константина Скьельд слышал, что в Столице есть виртуозные зубные зубные техники, умеющие вставлять металлические зубы, но не знал никого на континенте у кого бы были пластины в суставах. Конечно он догадывался, что речь идет о какой-то очень сложной операции, но даже понятия не имел для чего им могли понадобиться суставные пластины. И снова всплывал вопрос — кому это, все таки, им?
Вопросов было больше чем ответов, этот поход перевернул представления Скьельда о морали. Раньше он был уверен, что убивать плохо, и, почти добравшись до Столицы, думал, как бы сообщить товарищам, что не собирается стрелять. А теперь, глядя на десятки, сотни трупов казненных, над чьими телами издеваются и глумятся, он даже не знал, действительно-ли настолько плохо одним единственным выстрелом прервать столь долгую чреду сломанных судеб. А с другой стороны — в памяти все еще сидел Дед из косой траншеи, чьи уроды обрекли на мучительную смерть целую деревню. Кто тогда займется такими как он после смерти Тойи?
Ясно было только одно — чему быть, того не миновать. Глядя на своих воодушевленных спутников, Скьельд решил, что точно будет стрелять. Он в каком-то смысле верил в судьбу, если говорить точнее, то в те определенные цепочки событий, которые неизбежно произойдут. Ему казалось, раз такое сложное дело как покушение складывается как нельзя проще и само ложится в руку, нужно непременно повиноваться и плыть по течению, чтобы всеми своими возможными и невозможными действиями замкнуть цепочку событий, тем более, что именно она могла стать началом великого и если не изменить все, то по крайней мере, дать начало чему-то новому.
Когда вся группа уже вплотную приблизилась к Столице сил не оставалось не только для того чтобы сидеть в седле, с трудом получалось держать глаза открытыми. Ни о каком покушении говорить пока не приходилось, каждому члену команда был просто необходим полноценный отдых.
Скьельд был в Энлет-Иринде несколько раз, ему никогда не нравился этот город, а после последнего визита сюда, после того, что ему пришлось увидеть и пережить на помосте дворцовой набережной, где стоял добротно сколоченный эшафот, залитый кровью, он просто возненавидел Столицу. Энлет-иринд — символ Империи, огромный, серый, гниющий и преющий под своей лоснящейся коркой чистоты и ухоженности. Скьельд с трудом себе представлял, как ему придется пробираться по открытым широким и вылизанным улицам, где на него бы давили и наваливались своим гранитом и мрамором огромные гипертрофированные здания, каждое из которых, наверное, могло бы вместить в себя все население его любимого Нортбурга.
Однако к его великому облегчению Анна выбилась вперед и повела всех за собой по неширокой тенистой дорожке, вдоль которой росли стройные яблони со стриженными кронами и побеленными стволами, куда-то вправо под гору, подальше от города в сторону Алого залива.
После непродолжительной поездки в тени плодовых деревьев, сквозь пышные кроны которых не мог пробиться лунный свет. Анна рассчиталась с Олавом и Ралафом, и они сразу же ускакали в обратном направлении. Дальше дорога становилась совсем узенькой, но все более и более аккуратной и интересной. Тень от деревьев сгущалась, кое-где их кроны сплетались прямо над головами, создавая природный зеленый потолок.
Наконец они выехали на широкую мощеную площадку перед массивными воротами, набранными из широких досок мореного дуба в железной темной оковке, от которых вправо и влево расходился забор высотой в человеческий рост из цветного дикого камня. Двое стражников поприветствовали Анну и, нырнув в крохотную неприметную калитку, прорезанную в правой воротине, поспешно открыли ворота перед хозяйкой.
-Значит смотрите, - устало промямлила Анна, глядя на стражников, - этих людей запомните и всем передайте, что они тут находятся на законных основаниях. То есть, если кто из них выйдет поссать на клумбы, не нужно их скручивать и вести ко мне, надеясь на прибавку к жалованию.
Стражи спешно кивнули, и вытянулись в струнку, провожая взглядом вереницу всадников, плетущихся в глубь двора.
Двор полностью был усажен густым стриженным газоном, и разрезан одной широкой мощеной дорогой и множеством узких, засыпанных дробленой ореховой скорлупой тропинок. Между узкими тропинками были разбиты цветущие клумбы с самыми разнообразными цветами. Широкая дорожка вела к большому красивому дому причудливой архитектуры. Это дом не был обычной квадратной коробкой, он весь состоял и пристроек балконов, веранд, накрытый черепичной крышей изощренной формы. За этим большим и красивым домом прятались постройки попроще, видимо конюшни, дом прислуги, флигель для гостей. Недалеко от входа в главный дом стоял красивый колодец и огромная беседка с видом на Алый залив. От берега ее отделяло расстояние в несколько сотен шагов, которое было занято узкой полоской каменистого пляжа и роскошным садом расположенным на пяти огромных «ступенях» вдоль которого тянулась к морю аккуратная чугунная лестница. На верхней ступени (самой узкой), почти у самой беседки росли самые разнообразные цветы, поражающие своими причудливыми формами и оттенками, на ступень пониже расположились ровные ряды ягодных кустарников, на третей ступени расположились виноградники, на четвертой плодовые деревья: яблони, груши и абрикосы, а на самой первой огромные раскидистые Каштаны. Все было продумано так, что когда смотришь из беседки на залив, сначала видишь цветы из-за которых немного выглядывает кустарник, за кустарником можно разглядеть виноград, за виноградом плодовые, а за ними на самой большой по площади «Ступени» рощу могучих каштанов. И так как каждая следующая ступень на порядок ниже предыдущей, в самом низу даже высокие деревья не закрывали вида на волны залива.
Скьельда поражала красота и благоухание усадьбы, Латер отметил безусловное наличие вкуса и мастерства у людей, которые занимались строительством и благоустройством, а Константина стал немного подгрызать червячок зависти, и в голове тут же закрутились планы по благоустройству собственной родовой усадьбы, которую он планировал отбить после убийства инквизитора.
На широкой площадке переднего двора появился высокий худощавый мужчина в возрасте и прилично одетый, это был, по всей видимости, дворецкий. Он шел быстрым шагом навстречу Анне, изо всех сил стараясь не сорваться на бег.
-Госпожа Аделаида, с возвращением! - заговорил издалека дворецкий мягким голосом, - мы вас здесь уже заждались и стали беспокоиться.
-Дорогой Гарсия, право, не стоило так. Распорядись пожалуйста, чтобы приготовили гостевой флигель, позаботились о лошадях, и расстелили мою постель, - Аделаида настояла на том чтобы не делать привал, когда оставалось больше цикла пути и сейчас едва находила силы для того, чтобы шевелить губами.
-Сию же минуту! Вижу — моя госпожа еле держится на ногах от усталости, - сказал Гарсия и тут же скрылся.
На этом цикл подошел к логическому завершению. Анна направилась в дом, а Скьельда, Константина, Латера и Гона-Залеса прислуга проводила в гостевой флигель, где все четверо дружно рухнули на мягкие и удобные гостевые кровати, которые прислуга даже не успела расстелить.
Скьельд, даже не успел приземлиться на пуховую перину, застеленную хлопковой простыней как сразу же стал плотно погружаться в сон, и в последние мгновения перед отправкой в царство грез, вдруг ясно представил себе детали покушения. Как он сидит в башне, почему то ярко слышен крик чаек, а яростные порывы ночного ветра, долетающие со стороны Алого залива будто пытаются схватить его за одежду и сбросить с помоста, на котором он расположился с винтовкой, и уже начал выцеливать лысую голову инквизитора, прямо на шершавую брусчатку Изумрудной площади.
Вдруг, внезапно стихший ветер, почти превратившийся в штиль, многократно усилился и заставил Скьельда поскользнуться, и, не удержавшись на помосте, полететь вниз.  Голова моментально закружилась, в глазах замелькали очертания быстро удаляющейся часовой башни и вдруг миллиарды звезд, сверкающих в небе и яркие луны внезапно затянулись грязными громоздкими тучами и Скьельд коснулся спиной земли. Однако падение не было смертельным, оно лишь заставило его поморщиться от сносной боли и, перевернувшись встать на четвереньки. Посмотрев перед собой он увидел две пары ног и деревянный вкопанный столб. Он задрал голову и понял, что это прямо перед ним стоят бабушка с девочкой, вероятнее всего с внучкой. Скьельд оглядел бабушку невероятного роста, одетую в кирпичного цвета многослойное застиранное тряпье. Лицо ее было изборождено глубокими морщинами в глубинах которых налипла пыль, веки ее были настолько тяжелы, что свисая, полностью закрывали глаза, но Скьельд понимал, что смотрит она строго и осудительно, и смотрит прямо на него. Потом он перевел взгляд на девочку, которая была ростом почти по колено бабушке, и держала ту за руку, высоко поднимая свою. Внешность девочки не была приятной. Из ее головы в разные стороны торчали две тонкие, разной длины жидкие косички,  кожа ее лица была белой, но совершенно чумазой, особенно была грязной область вокруг широкого щербатого рта, который был открыт и наполнен слюной, пухлые щеки и подбородок напоминающий мелкий камушек-гальку. Глаза ее были мелкие и глупые, но широко раскрытые. Она с изумлением смотрела на стоящего перед ней на коленях Скьельда, активно и усердно ковыряя в носу.
От вида девочки Скьельду сделалось плохо, он всегда относился с пониманием и сочувствием к людям с отклонениями, да и просто кому не повезло с чертами лица, но, глядя на нее, хотелось сейчас же спрятать взгляд, отвести его в сторону и больше никогда не видеть этого. Тогда он снова взглянул на бабушку и его в миг сковал леденящий ужас. Из под завязанного старого пухового платка на него смотрело не сморщенное старческое лицо, а черная собачья морда с проваленными глазами, мокрая, слипшаяся от старой черной запекшейся крови и озлобленная. Повернув голову на бок, она с остервенением разгрызала в щепки стоявший рядом столб, но ощутив на себе взор Скьельда, остановилась и уставилась куда то прямо перед собой, видимо, боясь встретиться с ним взглядом.
-Мужчина... - Проскрипел голос собачьей бабки, по прежнему не решавшейся на него посмотреть, - мужчина, - сказала она настойчивее, и, не поворачивая головы, устремила взгляд  единственного целого желтого глаза с кровоизлиянием у самого зрачка прямо Скьельду в глаза.
Тот не знал, что на это ответить и просто ждал, что же будет дальше, вдруг, он почувствовал легкий толчок в плечо. И услышал как уже приятный женский голос смущенно повторяет: «Мужчина, пора просыпаться, на грибницах уже серые пятна зацвели. Мужчина... Госпожа Аделаида сказала, чтоб я разбудила вас, вставайте пожалуйста!»
Он с трудом, но с большим удовольствием разлепил глаза. На краю его кравати сидела молодая приятная девушка, в объемном сером платье с длинными рукавами и аккуратно убранными волосами.
-Ну вот, слава богам! - сказала она, наблюдая за тем как Скьельд, словно полуживой молча отрывается на локтях от постели, - на втором этаже сразу направо ванная комната, там для всех вас уже приготовили принадлежности, вашу одежду забрали прачки, по этому можете выбрать, что захотите из вон того серванта, - девушка указала на него пальцем, - а после проследуйте пожалуйста в главный дом, там на веранде госпожа Аделаида уже всех ждет.
Скьельд хорошо все расслышал, но смысл слов дошел до него не сразу. Говорят, что , когда люди видят сны, они лучше высыпаются и бодрее себя чувствуют, но после таких просмотров ему казалось, что он вовсе не спал, а разгружал вместо этого вагоны с антрацитом.
Поднялся он тяжело и грузно, в голове сразу же зашумело, глаза напряглись и большую часть поля зрения заполнили пульсирующие малиновые пятна. В прочем скоро все прошло, он выбрал себе свободные светло-серые хлопковые штаны и такого же цвета длинную рубаху с косым воротом, и, впервые за долгие циклы, совершив все утренние процедуры в человеческих условиях, двинулся в главный дом.
На улице было темно и довольно прохладно. Цветы на клумбах уже стали понемногу отцветать и терять свои краски, готовясь к долгой ночи. Днем здесь, наверное, не продохнуть от пчел — подумал Скьельд.
На веранде за огромным круглым столом уже сидела взлохмаченная Анна с полуприкрытыми глазами, Константин, увлеченно накладывающий на кусок свежеиспеченного кукурузного хлеба различные виды колбас, соусов, сыров и ветчин, коих на столе присутствовало великое множество. Латер, сидя неподалеку не отставал от товарища. Скьельд, пожелав всем доброго утра, скромно уселся между Константином и Анной и, налив себе горячего чая, усердно задышал над ним, стараясь не уснуть.
В следующий же момент в дверях веранды появился Гон-Залес в одних трусах, с мокрой головой и усами и белым ворсистым полотенцем через плечо. Его покрасневшее лицо и кожа, покрытая мурашками лучилась счастьем и свежестью. Оставляя за собой на полу дорожку из капель воды, он подошел к столу и стал с жадностью глотать куски, активно делясь впечатлениями о изумительно бодрящей воде в Алом заливе.
-Значит все в сборе и можно начать обсуждение ключевых вопросов, - строго резюмировала Анна.
-Что прямо за завтраком? - немного издевательски подцепил Гон-Залес.
-Да, прямо сейчас, напомню, ты приехал не в гости к бабушке, а делать дела. Я слишком надолго покинула столицу и нутром чую, что без меня здесь начался бардак. Одни только показательные казни на тракте чего стоят. Этому пристарелому идиоту, я имею в виду Тойю, всеобщим языком сказали —  мор ползет, когда вы за собой дохлятину не убираете. Ну ладно, когда речь идет о животных, охотничьи инквизиции хотя бы бросают их в степи, подальше от селений, но люди прямо на тракте гниют. Хорошо хоть сестры милосердия подсуетились все это продезинфицировать. В общем я решила, что Тойю надо класть как можно скорее, не медлить. Гергам, - Анна привлекла его внимание острым взглядом, - сегодня же мы едем с тобой в город, я уже сказала приготовить лошадей. Ты направишься в Оплот, доложишь Тойе, что в горах все спокойно, покажешь письмо от отца, хотя я думаю — губернатор уже отписался сам. Сам договоришься о награде и молись всем богам, кому знаешь, чтобы у тебя все получилось. Поедешь ты от сюда один, нельзя, чтобы Тойе кто-то донес, что нас вместе видели. Так, что извини, дорогу будешь искать по стрелкам. Когда дело будет сделано, или в случае, если вдруг что-то пойдет не так, как, например, у меня в горах, ты должен будешь отыскать здание Парламента, оно находится на Изумрудной площади, ты его сразу узнаешь, оно такое красивое, нарядное. Перед ним, на другом конце площади будет полукругом стоять изумрудный дворец, с зеленой такой крышей, а слева будет здание арсенала с той самой часовой башней. Скучное такое, терракотовое. Найдешь меня, вместе будем думать, что делать. Но я думаю, сложностей возникнуть не должно. Тойя подонок, но он человек слова, если он пообещал тебе эту побрякушку, не думаю, что он может обмануть.  Остальные остаются здесь и готовятся. Продумывайте мельчайшие детали и какие могут возникнуть проблемы. Скьельд в чем дело? - Анна резко осеклась, видя, как он повесил голову и о чем-то тяжко задумался.
-Сон мне сегодня приснился, - нехотя ответил Скьельд и поежился, - отвратительный такой.
-Так, я даже обсуждать это не хочу, - Аделаида нахмурилась и встала со своего места, - перед покушением ни у кого не должно быть ни дурных снов, ни видений, ни воспоминаний из детства, ничего! Мы все уже собрались здесь, а значит — то, что должно произойти — произойдет. -Утвердительно сказала она, - по этому делай что хочешь, чтобы избавиться от этой дури. Тут недалеко есть приличный публичный дом, наведайся туда, успокойся, настройся, и чтобы перед делом я даже не слышала об этом нытье, понял? Ты стрелок! Ты самый главный! - Анна нависла над столом, заглядывая Скьельду прямо в лицо.
Он ничего не отвечал, говорить не хотелось вовсе, и хотя он полностью отмел идею с борделем, в принципе он был полностью согласен с тем, что сказала ему Анна.
Когда серые пятна уже понемногу набирали фиолетовый оттенок Латер выехал из усадьбы первый.
Отыскать оплот в огромном городе с населением как у всех столиц провинций вместе взятых было на удивление нетрудно. Благо Латер по указателям нашел улицу, на которой когда-то был и по ней, лишь изредка сверяясь по указателям вышел к Оплоту благодетели.
У проходной прямо под фонарем стояло крохотное обшарпанное помещение с решеткой на единственном окне. Внутри за старым столиком сидели жандарм и инквизитор помладше, резались в какую-то настольную игру смеясь и прихрюкивая.
Заметив приближение Латера инквизитор помладше испуганно смахнул со стола, разложенные на нем в странном порядке фишки, в ладонь, но разглядев Гергама поближе, тут же с презрением плюнул и принялся расставлять их по-новой.
-Прошу прощения... - вежливо начал латер.
-Прощаем, - не поворачиваясь, пренебрежительно ответил жандарм, увлеченно помогая возиться с фишками.
-Мне нужно увидеть Тойю! - более настойчиво возразил Гергам, набираясь наглости.
-Зачем тебе Великий инквизитор? - нагловато, не поднимая глаза, спросил инквизитор помладше.
-Я пришел за наградой, - ответил Латер еще более смело.
Инквизитор помладше привстал со своего стула и, нахмурив брови пристально вгляделся в лицо Латера сквозь оконную решетку. После недолгих переглядок глаза в глаза инквизитор помладше громко шмыгнул своим массивным носом, похожим на кирзовый сапог и громко расхохотался. Жандарм, обернувшись на Латера и бросив в его сторону короткий оценивающий взгляд поддержал инквизитора неистовым смехом.
-Какую тебе, в задницу, награду? - Резко перестав смеяться, осклабился Инквизитор, - давай бегом от сюда пока колени не прострелили.
-Такую награду, - начиная закипать прошипел Латер, - Рубиновый ромб за успешно выполненную миротворческую миссию.
Инквизитор с жандармом снова взорвались хохотом.
-Куда такому сопляку Рубиновый ромб? - задыхаясь от смеха прохрипел инквизитор, -  И кому ты там, говоришь, мир подарил?
-Кому надо было. Скажите Тойе, что Гергам Латер из Горской провинции явился за наградой.
Громкий и болезненный приступ икоты сумел остановить хохот инквизитора, и он, немного подумав, снова обратился к Латеру.
-Прямо так и сказать? Ну что же, сейчас попробую, - сказал он и куда-то ушел.
Гергам ждал его возвращения недолго, стоя под фонарем у проходной и стараясь не обращать внимание на то, что жандарм пристальным взшлядом измеряет его всего вдоль и поперек.
Через некоторое время инквизитор помладше вернулся нахмуренный и недовольный.
-Прошу за мной, господин Латер, - угрюмо буркнул он и повел Гергама за собой.
Тойя оказался в кабинете один. Он задумчиво смотрел в окно, и держа в одной руке смятый желтый лист, а в другой дешевую алюминиевую кружку с дымящимся чаем.
-Гергам, кажется? - великий инквизитор повернулся, поставив чай на заваленный бумагами стол, - честно говоря, когда мы с вами расставались, я и не думал, что все-таки убедил вас сотрудничать и еще когда-нибудь увижу.
-Эм, да... - Латер замялся, долго думая, что же ответить, - мирное небо и живые солдаты — превыше всего, - сказал он без капли искренности, - я привез письмо от отца.
-Прошу вас, нет совершенно никакой нужды его зачитывать, губернатор уже прислал мне все подробности, я верю, что вы хорошо справились. Империя будет долго помнить ваши заслуги, и я выражаю вам свою личную благодарность. - Тойя поднял сжатый кулак, собрано тряхнул им в воздухе после чего принялся ждать когда-же Латер покинет кабинет, - Что-нибудь еще? - спросил Тойя, глядя на изумленного посетителя, поняв, что тот не собирается уходить.
-Собственно говоря, да, - весьма обескураженно проговорил Латер. - Если мне не изменяет память, мы с вами договаривались о награде.
-Ах да, деловой подход, верно? Нет, это вы меня простите, конечно же, я совсем забыл, в таких же случаях обязательно полагается награда, просто... голова сейчас занята совершенно другим.
Он извлек из верхнего ящика рабочего стола массивную деревянную шкатулку и, открыв ее, отстранено задал Гергаму вопрос.
-Сколько я вам должен? - он зашуршал по дну шкатулки, гремя серебряными и золотыми фаугрингами.
-Признаться честно, я имел ввиду не такую награду, - Латер начинал ощутимо нервничать, - если мне опять-таки не изменяет память, вы обещали представить к ордену. Рубиновому ромбу.
-Ах да, точно, -Тойя шлепнул себя по лбу открытой ладонью. - Ну конечно же, вы из тех кто за идею. Что же, если обещал вы его получите. Даже лучше, получите в упрощенном порядке, сэкономите время, и у меня, как я уже сказал, голова думает совершенно о другом. Завтра с серыми пятнами орден, паспорт и наградной лист будут готовы. Заберете на проходной.
Ноги Латера стали менее твердыми во рту пересохло, а в голове будто создали полный вакуум.
-Зачем нам эти дурацкие церемонии верно? - Мулфус взглянул в глаза Гергаму, старясь увидеть в них понимание.
-Верно... - прокряхтел Латер, будто выплевывая слова, словно они были горькими на вкус и наполняли до верху весь его рот. Он вдруг ясно представил себе, как он настоит на проведении церемонии, они убьют инквизитора, а его последователи сразу все поймут и начнут мстить Латеру, его семье и стране. Или же Тойя заподозрит неладное и из Оплота ему живым уйти не удастся, ворох самых скверных мыслей разбудил какую-то параноидальную осторожность и полностью вогнал в ступор.
-Что же, в таком случае — прощайте!
Тойя протянул Латеру руку. Тот в растрепанных чувствах вяло ее пожал и, не разбирая дороги, зашагал на выход, чтобы вскочить на свою кобылу и помчаться через пол города к зданию Парламента.
 


-Все пропало, я вас подвел! - сказал Латер едва-ли не плача, глядя сквозь растопыренные пальцы.
Он сидел прямо у входа в кабинет на мягком стуле из красного дерева с мягкой золотистой обивкой. Кабинет Аделаиды был побогаче чем у Тойи, площадь его была больше в четыре раза и с потолки там были почти втрое выше чем в Оплоте. Огромные окна с металлическими рамами глядели прямо на Изумрудную площадь, одноименный дворец и здание Арсенала. Если бы покушению все же было суждено состояться  Анна могла бы наблюдать за ним, сидя за своим любимым рабочим столом.
-Ты можешь собраться? Давай рассказывай, что случилось, о чем вы с ним говорили? -Анна тараторила, сидя на корточках перед Латером и, заглядывая ему в глаза.
-Он сказал, что нет времени на проведение церемонии, - приглушенно проговорил Латер. - И чтобы я забрал орден завтра на проходной... Значит не будет никакого покушения... Потому, что он не выйдет на Изумрудную площадь! Потому что ему незачем теперь туда выходить! - Его голос свучал так сухо и обезвоженно, будто его лишили главной цели в жизни. - Вот так все бывает, вроде идеальный план, вроде все должно пройти как по маслу, все продумали, а вот и на тебе. Тойя нас обыграл даже сам не представляя, какой ход он сегодня сделал.
Лицо Анны нахмурилось и как будто сделалось старше.
-Да это проблема, но в конце концов из любой проблемы есть выход, - Аделаида задумчиво покрутила глазами. - Мы заставим его поменять свое решение.
-Каким таким образом? Если я стану уговаривать Тойю провести церемонию — это будет довольно подозрительно, и если все же получится завалить его, все подозрения сразу же падут на нас!
-Ты слишком уж паникуешь, в твоей провинции тоже возникали трудности, но мы же нашли выход из ситуации.
-Ага, и что мы сейчас сделаем? Пробежим босиком через весь Оплот к Тойе в кабинет и заставим его провести церемонию?
Анна добродушно усмехнулась.
-Да тогда все было слишком отчаянно, я пошла напролом потому, что не знала, что делать. Сейчас же я в Столице, в своей стихие. Сейчас мы будем действовать более изящно и тонко, и для этого нам снова понадобится тот же самый многофункциональный инструмент, что и в горской провинции.
Анна, встав на носочки, распахнула верхнюю дверцу высоченного шкафа, стоящего у дальней стены кабинета. Немного неуклюжим движением она пододвинула стул, и стащила с верхней полки бутылку рома, судя по всему, дорогого и качественного.
Анна вместе с Латером торопясь покинули Парламент, миновав широкую площадь направились к главному входу в Изумрудный. Они прошли по пышным богатым коридорам в дальнее крыло и, поднявшись на второй этаж оказались в церемониальном зале.
Под его просторными сводами буквально кипела и бурлила работа. Бригада из нескольких десятков дизайнеров, декораторов, маляров и ткачей носились из угла в угол, перекладывая огромные рулоны тюля с места на место, перетаскивая банки с краской и всякие разнообразные инструменты.
Среди них всех выделялся один на редкость изысканно одетый коротышка с тонкими, как у девушки, руками и фигурой похожей на яйцо, жидкими зализанными волосами и припудренным белоснежным лицом с розоватыми щеками. Он прыгал из стороны в сторону, поворачиваясь то к одному, то к другому рабочему, периодически что-то недовольно выкрикивая, и был способен даже отвесить подзатыльника сжатым в кулаке тоненьким рулончиком обоев.
-Твои поставщики совсем что-ли идиоты?! Ты видел какого цвета тюль они привезли, - Мужичок с яичной фигурой ругал какого-то несчастного дизайнера на чем свет стоит, что есть силы надрывая глотку, - Я столько раз тебе объяснял, что что у дочери Императора смотрины, очень важное событие! Прибудет делегация из Кай-Эндрю, Папельтальду очень важен этот союз и по этому особенно важно чтобы тюль был сапфирового цвета, чтобы подчеркнуть невинность и чистоту Анетты!
-Но ведь это тот цвет который вы просили, - невинно пробубнил обруганный.
-Я просил сапфировый цвет — цвет девичьей чистоты и невинности, а это полуночно-синий! Цвет воинской доблести! Какую связь ты углядел между воинской доблестью и маленькой девочкой?
-Никакой...
-Вот то-то. Отослать обратно и чтобы в кратчайшие сроки эти бездари соткали нормальный тюль сапфирового цвета! Сапфирового!!! - Прокричал мужичок, изрядно покраснев и тут же упал в стул, стоящий неподалеку.
-Это Дермер Эвстис, - приглушенно шепнула Латеру Аделаида. - Я не знаю как объяснить, но он просто редкостный говнюк, Верховный церемонимейстер. Мне бывает с ним очень тяжело, но из-за того, что он занимает самую высшую ступень в своей иерархии приходится с ним дружить. А теперь наберись терпения, потому что с такими людьми ты вряд-ли когда-то встречался.
-Дермер! - воскликнула Аделаида, поднимаясь к нему по широким ступеням, - как всегда скрупулезен в работе!
-Анна Аделаида! Мое почтение! - Эвстис вскочил со стула и и раскланился перед Анной по всем правилам этикета, - какими судьбами в наши скромные чертоги?
-Так уж и скромные, - кротко проронила Аделаида, обводя глазами многотонную позолоченную лепнину, громоздящуюся под потолком. 
-И тем не менее, верховный церемониймейстер к вашим услугам, - Эфстис раскланялся еще раз. - Анна, а что же ты не представляешь своего спутника? Что за, с позволения сказать, дурной тон?
-Это Гергам Латер, - Поспешно проговорила Анна. - Народный представитель из Горской провинции, прибыл ознакомиться с подведенными итогами всесобрания.
-Из самой Горской республики? Рад! Очень рад! Ваша земля так полнится традициями, просто замечательно! - Эвстис приблизился к Латеру и резким четким движением сорвал верхнюю пуговицу с его камзола, раскрыв его волосатую грудь.
Латер опешил и не знал как реагировать, потом вспомнил, что о таком жесте ему как-то в глубоком детстве рассказывал его дед Грегор. Сорвать верхнюю пуговицу с одежды нового знакомого когда-то очень давно считалось в его краях проявлением глубокой радости новому знакомству с приятным, на первый взгляд, человеком. Конечно-же эта традиция была полным бредом, и в горах во время знакомства пуговицы друг другу никто не рвал. Пошла она от далекого предка Латеров, который был князем и решил примериться с родным братом после долгой вражды, созвав огромный пир и пригласив его на него. Брат князя, на тот момент совсем недавно, взял в жены уроженку северных земель, если верить легендам, она обладала неслыханно внушительным бюстом и явилась на пир они вместе.  Князя страх как зацепила столь объемная женская гордость и он решил во что бы то ни стало приоткрыть завесу тайны. И вот, когда пир подходил к концу и князь вместе с братом изрядно напились, князь потащил брата вместе с его женой на стол, чтобы перед всем людом сообщить о конце вражды. Тогда, стоя на столе и говоря брату всяческие приятности, князь обратил внимание на ряд натянутых, готовых оторваться, пуговиц на груди его жены, и держа за верхнюю пуговицу самого брата, задумался о всяких непристойностях и случайно ее оторвал. Сразу после этого, стоя перед людьми с оторванной пуговицей, он объявил о том, что от ныне этот жест будет являться проявлением симпатии. А после добавил — особенно к новым знакомым, и резким движением сорвал пуговицу с груди его жены. После чего, естественно, получил по морде, а странный жест никогда не почитался как важная традиция.
Латер в ответ схватил Эвстиса за верхнюю пуговицу и потянул, та с треском оторвалась. Сделал он это вовсе не из-за того, что отдавал дань даже таким спорным и малозначительным традициям, а потому что Эвстис своим обществом уже стал вызывать зуд на подкорке и Латеру страх как не хотелось оставаться в долгу с подпорченной одеждой.
Что это за клоунада? - Подумал он, - Сначала этот полуночно-синий тюль, хотя на вид он просто темно синий, такого же цвета как и сапфир, а это ведь еще что-то  якобы символизирует. Теперь эта дурацкая выходка с пуговицей... Он видимо где то услышал, о такой традиции и, узнав, что я горец решил таким образом сделать мне приятно? Странно вышло...
-Так что же тебя сюда привело — Эвстис снова обратился к Аделаиде.
-Сто великих циклов тебя не видела, зашла проведать, но, кажется, ты сейчас занят, - смущенно протянула она.
-Ну что ты! - прогремел церемонемейстер, - твои визиты такая редкость, тем более эти бездари, похоже и за тысячу ночей не управятся с этой залой, а я уже неописуемо от них устал. Поразительно, Анна Аделаида и народный представитель из Горских земель, какая же, чувствую, у нас выйдет волшебная беседа. Прошу, следуйте за мной.
Мда уж, волшебнее некуда, - снова подумал Лар и нахмурился.
Кабинет церемонимейстера был практически такой же огромный как и у Анны в Парламенте, только, не смотря на большую свою площадь, он был полностью завален всяким изысканным, красивым, изящным хламом. Тысячами предметов непонятной природы, назначения и происхождения были завалены все шкафы, полки, ящики и, надо сказать, вообще все поверхности в кабинете. Все эти побрякушки, наверное, стоили целое состояние, какие нибудь десятки, сотни тысяч, а может и миллионы фаугрингов. Однако Латер смотрел на все это барахло, источая презрение.
-Чаю или может быть кофе? - Запел Эвстис, раздражающе порхая возле столика с чайным набором.
-Прошу прощения, что пошло звучит, - заранее извинилась Анна, - но, может, чего покрепче?
Анна достала из набедренной сумки бутылку рома и, демонстративно, развернула ее этикеткой к Эвстису.
-Боже мой, Анна, я сейчас скончаюсь на месте! - церемонимейстер сложил пухлые пальцы под подбородком, - Ты же знаешь — мне нельзя такие вещи, я совершенно теряю рассудок!
Анна уговаривающе посмотрела на него и тот, пожав плечами, тут же согласился, и бросился к прозрачному серванту начиненному всякой разнообразной посудой.
-Разрази меня хромой бог! - вдруг встрепенулся Эвстис, роясь в горах разнообразно посуды, - Я же буквально вчера по великой просьбе одолжил своему коллеге свои снифтеры!
-Кого?! - раздраженно протянула Анна.
-Снифтеры! -Эвстис произнес это слово так, будто не знать его значения считалось большой глупостью и невежеством. - Бокалы для рома. Анна, ты чего, в самом деле, не разочаровывай меня. Я сейчас вернусь, я буквально в другое крыло и обратно, - бросил он направляясь к выходу из кабинета.
-Ты за бокалами своими что-ли? - остановила его Анна, - Перестань ты, вон же у тебя шоты стоят, давай из них попьем, или там из фужеров каких-нибудь, какая разница?
Эвстис застыл в дверном проеме.
-Это же настоящее преступление! - искренне веря своим словам, проговорил он, - и если бы ты была мужчиной, я бы тебя, наверное, ударил, - бросил он напоследок и скрылся.
-Боже, не переношу таких! - скривился Латер и состроил такую гримасу, будто по пояс стоит в чем- то вязком теплом и липком.
-Я тоже, - ответила Анна, - но я уже к нему привыкла. Когда надо, он — очень полезный человек. Многие готовы пойти на что угодно, лишь бы не терпеть его присутствие.
-Зачем мы в своем деле с покушением нагородили огород с этой церемонией, башнями винтовками... Проще было бы запереть его в одной комнате с Мулфусом. Тот бы и цикла не выдержал, достал бы револьвер и застрелился сам, - прошептал Латер, подавшись ближе к Анне.
-Да ты прав, Тойя его терпеть не может. И реагирует на его появление примерно как я на крыс или змей.
Совсем скоро Эвстис вернулся и в кабинете поднялся страшный треск его ни на секунду не умолкающей болтовни. При чем, чем больше было выпито, тем громче и скучнее становились монологи Эвстиса. И наконец, когда Латера начало тошнить, то-ли от излишне выпитого, то-ли от излишне услышанного, церемонимейстер, наконец спросил.
-А ты что расскажешь, Анна?
-А у тебя в канцелярии бардак, вот что. - сказала она, сделав огромный глоток, и тем самым осушив бокал.
-Не понял! - нахмурился Эвстис, язык его начал понемногу заплетаться.
-Твои секретари сейчас пишут паспорт высшей награде Империи. Завтра состоится вручение рубинового ромба.
-Чего? Что за чушь? Кому?
-Вот ему, - Анна кивнула на Латера, - завтра.
-Но как же так, мне нужно время, чтобы организовать оркестр, музыку, украшения, площадь подготовить, а у меня ведь еще даже конь не валялся. Да что там, мне даже никто, ничего не сообщил.
-А коню и не надо валяться, вручение будет проходить на проходной Оплота благодетели, - маленькие глаза церемонимейстера округлились, - вручать будет жандарм, - издевательски улыбаясь, протянула Анна.
-Какой еще к черту жандарм! - закипев, прокричал Эвстис, его белоснежное лицо в миг побагровело.
-Не знаю какой жандарм, такой у какого смена будет, тот и вручит... через решетку на форточке передаст.
-Анна, что это еще за бред? Ты что меня дуришь? Награждение Рубиновым ромбом уроженца провинции должно проходить на Изумрудной площади, вручать должен Великий инквизитор лично!
-Ничего не знаю. Сам великий инквизитор сказал, что у него нет времени на церемонии.
-Нет времени?! Чем этот сукин сын там так сильно увлекся, что у него, видите-ли, нет времени? !
-Не знаю, - Аделаида, с загадочным видом накрутила на палец прядь своих волос. -А может быть сам у него и спросишь?
-Всенепременно! - утвердительно гаркнул церемонемейстер. - Я сейчас же еду в оплот!
-Только, Эвстис, послушай, если он будет спрашивать, скажи ему, что узнал о факте нарушения церемонии сам, проверив канцелярию. Не говори ничего про меня, ты же знаешь, что у нас давняя вражда, а господину народному представителю очень важна эта церемония. Боюсь если в вашем разговоре буду упомянута я, господина и вовсе могут не представить к награде.
-Что же, как же хорошо, что ты мне об этом напомнила, я непременно учту, - Эвстис уже слегка пошатываясь, снимал с вешалки изящное драповое пальто, которое подчеркивало тонкость его рук и яйцеобразную фигуру, - и напоследок хочу сказать: не переживайте, все мы получим нашу церемонию, и огромное спасибо за сигнал! - сказал он и, накинув пальто затопал по коридору, чувствуя свою исключительную важность.


***

Грибницы уже набухли фиолетовыми пятнами и готовы были рассыпаться, но Тойя все еще сидел за своим столом и писал какие-то распоряжения штату, составляя план сначала на завтра, потом на промежуточный цикл, потом на четверть великого и на великий. Кроме того, он планировал, что когда закончит обязательно полистает самые опасные громкие и запутанные дела, в надежде найти какие-то зацепки. В их числе было дело о Каменфлюрской щуке, перевернувшей прогулочный катер и загрызшей около десятка его пассажиров. Дело о ядовитом цветке-плоде селекции, который кто-то выращивал на балконе в коммунальной квартире, а потом он зацвел и выделяемым газом отравил двенадцать обитателей этой самой квартиры. Кроме того совсем недавно произошла крупномасштабная операция по захвату нелегальной подпольной арены. Прямо в каналах под Энлет-Ириндом была организована арена, где селекционеры соревновались, кто вырастит более опасного урода, который победит в бою всех остальных. Организаторы получали огромные деньги со ставок на бои и билетов, делая шоу на крови. Было задержано около шестидесяти человек. Тойе предстояло отсмотреть досье каждого, ознакомиться с материалами дела и через два цикла на генеральной тройке по самым громким делам каждому вынести приговор. Кроме того проверить теорию, что щука могла попасть в Каменфлюр через канализацию с той самой арены. 
Он сидел писал и думал, а стоит ли вообще составлять все эти планы, графики дежурств и прочее. Может, уже завтра начнется война. Призванная армия разбежится. В авангарде Зиратуа пойдут огромные, поражающие воображение своим уродством мутанты, которые сомнут континент за один промежуточный цикл, а затем зачистка и заселение колонизированных территорий, и все эти планы были составлены зря. Он сидел и думал, а что же такого могло произойти на том далеком матерке пятнадцать ночей тому назад, что зиратуанцы оборвали все торговые связи со всеми, а на материке, как раз в это же время стала твориться чертовщина с мутантами, треанаторами и селекционерами.
Тойя уже не был молод, по ночам его мучила бессонница, зато за рабочим столом все чаще одолевала дремота, но не успел он прикорнуть, как в дверях появился инквизитор помладше.
-Господин великий инквизитор, там этот... Яичко явился, - промычал он.
-Яичко?! - Мулфуса передернуло от омерзения, - А ему еще какого хера тут надо?
-Не знаю, говорит хочет вас видеть, и нервный он какой-то.
Тойя моментально понял, что дело касается Латера и его накрыла волна ледяной безысходности. Он понимал, что ему придется смириться с неизбежным, но все же видеть Эвстиса, говорить с ним, чувствовать душистый, сладкий, маслянистый запах, исходящий от него, было настоящим мучением. Каждой фиброй своего тела Тойя ненавидел его.
-Что ж, Мулфус, -Эвстит ввалился в дверной проем, отодвинув инквизитора по-младше в сторону своей мягкой грудью. - Потрудись-ка объяснить, что за такой паспорт Рубинового ромба и наградной лист написали мои секретари какому-то Гергаму Латеру, о котором меня даже не поставили в известность?
-Твоя канцелярия, ты и разбирайся, - ответил Тойя, и из маленького рта церемонимейстера забил бесконечный источник бессмысленных клишированных фраз, упреков и назиданий, притч о том, что Империя только и держится столько циклов благодаря церемониям. И что награждения Рубиновым ромбом случаются настолько редко, что скрыть одно из них от народа — тяжкое преступление, за которое полагается смертная казнь!
Тойю будто замутило, в глазах стало темнее, а к горлу подошел ком, удушающий и вызывающий рвоту. Более держаться он не мог быстро принял решение жестко перебить Эвстиса.
-Все расходы по подготовке церемонии Изумрудный берет на себя, - сдерживая омерзение проговорил Тойя, не глядя в сторону инквизитора. - Меня вы с этой... мероприятием не беспокоите. Когда будете готовы пришлете мне текст, который я должен буду сказать, и дату с временем. Мы договорились? - протараторил Мулфус на одном дыхании, готовый на все, лишь бы от него отвязались.
-Договорились, - Эвстис улыбнулся от чего его второй подбородок показался больше, щеки его покраснели и заблестели словно намазанные маслом.
-В таком случае — прощайте... прошу вас! - измученно выдавил Тойя, и когда церемонимейстер покинул Оплот, инквизитор наконец позволил себе расслабиться.
Он рухнул на свое кресло и прокричал в коридор дежурному инквизитору помладше.
-Если сегодня еще хоть кто-нибудь явится, особенно, если это будет Яичко, стреляйте на поражение!
 


























Глава 12
Латер и Аделаида возвращались из Столицы под самый конец цикла уставшие, но довольные проделанной работой. Оба были счастливы, что проблема ушла так же легко как и пришла. Латер стал относиться к Анне настороженнее, узрев ее умение манипулировать людьми, а Анна была довольна, что за время, проведенное в пути не потеряла деловою хватку. В любом случае тяжкие микроциклы общения с Эвстисом принесли свои плоды. Он вовсю занимался подготовкой церемонии, которая должна была начаться уже завтра после фиолетовых пятен. И теперь уже никому ни о чем не надо было думать, кроме Скьельда, которому предстояло собраться с мыслями и, поднявшись на башню не дать дрогнуть руке.
Подъезжая к усадьбе Анна заметила, что часовых у ворот почему-то нет. Все они были на заднем дворе, и с винтовками наготове держали в кольце гостевой Флигель, двери которого были забаррикадированы, а ставни закрыты наглухо. Дворецкий Гарсия, нервно трясущийся, сидя на перевернутом ведре неподалеку, заметив приближение Анны, тут же вскочил и, уже не соблюдая этикет, ринулся ей навстречу бегом.
-Что здесь происходит, вашу мать?! - зазвенел грозный голос Анны.
-Госпожа Аделаида! - задыхаясь набегу прокричал дворецкий совершенно потеряв голос, - мы решились принять кое-какие меры осторожности! Прошу вас, можно поговорить с вами наедине? - пролепетал он и бросил строгий презрительный взгляд в сторону спутника своей госпожи.
-Что ж, будь по твоему, - ответила она и повернулась к Латеру, - Гергам, прошу меня простить, но Гарсия большой знаток правил этикета, и раз уж он просит меня повести себя столь неподобающе — значит у него должны быть на то основания, - сказала она с напускным холодком и, спешившись, быстро зашагала вслед за дворецким куда-то вглубь двора.
Латеру стало не по себе. Он поежился в своем седле, внезапно показавшееся ему дико неуютным, а дальше он даже не успел понять, что произошло, как его в один момент резко обступили стражники с поднятыми винтовками, готовыми выстрелить в любой момент.
Ком подступил к его горлу голова тут же закружилась от тысячи непроизвольно рождающихся мыслей. Вдруг, он ясно представил себе, что Анна никакой, на самом деле, не спикер сената парламента, а агент Тойи, отвечающий за безопасность и, что сейчас здесь появится Кай Морвар и путь Латера, его миссия по освобождению собственного народа от тоталитарного гнета закончится здесь и сейчас. Да что там миссия, жизнь его собственная оборвется, так внезапно и так неожиданно.
Сердце застучало будто молотобоец, виски запульсировали, а конечности будто онемели. В его голове тут же созрел план пришпорить лошадь, что есть силы и, проскочив через весь сад, минуя все пять ступеней выскочить на берег и прямо по пляжу умчаться в даль. Погони не должно было быть, в конюшнях наверняка не оказалось бы оседланных лошадей, а времени, затраченного на их подготовку хватило бы Латеру, чтобы унестись уже далеко-далеко. С собаками его бы тоже не нашли, он повел бы лошадь прямо вдоль воды, где прибой смыл бы их следы и отбил запах. Но как быть со стрелками, которые прямо сейчас окружают его словно капкан? Когда он понесется вниз через сад, он будет у них как на ладони, но он должен хотя бы попытаться. Каждое мгновенье промедления оставляло все меньше шансов на выживание. Несколько раз он решался рвануть и удрать, пришпорить кобылу и будь что будет, нужно же было хоть попытаться, но каждый раз когда он почти решался, что-то останавливало его. Абсолютная переполнявшая его решимость билась внутри него не в силах заставить тело пошевелиться. Будто его разбил паралич и каждое движение, даже движение пальцем ему не давалось ни в какую.
Наконец где-то вдалеке он услышал гневный вскрик Анны и приближающийся цокот каблуков — это был сигнал к действию. И в последний миг, когда Латер все же смог собрать волю в кулак, паралич отпустил его и когда все его существо буквально кричало внутри — вперед, раздался командный голос Анны.
-Опустите ружья, идиоты! - она звучала так раздраженно, как еще, наверное, никогда, но Латеру сделалось от этого звучания так тепло и спокойно, будто бы кто-то поднял наковальню, придавившую его. - Меня меньше великого цикла здесь не было, а вы здесь деградировали с феноменальной скоростью! Гергам, слазь с коня! Пойдем к флигелю, надо сказать остальным, что все нормально.
-Моя госпожа, - потерянно лепетал Гарсия, - но мы же должны были принять меры предосторожности!
Анна повернулась и отвесила дворецкому лихую звонкую затрещину.
-Вы вначале подумать были должны, - прошипела она, вырвав у Гарсии из рук какой-то странный желтый клочок бумаги с каким-то смытым рисунком и не глядя утрамбовала его в набедренную сумку.
Уговорить Скьельда, Константина и Гона-Залеса выйти из засады было довольно легко. В отличие от Латера, каждый из их троицы понял, что произошла всего лишь какая-то ошибка и что, когда явится Анна все встанет на свои места.
Анна приказала прислуге накрыть на стол чего-нибудь поприличнее и в качестве извинений приказала выкатить из погреба бочку хорошего вина. Однако Скьельду, к большому его сожалению, достался только один кубок, так как уже завтра он должен был быть готов стрелять и стрелять точно, а с глазами в куче, слезящимися от паров из-под носа, его задача значительно бы усложнилась.
-Так из-за чего весь этот цирк? - заговорил Гон-Залес когда все наконец уселись за стол.
-Честно говоря, я сама не до конца понимаю, - ответила Аделаида, делая большой и крепкий глоток вина, - моих людей решила свалить паранойя, -Речь Анна резко оборвалась на полуслове и невооруженным глазом было видно, что она формирует какую-то сложную, витиеватую мысль. -Они говорят, что инквизиция ищет тебя, Константин, - наконец проговорила Анна с каким-то странным акцентом, будто приложила немало усилий чтобы это сказать.
Константин поперхнулся, вино едким потоком ударило ему в нос и он надолго закашлялся.
-То есть как это меня? -наконец сумел откашляться Константин. - А я-то на кой им понадобился?
-Я понятия не имею, - ответила Анна все тем же странным тоном. - Но рискну предположить, что если они тебя найдут, то ничем хорошим это для тебя не закончится.
-Это уж само собой, - без раздумий отозвался Константин и сделал крепкий глоток вина. - Хорошо, все таки, что мы не стали медлить с нашим покушением.
-Ты абсолютно прав, - участливо подхватила Анна, - уже завтра, если все сложится удачно, тебе уже не придется беспокоиться о том, зачем инквизиция тебя ищет. У них появятся проблемы посерьезнее. И уверяю, мы с Де-Герденом сожрем их раньше чем они до тебя доберутся. - Голос Анны стал каким-то особенно ласковым, будто она искренне переживает за Константина и искренне рада, что у его проблемы есть столь реальное решение.
-А почему ты думаешь, что с убийством Тойи все закончится? - Скептически отозвался Гон-Залес понемногу начиная пьянеть. - На его место, ведь, может прийти точно такой же, а может даже и хуже.
-Может, но не придет, - уверенно ответила Анна, наслаждаясь тем, что вопрос не застал ее врасплох, - да в их рядах полно личностей, которые могут заставить насторожиться, во-первых это Кай Морвар, жестокий и беспринципный, во-вторых там еще периодически стал мелькать какой-то Аглай, он вроде и двух слов связать не может, но судя по слухам, у него получается все, за что бы он ни брался. Но ни у кого из них нет того, что есть у Тойи, а именно рычагов влияния на Императора. Мы не знаем, что это, даже предположить боимся. Но это абсолютно точно не какие-то сведения об императоре и его семье, которыми он его шантажирует. Я уверена здесь что-то другое, что-то очень сложное. Что-то с чем ни Кай, ни уж тем более Аглай совладать не смогут. После смерти Инквизитора Император станет свободен, мы наконец-то сможем с развязанными руками начать строить новое прекрасное государство, а инквизиция, скорее всего, отпадет как рудимент.  - Обычный ответ на вопрос плавно перерос в пламенную речь, Анна разгорячилась и покраснела, а все остальные поняли, что даже если после такого поставленного ответа и остались какие-то вопросы, лучше о них на какое-то время забыть, чтобы не портить момент.
-Мы уже немного отошли от темы, но все же мне страх как хочется спросить, - снова начал Константин, - а с чего, говоришь, твои люди взяли, что инквизиция ищет меня?
Анна смутилась и ответила как будто была немного раздражена тем, что пришлось вернуться к теме.
-Кто-то из них ходил в город — пополнить запасы, и увидел гончий лист.
-Гончий лист со мной?
-Нет, Константин, с Хромым богом.
-И что там было написано? Розыскивается живым или мертвым? Была какая нибудь награда?
-Наверное что-то такое было. Я не знаю, что ты меня пытаешь?! - фыркнула Аделаида, - я в глаза не видела тот гончий лист, мои люди не идиоты, чтобы срывать гончие листы посреди города, когда вокруг бродит столько жандармов.
-Хорошо я все понял, прошу прощения, если показался навязчивым.
Вечер длился долго Анна, Латер, Константин, и Гон-Залес сидели за столом пока через горстку пепла в грибницах не стали пробиваться новые шляпки, Скьельда же насильно отправили во флигель отсыпаться, чтобы он был в форме, но Скьельду не спалось совсем.
Человека который заживо сварил хватальщика, который чуть было не был сожран плотвергом и мог быть спален дотла огнеметчиком тяжело чем либо напугать, однако вчерашнему сну это немного удалось, его детали до сих пор крепко сидели в его сознании и будто не собирались его покидать. Эта девочка, ковыряющая в носу пальцем, похожим на червяка, старуха с глубокими морщинами, но лучше всего запомнилась и стояла перед глазами конечно-же собачья морда. Скьельду сны не снились почти никогда, а кошмары-то и совсем редко, так что он был совершенно непривычен к таким переживаниям. Именно по этому ему крайне не хотелось, чтобы это произошло еще раз. Он забрал Дыма у псаря и этой ночью он спал у его кровати, хоть Аделаида была и немного против собак в гостевом доме. Скьельд лежал на спине, глядя в потолок и гладя правой рукой густую кремового цвета шерсть Дыма. Дым совершенно не был против, даже наоборот, начинал поскуливать, когда Скьельд прекращал. Он даже не думал, что обгоревшая шерсть сможет так хорошо отрасти заново, а еще даже представить себе не мог в какого огромного пса он вырастет буквально за четверть великого цикла. Теперь Дым был большим и грозным, и вернись они сейчас в Косую траншею Дым заставил бы поплясать того суслика, прокусившего его лапу своими зубами стамесками.
Густая кремовая шерсть скользила сквозь его пальцами, иногда он нащупывал рукой круглые отрезанные уши или массивную морду с холодным мокрым носом. Когда такое случалось, Дым начинал активно лизать его ладонь. Это продолжалось достаточно долго, но со временем мысли о грядущем важном дне стали теряться в голове Скьельда и на смену образам и картинкам, всплывающим в сознании во время внутреннего диалога пришла темнота и тишина.
То-ли Дым полностью оправдал надежды, которые на него возлагал Скьельд, то ли так случилось в силу каких-то неизвестных и запутаных законов природы, но Скьельд проспал до самых серых пятен, как всегда, без сновидений и чувствовал себя лучше обычного.
Когда же он стал готовиться к отъезду в город, он оделся ни как обычно в свой терракотовый толстокожий дублет, а в самую настоящую форму столичного жандарма, которую Анна привезла еще вчера. Переодеться в жандарма было отличной идеей, особенно учитывая тот факт, что после выстрела нужно будет сразу же мчать с места преступления будто угорелый, и жандармская форма добавляет довольно много шансов сделать это незаметно для всех.
Форма, конечно была немного маловата, немного жала в груди плечах и особенно сильно обтягивали штаны, но времени подгонять все с портным уже не было. Тем более что Скьельд со своим телосложением мог себе позволить небольшой обтяг и так ему форма нравилась намного больше. Именно ему она шла, мундир из коричневой замши с изящными кожаными вставками черными и коричневыми идеально подходил его типажу и если бы это облачение не было бы жандармской формой, он наверное даже подумал бы ее оставить в качестве сменки своей обычной одежде.
После того как Скьельд полностью облачился в мундир, он достал из чехла винтовку, купленную в Нортбурге и оглядел ее с грустной гримасой сожаления. Гон-Залес настоял, чтобы купить ее именно перед походом, так как в Нортбурге цены на огнестрельное оружие не так сильно кусались как, в Столице. В Энлет-Иринде за такую заломили бы в два раза больше. Эх если бы он знал, что они встретят по дороге спикера сената Парламента, у которой, судя по имению, точно хватило бы денег на покупку винтовки даже в самой столице, если бы он знал, то ему бы не пришлось тащить железку весом как мешок зерна через весь континент, и разорять Тихона на несколько десятков тысяч фаугрингов. И все же не смотря на такое невезение, Скьельда все равно тешила мысль, что это неправильное убыточное решение было принято не им. Он взял с собой небольшой подсумок в котором лежали всего три патрона, но непонятно зачем ему было три. Если бы в его деле у него бы все не получилось с первого выстрела, то вряд ли была бы возможность сделать второй, не говоря уже о третьем. И все же его запасливость и надежность не могла позволить взять с собой только один. Двое из этих трех были самыми обычными патронами со стандартным пороховым зарядом и обычной свинцовой пулей в бронзовой рубашке, а вот третий, с подкрашенным красным носиком был особенный: бронебойный зажигательный, он должен был не только снести голову Тойе своим стальным сердечником, но и расплавить его мозги. Этот патрон купила Анна и очень просила Скьельда выстрелить именно им, даже хотела забрать все остальные патроны, однако Скьельд обещал подумать над ее просьбой и с полной уверенностью не собирался этого делать.
После всех приготовлений он снова отдал Дыма псарю и, вскочив на Лыску медленно зацокал по брусчатке в самую глубь самого центра континента, было еще совсем рано, но Скьельд решил, что должен отправиться именно сейчас. Он был не в праве рисковать, каждый шаг на пути к покушению вызывал определенные трудности, а значит и на башне могут случиться неприятности для устранения которых понадобится время. Как пример все прекрасно понимали, что всю Изумрудную площадь и прилегающие строения будут весь цикл бороздить антиснайперские патрули, а часовая башня будет самым главным источником риска, так что туда они наведаются в первую очередь. Значит он должен оказаться там раньше них, а дальше просто импровизировать. Латер с Анной хотели отправиться чуть позже, ведь Латеру торопиться было некуда, еще весь цикл был впереди, тем более без него бы не начали в любом случае, а присутствие Анны и вовсе было необязательно, просто ей жуть как хотелось понаблюдать за знаменательным событием из окна своего кабинета. Константин и Гон-залес приняли решение остаться в усадьбе, хотя Константин страх как хотел хоть одним глазком поглядеть на гончий лист с собственной физиономией, Анна настоятельно порекомендовала ему не соваться в столицу пока угроза от инквизиции не минует, и он охотно послушался.
Скьельд знал, где находится Изумрудная площадь, найти ее было намного проще чем, например, Оплот благодетели, стоящий в непонятной неухоженной улице подальше от глаз. На Изумрудной площади сходились все дороги города — по какой бы ты ни поехал — обязательно выйдешь к Дворцовой набережной  и Дворцу ассамблей, или через длинный широкий проспект к Изумрудной. Столица сверху напоминала паутину, где длинные и прямые улицы сходились в центре, а короткие и кривые сплетали длинные между собой. Скьельд это знал по этому просто ехал по длинной, прямой как стрела, улице вперед, никуда не сворачивая и даже не глядя на указатели.
Удивительно, но чем ближе он приближался к центру — тем меньше и меньше народа сновало вокруг. Наверное потому, что все фабрики, лавки, мануфактуры и фактории находились ближе к окраинам, (власти не подпускали их к центру, чтобы не портили облик Столицы, единственное, что портило вид в самом центре города — это Оплот благодетели). В небольшом радиусе вокруг Изумрудной не было совершенно ничего кроме культурных памятником, музеев, галерей, театров, библиотек и прочих заведений отпугивающих одним своим видом простых горожан. И этому Скьельд был крайне рад, ведь проникнуть  в башню нужно было как можно незаметнее, но все осложняла одна маленькая деталь, которая все никак не давала ему покоя. На жандармов люди обычно не смотрели. Каждый раз, когда проходил патруль или одиночный жандарм, прохожие старались прятать глаза, или же вовсе отворачиваться и уходить в переулки, но Скьельда от чего-то никто не боялся и наоборот разглядывали будто пришельца, будто с ним что-то не так.
Скьельд привязал Лыску у ближайшей к Изумрудной забегаловке, дальше нужно было идти пешком. Он шел и думал о том, почему же на него все так пристально глядят, неужели его винтовка за спиной, спрятанная в бесформенный серый чехол привлекает столько внимания. Дело, кажется, именно в ней, потому что, когда он привязывал кобылу то заметил двух «коллег» проходящих за его спиной, почувствовал их тяжелый взгляд и невольно подслушал диалог.
-Э! А ну глянь, это чо? - обратился к кому-то голос за спиной.
-Не знаю, наверно какой-то спец! -Глухо пробубнил второй голос в ответ первому. -У нас в корпусе нет таких. 
Что его так отличало от остальных, кроме громоздкой ручной гаубицы за спиной, он никак не мог понять, хорошо еще догадался оставить Дыма в усадьбе.
До башни оставалось всего ничего. Он прошел совсем немного и увидел то самое здание Арсенала, монументально громадное, оно не поражало своей красотой как Изумрудный дворец или Парламент, но было в нем что-то особенное, хотя бы то, какой неизмеримой и, кажется, бесконечной безликостью оно высится и громоздится прямо над головой.
Часовая башня тоже представляла из себя что-то совершенно феноменальное. Это устройство было, наверное, одно на всем континенте. Служило оно скорее всего тем кто трудился в Парламенте и в Изумрудном, ведь для них, конечно же, каждое мгновенье на счету, и  они не могут обойтись такими условностями как измерять цикл четвертями или же ориентироваться по грибницам. Специально для того, чтобы Анна Аделаида могла подойти к окну и, посмотрев на башню Арсенала, узнать какая из свенадцати частей цикла течет сейчас.
-Не зря выехал пораньше — пронеслось у Скьельда в голове, когда он увидел, что в башню с улицы не ведет совершенно никаких входов, и ее подножье представляет массивный фундамент и совершенно глухую стену.
Благо это не было внезапно возникшей проблемой. Анне было известно, что в часовую башню в основном попадают через Арсенал и еще задолго до покушения она с удовольствием поделилась сведениями о том, как можно туда проникнуть и дала четкую инструкцию. Она сказала, что на входе обязательно будет пропускной пункт и охрана обязательно спросит куда он идет. Скьельд должен был ответить: «Я к Миллеру и показать винтовку.».
Пройдя еще немного вдоль здания дальше по тротуару, он направился к главному входу в Арсенал, и поднявшись по широким ступеням, вошел в огромные высокие ворота. Посетителей и работников сегодня не должно было быть по этому стол на проходной был пуст.
-Надо же какая удача! - мысленно обрадовался Скьельд и существенно ускорил шаг, однако радоваться он поспешил.
-Молодой человек! - послышался неприятный пронзительный крик за спиной, - Молодой человек, стоять! Куда?! - из распахнутой настежь ближайшей двери к столу бежала тучная женщина, нахлобучивая находу фуражку, казавшуюся в тысячу раз меньше, чем ее лицо.
-Я к Миллеру. - Спокойно ответил Скьельд, намереваясь идти дальше.
-Ну-ка подойди сюда, - безэмоционально провизжала вахтерша, без намерений устроить скандал или досадить посетителю, видимо, она так разговаривала всегда, - из какого корпуса и порядковый номер? - она с грохотом рухнула на стул, так что он чудом только не развалился и открыла журнал регистрации.
Больше всего на свете Скьельд ненавидел когда к нему обращаются через «ну-ка», наверное это не нравится никому, но, когда это слышал Скьельд его глаза застилала кровавая пелена.
-Повежливее пожалуйста! - проворчал он, и, стараясь сдерживать свое раздражение, двинулся к столу.
-Не поняла? А чего это я тебе такого сказала? - всколыхнулась вахтерша, будто клуша, согнанная с яиц.
Скьельд не любил перепалки, но сейчас ситуация была совершенно иная. Он вдруг вспомнил про важность своей миссии и понял, что у него нет права на скандал, так как пройти все должно максимально мирно, чтобы никто в Арсенале и не помыслил о том, что Скьельд может быть подозрительным.
-Да нет ничего, - притих он, - все нормально. Корпус первый, порядковый номер семьсот три тире семь.
Вахтерша, громко недовольно хмыкнув, записала сведения в журнал и засеменила толстыми ногами обратно за дверь.
Теперь путь Скьельду был открыт. Он прошел через весь первый этаж и, выйдя через черный ход на внутренний двор, направился к входу в башню. Перед глазами замелькали тысячи одинаковых ступенек. Скьельд шел аккуратно, стараясь не поднимать шуму. У самого входа стояла кабина лифта, а лестница в башне, как бы оплетала по спирали его шахту, но воспользоваться агрегатом он не рискнул, так как малейший шум мог привлечь ненужное внимание.
На самой вершине все было так, будто нога человека там не ступала очень давно. Башня пребывала в запустении, повсюду толстым слоем лежала пыль, под высокими сводами потолков гирляндами висела паутина, а каждый угол был завален всяким старинным хламом. Скьельд с трудом смог разгрести дверь, ведущую на длинный узкий балкон, заваленную всяким хламом. Устроился у стены где, как ему показалось было поменьше пыли и принялся выжидать.
Время шло и Скьельд стал замечать за шумом и скрежетом часового механизма писк крыс и шуршание множества маленьких когтистых лап. Он извлек из-за пазухи свою колбу с грибницами, пока только серые, но уже налившиеся, яркие, скоро фиолетовые. Сигналом к началу церемонии должен был послужить удар часов. По площади уже стали сновать туда-сюда зеваки, наблюдающие за подготовкой. Рабочие копошились перед сценой в самом центре, придавая ее виду торжественности и расставляя стулья для оркестра. Видимо, скоро должно было начаться, но время еще оставалось, судя потому, что музыканты даже не начали рассаживаться.
Внезапно Скьельд услышал какие-то странные звуки, доносящиеся от куда-то снизу, что-то похожее на лязг или скрежет. Немного позже Скьельду стало совершенно ясно, что это было. Лифт заработал и его кабина медленно поползла вверх.
-Ну конечно-же, черт возьми, по-другому быть и быть не могло! - пронеслось у него в голове.
Он тут же стал судорожно метаться, искать место, чтобы затаиться, но, немного подумав, избрал другую тактику. Лифт не поднимался на самый верх, он останавливался чуть ниже комнаты с часовым механизмом, ниже примерно на один пролет, и Скьельд решил не прятаться а действовать решительно.
Шум лифта прекратился, раздался громкий скрежет механической дверцы. С нижнего этажа стал доноситься грохот двух пар сапог и какие-то разговоры на расслабленных тонах.
-Стой! Кто идет? Представьтесь! - Скьельд загремел хриплым басом.
-Жандармы! Дворцовая стража третий корпус жандармов, - с лестницы донесся немного растерянный мужской голос.
-Добро! Первый корпус, контрснайперское отделение. Поднимайтесь! - проговорил Скьельд будто не своим голосом, удивляясь от куда в нем появилось столько наглости.
Некоторое время с лестницы не доносилось никаких звуков, после чего снова загрохотали тяжелые сапоги.
-Я вообще не знал, что в первом корпусе есть такое отделение, - почесывая затылок, сказал показавшийся из тени коренастый жандарм, поднимаясь в комнату.
-Это секретное отделение, - ответил Скьельд, уверенности в его голосе стало значительно меньше.
-Да тебя и видно, что ты не из обычных рядов, - усмехнулся другой, потасканного вида, со шрамом от глаза до верхней губы, где он скверно сросся, оставив на всю жизнь кривую улыбку.
Скьельд в который раз за сегодня попал в замешательство, что значит: «тебя видно.»? И вдруг он, никогда не служивший ни в армии ни в государственных структурах внезапно вспомнил, что есть такое понятие как устав, который почти всегда подразумевает обязательную гладкую выбритость, которая наверняка шла вразрез с его густой бородой. Тут он понял, что балансирует на очень тонком канате и если подошедшие жандармы начнут что-то подозревать и станут задавать вопросы, он окажется в западне.
-А почему в этот раз вдруг спеца в башню посадить решили? Что диверсия какая-то готовится?
-Еще как готовится... — ответил Скьельд без усмешки, - а что, может, давайте покурим? - предложил он, переводя тему и кивая на распахнутую форточку за спинами жандармов.
-Конечно давайте покурим! - ответил тип со шрамом через все лицо, - ты будешь, Молк? - он обратился к коренастому товарищу.
-Ну не знаю... если офицер своими угостит, то буду, - ответил коренастый, уже направившись вслед со своим товарищем к окну.
Подошел самый удачный момент, оба жандарма, повернулись к нему спиной и Скьельд, зайдя высокому со шрамом, чьего имени он еще не знал, за левое плечо моментально срубил его тяжеленным боковым ударом левой руки. Долговязый с грохотом упал на пол.
Коренастый, которого по всей видимости звали Молк, резко повернулся и, вытаращив глаза на мгновение завис. Этого времени Скьельду хватило чтобы перепрыгнуть обмякшее рухнувшее тело и сблизиться с Молком на дистанцию удара. Излюбленный удар локтем чудовищной силы врезался в лицо жандарма, но попал в скулу и не нанес никакого существенного урона. Молк остался на ногах и, сделав широкий шаг назад бросился в контратаку и заставил Скьельда пропустить два тяжелых удара, после чего закрыл на шее захват. Скьельд даже не понял, что за удары ему на несли, голова будто наполнилась свинцом и шее стало тяжело ее держать. Перед глазами повис какой-то странный черный туман и, если бы у него был выбор, он закончил бы бой прямо сейчас. Но выбора не было и нужно было стоять до конца.
Скьельд отметил хорошие удары руками у Молка, по этому прижал его к себе как можно крепче чтобы немного перевести дух и побыть в безопасности от ударов. Силы вернулись быстро, Молк активно боролся, что бы вырваться из клинча и Скьельд с удовольствием предоставил ему такую возможность, оттолкнув его от себя со всей силы в ближайший подходящий момент. Молк отлетел на пару шагов, но удержался на ногах. Его лицо было все в крови от рассечения после удара локтем. Тут Скьельд прикинул тактику, как работать против хороших рук и решил, что раз его ноги длиннее рук противника — значит нужно использовать именно их.
В следующий момент Скьельд, что было сил, выбросил свою левую ногу вперед и попал оппоненту прямо в колено. Попал по всей видимости удачно, так как Молк вскрикнул и присел на больную ногу, опустившись к полу. В следующий же момент Скьельдом с той же ноги был заряжен и отправлен еще один удар, попавший прямиком в голову и сваливший жандарма на пол.
Скьельд выдохнул и с прискорбием для себя понял, что правый глаз опухает закрывается от мощного пропущенного удара, благо стрелял он с левого плеча и эта травма для его миссии не была помехой.
К тому времени долговязый практически пришел в себя и стал собираться с мыслями. Скьельд не дал ему очнуться до конца, стащив с его пояса наручники и заковав его руки за спиной. То же самое он проделал и с Молком.
Пока оба приходили в себя Скьельд, подобрав из угла старую полусгнившую веревку и, нарезав ее своей шашкой на отрезки нужной длины, связал ноги жандармов и примотал их за руки к колонне.
Проблема была решена, практически без крови. Оставалось только сидеть и ждать, когда же на Изумрудной появится Тойя.
Чувствовал себя Скьельд хуже некуда. Он смирился с тем, что ему придется примерить на себя маску убийцы и впервые в жизни убить не защищаясь, а как на охоте. Целенаправленно придти и осознанно забрать чью-то жизнь. Но избиение жандармов уже напоминало ему хождение по головам. Он задумался над тем, что на пути к исполнению своей миссии, целью которой само по себе было кровопролитие, он был готов пролить еще больше крови. С другой стороны немного грел душу тот факт, что он все же их не убил, хотя это было бы намного проще быстрее и безопаснее для него самого. Значит он не потерял в себе человека и эта процедура ему только предстоит.
-Тьфу, сука... - высокий очнулся и сплюнул на грязный пыльный пол густую кровавую слюну, - вот это удар, у меня прямо свет выключился, будто кто-то легонько так свечку задул.
Скьельд ничего не ответил, он лишь достал из бесформенного чехла винтовку и зарядив один единственный возможный патрон устроился на помосте. Винтовка производила самые лучшие впечатления, она не издавала вообще никаких звуков, даже затвор не лязгал а лишь издавал едва уловимый звук скольжения двух идеально подогнанных стальных деталей обильно намазанных оружейным маслом.
-Блин, нихрена ж себе какая красавица, - восхищенно сказал высокий с шрамом и присвистнул, - значит ты из нее самой собрался завалить инквизитора? Мда... весело...- Задумчиво произнес долговязый и, немного помолчав продолжил. - Ты только это, дружище, знаешь что... ты попади самое главное, лады?
Скьельд обернулся полностью опешив от его слов, он даже подумать не мог, что между ними завяжется разговор и тем более, что он пойдет в такое русло. Молк тоже, повернув голову насколько это возможно, устремил на товарища косой изумительно осуждающий взгляд.
-А чего ты драться то полез сразу? - продолжил долговязый, - просто сказал бы правду зачем ты здесь, я бы думаешь помешать бы тебе решил?
Взор напарника сделался еще строже.
-Меня к стати Арно зовут, а тебя?
-Похоже сильно он тебя приложил, все сало в башке перемешал! - вскипел Молк, - ты не на лавочку перед домом языком помести вышел,  тебя повязал преступник, а ты со знакомствами лезешь!
-А что такого? - невозмутимо отозвался Арно, - этот преступник, знаешь, для меня вовсе и не преступник, а наоборот — единомышленник. Я бывает тоже когда Тойю вижу, так хочется ружье поднять и башку ему снести.
-А чего ж до сих пор не снес?
-А потому что всегда он с охраной, хотя мне кажется если б я и выстрелил за него бы никто не заступился, самые приближенные спасибо сказали бы.
-Ты можешь уже закрыть рот, ты и так тут наболтал... нам обоим с тобой на десять расстрелов хватит. Ты представляешь что нам за это будет?
-Да ничего нам не будет! - внезапно огрызнулся Арно, потеряв терпение. -Ты что правда не понимаешь что происходит? Сейчас если у мужика все получится и он попадет куда надо, то это все! Они же все разбегутся после его смерти и все там у них развалится, и некому будет нас расстреливать, а нами наконец, может, цивилизованные люди командовать начнут, а не это быдло.
-От куда ты знаешь как будет после него? - осклабился Молк, хотя гнев его заметно поутих. -Вдруг будет еще хуже?
-Все может быть, но так же жить просто невозможно, и я не понимаю твоей привязанности к нему. Он же твоего шурина в тюрьму свел, при чем твоими же руками, то-то ты после службы домой не спешишь! Чего? Жрет тебя твоя Ганька за это?
-Это неважно и вообще не твое дело, не устраивать же теперь переворот!
-Ты так говоришь потому что она тебя хоть и жрет, а все же дома тебя кто-то ждет еще. - Арно недолго помолчал, а Молк опустил голову, видимо, зная, что дальше скажет товарищ. - а меня вот никто уже не ждет... -шепнул Арно себе под нос.
Последние слова жандарма будто резанули Скьельда, он вновь почувствовал какую-то силу и ярость и уже с искрящимися глазами смотрел, как на площади собирается народ. Он не хотел знать, что произошло с той которая больше уже не ждет Арно. Он лишь надеялся, что эта история не похожа на ту, что произошла с ним и Маргаритой, хотя чутье подсказывало, что так оно, на самом деле, и есть.
Долгое время висела гробовая тишина, вдруг на площади появились музыканты и стали неспешно рассаживаться в углу сцены, доставать и настраивать инструмент.
-Скьельд... - сухо пробубнил Скьельд, - будем знакомы.
-Будем! - немного повеселев отозвался Арно. -Слушай, Скьельд после такого удара по чердаку курить охота прим сил нет, может все таки угостишь?
-Как же ты без рук курить будешь? - насторожился Скьельд.
-Оно-то да, без рук неважно выйдет, может ты мне хоть одну...
-И речи быть не может, - раздраженно отрезал Скьельд и к нему, вдруг, вернулась та апатия и безразличие, которая управляла им сразу после драки. Все вокруг снова показалось мрачным, особенно когда он смотрел на Изумрудную площадь через прицел.
-Ладно без курива обойдусь, - буркнул Арно, понимая, что разрушил только налаженный контакт, - не веришь мне да?
Скьельд напряженно молчал, в первый раз Арно еще как-то смог подобрать ключ к его голове, углядел слабое место, смог задеть чувствительные струны. Второй раз Скьельд не мог этого позволить, и даже не отвечал.
-Да как же тебе объяснить, что мы не враги, - сокрушался Арно, - ну смотри, ты выстрелишь — вспышку же сразу засекут, в башню моментально бросится именно наш корпус, (он ближе всех здесь дежурит) мы спустимся на лифте, внизу нас точно будут встречать. Наш корпус будет встречать, нас там все знают, мы и представим тебя как контр снайпера и скажем, что стрелок смылся через Арсенал, все побегут в здание, а ты как раз дашь деру!
Скьельд вдруг почувствовал себя в западне. Он вдруг подумал: а действительно, как он будет уходить, если в башню поползут жандармы и если лифт будут встречать. План Арно одновременно казался единственным выходом и в тоже время очень очевидной ловушкой. Он не стал отвечать и напряженно задумчиво молчал.
-Четр, да что ж такое, - выпалил Арно, понимая как это глупо сейчас прозвучало, - ладно, наверняка ты уже знаешь, но все же, какой у тебя патрон? - Арно заискивающе посмотрел на винтовку, - да говори уж ты, не молчи, ну подумай, как я смогу тебе навредить, если заполучу эту информацию? Никак! А   ты же можешь сейчас узнать кое что очень важное.
-Обычными патронами, - буркнул Cкьельд?
-Обычными?! - изумился Арно.
В это время Молк неистово колол его локтями в ребра и громко шипел: «закрой рот! закрой рот! закрой рот!»
- Да тихо ты! - Арно мощно пнул Молка по больному колену от чего тот сразу же взвыл и замолчал, - значит ты, все таки не знаешь!
Скьельд чувствовал какую-то уловку, но все же не мог не спросить.
-Чего я не знаю?
-Ну про купол... про купол все знают!
-Какой еще купол? -переспросил Скьельд, стараясь не отдаться панике, и все же ее едкий стержень его кольнул.
-Стеклянный такой, - объяснил Арно. - Его очень давно еще из Кай-Эндрю заказывали, у них там песок какой-то особенный, стекло прочное получается и такое прозрачное, что ночью, да с такого расстояния не видно его даже. Тойя без него перед народом не выступает, я как твою дуру увидел, сразу понял — знает про купол, раз такую махину приволок, но она, не смотря на калибр, простой пулей все равно не пробьет.
Скьельд потянул затвор на себя и поглядел на патрон. Простой такой, обычная свинцовая болванка под бронзовой оболочкой.
-Вот если бы бронебойным... - продолжил Арно, - бронебойным может и получилось бы, а простую пулю осколки стекла съедят, разгрызут, не дадут через купол протиснуться, если конечно она вообще рикошетом не уйдет от него, а вот у стального сердечника шанс есть.
-У меня есть бронебойный один... - Скьельд извлек из подсумка здоровенный патрон с черным носиком.
-Больше тебе и не надо, - подбодрил осведомитель.
-Но он еще и зажигательный.
-Ничего страшного, значит урод еще и поджарится.
-Да никто там не поджарится, - встрял Молк, - если зажигательный в купол попадет, только стекло копотью покроется, а в Тойю только тот стальной сердечник и угодит, ну или осколок какой-нибудь.
-О! Ты значит уже на нашей стороне! - вскрикнул Арно.
-А куда деваться, ситуация диктует свое. Либо предателем родины станем либо сдохнем.
Внезапно часовой механизм провернулся и где-то сверху раздался раскатистый удар колокола. Когда шум в ушах стих с площади стали доноситься бодрые звуки мажорных духовых, звон тарелок и мощные ритмичные удары барабана. Скьельд поднял винтовку и припал к окуляру прицела.
-Скьельд... - приглушенно раздался голос Арно. - Ты только попади давай, ох попади обязательно!

***

Латер стоял у сцены и трясся как осиновый лист, стараясь пробудить в себе хоть сколько-нибудь мужества, что бы унять дрожь в коленях. Он всегда считал себя непугливым человеком, но его последний цикл наполненный путешествиями показал обратное — горы, в которых он провел свое теплое и уютное детство и часть ныне текущей юности, его вовсе не закалили, ему предстояла еще долгая работа над собой, хотя ему текущие события казались лишь страшным сном, ужасом, который нужно пережить, чтобы потом вернуться к привычному укладу.
Отнюдь не добавляла уверенности и его растущая в последнее время паранойя, мучительно заставляющая его думать о жутких вещах. Благо вчерашние события в усадьбе преподнесли ему весомый урок, ведь если бы он все же поддался внутреннему зову и пустился бы на утек, стража пристрелила бы его сразу же, Анна не успела бы отдать приказа опустить оружие. Этот факт добавил ему уверенности в том, что слушаться гадкий, скребущий внутренности голосок категорически нельзя.
За его левым плечом стоял Кай Морвар со скучным лицом, переминаясь с ноги на ногу и периодически зевая. Прямо перед глазами высилась спина Тойи Мулфуса, завернутая в блеклый черный плащ вроде штатной рясы, вовсе не похожий на праздничную мантию для церемоний. Латер не видел его лица, но был готов поспорить, что его на нем не было. Тойя не мог стоять на месте, все топтался, озирался по сторонам и гневно шевелил плечами.
Церемонимейстер что-то громко вещал со сцены для жиденькой толпы, собравшейся на площади скорее от нечего делать, чем для того чтобы насладиться торжественностью момента. Он говорил что-то о героизме Латера, что он, не щадя живота своего, предотвратил войну, которая могла бы унести миллионы жизней. В целом, это, может быть, на самом деле так было, и он даже искренне желал, чтобы для его народа все сложилось именно так — мирно. Но то, что церемонимейстер своим тонким голосом рассказывал об этих событиях даже не побеседовав на эту тему с Латером и ничего наверняка об этом не зная, вызывало омерзение.
Вдруг Ему стало забавно от того, что каждый занимается своими делами: Эвстис, увлечен любимым делом, творит церемонию, Тойя раздражен тем, что его драгоценное время заняли такой ерундой, а Кай и вовсе стоит, зевая и мечтая как можно скорее отправиться домой к любимой жене, чтобы выспаться перед следующим рабочим днем, и только Латер среди присутствующих единственный знает, что сейчас грохнет выстрел и погибнет человек-большая проблема.
Вдруг церемонимейстер всплеснув руками пригласил Тойю и Латера подняться по ступеням и предстать перед толпой.
Восходя на лестницу Тойя обернулся
-Смотри не задень головой, - сказал он и, нащупав рукой нечто в воздухе, пригнулся и поднялся на следующую ступень.
Нутро Латера похолодело, сердце провалилось куда-то вниз, он вступил на лестницу и протянул руку вперед. Его пальцы уперлись в прохладную прозрачную пустоту, но под ней явно что-то было. В темноте, прорезанной лучами софитов и прожекторов, было совершенно ничего не разглядеть, но если бы был день, Латер обязательно увидел бы немного искаженное изображение внутри очертаний стеклянного купола.
Ноги буто перестали нести его и он, дойдя до середины сцены остановился. В самом центре посреди расстеленного красного коврика высилась кафедра, на которой аккуратным небольшим светильничком был гордо подсвечен рубиновый ромб, его паспорт и наградной лист. Церемонимейстер указал Тойе, чтобы тот встал слева от кафедры, Латер же остался справа.
Эвстис снова начал что-то вещать, растягивая гласные и словно напевая какие-то странные, непонятные и невыносимо долгие речи. Сердце Латера колотилось как бешеное, он более не мог думать ни о чем кроме этого купола, и все, что говорил церемонимейстер, каждое его слово сливалось в протяжный гул и противно звенело в ушах.
Тойя, похоже, тоже не слушал, создавалось впечатление, что он сейчас заснет и рухнет прямо на сцене. Впрочем Латер и надеялся, что он сейчас рухнет, только не сморенный сном, а убитый насмерть точным выстрелом, которого все никак не было, не было и не было. Иногда Латеру казалось, что вот он будет сейчас, вот сейчас, вот прямо сейчас, в этот момент.
Однако тишину нарушали только возгласы церемонимейстера. И когда он уже лишился надежды, а в голову полезли мысли вроде: а может оно и к лучшему, грохнул он. Тот самый оглушительный и долгожданный, вызвавший всплеск адреналина и заставивший остолбенеть в ужасе.
Одновременно с выстрелом снаружи купола раздался мощный хлопок и яркая-яркая огненная вспышка, заставившая Латера зажмуриться, когда же он разлепил глаза то увидел зияющую черную дыру в куполе, тысячи осколков под ногами и среди них лежал без движения Великий инквизитор.
Латер видел его лишь мгновение, и успел рассмотреть только залитое кровью лицо. Не просто забрызганное, а именно залитое, полностью красное, будто он опустил голову в ведро с краской.
В следующий же момент на сцену выбежал Кай и еще несколько инквизиторов помладше. Они обступили тело Тойи. Присев на одно колено, Кай ощупал пульс и не знал, что делать дальше, было видно, что он растерялся. Он никогда серьезно не командовал, максимум отдавал какие-то мелкие поручения, но сейчас он был старшим инквизитором и должен был учиться в процессе.
-Лекаря сюда бегом, пошлите за лекарем! - надрывал глотку Кай Морвар, - Жандармы, кто видел вспышку, бегом на точку! Перехватить стрелка! Мужики, берите, только аккуратно, и понесли! - он выплевывал команды как-то скованно и неестественно, его слова растворялись в крике и визге разбегающейся толпы, а еще его мучило чувство, будто он что-то забыл. И он действительно с непривычки забыл отдать весьма важный приказ бережно схватить Латера и доставить в Оплот, только когда он об этом вспомнит будет уже слишком поздно.
Тойю быстро унесли и положили на подводы, тут же будто из-под земли где-то вдалеке появился человек в белоснежной мантии, видимо, он и был тот самый лекарь, которого звали.
Эфстис, запутавшись в тюле, забился к стенке купола и, оперевшись о невидимую стену истерично рыдал. На Латера же, вдруг, накатило головокружение от наслаждения выполненной миссии, он нагнулся к церемонимейстеру и кротко спросил:  «Церемония закончена? Я уже могу идти?»
Тот ничего не ответил, лишь промямлил что-то неразборчивое захлебываясь истерическими слезами.
Латер поспешно стянул с кафедры свою награду и, воровато озираясь по сторонам, покинул сцену и почти бегом по неосвещенному участку площади направился к Парламенту.
 
***

Зубчатые колеса неистово захрустели, кабина лифта двинулась вниз, испытывая на прочность механизм, который уже долго никем не обслуживался.
-Ну что попал? Попал?! - Арно с нетерпением заглядывал Скьельду в глаза, - ну попал или не попал, не томи ты!
-Вроде попал, - сомневаясь буркнул Скьельд в ответ.
-Что значит вроде?
-То и значит, не могу сказать точно, купол копотью покрылся от взрыва зажигательного — за пятном не разглядеть ничего было.
-Вот черт, - раздосадованно ругнулся Арно, - ну он хоть упал? Это-то ты видел?
-Это видел — упал.
-Ну если упал значит попал, а если попал — значит насмерть! Стальной сердечник из такой дуры хватальщика свалит ни то что Инквизитора. - На лице Арно снова заиграла азартная улыбка.
-Так Скьельд, - внезапно встрял Молк, - смотри, мы уже почти внизу, там уже по-любому стоят наши, по этому веди себя естественно, сойдешь за старшего по званию.
-Херня идея, - хмыкнул Арно, - есть получше.
Он протиснул голову сквозь медные прутья механической двери и оглушительно свистнул, привлекая внимание стоящих внизу.
-Хей там! Кто командует?
-Сержант Зиндер! - донеслось снизу.
-О, Зиндер! Это Арно! Гони своих в верх по лестнице. Стрелок бежал вниз вам навстречу! Там на пол пути есть дверца, ведущая в Арсенал, вот в здание с другой стороны и гони остальных! На перехват! Давайте, время дорого! Мы с Молком тоже на перехват через арсенал.
Раздался грохот множества сапог и толпа внизу в момент растворилась.
-Вот и все! - обнадежил Арно, - теперь орясину свою, - он кивнул на винтовку, - оставь где-нибудь здесь, если возьмешь с собой тебя по ней сразу вычислят и бегом через первый этаж на улицу и сразу за угол.
-Спасибо вам, парни, - сдавленно прохрипел Скьельд, вложив в эти слова всю свою благодарность и признательность, - если только я могу вас чем-то отблагодарить.
-Забудь о благодарности, Скьельд, - Арно хлопнул его по плечу, - ты, видимо, пока еще плохо осознаешь, что сделал. Это мы должны быть тебе благодарны. Мы все!
Лифт остановился и на выходе, слава богам, никого не было. Пришло время покинуть башню, но Скьельд, уже разминувшись с жандармами, вдруг, остановился и подозвал их снова к себе.
-В чем дело? Ты должен бежать от сюда так чтоб пятки сверкали! - вспыхнул Молк, долгое время недовольно молчавший.
-Дайте чей-нибудь почтовый индекс! - судорожно протараторил Скьельд.
-Что это еще зачем? - возмутился Молк.
-Ну поймите вы меня, не могу же я вас совсем ничем не отблагодарить.
-Скьельд... - уже немного раздраженно протянул Молк.
-Ну если господин настаивает, - вмешался Арно, - пятьсот двадцать два, шестьдесят пять три семь.
Скьельд повторил про себя комбинацию и все втроем, пожав руки, торжественно разошлись кто куда под колокольный набат, командные крики жандармов и инквизиторов и грохот сапог, доносящийся со всех сторон. 

***

Когда Скьельд въезжал в усадьбу, уже у ворот его ждали все члены их, с позволения сказать, бригады, приветствуя восторженными возгласами криками и рукопожатиями. Гон-Залес вместе с Константином, схватив Скьельда за одежду стащили его с Лыски так, что та перепугалась, и принялись хлопать его по плечу и наперебой расспрашивать о деталях дела. Гон-Залес уже был немного разгоряченный и с живым интересом бросился к Скьельду с расспросами.
-Ну что? Попал, не попал? Давай, не томи! - он тряс его за плечи, сходя с ума от нетерпения.
Скьельд не мог ответить ничего внятного, потому что его слова перекрывал сумасшедший, не прекращающийся галдеж. Практически сразу вслед за ним в усадьбу въехали Аделаида с Латером.
-Ты вот у кого спрашивай, - сказал Скьельд, кивнув на Гергама. Он наблюдал из первого ряда, я то всего-то и увидел, что огромное пятно копоти на куполе.
А! Значит купол все таки был! Вскрикнул Гон-Залес, ткнув пальцем в небо, - а ты на меня как на идиота посмотрел, когда я предложил купить именно пятидесятку.
-То есть ты знал? - встрепенулся Скьельд, - а почему не сказал сразу?
Гон-Залес даже не услышал вопроса, перебросив свое внимание на Латера. Константин же, увидев Анну, тут же похмурел и немного посторонился.
-Ну что, рассказывай как все было! - вцепился южанин в едва спешившегося Гергама.
-Расскажет все за столом, - перебила Анна и подозвала к себе дворецкого, чтобы отдать распоряжение накрыть стол.
Гон-Залес поник, но все остальные посчитали, что так даже лучше, все же такой рассказ уж точно стоило послушать именно в торжественной обстановке.
Стол организовали все на той-же веранде с видом на залив. Видимо, Анна заранее отдала распоряжения, чтобы  прислуга все подготовила, при чем как можно богаче и пышнее, потому что не успел даже Скьельд выкурить трубку как все тут же было готово.
Стол был покрыт дорогой бежевой скатертью с золотым узором по краям, множество блюд и закусок было подано в самой лучшей посуде, что только нашлась в усадьбе спикера сената Парламента. Кроме того на столе было множество видов алкоголя, и помимо вин, привезенных из Южных и Горской провинции красовались, поблескивая стеклом, множество настоек наливок и ликеров в фигуристых бутылках, привезенных, судя по причудливым буквам на этикетках и марках, прямиком из Кай-ндрю. Никто из присутствующих, кроме само собой, Анны никогда в жизни даже представить себе не мог подобной роскоши. Для каждого континенталя любой товар привезенный с острова-оазиса Кай-Эндрю считался чем-то совершенно непостижимым, чем-то таким, чем обладать было неприлично роскошно. Особенно если речь шла о тамошнем алкоголе, о котором ходили легенды как среди простого народа так и в кругах повыше, но людей в Империи, пробовавших хоть что нибудь из разряда подобных изделий можно было пересчитать по пальцам.
Скьельда посадили вместе с Гергамом, так, чтобы они оставались на виду у всех остальных и, когда все выпили по бокалу мурсалыги с чудо-острова, абсолютно всем показавшейся жуткой гадостью, закусили дымящимся мясом, пахнущим специями и дымом от вишневых щепок, Гон-Залес, почувствовав легкость в голове, вновь полез к Гергаму и Скьельду с расспросами.
-Ну все-таки, раз мы за таким шикарным столом, рискну предположить, что все получилось?
-Да, получилось, - спокойно ответил Латер, от чего южанин стал выходить из себя.
-Что значит просто «да, получилось»? Хочешь сказать, что я весь день сидел словно ни иглах только для того, чтобы услышать это твое просто «да, получилось»?
-Ну, Скьельд попал, - продолжил Латер, не обращая внимания на возбужденный тон Гона-Залеса, - и попал хорошо.
-Ты видел куда?
-Честно говоря нет, но, клянусь, все его лицо было залито кровью.
-А! Это просто замечательно! Значит куда-то в район головы! Ты видел дыру?
-Нет, точнее не знаю, говорю же, все лицо кровью было залито.
-А что потом? Это самое главное... что сделали с телом?
-От куда-то, словно из-под земли появился врач, он подбежал к Тойе, когда его уже положили на подводы, стал его щупать, что-то там водить руками, приложил что-то к шее и плотно прижал.
-Вот же черт! - Ругнулся Гон-Залес и от его прежнего приподнятого настроения не осталось и следа, - и долго он так возле него простоял?
-Я не знаю, долго, наверное. Я отдалялся от них, периодически оглядываясь, и он все время был там, у подводов рядом с Мулфусом.
-Это скверно... - протянул Гон-Залес и одним глотком допил бокал омерзительного пойла, состроив кислую гримасу. - Понимаете в чем дело... если бы Тойя был мертв, врач не стал бы стоять над ним, он, скорее, просто развел бы руками, покачал головой и дальше отправился бы по своим делам.
-Значит ты думаешь, что он все еще жив?
-После попадания из пятидесятки куда-то в район головы или шеи вообще выжить нереально... А ты сказал, что он что-то там прижимал к шее?
-Да, я не уверен, но скорее всего именно туда Скьельд и попал.
-В таком случае шансов у него немного, пуля, тем более такая огромная, не могла пройти так, чтобы не зацепить ничего важного. Если он там что-то прижимал, значит пуля обошла сонную артерию, иначе он истек бы кровью за пару секунд и прижимать что-то было бы бессмысленно. Значит — она угодила между ними, в таком случае она не могла не пробить гортань, и значит, что его легкие просто наполнились бы кровью и все — конец. Я уж не говорю о том что пуля вдребезги разнесла бы шейный отдел позвоночника.
-То есть, - вмешалась Аделаида, - шансов выжить у него немного?
-Я бы сказал, нет совсем, - с уверенностью ответил южанин.
-Что ж в таком случае, предлагаю выпить за то, чтобы муки его были не очень долгими! - Анна подняла бокал, который уже был наполнен не волшебной амброзией из Кай-Эндрю, а самым обычным южным вином. 
Ее примеру последовали все остальные, все кроме Константина, он лишь понюхал содержимое бокала и, сообщив, что ему стало дурно, вышел из-за стола, чтобы немного прогуляться по саду. Вообще именно сегодня он был каким-то странным: выпил немного, курил больше обычного, не стал до конца слушать историю о покушении, хотя Скьельд думал, что именно он бросится к нему с навязчивыми расспросами, а не Гон-Залес.
Когда Константин уже вышел, далее рассказ продолжил уже Скьельд.
-К стати, то, что ты сказал насчет «пуля вдребезги бы разнесла позвоночник», - Скьельд перестал жевать и на мгновение задумался. - Я бы не был так уверен, потому что, тот огрызок, что в него в итоге попал можно назвать пулей лишь с большой натяжкой. Это была не пуля, а то, что протиснулось через стекло купола. Скорее всего это был просто стальной сердечник, острые осколки множества слоев стекла точно раздели бы его, содрав весь свинец. И вообще насчет купола... мы столько раз все детально обсуждали, и никто мне даже не намекнул, что он там будет?
-Я намекнул, когда мы покупали с тобой пятидесятку, -улыбаясь проговорил южанин.
-У меня просто нет слов, - охнул Скьельд и глубоко затянулся гильзой. - Хорошо еще, что благодаря жестокости Анны у меня был с собой бронебойный патрон, и то, я даже не хотел им стрелять, но жандармы надоумили.
-Ого, так ты даже пообщался с жандармами! - Восторженно охнула Анна, - и как же тебе удалось вытянуть из них эти сведения.
-Никак. Я не пытался ничего вытягивать, они сами мне рассказали. Арно рассказал. Там еще был его напарник Молк, он вот был против, но Арно настоял, чтобы они мне помогли.
-Что ж, если уж даже у жандармов, которых премирует Тойя, есть есть повод так его ненавидеть, значит мы точно все сделали правильно, - сказала Анна, печально вглядываясь в свое искаженное отражение в бокале.
По ней было видно, что она явно жалела о содеянном и, возможно, даже раскаивалась, а последние ее слова были лишь способом успокоить встревоженную совесть. А может ее мучила вовсе не чувство того, что она приложила руку к убийству человека, а что-то совсем другое. Может, зарождающееся чувство политической несостоятельности, стыд за то, что она не в состоянии вести дворцовую игру честным путем и приходится опускаться до помощи каких-то трактирных бродяг. Впереди было много работы, строительство нового прогрессивного государства, законы, реформы и уйма работы, она долго этого ждала, и наконец все это заполучила, но все же ей казалось, что проиграла в этой схватке умов именно она, используя запретный метод. Метод грубый, силовой, нечестный.
Скьельд, выпивая, приятно беседуя и веселясь, вдруг заметил, что Константина что-то уж совсем долго нет и решил разыскать его, чтобы выяснить, почему он, вдруг, сегодня такой сам не свой. Он обошел весь сад и нашел его только на самой нижней ступени, почти перед морем, сидящего на скамье под огромным раскидистым каштаном.
Ветер едва-ли колышил побагровевшие листья, прибоя почти не было, а огромный неохватный залив разрезали на части световые дорожки от четырех лун. Константин печально вглядывался в эту вечернюю даль и снова курил.
-Много куришь! - гаркнул заметно подкравшийся Скьельд, надеясь, что Константин хотя-бы немного напугается. Однако тот даже не повел ухом, все так же вглядываясь в воду, утекающую сквозь гальку, - Нет, серьезно, много куришь, у тебя так скоро трубка прогорит.
-Не прогорит, - односложно ответил Константин и затянулся сильнее.
-Что случилось-то у тебя? Рассказывай. - Скьельд присел рядом и протянул другу прихваченную со стола бутылку.
Голос Скьельда звучал как-то странно, обычно, он привык отмахиваться от утомляющей и непрекращающейся болтовни своего давнего знакомого, бурча в ответ что-то однозначное, иногда даже неразборчивое, а теперь мог сделать что угодно, лишь бы этот болтун вернулся обратно.
Константин принял бутылку, сразу же сделав крупный глоток, не став смаковать напиток, после чего меланхоличным движением извлек из-за пазухи своего старого плаща какую-то смятую желтую бумажку.
Скьельд развернул клочок и увидел на нем лицо Константина. Едва узнаваемое, слишком молодое, но судя по разным глазам и скопированным чертам лица, это был точно он. Под портретом было что-то написано, а вот что, он не понимал. Читать и писать он, к своему стыду, не умел. Элаина учила его и остальных в школе, но он слишком рано от туда убежал, и за долгие годы без практики полностью растерял эти навыки.
-Я так понимаю это ты... - выдавил из себя Скьельд, изо всех сил, почти путем ясновидения пытаясь понять, что же написано на листе бумаги.
-Нет, это гончий лист, я сижу здесь — ответил Констанин так, будто чем-то обижен.
Оставив попытки сделать то, чего никогда не умел, Скьельд набрался смелости и сказал.
-Знаешь, мне очень стыдно, но за всю жизнь я, к сожалению, не выделил времени на то, чтобы научиться читать.
Константин изумленно посмотрел на товарища.
-Вот уж не думал, что ты у нас неграмотный.
-Когда-нибудь обязательно выучусь, - протянул Скьельд, понимая, что это ложь.
-Э, нет, старого пса новым фокусам не научишь, но это неважно, важно то, что здесь написано, - Константин перехватил клочок бумаги и стал читать, - Разыскивается Константин (без фамилии) лишенный всех прав категорий и состояния. Священной инквизиции известно, что вы обладаете сведениями, которыми обязаны поделиться с нашей организацией. В связи с этим, вам рекомендуется явиться в Оплот благодетели незамедлительно после прочтения объявления. Вам гарантируется свобода и неприкосновенность. Если вы действительно обладаете нужными нам сведениями и готовы с нами поделиться ими, вы будете награждены состоянием в серебре или же вас восстановят в фамилии правах категориях и состояниях.
Оба недолго помолчали пока Скьельд переваривал информацию.
-Я нашел это под комодом в усадьбе, - продолжил Константин, - видимо, ее люди все-таки настолько тупые...
-Константин, понимаешь... - проговорил Скьельд и остановился, думая с чего начать, - совсем не обязательно, что здесь написана правда, да и потом инквизитор уже мертв, по этому, может, Анна поможет тебе вернуть поместье?
-Я не хочу и не буду ни о чем просить ее. Она могла хотя бы предупредить меня, может ей и удалось бы меня убедить не ходить к ним, но теперь Тойя мертв, статус моего поместья подвешен в воздухе, теперь никто не сможет вернуть мне права на него. Всех прав, категорий и состояния может лишить только Инквизиция, право их восстанавливать тоже принадлежит им. А у меня ведь была возможность восстановить фамилию, вернуться домой. Просто она видела, что ты сомневаешься стоит-ли брать на себя главную роль в этом деле и решила, что не стоит мне сообщать о возможности исправить мои дела без покушения, потому что вдруг я еще как-то подействовал бы на тебя. Она просто через меня переступила.
-Да уж, я понимаю, ты, наверное, сейчас должен быть в бешенстве.
-Уже перетерпел, - опустошенно выпалил Константин
-И что ты собираешься делать дальше?
-Я услышал от вас все, что хотел, узнал что теперь мои шансы, на то, что кто-то из инквизиции заплатит за какие-то там мои сведения от ныне невелики. Завтра я все же попробую навестить Оплот. У них, конечно, теперь и других забот прибавилось, но вдруг все же кто-то мной заинтересуется.
-А потом?
-А потом двинусь на восток, в Ясь. Отвечая на вопрос, который ты сейчас хочешь задать, я поеду туда, даже если мне откажут в восстановлении фамилии. В таком случае раздобуду денег и с наемниками просто отобью поместье. Я устал от всех этих дорог. Я очень хочу домой.
-Ну в таком случае, удачи тебе, - Скьельд тепло хлопнул Константина по плечу.
Оба они сидели в тишине, то и дело передавая друг другу бутылку и делая из нее крупные глотки, пока наконец Скьельд не нарушил молчание.
-Слушай, а как ты вообще научился читать? Неужели у самого тяга к знаниям открылась?
-Ну какая-то тяга, конечно, была, - подумав ответил Константин, - но вообще, больше, все-таки, заставлял отчим.
-Да ладно! У тебя после школы был отчим?
-Да... там долгая история. Ты же, когда сбежал, стал прямо-таки законодателем мод, у нас кто-только не пытался ускользнуть вслед за тобой, пока собаками травить не стали. Ну и я решил, что хватит это терпеть и тоже смылся, получилось успешно. Так вот погоня отстала, школа осталась далеко позади и вот сижу я тощей жопой на пыльном тракте и думаю, а куда дальше-то? Ну и решаю отправиться в Столицу. Вышел на тракт и пошел куда глаза глядят, правда цикл на второй-третий бродяги объяснили, что я иду по нужному тракту, только не в ту сторону, пришлось возвращаться. Шлось, надо сказать, довольно легко, голода тогда такого не было, крестьяне подобрее были, оборванцу корки хлеба не жалели, не было у меня ни ружья ни кобылы, словом, ничего за что могли убить, даже бандиты меня не трогали. Ну вот, добрался я до Столицы и понял, как нелегка жизнь, там оказывается все было очень непросто и даже попрошайничать без связей было никак нельзя, ты не поверишь, но у нищих там своя иерархия. Каждый район принадлежит какой-то своей группировке, чем он более людный, тем больше в нем накидать могут, а значит — просто так тебя эти засранцы туда не пустят, нужно сначала нищий взнос уплатить, и потом платить еще и налоги с накиданного, да членские взносы, а подсчет накиданного это просто ужас, мимо тебя то и дело шастает оборванный надзиратель, в конце дня ты отчитываешься перед ним, а раз в промежуточный цикл заполняешь что-то вроде налоговой декларации. Словом, опухоль бюрократии пустила метастазы даже в эту канаву. И по этому выбор у меня был только один, садиться побираться на самых окраинах, где это можно было делать бесплатно, но насобирать там много не получалось никогда, потом подниматься выше, выше, выше и платить каждый раз, поднимаясь на район выше. К слову, право сидеть возле какой нибудь из церквей, особенно кафедральной стоит столько, что даже Анна Аделаида себе позволить не смогла бы. Ну, я пробовал эту иерархию обходить, садился внаглую на хорошее место, но меня тут же сгоняли — даже у безногих попрошаек эти самые ноги моментально от куда-то отрастали и они шли херачить меня ими по почкам. И вот тогда я понял, что нищие вовсе не дураки и вовсе не такие уж и нищие, как про них думают и решил я их немножко наколоть. В Энлет-Иринде есть Континентальбанк, он негосударственный, и довольно весомый процент акций принадлежит Кай-Эндрю, по этому денег там просто жопой жуй. Так вот решил я пройтись по все своим знакомым попрошайкам и предложить сыграть им на фондовой бирже. На моей бирже. Сказал я им, значит, что собираюсь ограбить Континентальбанк и, что мне нужны деньги на оружие, патроны, быстрых лошадей и наемников, и, что в случае если дело выгорит, каждый из этих оборванцев получит из награбленного по двести процентов от своего вклада. В основном меня слали очень далеко, я в том возрасте еще и слов-то таких не знал, но находились и легковнушаемые простофили, которые были не против, ничего не делая, приумножить в два раза свой капитал. Естественно, ничего грабить я не собирался, я просто хотел взять деньги и светить куда-нибудь подальше, но, когда я в доках пытался купить или нанять лодку, чтобы смыться, кто-то из вкладчиков меня заметил и за волосы потащил на строгий суд оборванцев. Ох как же меня тогда отметелили, забрали все  до последнего медяка, и когда я думал, что уже хана мне, появился Шарль Куимбер — мой отчим со своей охраной, он разогнал этих вонючих бродяг, поставил на ноги отряхнул и повел к себе на факторию, чтобы залечить раны и накормить. Он был очень влиятельной шишкой, большим предпринимателем и генеральным учредителем одной очень крупной железной гильдии. Ну, в общем, стал он меня расспрашивать, за что нищие так со мной, а я подумал — чего юлить и рассказал ему все о своей задумке. Тогда у него будто лицо изменилось и с тех пор я все время был с ним, и с тех пор стал ненавидеть все, что связано с торговлей купечеством и прочей хренью для предприимчивых. Он каждый день говорил мне, что я одаренный, что у меня нестандартное мышление, свежий взгляд на вещи, деловая хватка, только мне нужно это в себе развивать и направлять в нужное русло. Он был отличный мужик, дорастил меня до совершеннолетия, все мне дал, обучил грамоте, но бизнесменом я так и не стал, а его партнеры пустили его гильдию по ветру когда он погиб...
-Мне очень жаль, - искренне сказал Скьельд.
-Его убили в Зиратуа, - сделав еще один мощный глоток, продолжил Константин. -Долгое время он возил туда железо, а потом, в общем эта история еще длиннее...
Вдруг от куда ни возьмись, послышались совершенно неритмичные звуки шагов и какое-то невнятное боромотание. Звук шагов все усиливался и усиливался, ритм по прежнему отсутствовал напрочь, шаги то учащались и казалось, что идущий вот-вот упадет, то наоборот становились реже и почти затихали.
-Вот они! Сидят! - Деланно изумленно проговорил едва стоящий на ногах Гон-Залес и громко икнул, - вы куда пропали? Мы там без вас заскучали совсем! Пойдем те скорее обратно, а то ведь неровен час и Анна там с Гергамом сотворят еще что-нибудь неладное, - последнюю фразу он проговорил с какими-то особенными, таинственными нотками, пошатываясь, но крепко держась за дерево, и оттопырив мизинец.
-Ой да хорош тебе, - развел руками Константин, - старушке уже золотой век пошел, куда там Латеру...
-Знаете что не стоит верить сведениям, когда глаза говорят обратное, - пробормотал Гон-Залес, совсем окосев от одурманивающего морского воздуха и тут же осекся, - хотя, пожалуй, это не моя тайна. Может нам правда, пока не стоит возвращаться пока назад... О чем секретничаете, к слову?
-Да уже ни о чем, - отозвался Скьельд, - хотя знаете, есть у меня одна интересная вещица, думаю зря я ее так долго скрывал, но вдруг и в правду что-то увлекательное.
Скьельд достал из-за пазухи тонюсенькую книжицу буквально в десяток другой страниц в грубой обложке из телячьей кожи.
-Такс, и что это за писание? - увлеченно подался вперед Гон-Залес.
-Помните мы были в Косой траншее? - Скьельд бегло оглядел своих товарищей. - Жуткое место, как будто название само за себя говорит.
-Конечно, как такое забыть, - отозвался Гон-Залес.
-Так вот, перед тем как отчалить, пока все копошились, я все таки решил заглянуть в подвал хаты, где остановился ты, Константин, - Скьельд посмотрел товарищу в глаза. - Я разломал крышку люка и знаешь — ты был прав, кузнец действительно сидел там, вместе с какой-то женщиной, вероятнее всего — с женой и с ребенком. Это вот как раз его дневник.
-Интересно... - протянул Гон-Залес, потирая руки, - и что ты от туда узнал?
-Ничего, пока, - кротко ответил Скьельд.
-Надо же, - воскликнул Гон-Залес и развел руками. - У меня бы не хватило терпения так долго просто носить за пазухой такую интересную вещь, как ты вообще...
-Не важно! - перебил его Константин, - давай скорее сюда, я прочитаю, а то у вас обоих уже глаза в кучу. - Константин потребовал дневник сбе, не желая раскрывать южанину секрет своего друга.
Он раскрыл книжицу, на пожелтевших грязных страницах были коряво, видимо, в полутьме выведены буквы. Константин напряг глаза и принялся читать.   
Двенадцатый цикл утра. Спокойная жизнь закончилась, недавно в деревне появился какой-то странный дед, который так и представился Дедом. Судя по всему, у него уйма деньжищ, он сразу же как приехал отгрохал огромный дом с высоким крыльцом и сразу же заимел амбар. Ведет себя странно, знакомиться ни с кем не хочет, уже несколько раз пугал односельчан ружьем. У наших людей нет денег на такие приблуды, все боятся его. А вчера кобыла у соседа слегла, ни с того ни с сего, плохая совсем. Севка — сын мой сказал, что видел будто Дед кобыле что-то подливал в лохань из пузырька. Мы на общественность выносить не стали, ребенок все таки, может привиделось, а может и вовсе сочинил, но Деда все боятся, странный он, и я, на всякий случай самый лучший, самый чистый металл себе на клиночек пустил, теперь ношу, мало-ли, что дальше этот сумасшедший выкинет.
Пятнадцатый цикл утра. Севка сегодня с сыном соседа вороненка из рогатки подбил, клюв снес напрочь. Я бы ему уши оборвал за такие хулиганства, да только Дед добрался до него первым, отходил палкой так, что сынок лежит не встает. Я бы пошел — зарубил, гниду старую, да только жена не пустила. Плачет, говорит — у него ружье, пристрелит — она с ребенком одна останется. Я, конечно, с ней согласен, решил пожалеть, не ходить никуда, тем более старый дурак и в правду ствол из рук не выпускает, на кого они, в самом деле останутся... Но если возможность появится, я точно старому ублюдку его морщинистую рожу разобью.    
Шестнадцатый цикл утра. Сегодня ничего особенного не произошло, но Севка сказал, что Дед подбитого вороненка себе забрал, странно это. Зачем старому деду вороненок?
-Восемнадцатый цикл утра. Кобыла соседская, давеча с гумна ушла и как сквозь землю провалилась. Дед свои догадки высказал — говорит гибель почуяла, да и в степь подалась. Я, было, подумал, что Дед этот дурак совсем, ну в самом деле, это же кобыла, а не собака или кошка, чтобы под чуйку в степь сматываться. А буквально сегодня нашли кобылу, лежала она в яме, куда охотничьи инквизиции всех верблюдов застреленных свалили. Череп был раскрыт на изнанку будто тюльпан, мозги перемешаны все, горло тоже располосовано. Все решили, что это лихо так кобылу отделало, байки страшные, сплетни поползли. Народ у нас темный, все же. А я вот что думаю, кто самую дурацкую теорию насчет пропажи кобылы выдвинул, тот к ее исчезновению и причастен. Я уже с ума сойти боюсь, но когда охотничьи отряды через земли шли проповедник их рассказывал про трепанаторов, что, мол, людей простых они со свету сжить хотят, что мутантов уродов разводят, вроде огромных раков, ворон, червей и Хромой бог знает чего еще. И что берут они ум и глотку крупного животного и всаживают кому поменьше, а после ждут и получается самое настоящее лихо. Я, было, решил, что совсем нас инквизиция за идиотов держит. А вдруг правда, мало-ли что он там в этом амбаре для себя крутит.
Пятидесятый цикл утра. Жить стало совсем невозможно. С пол промежуточного цикла назад из амбара такой вороний крик стоял, что мы с женой из хаты выйти боялись. Похоже правду инквизиторы говорили — урода какого-то там шьют, уезжать надо из Косой траншеи завтра же.
-Ух е-мое! - присвистнул Константин, - следующая страница кровью запачкана и написано как-то совсем коряво.
Пятьдесят первый цикл утра. Не успел я вывести семью... Только хотел запрягать коня, как явился он — Дед, с бабкой со своею. Оба с ружьями. Они направили оружие на меня и сказали разжигать горн и доставать инструмент. Дед развернул передо мной чертежи и надо сказать, что такой точной и грамотной работы я в жизни не видел. Он заставил меня выковать для него несколько деталей, из которых должен был потом получиться  огромный клюв, теперь у меня все точно встало на свои места. Он — трепанатор, вороненку без клюва вставили мозги кобылы, а теперь я сам сделал ему новый клюв. Руки болят,  с трудом могу писать, никогда столько не работал без перерывов и отдыха. Поковки делал полный рабочий цикл, потом еще грубая слесарка и подгонка. Весь хороший металл в кузне на это дерьмо извел. Дед-падла ни разу перекурить не дал. Боюсь и представить, что дальше будет.
Пятьдесят второй цикл утра. Уехать не успели... Дед выпустил своего ворона. Жуткое зрелище. Все разбежались по домам, мы с женой и сыном тоже закрылись. Ой чего там наделала эта тварь... При чем скорбно от той мысли, что эта паскуда рвала людей клювом, который я отковывал. Потом ворона погналась за псом мельника, пробилась на мельницу, а мы с мужиками решили поймать момент, замуровать ее там и поджечь. Ясно горело, мельница как-никак, вылезла тварь от туда вся лысая как ощипанный петух с голыми крылышками. Не знаю, выживет ли после таких ожогов, но летать без крыльев теперь точно не будет. Дед обезумел, схватил ружье и стал палить в нас. До хаты добежали только я и сосед напротив. Страшно теперь. У нас с женой хоть подпол есть можем там переждать, откуда-то через дорогу был слышен выстрел, соседа, видать, больше нет. Выйти теперь от сюда не можем, снаружи такие звуки доносятся, что кровь в жалах станет. Не поймешь, то-ли стрекот, то-ли рык, у Деда, похоже, помимо вороны еще всякой живности в амбаре хватало.
Не знаю какой цикл утра. Грибниц мы с собой не взяли, ориентироваться во времени стало тяжело. Припасов предостаточно, правда, в основном только консервированные овощи и варенье. Очень хочется мяса и чего-нибудь горячего, а еще хочется воды, простой воды вместо компотов от которых жажда только усиливается. Сверху стрекот прекратился за все время только один раз. Когда Дед приходил. Долго сидел где-то прямо над головой, рассказывал какой-то бред. Говорил, что все мы ответим за свои преступления, что грядет расплата без суда. Я, откровенно говоря ничего не понял, кто-это мы, за что нас ждет какая-то там расплата, я в своей жизни никому ничего дурного не сделал, не понимаю за что нам все это... Говорит — из-за моря придет какая-то волна, которую нам не остановить и которая смоет наши грехи. Я не знаю что там за морем, да и моря-то не видел никогда, а уж что там за ним.
Прошло уже очень много времени. Припасов еще навалом, на них можно долго протянуть, а вот Севка уже не дотянул, недавно умер. Жена тоже совсем плохая, в погребе холодно и сыро, первое время сидеть было еще нормально, а сейчас у обоих нас кашель, жена лежит холодная будто камень и пот градом. У меня все то же самое правда пока не так сильно. Пока... Слышал сверху вороний крик, видимо, тварь выжила. Обидно, могли бы под шумок телегу запрячь и светить от сюда, но нет же, как же мы уедем, как Косую траншею оставим? А теперь подыхать.
Остался я один... Судя по всему ненадолго, пока спал ко мне приходил Хромой бог, может просто сон, но разговаривал он со мной будто наяву, словно как будто я сам, своим языком ему отвечал и даже мог задавать вопросы и получать на них ответы. Мне многое дал этот сон, теперь и умирать как-то спокойнее. Он сказал мне, чтобы я простил всех и Деда тоже, я бы никогда в жизни такого не смог, но он дал мне на это сил, и у меня, по-моему даже получилось. Не хочется, конечно, умирать вот так, но сил даже подняться по лестнице у меня уже нет. Если это кто-то вдруг прочтет, сам я от мести отказался и изо всех сил попытался простить, но вас отговаривать ни в коем случае не стану и надеюсь, что вы молитесь богу в броне...
Константин закончил читать и аккуратно закрыл дневник.
-А я еще по дороге в Столицу раскаивался за то, что так небрежно толкнул его, а он ударился головой и погиб, - необычно медленно для своей манеры речи произнес Гон-Залес. -Прочитай я это письмо раньше, я бы этой старой рухляди свою рапиру прямо в пупок бы вставил, медленно так...
-Помните, про грехи и ответственность за преступления? - перевел тему Скьельд. - Нам ведь он говорил про то же самое.
-Да, а теперь нам еще известно, что он от куда-то из-за моря, - Гон-залес нахмурился пуще прежнего. - Может он из Кай-Эндрю? Только тогда непонятно, за что они нам собрались мстить. Столько лет на наших болванах трудягах золотые дворцы себе строят, да еще и мстить... - Гон-Залес поднялся со скамьи, едва не упав. -Так ладно, я думал, за вами схожу — повеселее будет, а вы только тоску нагнали... Давайте, долго тут на засиживайтесь, и больше на эту тему не рассуждайте, у нас все таки сегодня праздник! Конец великого инквизитора!
Южанин показательно снял шляпу, изображая траур, и криво зашагал вверх по каменным ступеням к главному дому.
-Да уж, начитались, как меду напились, - пробубнил Константин.
Они посидели еще по немного, раскурили на двоих еще одну трубку, после чего Константин, не прощаясь и не желая больше оставаться в усадьбе так расстроившей его Анны Аделаиды, двинулся на тракт к Энлет-Иринду.


***

Столица не была похожа сама на себя. Людей было меньше, и все вокруг будто гудело о произошедшем вчера покушении. Константин не спал совсем, и момента начала работы Оплота благодетели ждал, гуляя по улице и глядя с набережной на залив. Он уже твердо решился идти прямо в лапы злой инквизиции, хотя сейчас, когда произошло покушение и он был самым настоящим соучастником, так как собрал команду и двинулся в путь вместе со всеми. Риск был велик, но желание вернуть свой дом было сильнее, и он, нервничая и размышляя, как бы вести себя неподозрительно двинулся по разбитой брусчатке к проходной.
В будке, как обычно сидел инквизитор помладше, угрюмый но свежий, видимо недавно заступил на пост.
-Я пришел! - резюмировал Константин, заглядывая в окошко.
-Поздравляю, - раздраженно хмыкнул инквизитор и надменно усмехнулся.
-Что ж вы меня не встречаете, гончие листы по всему городу развешали, а как увидели, так даже и не узнали?
Инквизитор помладше грозно встал, и, выйдя из своей тесной будки, настороженно подошел к Константину.
-Фамилия! - буркнул он.
-Нет у меня фамилии, но надеюсь скоро ее вернуть, а так — просто Константин
-Разноглазый, - протянул инквизитор, немного расслабивший. - Курт, встань на пост, я сейчас вернусь, - прокричал он куда-то в другой конец двора. - Прошу за мной, - добавил он и повел Константина через неухоженный двор в самое высокое и большое здание.
Они прошли через весь первый этаж, и, поднявшись на третий, остановившись у самой близкой к лестнице двери.
-Старший инквизитор Морвар ждет, подробности будешь рассказывать ему, - сказал инквизитор помладше и, развернувшись, зашагал вниз.
Немного собравшись с мыслями, Константин сжал волю в кулак и шагнул в открытую дверь. Кай Морвар сидел за своим привычным рабочим столом, заваленным разными бумагами стоящим прямо напротив двери. На нем совершенно не было лица, и как только он увидел пришельца, появившегося в проеме, в голове его пульсировало одна единственная мысль - «только не сейчас».
-Инквизиция разыскивала меня, якобы я обладаю какими-то нужными сведениями, - начал Константин первый. - Я решил, что моим государственным долгом будет поделиться ими с вами, если я, конечно, в самом деле могу рассказать что-то интересное, - продекларировал Константин с напускной официальностью.
-Вольно, - устало проворчал Кай. - Садись, - и указал Константину на старый обшарпанный стул с кое-где разодранной обивкой.
Кай немного помолчал, думая с чего бы начать, после чего продолжил.
-Быстро же тебя нашли. Видимо, у Аглая действительно есть какая-то удача в поиске сведений. Ну не будем болтать, у меня и так дерьма — до утра не разгрести, - он с печалью посмотрел на свой револьвер, лежащий в кобуре на скоро расчищенном от бумаг углу стола. -Нам стало известно, что очень давно вы были воспитанником Шарля Куимбера и что одно время вы были с ним довольно близки, а еще нам известно, что он активно вел внешнюю торговлю... с Зиратуа.
У Константина вспотели ладони, он прекрасно знал, о плаваниях отчима за океан, а так же знал, что это строго запрещено законом, по этому все корабли ходили по морскому пути в Кай-Эндрю, а уже от туда через широкую дугу на Зиратуа. Так соблюдали секретность, однако Константин ничего не слышал о наказаниях за плавания на материк, только за отмывание денег, к которому он был причастен. Хотя и законодательство в те времена было менее суровым.
Длинная цепочка событий, начиная от допроса и заканчивая эшафотом, явно возникла в его сознании. Он стоял в оцепенении и загнанно смотрел на Кая.
-Чего так напрягся? - снисходительно спросил Кай. - Ясно же в гончем листе прочитал «гарантируем неприкосновенность». Вы-то ходили туда еще по малолетству, стало быть возраста уголовной ответственности еще не достигли, тем более, что уклонением от налогов занимались не вы а ваш отчим, и я сомневаюсь, что вы в таком возрасте могли бы быть соучастником, кроме того, никто не отменял срока давности, по этому вместо того чтобы бояться, соберитесь пожалуйста и отвечайте на мои вопросы, хорошо?
Константин кротко кивнул
-Хорошо, - продолжил Кай. -Итак, расскажите мне, как там в Зиратуа, почему гильдия налаживала сбыт именно там.
-Покупали там дорого, - не задумываясь, ответил Константин. - Не в пример дороже, чем на Континенте.
-Вот как, а почему тогда не в Кай-Эндрю? Хотя... можете не отвечать. И что, сколько  давали за тонну железа?
-На наши деньги почти четыреста тысяч фаугрингов, - со значительным видом ответил Константин.
-В чем подвох? - Кай недоверчиво прищурил глаза. - Стоило-ли за полмиллиона медячья ходить за океан? Это конечно тоже прибыль но...
-Почти четыреста тысяч серебряных фаугрингов, - уточнил Константин, перебив старшего инквизитора.
-Вот как... наверное ваша гильдия жила неплохо. Что же у Зиратуанцев были проблемы с железом?
-Да, твердые металлы считались у них роскошью, особенно высокоуглеродистая сталь, оружие было только у военных, у граждан денег на него просто не хватало.
Кай сразу вспомнил урок истории от Тойи и представил, как Скебельвальд, отлитый из последнего железа уплывает в даль и больше не возвращается.
-Так что же случилось почти шестнадцать циклов назад? - Кай наконец перешел к решающему вопросу. - Почему ваша золотая жила вот так, вдруг обломилась?
-Я помню, я с ними тогда ходил, - Константин почувствовал ком в горле. - Мы как пришли, как только пришвартовались, я сразу что-то неладное почувствовал, все там как-то изменилось. На фактории, где у нас всегда покупали по самым высоким ценам директор просто отмахнулся от нас и даже не стал разговаривать. Мы бы подумали — разорился, но веселый он тогда был, будто трюфель нашел.  Странно все это — решили мы. Отправились на следующую, там тоже самое — вышел к нам толстяк с ухмылкой от уха до уха и предложил за железо такую смехотворную цену, какую даже на континенте бы предложить постеснялись-бы. Отчим решил тогда не сдаваться, не плыть же назад с пустыми руками, все же несколько промежуточных циклов шли. Добрались мы тогда до ближайшего города, атмосфера царила праздничная. Дисциплинированные, трудолюбивые и скучные зиратуанцы от чего-то шатались туда-сюда полупьяные с песнями и прибаутками, а на площади поставили памятник каким то двум пацанятам. Один на корточках сидит, что-то рассматривает, а другой поднимает ввысь что-то (мне сначала показалось, что острый камень) и статуя, что интересно, была отлита полностью из железа, что очень странно, зиратуанцы не все могли позволить себе железные ложки, а уж такое расточительство... Позже в таверне нам рассказали, что это памятник детям — первооткрывателям нового огромного железного рудника...
Кай переменился в лице и потянулся за графином с водой. Эта новость словно ударила его по голове.
-Сказали, что рудник просто неописуемо богат, - продолжил Константин. -А настроения тем временем поменялось, пьяное праздное шатание сменилось рабочей суетой. Заводы, фабрики, кузницы задымили с утроенной силой, а люди стали смотреть на нас как-то очень уж искоса, будто мы — бельмо у них на глазу. В один вечер трактирщица, не по доброте душевной, на ломанном имперском сообщила нам, чтобы мы убирались как можно скорее, мы занервничали и хотели уж ставить паруса, но не успели. У них там после открытия рудника будто по щелчку пальцев сформировалась какая-то партия, которая решила, что континентали им поперек горла встали, всю команду схватили и приказали казнить, перед этим зачитав каждому приговор, за какие-то мол преступления вековой давности... - Константин осекся, вдруг вспомнив недавние события в косой траншее и перестал говорить, впав в ступор.
Кай был не против помолчать у него самого даже на тот момент появилась куча мыслей, требующих немедленной обработки. Однако долго это продолжаться не могло.
-Почему вы замолчали? - Наконец заговорил Кай. - Продолжайте пожалуйста.
- Казни, к слову, странные у них, - с трудом продолжал Константин. - Приговоренных привязывают к столбам в ряд и палач с саблей подходит к каждому по очереди и изрубает в труху. Кого с конечностей начинает, кого сразу с головы, кого вообще сначала закалывает, и для того казнь страшнее, кто в очереди дальше, в общем зрелищно. В живых оставили только меня, еще одного пацана, и нескольких престарелых матросов. Железо, которое мы привезли демонстративно утопили в море а нас с позором выгнали. Вот и вся история.
-Да уж, значит ждать войны... - Кай хотел произнести эту фразу про себя, но она каким-то образом вырвалась наружу. - Еще это покушение на великого инквизитора.
-Прошу прощения... покушение? - Константин напрягся.
-Да покушение, вы наверное уже слышали, нашего инквизитора хер чем убьешь, жив он, скоро на поправку пойдет, но когда это будет... война может начаться совсем скоро, а так как Мулфус ослаб, сейчас же вся эта свободолюбивая шобла-ебла на свет полезет, тут у них и армия разбежится и все на свете. - Кай рухнул локтями на стол подперев голову кулаками.
-В гончем листе еще что-то про награду было сказано, - с несвойственной ему деланной робостью пролепетал Константин.
Кай поднялся и, выудив из груды бумаг нужный лист, внимательно в него вчитался.
-Что же, верно, заболтались мы с вами, прошу простить меня за все эти откровения, все это непрофессионально. Так золото или фамилия?
-Фамилия! - гордо ответил Константин.
Кай похмурнел и закатил глаза, предствавляя себе сложную процедуру по восстановлению всех прав категорий и состояния.
-И на кой черт тебе эта фамилия, сейчас бы рассчитался с тобой на месте и распрощались бы, так нет. Зачем тебе эти формальности?
-Дело не только в формальностях. Дворянин с утратой фамилии теряет и поместье...
-Ах вот оно что. Ладно я напишу вам приказ, отправитесь с ним в Реестр, там с ними и разберетесь, - Кай, поднявшись со своего стула, снял со стеллажа огромную толстую книгу, и сев на место раскрыл ее перед собой. -Кадастровый номер свой помните?
-Восемьсот пятьдесят два, сорок пять тире Я, - гордо отозвался Константин.
Кай пошуршал страницами, после чего выдал.
-У меня в базе нет такого номера.
-Как это нет? - встрепенулся Константин.
-Вот так... - Натужно просопел Кай. - Опять в канцелярии бардак, наверное, провинцию и уезд скажите мне.
-Ясь, Хвойный буерак.
Кай поднял на Константина подозрительно прищуренные глаза.
-На север от города? - сказал он настороженно.
-Да, а вы от куда знаете?
-Знаю, и ничем помочь не могу, теперь это для вас запретное место, а для нас особо важный и охраняемый объект, если хотите, можете выбрать любое поместье из перечня или взять землей.
-Для дворянина поместье — это не просто земельный участок со зданием, - в Константине стало закипать негодование. - Не хозяйственная постройка, мне нужно именно мое поместье.
-Ваше поместье больше нужно государству чем вам! - Кай ударил ладонью по столу, его голос сделался грубым и железным. -Я еще раз вам говорю — ничем не могу помочь, вам придется выбрать другое поместье.
Константин побагровел и сжал кулаки. Ярость обуяла его, но он смог взять себя в руки, в его голове родился новый план.
-Что же, в таком случае, я возьму деньгами, - хладнокровно, с равнодушной улыбкой проговорил он.
-Вот это я понимаю — подход. Значит не будем создавать друг другу неудобств. Я выпишу вам чек, в Континентальбанке сможете обналичить, - Кай обмакнул перо в чернильницу и стал с усердием выписывать буквы. - На пятидесяти тысячах серебром сойдемся?
-Минимум в два раза больше, —  мигом сориентировавшись, отрезал Константин, хотя даже не рассчитывал на такое щедрое предложение.
-Что же, значит сошлись на сотне, хорошо, - Кай еще раз обмакнул перо в чернила и стал аккуратными движениями выводить нули, после чего написал «сто тысяч» прописью и  протянул чек все еще бывшему дворянину.
Константина будто молнией пронзило. Он даже подумать не мог, что Морвар так легко согласится удвоить награду. Где-то глубоко закрутились жернова обиды за то, что можно было бы попросить втрое больше, но от куда ему было знать. Однако, даже этих денег ему бы хватило с лихвой на осуществление своей коварной задумки.


















Глава 13
Над Энлет-Ириндом стали поблескивать первые лучики красного гиганта, мерно поднимающегося над водами Алого залива. Ночь потихоньку подходила к концу и жители Столицы, начиная от грязных нищих и заканчивая богатейшими и влиятельными людьми, стихийно стали именовать ее Темной. После покушения на Великого инквизитора не успело пройти даже промежуточного цикла, а жизнь в Cтолице уже изменилась в корне. Варн Хафер — главный редактор крупнейшей независимой газеты «Империя» все эти недолгие циклы, что Тойя лежал в коме каждый день отправлял корреспондентов к нему в госпиталь. Те беседовали с его лечащим врачом, разнюхивая все что можно о его состоянии все до мельчайший подробностей, и именно этим новостям были отданы все первые полосы, гремящие заголовки и развороты. Купол из Кай-Эндрю справился со своей задачей, мягко говоря удовлетворительно, однако если бы его не было совсем, у Тойи не было бы совершенно никаких шансов. Скьельд целился в голову, и попал бы, если бы пуля не поменяла траекторию, почти полностью развалившись, когда пробивалась через множество слоев стекла. Стальной сердечник был практически на излете и его могла бы остановить даже хорошо вываренная кожаная броня, не говоря уже о защите с металлическими пластинами, но ничего этого не было. Пуля остановилась лишь столкнувшись с верхним отделом позвоночника, после того как вошла ровно по центру, обойдя сонные артерии и пролетев над кадыком. Корень языка оказался поврежден, а кровь чуть было не залила легкие, но все это ерунда по сравнению с тем, что пуля не нанесла серьезного ущерба позвоночнику. Если бы она сделала в нем дыру так высоко и так близко к черепу, участь Великого инквизитора была бы определена.
Когда Анна Аделаида проснулась на следующий цикл в своем роскошном особняке, боясь пошевелить головой, гудящей от боли, Гарсия, как обычно, принес свежую газету. Анна лишь отмахнулась, попросив, чтобы вместо газеты ей принесли стакан воды и витамин С, но дворецкий настоял и прочитал самую первую статью на первой странице вслух. Мягкий и монотонный голос дворецкого зазвенел у нее в ушах колокольным набатом, заставив напрочь позабыть о своем похмельном синдроме и начать молиться всем богам, каких она знает, чтобы Тойю как можно скорее поприветствовал Хромой бог. 
Теперь священная молитва была единственным выходом из сложившейся ситуации. Тойя Мулфус лежал в госпитале Оплота благодетели, где все было буквально черным от инквизиторских одеяний, так что добраться до него чтобы закончить начатое, снова собрав свои силы, чтобы снарядить на новую операцию Скьельда, или же подослав кого нибудь из наемных убийц или отравителей было совершенно невозможно. Тем более, что Анна осталась одна. Константин вышел из-за стола и не вернулся, Скьельд, только взошли грибницы, направился на север, в Нортбург, уверяя всех, что у него там остались очень важные дела. Дела, которые, может быть даже важнее, чем убийство великого инквизитора. Латер, конечно-же вернулся на родину, где был его дом, стол и место, а Гон-Залес просто куда-то пропал, прямо как Константин, и теперь надежным плечом для нее был только генеральный судья Верховного суда Империи Герхен-Де-Герден, плечом к плечу с которым ей предстояла очень долгая и напряженная работа.
Инквизиции тоже пришлось несладко, в их рядах поселился разлад и зарождался хаос. Мастер диверсий Кай Морвар оказался довольно неумелым стратегом, не способным оказывать хоть сколь весомое влияние не только на другие ветви власти, но и на собственный штат. Единственное за что его можно было похвалить — он сохранил секрет Императора и делал все, чтобы их отношения оставались такими, какими их построил Тойя.
Он, как обычно, сидел за своим столом, и писал распоряжения штату, пытаясь придумать хоть сколько-нибудь разумную стратегию, однако ничего умного в голову не шло. За его авторством уже была парочка неудачных решений, самым неуместным из которых было заставить весь корпус жандармов работать в авральном режиме, круглыми сутками патрулируя улицы. Сделано это было только для того, чтобы показать как инквизиция сильна и, что она ищет виновных и больше не допустит подобного инцидента, хотя на самом деле эти бесчисленные толпы жандармов только раздражали горожан и потребляли ресурсов больше, чем было указано в сметах.
А еще над головой Морвара висела приближающаяся война, к которой он был не готов и, что самое главное — не знал как готовиться. Прошло всего лишь тринадцать циклов с момента покушения и фактического перехода исполнительной власти в его руки, а ему уже хотелось скорее провалиться сквозь землю, сбежать, вернуться к привычному укладу вещей.
Кай все глубже и глубже погружался в отчаяние. Некогда он был жемчужиной своей организации, человеком на которого Великий инквизитор спихивал самые сложные и опасные поручения и единственным служащим который мог их выполнить. Он был уверен, что готов подсидеть Тойю, однако это оказалось совсем не так легко. Его голову стали посещать самые разные мысли, от риторических вопросов вроде: а может я не так уж и талантлив, может мои способности всегда были переоценены, а самооценка завышена, до несерьезных, но стойко маячащих на горизонте мыслей о суициде.
Цикл только начинался, с первыми лучиками в Энлет-Иринде становилось довольно тепло, на столько, что штатное одеяние старшего инквизитора заставляло тело преть под множеством слоем грубой черной ткани и вынуждало не по уставу засучивать рукава и неопрятно расшнуровывать ворот.
Перед Каем стояла задача написать какие-нибудь распоряжения, и передать их посыльному, чтобы как-то организовать работу Оплота на сегодня. Он написал всего ничего, а уже так устал, что голова, еще не отошедшая от сна, казалось расколется напополам.
Внезапно раздался тактичный стук в дверь, после чего она сразу же медленно отворилась и в проеме появилось лицо Аглая.
Кай относился к нему с пренебрежением, но после покушения на Великого инквизитора, он оказался единственным во всем штате, кто хоть как-то мог облегчить ему работу. Тем более в такой момент Кай был даже рад отвлечься от своих основных обязанностей, с чем бы он не пришел.
-Здорова Аглай, - Кай с несвойственной ему приветливостью встал со своего места и поспешил открыть дверь.
-Да не стоит, Кай, не вставай, - протараторил визитер, но было уже поздно. - Ну ладно, хорошо, спасибо.
-С чем пришел? - Кай выпрямил спину, и почувствовал в ногах приятную слабость и жжение от того, что первый раз за день встал со стула — Надо же, а когда-то я этими ногами гонялся за преступниками и уродами, - невольно вдруг подумалось Каю. -А всего за две недели они превратились в вату, не способную даже удержать меня самого.
-Я вот что пришел, - начал Аглай с таким лицом, будто готовился к негативной реакции на принесенную новость. - Я все понимаю, у тебя куча работы и огромная ответственность, но так как ты старший инквизитор и исполняешь обязанности Великого, то тебе следует знать, что генеральная двойка не проводилась уже с больше промежуточного цикла.
-А что так? - Кай с недоумением посмотрел на Аглая.
-Потому что теперь ты председательствуешь, а у меня нет полномочий в одиночку вынести смертный приговор, а у нас там три товарища и все три особо тяжкие, по этому среди видов наказания выбор небольшой и твое участие обязательно.
Кай вдохнул полной грудью, а его лицо впервые за тринадцать циклов обрело цвет. Для него лучшим видом отдыха была смена рода деятельности. Тем более, когда двойка была тройкой он тоже в ней участвовал и хорошо знал процедуру, так что Аглай принес отличную новость.
Оба спустились по узкой лестнице на первый этаж, а от туда в разветвленные подземелья Оплота, о которых в столице ходили легенды. Все трепанаторы и селекционеры и все кто хоть как-то были с ними связаны находились там. Подземелья представляли собой разветвленную систему туннелей, в которых запросто можно было заблудиться и в которых размещались сотни камер разного размера назначения и уровня комфорта.
Сразу от центра вправо уходил узкий туннель, усиленный охраной, ведущий в камеру особо тяжких. Чтобы все было максимально удобно и под рукой, прямо рядом с камерой находился зал для заседаний двойки.
Инквизиторы помладше, гремя ключами и металлическими засовами с ржавым треском отворили тяжелую дверь. Кай прошел и расположился за темным столом, предназначенным для трех человек и пафосно выложил на него свой револьвер, Аглай пришел позже, приведя за собой заключенных.
-И так начнем, - проговорил Аглай, тряхнув волосами.
Влажные каменные стены подземелья немного глушили его слова. Двое инквизиторов помладше завели в зал  крупного объемного мужчину в стандартной тюремной робе с грубым лицом и злобным хищническим взглядом.
Аглай взял в руки увесистое подшитое уголовное дело и, открыв его на предпоследней странице, стал читать.
-Вольтер Харм обвиняется в совершении совокупности преступлений. Создание подпольной арены боев, на которых в схватках участвовали плоды трепанации и селекции. Данное преступление законодательством не регламентировано однако совершенно ясно, что совершено оно было с рядом квалифицирующих признаков. Спонсирование трепанаторов и селекционеров, романтизация трепанации и селекции, укрывательство трепанаторов и селекционеров, а так же множество множество других. Хотите сказать что-то в свое оправдание?
-Да у меня есть что сказать, - заскрипел стальным голосом заключенный. -Обратили вы внимание на то, что мое дело, или точнее сказать бизнес не привел ни к каким общественно опасным последствиям?
-Еще как привел, - хладнокровно произнес Кай.
-Вы своей деятельностью, - моментально подхватил Аглай. - Склонили к совершению преступления множество людей, которые ради выгоды на вашей арене занялись селекцией и трипанацией. А могли бы зарабатывать честно и приносить пользу обществу.
-Но ведь никто не погиб... - флегматично вставил заключенный.
-Это еще точно не доказано, - начал Морвар. - Скажите, в вашей подпольной организации была только сухопутная арена?
Заключенный непонимающе сдвинул брови.
-Я имею в виду, не проводилось ли боев водоплавающих мутантов?
Глаза заключенного округлились.
-Эх подкинули бы вы эту мысль до того как нас накрыть... - мечтательно отозвался он. - Ну да ладно, не было у нас ничего подобного.
-Значит к Каменфлюрской щуке вы не причастны?
-Ну что вы, куда нам до нее, - заключенный звонко потер ладонями. - Слышал я про эту уродину, такая работа — высший пилотаж. Эта сучка тогда человек десять загрызла. Уникальная работа, к нам с такими не приходили. Последний бой который был на арене — какая-то ощипанная курица с овечьей жопой пыталась выклевать глаза какой-то шерстяной змее, которая даже двигаться не могла, настолько была изуродована мутациями. Каменфлюрская щука — настоящий шедевр,  я в силу опыта знаю много трепанаторов, но не знаю никого, кто бы мог проделать такую работу.
-Что ж, последнее что я могу для вас сделать это поблагодарить за содействие, - Кай сокрушенно покачал головой.
Аглай передал ему уголовное дело, тот поставил в нем свой штамп и подал инквизиторам помладше жест, чтобы осужденного увели в камеру смертников.
-Дальше у нас цветочник, отравивший всю коммуналку, - Аглай раскрыл следующее дело и в зал тут же ввели молодого, обросшего мужчину с узким женоподобным лицом.
-Вы любите цветы? - холодно спросил Кай, глядя на заключенного, низко опустившего голову.
Тот лишь кротко кивнул, достав подбородком груди.
-Вам было известно, что любой вид селекции подвергается уголовному преследованию?
Последовал еще один такой же кивок.
-Зачем вы это сделали?
-Мне очень нравится выращивать мухоловок, - неразборчиво забубнил заключенный. - Очень милые растения, вот захотелось большую мухоловку, чтобы на ней еще росли какие-нибудь красивые цветы...
-Вы знаете, что даже прививать яблони можно только сертифицированным профессионалам с особого разрешения инквизиции?
-Да, - сдавленно выпалил заключенный.
-Вы проживали в коммунальной квартире?
Заключенный снова кивнул.
-Помимо вас в ней проживали более сорока человек, неужели никто не был против и ничего не говорил?
-Я делал это в тайне, - снова послышался неразборчивый бубнеж.
-Значит, - продолжил Кай. - Цветок зацвел и начал выделять токсичный газ, отравивший почти всех обитателей квартиры.
Заключенный забился в мелкой дрожи и промычал что-то совсем уж неразборчивое.
-Это было бы похоже на причинение смерти по неосторожности, - вдруг задумчиво произнес Аглай. - Однако настораживает тот факт, что из жителей коммунальной квартиры не погибли только несколько малолетних детей, весь день проигравших во дворе, и вы. Почему?
Заключенный свалился на пол со своего стула и, закрыв лицо руками, стал истерично рыдать, стоя на коленях и касаясь пола лбом. Он захлебывался слезами и очень громко что-то мычал, к сожалению, понять что-нибудь из этого было совершенно невозможно. Инквизиторы помладше пытались его поднять и снова усадить на стул, но ничего не выходило, тело его не слушалось и, оказавшись в сидячем положении, он снова падал на пол будто труп. Тем временем несвязанное мычание перешло в протяжный вой.
-Впрочем неважно, - Кай Морвар махнул рукой, выдавив из себя все хладнокровие, что у него было и с оглушительным грохотом поставил все тот же штамп на последнюю страницу уголовного дела.
Заключенного уволокли за дверь, а Кай растекся по креслу, стараясь какое-то время не шевелить головой, гудящей от внезапно вспыхнувшей боли.
-Что у нас там дальше? - Кай почти неслышно обратился к Аглаю, не открывая глаза.
-На сладкое совсем уж черуха, - ответил тот, вчитываясь в страницы уголовного дела и покачивая головой, - Помесь очень злого быка и очень злой собаки. Даже не представляю как эта тварь выглядит.
-Я сам лично ее пристрелил три недели назад, - перебил Кай, поднимаясь в кресле на локтях. - Жуткая хрень, у нее, понимаешь, тело быка, только покрытое собачьей шерстью и лапы тоже собачьи, но настоящий бред — это голова. Рога и нос, пробитый кольцом, как у быка, но все остальное, включая зубастую пасть — собачье.
-Весело, - грустно усмехнулся Аглай.
-Еще как, - поддержал Кай. - Она только с пятой пули легла, последней в барабане, а у меня на минуточку сорок пятый магнум.  Но это еще не самое веселое... Самое веселое то, что сотворил это чудо пацан, еле достигший возраста уголовной ответственности. А с ним пошла еще старая бабка, как соучастник, пособник и сочувствующая селекционерам.
Вот он, сопляк, ей на старости лет жизнь раком поставил... - Аглай очень редко использовал такие выражения, и если использовал — значит был до глубины души изумлен.
-Это еще непонятно кто кому поставил, я же сам на них уголовное дело заводил. Я вижу, что у меня оба субъекта вменяемые, но бестолковые, как винные пробки. Я им говорю : «Давайте статью поменяю!», но нет. Мелкий даже не понял о чем я говорю, а бабка говорит: « Не надо ничего менять, мы благую миссию исполняем и пусть все, кто заслужил пришествие этого мутанта знают, за что нас казнили и кто нас казнил!». Видать, уже из ума выживать начала.
-А что жертв много было? - Спросил Аглай, активно листая дело и пытаясь найти эту информацию.
-До-хе-ра, - по слогам протянул Кай в ответ.
-Да уж... - задумчиво буркнул Аглай. - И почему мутанты такие? Вроде звери, почти как обычные, только зверь убьет сколько ему надо, чтобы прокормиться и потом успокоится. Ну еще там чтобы себя или потомство защитить — тоже может, а эти прямо как будто в жопу ужаленные всех под ряд, пока ничего живого вокруг не останется.
-Мне кажется все просто. Зверей природа создает, и они стараются быть похожими на своего создателя, быть как природа: красивыми, разумными, рациональными. Мутантов же создает человек и мутант, ведя себя совершенно неадекватно, повсеместно применяя силу и все время чувствуя жажду крови, тоже старается быть похожим на своего создателя. И надо сказать, получается у него довольно убедительно.
-Что ж какая-то логика в этом есть. Жаль только, что кто-то эту дрянь разводит, постоянно оправдываясь или даже испытывая за это гордость, как та бабка, а мы все это дерьмо разгребаем, - Аглай вдруг встряхнул головой и взгляд его стал более ясным. - Что-то мы ушли от работы к философии, - проговорил он с деланной ложной бодростью. - Что запускать этих двух?
-Не надо, - выпалил Кай, не в силах заставить себя работать. - Давай, знаешь, с ними после обеда вопрос решим.
Кай спешно поднялся и скоро зашагал обратно в свой кабинет. Вернулся он еще более уставшим, чем был, когда уходил, смена рода деятельности не помогла, лишь повесив на него еще одно дело, на которое он был обязан выделить время и вернул к монотонным невыполнимым и гиперответственным обязанностям. Он снова вернулся к погружению в отчаяние, уже вовсе не веря в себя, но продолжая делать все возможное.
Вдруг его дверь скрипнула и кабинете появился высокий человек в белом халате с сухим и уставшим лицом. Марк Карпов — тот самый лечащий врач, дежуривший все это время возле койки Мулфуса и поддерживающий в нем жизнь.
-Можно к вам? - учтиво спросил он, остановившись у самого входа.
-Да, конечно, - не глядя на посетителя, ответил Кай, впившись пальцами в грязные слипшиеся волосы.
-У меня для вас совершенно секретная информация, - прошептал врач, наклонившись над его столом и устало глядя из под отяжелевших век в глаза старшему инквизитору.
-В чем дело? - немного оживился Кай.
-Великий инквизитор вышел из комы, он срочно требует к себе вас, но, почему-то он не хочет, чтобы кто-то кроме нас с вами и какого-то Аглая знал, что он жив. По этому я сейчас вернусь в госпиталь, а вы тоже выходите вслед, но только спустя какое-то время, это приказ инквизитора.
Доктор вышел, а Кай почувствовал просто невероятное облегчение и прилив сил, его пальцы, промятые пером и измученные ощутили приятное жжение, а каждая его мышца будто наполнилась высвободившейся энергией. Хотя где-то глубоко сидела обжигающая мыслишка, что за это недолгое время он не сделал ничего полезного, не смог сделать, а значит — вряд ли будет хорошим Великим инквизитором, а его вдруг нахлынувшее облегчение — всего лишь радость внезапно явившейся надежде на то, что невообразимый груз ответственности за судьбу и сохранение величия Империи наконец-то свалится с его плеч и рухнет на раненого и немощного Тойю. Однако он не отказывался от своей мечты, а лишь намеревался взять перерыв, собираясь собраться с мыслями и уделяя больше внимания не операциям, вылазкам и расследованиям, а искусству управления.
С трудом заставив себя усидеть на месте хоть какое-то время, он спустился во внутренний двор Оплота и направился в его самый дальний конец к невысокому побеленному зданию с уродливыми голубыми рамами. Это и был госпиталь инквизиции. Раненные инквизиторы попадали туда довольно редко, только в тех случаях, когда получали увечья или травмы при задержании злоумышленников или когда попросту простужались, неся постовую службу в дождливую или ветряную погоду.  Совсем редко там оказывались те, кого подрали и искалечили мутанты, и, как правило, через пару циклов они отправлялись от туда не домой или на службу, а прямиком на кладбище или на костер (в зависимости от вероисповедания или от заслуг при жизни). По этому довольно часто госпиталь пустовал, а дежурные доктора и фельдшеры играли в различные, давно надоевшие, игры, курили, пили чай, и теряли профессиональные навыки. Вот и сейчас там не было совершенно никого, кроме Тойи.
Он лежал на первом этаже в самой дальней, самой широкой и светлой палате, почти под самым окном, принимая ванны из последнего лунного света и готовясь насладиться обжигающими лучами Красного гиганта. Когда Кай вошел в палату, инквизитор уже ждал его. Взгляд его был довольно ясным для человека только что вышедшего из комы, но, откровенно говоря, в целом выглядел он, если так можно выразиться, неважно. Кожа его будто истончилась, покрылась мелкими частыми морщинками, и была совершенно серого цвета, как у рабочего после смены на цементной фабрике. Глаза его глубоко впали и в целом он был похож на дряхлого старика, а не на того крепкого грозного инквизитора, который был до покушения.
-Наконец-то, я уж думал — до самой смерти ждать буду, - прохрипел Тойя так сипло и натужно, что Кай едва узнал его голос.
-Великий инквизитор, прошу вас, - вмешался Карпов. - Я слишком много усилий приложил, чтобы заштопать вашу гортань, вам сейчас нельзя разговаривать, по этому постарайтесь уж как-нибудь покороче, - докто недовольно поправил свои строгие очки в тонкой оправе.
-Думаешь моя глотка волнует меня больше чем дела государства?! - взъелся Тойя, расталкивая локтями подушки и принимая сидячее положение. - Я уважаю тебя за твои золотые руки, Марк, и,  само собой, за блестящие достижения в медицине, но сейчас я не последую твоему совету, потому что дел очень много и разговор у меня с моим подчиненным будет очень долгим.
-Уважаемый Великий инквизитор, в таком случае, давайте сразу к делу и помните, что каждое ваше слово — это ограниченная ресурсная единица, и с каждым сказанным словом ресурс ваших связок сокращается.
-Хорошо! - безразлично ответил Тойя и жестом указательного пальца подозвал Кая поближе к себе.
Тот взял маленький кривоногий голубой стул и, поставив его у самой кровати, сел так чтобы лучше слышать, что инквизитор будет говорить.
-Слушай меня внимательно, - продолжил Тойя с важным видом. - На тебе сейчас лежит огромная ответственность, понимаешь? У нас огромная, просто невообразимая куча дел, начнем, пожалуй с главного... Я мертв, меня больше нет, понятно?
Кай, нахмурившись задумался изо всех сил, размышляя на тем, что могут значить эти слова. По началу ему стало даже немного жутко от услышанного, но он смог взять себя в руки и схватить нужную мысль прямо в полете.
-Если я правильно понял — вы хотите инсценировать смерть? - Как можно обстоятельнее проговорил он.
-Не зря я выбрал именно тебя, Кай. -Тойя редко обращался к нему по имени, и именно сейчас это выглядело чем-то вроде знаком уважения. -Я так понимаю, вся Столица знает, что я тринадцать циклов провалялся в коме. 
-Да, это именно так, из «Империи» каждый день приходят корреспонденты, они постоянно спрашивают о вашем самочувствии.
-А вот это плохо... Плохо, что вы не догадались меня похоронить. Я так полагаю парламент с верховным судом уже начали борзеть?
-Они разрабатывают проект конституции, точнее он был разработан уже очень давно, сейчас они только обрабатывают его, голосуют, юридически оформляют.
-Ничего другого я и не ожидал, - проговорил Тойя так, будто был готов к таким новостям. Ну ничего, время до промульгации еще есть... Что там с секретом Императора? Его задница все еще у нас в руках.
-Пока да.
-Что же, хорошо, что я успел тебе передать хоть эту узду — значит еще все можно исправить. Пока будешь рулить нужно заставить эту парочку, я имею в виду Анну и Де-Гердена, сбавить обороты, угомонить свой аппетит до власти.
-Но как мне это сделать? - голос Кая обмяк и стал слаб. -Я хорошо справлялся с обязанностями старшего инквизитора, но сейчас я просто теряюсь, подскажите с чего мне начать?
-Слушай меня, если потребуется, обязательно поговори с Императором, и, прошу, сделай это в своей привычной манере. Уверяю тебя, не стоит бояться перегнуть палку. Напомни ему, что кормим его мы, и что его тощая задница наша, потому что неоценимые и, так сказать, уникальные услуги оказываем ему именно мы! На Де-Гердена... на этого престарелого засранца у нас ничего нет, но знаешь что... попробуй поинтересоваться у Аделаиды, как там поживает Найцина Петале. Только будь с ней аккуратнее, держи этот туз в рукаве пока не станет совсем жарко. Воспоминания о старой подруге Найцине должны освежить ей голову и сделать эту шлендру более сговорчивой. И самое главное не бегай от них. Веди диалог, по началу они будут относиться к тебе как к сопляку, как к беззащитному аборигену на пепелище родной деревни, но я в тебя верю. Ты со всем справишься и покажешь, что Инквизиция не обескровлена.
-Спасибо я понял вас, - с равнодушным видом сказал Кай, хотя внутри у него кипела целая буря эмоций. Слова Тойи тронули его весьма глубоко, и он поймал себя на мысли, что видит в нем не просто начальника, а будто отца, которого ему всегда не хватало. -Что-нибудь еще? -выдавил он из себя захлебываясь чувством гордости.
-Да, если на меня было покушение — значит я кому-то очень крепко встал поперек горла, - снова заговорил Тойя, подозрительно озираясь по сторонам. -А я не могу оставить Империю сейчас, это было бы настоящим преступлением, по этому нужно срочно залечь на дно, в моем — лучше всего умереть, - голос Тойи был очень слаб, но глаза его блестели силой и яростью. - Когда снова явятся петухи из газетки, из этой мерзкой желтухи, ты должен быть здесь, должен будешь сообщить о моей смерти, придумать что-нибудь... Не знаю, соври, желательно что-нибудь интересное, чтобы тебе поверили и с большей охотой напечатали. Они же любят печатать любой бред, лишь бы было интересно читать. Если будут проблемы — вправишь Варну мозги, но чтобы завтра же на первой полосе было извещение о том, что я мертв! Это даст нам какую-никакую гарантию, что те, кто все это задумал не явятся меня добить. Даст нам время, что бы найти этих сукиных детей и усыпить их внимание. Так что сейчас-же незамедлительно начинай расследование покушения, мне нужно знать, что это были за черти, кто их нанял, почему именно сейчас, хочу знать все об их мотивах, а еще я хочу чтобы они были мертвы. Я не могу позволить себе уйти в такой момент, когда угодно только не сейчас, по этому я не могу держать под боком такую угрозу. Понимаешь?! Виновные должны быть найдены!
Кай не растерялся, напротив наконец почувствовал себя в своей стихие. Наконец серьзное дело, возможно, самое сложное и уж точно самое интересное в его карьере.
-Я не подведу вас, даю слово, - хладнокровно ответил он. - Но с чего мне начать? Думаю извечный вопрос: «Есть ли у вас враги?» - будет совершенно неуместен.  Круг подозреваемых велик настолько, что если говорить откровенно, мотив может быть у половины населения Континента.
-Да, но я считаю, что главный подозреваемый — тот самый Латер.
-Латер? - с недоумением переспросил Кай. - Горец-сопляк, но почему он?
-Я чую, что он как-то связан с этой цепочкой событий, есть здесь причинно-следственная связь, если бы он не вытащил меня на эту площадь, ничего бы не было, он что-то знал, я чувствую это, - отвечал Тойя, брызжа слюной. - Не просто так же ему понадобилась эта цацка... тем более в его краях носить имперские награды не в почете, насколько я знаю.
-Значит вы считаете, что именно он подельник стрелка?
-Да, и он наверняка уже на пути в горы. Вот с-сука... перехватывать его нельзя. Их губернатор сообщает, что там пока спокойно, а мы не можем пренебрегать этим спокойствием. Если ты перехватишь этого сосунка, его папашка снова взбунтуется, а нам не нужна война с ними. Только не сейчас...
-Что же тогда делать?
-Погоди, я думаю... -Тойя хмуро глядел в пустоту впереди себя, шурша сухими ладонями. - Ладно пусть будет так, если до конца следовать доктрине о причинности, то все-таки меня вытащил Эвстис, а не Латер. Начни с него, с церемонимейстера, узнай, кто его надоумил настоять на проведении церемонии, потому, что мне слабо верится, что этот любитель тюля действительно так следит за своей канцелярией, что ничего не пропустил, и этот сраный рубиновый ромб в том числе.
Тойя замолчал и, скорчившись, с болью сглотнул слюну.
-Ну все, ступай, я в тебя верю, - его голос стал более сиплым и слабым и он еле-еле проговаривал слова, видимо, пуля все же крепко зацепила корень языка.
Кай Морвар кивнул и вышел. Его путь лежал прямиком к изумрудной площади, он никогда и  представить себе не мог, с каким же внутренним подъемом и энтузиазмом он будет заниматься тем, что умеет лучше всего после всего-то тринадцати циклов, проведенный зарывшись в бумагу.

***      

К смотринам дочери Императора Папельтальда II было почти все готово. Челноки все-же привезли из Кай-Эендрю тот самый тюль сапфирового цвета, повергший Эвстиса  глубиной и насыщенностью своего цвета в самый настоящий шок. Он был так восхищен его сверкающими переливами и густым оттенком, что не смог удержаться и отрезал себе довольно широкую полосочку, когда мастера, выполнив работу, разошлись по домам и он остался в церемониальной зале один. Получилось изящно, почти без ущерба для украшения зала, и к великому удовольствию церемонимейстера.
В Изумрудном к этому времени цикла уже не должно было быть никого, кроме императора и его семьи, но все они были в дальнем крыле, глядящем на здание Парламента, и в обители церемоний бывали редко. По этому Эвстис, практически не опасаясь лишних глаз, скоро семенил вдоль праздничных колонн внутренних сводов Изумрудного в обнимку с большим темным рулоном, полностью закрывающим обзор, ориентируясь исключительно глядя под ноги и совершенно не замечая, что происходит вокруг.
Почти в абсолютной тишине, слыша лишь стук своих же собственных каблучков, Эвстису удалось интуитивно нащупать дверь в собственный кабинет и, перехватив огромный рулон одной рукой,снять с пояса связку ключей, не глядя отыскать нужный и попасть внутрь. Пройдя в кабинет, он стал шарить своими мелкими глазками по углам в поисках подходящей поверхности, куда можно поставить рулон, и, когда он ее, наконец нашел, в виде одиноко стоящего стула и, весело присвистывая, скинул балласт, освободил руки, он вдруг вспомнил, что было бы рациональным сразу же закрыть дверь. Однако, повернувшись, он увидел совершенно не то, чего ожидал. Эвстис взвизгнул словно уколотый булавкой поросенок, подпрыгнул на месте и зашатался, схватившись за сердце.
Он увидел он Кая Морвара, с грозным видом стоящего прямо в проеме, прислонившись плечом к косяку и строго глядящим на него. Кай простоял так совсем недолго, созерцая глупое лицо церемонимейстера с распахнутыми глазками и широко открытым ртом. Старший инквизитор, повернулся к жертве спиной и, плотно затворив дверь, запер ее на внутренний замок.
-Кай! Какими судьбами?! - залепетал Эвстис, пятясь назад. - Как хорошо, что ты пришел, я так рад! Я же после всей этой че-чепухи даже не успел выразить свое сочувствие! Как там Великий инквизитор? - Эвстис продолжал кукарекать, отходя от Кая подальше, как вдруг его обширная пятая точка уперлась в подоконник.
-Нормально... - совершенно без эмоций ответил Кай, двинувшись вперед, от чего Эвстису сделалось натурально нехорошо.
-А ты, я прошу прощения, по какому делу? - пропищал Эвстис, стараясь не сорваться в крик отчаяния.
Кай ничего не отвечал, лишь медленно шел вперед, надвигаясь на яйцеобразного церемонимейстера своей серой и тонкой широкоплечей фигурой.
-Может чаю, Кай? - Еле выдавил из себя Эвстис, делая шаг в сторону где стоял столик с чайным набором, тем самым уходя от точки, где должен был оказаться Кай, если бы не сменил траектории движения.
-На зоне свой чаи цедить будешь, Дермер! - прямо в лицо Эвстису прохрипел Кай, резко сблизившись и впившись своими стальными пальцами в мягкую жирную шею, - Если, конечно, доживешь.
  -А! -трусливо пискнул церемонимейстер храни меня Хромой бог, помо... - из Эвтстиса чуть было не вырвался истошный крик о помощи, но Кай во время заткнул ему рот.
-Слушай внимательно, яйцеобразное, - тем же голосом прохрипел Кай, демонстрируя Эвстису длинный тонкий стилет, - Отвечаешь на мои вопросы, быстро и предметно, иначе это, - он снова кивнул на стелет. - Окажется у тебя в жопе по самую рукоять, ты понял?!
Эвстис что-то активно замычал и Кай отпустил руку.
-Я скажу! Я все скажу, только не режьте умоляю! Да украл, из бюджета, из налогов украл! Каюсь, не устоял! Такой красивый цвет, а качество...
Кай отвесил говоруну мощный удар в солнечное сплетение, от чего тот загнулся и захрипел.
На мои вопросы отвечать! Нет мне дела до этой твоей тюли. С этим пусть первый корпус разбирается, а мне нужно знать, зачем и для чего ты провел эту церемонию?
-Это моя работа! Я ответственно к ней отношусь и...
Последовал еще один точно такой же удар.
-Соврешь еще раз — и ударю тебя с той же силой, только стилетом, - уверенно напирал Кай.
-Клянусь — сдавленно выпалил Эвстис. -Я никому не хотел причинять зла, да и сами вы видели, что со с мной тогда было, я несколько циклов в себя придти не мог! Никого не видел, не способен я на такое, я не убийца я! Не причастен!
-Ладно,- протянул Кай, расстраиваясь, что информация никак не идет. - Кто тебя надоумил? Все же мы знаем, что у тебя в канцелярии такой бардак, что ты в жизни бы не узнал о награждении.
-Это Аделаида мне подсказала! Она надоумила меня! - не задумываясь, запел Дермер.
Кай ослабил хватку и отошел на два шага.
-Аделаида! - в слух произнес он.
-Да это была она, она меня напоила! - прокричал Эвстис, а в глазах его заблестели крупные слезы. - Пришла с этим своим горцем, говорит, мол, вот обделили парня, на проходной собрались орден вручать, а я же за идею, ну как можно высшую награду империи да через окошко на проходной!
-Ну конечно, вот сука! - глаза Кая вспыхнули, будто угли в горне, и он как будто понял что-то очевидное. Он вложил стелет в набедренные ножны и молча направился к выходу.
-Если ваши показания правдивы, мы гарантируем вам жизнь и неприкосновенность, - бросил Морвар, уже покидая кабинет. -Но если нет... - загадочно протянул он, на мгновение остановившись и поглядев на бледного дрожащего Эвстиса последний раз перед уходом.


***

Расследование закипело, раскрываясь новыми деталями, всплывающими находу. В голове Кая уже по профессиональной привычке сложился план действий, который бы мог привести к развитию столь мощной зацепки. Сейчас же он вынужден был вернуться к Тойе, чтобы посоветоваться с ним на счет своих действий, о которых он, надо сказать, строил весьма смелые планы, однако, он не мог не спросить разрешения начальства, раз уж оно все-таки пришло в себя. Все таки Тойя жив, и значит Кай, как и раньше, не глава Инквизиции, а всего лишь старший инквизитор — рупор власти, инструмент, обязанный подчиняться ставке. И все же Кай решил не терять времени и на всякий случай отдать кое-какие распоряжения.
Кай пришпорил свою кобылу и через пыльные кварталы, населенные вечно копошащимися и занятыми своими делами людишками, понесся на север города, обратно к своему рабочему месту, время от времени придерживая кобылу и тормозя на перекрестках, чтобы не угодить под колеса трамваю или не столкнуться с таким же лихим скакуном как он сам. Дорога много времени не заняла и Кай, не задерживаясь у проходной, спешился на ходу и бросился к главному зданию.
-Аглай! Аглай, мать твою ты где есть?! - Кай уверенной поступью вышагивал по четвертому этажу Оплота, нервно выкрикивая имя Мехеля, что бы как можно скорее загрузить его своими распоряжениями. -Аглай! - крикнул он еще раз, еще громче, и из-за широкого проема с двумя дверями тут-же вынырнул он, пропащий помощник, запыхавшийся  поправляющий фуражку. - Что? решил расслабиться, кофе попить? - с укором спросил Кай. Кай действительно застал Мехеля отдыхавшего за двустворчатой дверью в помещении, где штат инквизиции мог немного расслабиться после нервного поручения и выпить чего-нибудь горячего.
-Да, работа заела, нужно было расслабить голову, - ответил Аглай, будто не замечая враждебной настроенности собеседника.
-Ничего страшного, как раз сейчас ноги напряжешь, — голова сама расслабится, - ехидно Буркнул Кай. - давай бегом в секретариат, напечатаете там приказ об аресте Аделаиды, и ордер на обыск поместья, за одно. Я выяснил, что она как-то причастна к покушению, нужно обыскать ее клоповник.
-Понял, сделаю, - спокойно ответил Аглай, уже собираясь идти.
-Не забудьте там, что для спикера сената Парламента особый порядок.
-Ну как можно...
-В графе «основания» напишете - «существенные».
-У нас с недавнего времени новые бланки, теперь эта графа заполнена по умолчанию.
-Как удобно... - ухмыльнулся Кай. -Как выполнишь — бегом ко мне, найдешь меня в госпитале отдашь мне приказ и сразу же выдвинешься в усадьбу этой шлюхи. Команду подбирай сам, я по пути сделаю крюк, заеду в изумрудный за подписями Императора.
-С одной только подписью Папельтальда арест и обыск будет незаконным, - Аглай озадаченно почесал затылок. -Ты же знаешь порядок, начнется суд и мы проиграем.
-Если мы найдем доказательства, то не проиграем, - без тени сомнения ответил Кай.
-Но без надлежащего порядка улики не будут иметь доказательной силы.
-Значит — предадим дело оглазке. Нас много кто не любит, но перед оплотом откуда-то же появляются каждый новы цикл свежие цветы для Великого инквизитора, значит хоть кто-то нас, да поддержит, а народ у нас, как правило, юридически неграмотен, им будет плевать имеют улики доказательную силу или нет, для них это просто будет факт, не нуждающийся в подкреплении формальностями.
-Цветы цветами, но ты уверен, что народ поддержит нас, а не Парламент?
-Я тебя умоляю. Девяносто процентов населения империи- крестьяне. Им все равно, что Парламент борется за какие-то там абстрактные их права, гораздо важнее для них, что по их полям не шарилась всякая дрянь, вроде тех же плотвергов.
-Что же, это спорно, ну ладно, а если мы ничего не найдем?
-Значит — надо сделать так чтобы нашлось само...
-Классика Морвара... с такими доказательствами путь к Де-Гердену нам заказан. Он-то Аделаиду в обиду не даст.
Внезапно Кай не нашел ничего вразумительного, чтобы ответить, в воздухе повисла недолгая пауза.
-Так, я не понял! - неожиданно вскипел Кай. -Я тебя вообще-то позвал, чтобы ты помог мне ускорить работу, а не обсуждал мои приказы!
-Исполняю, господин старший инквизитор — нехотя пробубнил Аглай и зашагал прочь.
Кай, спустившись на первый этаж, быстро пересек двор и уже второй раз за сегодня оказался в госпитале. Забавно, но до покушения на Тойю он был там всего два раза. Первый, когда зашивал рану после того как мутант, похожий на огромную смесь ящерицы и куропатки разполосовал ему плечо, и второй раз, когда уже снимал швы. Доктора звали его, чтобы он заходил почаще на перевязку, чтобы меньше скучать и быть хотя бы чем- нибудь занятыми, но он предпочитал, чтобы его дома перевязывала жена. Так было спокойнее и надежнее. После покушения его визиты участились до одного-двух раз в день, а сейчас казалось, будто палата Тойи станет для него от ныне вторым рабочим местом.
В узком коридоре прямо у входа, подальше от палаты, где лежал Тойя у окна стояли два человека. Это были Марк и тот самый главный редактор — Варн Хафер.
-Морвар, хвала Хромому богу ну наконец-то! -как-то очень манерно произнес Варн.  Это был смуглый мужчина с пухлыми губами и зализанными назад кудрявыми черными волосами, элегантно и строго одетый в драповый пиджак поверх белого свитера толстой вязки. - По секрету сказать, из этого скучного докторишки каждое слово приходится вытягивать будто пассатижами... - прошептал он, прикрыв рот ладонью и пригнувшись к лицу Кая, от чего тот сморщился с омерзением.
-Варн, почему именно сегодня собственной персоной, - с живым интересом поинтересовался Кай. - Обычно вы направляете в наши чертоги своих подчиненных.
-Ну так это же когда все своим чередом. Великие инквизиторы каждый день не умирают...
-Это точно,  - с напускной болью в голосе отозвался Кай.
-Боже только не заставляйте меня упрашивать еще и вас! - встрепенулся Варн, в его черных глазах появился блеск. -Народ конечно-же пожелает знать подробности, расскажите мне, наконец, о подробностях этого ужасного и несомненно трагического события! - последние слова Варн проговорил так равнодушно и будто даже делано, что Кай сейчас же захотел, чтобы разговор закончился.
-Какие тут могут быть подробности... сидел сегодня в кабинете, разгребал дела, пришел доктор, констатировал смерть, уже с заверенной справкой.
-И какова же причина смерти? - Варн заискивающе посмотрел Каю в глаза.
-Остановка сердца. - не задумываясь ответил он.
-Но как же так? Меня держали в курсе его состояния и с каждым днем оно только улучшалось!
-А вчера к концу цикла ухудшилось. - отрезал Кай
-Так не бывает, - упрямо пробубнил журналист.
-Я видел пулевых ранений поболее вашего, уж поверьте, и я лучше вас знаю как бывает. -Кай понемногу начал выходить из себя. -У него же гортань пробита была, кровь хлынула в легкие и он задохнулся.
-Хлынула только на тринадцатый цикл? - Варн с интересом достал блокнот и что-то записал.
-Ну да на тринадцатый, а что такого? - Кай ответил вопросом на вопрос, прекрасно понимая, что зарывается и начинает нести бред. А еще в его голове непроизвольно всплыла параллель между допросами, которые он проводил каждый день и газетным интервью.
Варн, громко шурша графитовым карандашом по бумаге, сделал в блокноте длинную запись и перевернул лист.
-Да нет ничего... скажите, как по вашему, имела ли место быть врачебная ошибка?
Стоящий неподалеку Марк, слышащий каждое слово, вдруг напрягся и похмурнел.
-Вы на что это намекаете? - сдавленно проскрипел Кай.
-Да так, ни на что, читатель же не дурак и не поверит в эти сказки, если как-то не обосновать явление, взявшееся из ниоткуда, иначе статья не будет «играть», понимаете?
Кай сурово сдвинул брови, но на Варна это не произвело совершенно никакого впечатления.
-Еще один вопрос, как вы считаете, какова вероятность того, что в действиях лечащего врача сокрыт злой умысел? 
-Подождите, но я же еще не ответил на предыдущий, что вы там у себя записали? - смешался Кай.
-Вы не ответили на предыдущий, а я уже задал новый, - процедил Варн, будто с каким-то вульгарным какетством.
-Что вы там у себя записали? -Кай задал вопрос сменив тембр голоса до низкого, металлического, четко и членораздельно проговорив каждое слово.
-Уже неважно... - теперь уже Варн немного смешался.
-А теперь, позволь я сам задам вопрос в твоем стиле, - прошипел Кай, скрипя зубами. -Как ты считаешь, достаточно ли внимания уделяет Инквизиция и Церковь культа очищения редакции «Империи».
-Не понял вопроса... - Варн изумленно поднял брови.
-Перефразирую: не слишком ли мы развязали вам руки, и не начали-ли вы от этого борзеть?
-Прошу прощения, но я не понимаю о чем идет речь, - растерялся Варн и как-то потерянно залепетал. -Я просто задаю наводящие вопросы, так сказать докапываюсь до истины. Это же моя работа — поиск истины.
-А моя работа — защищать родину от такого жучья как ты. - Кай сделал уверенный шаг вперед, - Ты напал не на тех людей и пришел не в ту организацию, где можешь себя вести, как привык!
-Позвольте, не смейте разговаривать со мной таким тоном! Я вам, между прочим, не плотник и не конюх какой-нибудь! - Варн повысил голос, безобидно разозлившись.
-Тем же хуже для тебя. - С коварной веселой ноткой в голосе прорычал Кай. - Конюхов и плотников редко признают врагами народа.
-Да вы не имеете права мне угрожать! Вы понимаете, что в ваших действиях притеснение свободы слова?
-Никакого притеснения нет! - Кай повысил голос еще сильнее. -Я тебе уже дал палец из которого ты можешь высосать даже больше чем нужно для одной сраной статьи, и, пока что, по хорошему тебе говорю, для тебя же самого будет очень хорошо, если завтра в вашей паскудной газетенке появится статься о том, как Великий инквизитор к всеобщей великой скорби скончался. Я ее прочитаю лично. И если там будет что-то лишнее или не по делу, или тем более, если я усмотрю там фальсификацию фактов, ты у меня будешь нести ответственность по всей строгости Имперского закона! Ты меня понял?
Варн ничего не ответил, лишь посмотрел на Кая прищуренными злыми глазами и вышел прочь.
-Эх, чувствую я — конец пришел моей карьере... - печально вздохнул Карпов, снимая с облысевшей головы белый чепец.
-Вот сволочь! - Гневно выдавил из себя Кай, - на ровном месте оказию выдумал, и ведь даже присутствия не постеснялся. Ну ничего, Марк, - он подошел ближе и положил руку доктору на плечо. -Никакой конец твоей карьере не пришел. Пусть только попробует у меня что нибудь такое выписать, я ему тогда тоже так выпишу...
-Я если все же попробует... - тонко протянул Карпов.
-Значит будет болтаться в петле.
-Эх, - грустно вздохнул доктор. -В таком случае, мое положение это никак не улучшит, скорее даже еще сильнее расстроит меня.
-За свою карьеру можешь не переживать и благодарить всех своих учителей. Ради того чтобы спасти Великого инквизитора тебе стоило всю жизнь этому учиться. Не сомневайся, ты уже заработал себе на спокойную старость у океана.
-В самом деле?
-Конечно, я уверен, когда Инквизиция уладит свои насущные дела, мы сможем отыскать тебе подходящее по статусу поместье. Ну и пенсию соответственную начислим. По этому даже если этот писака испортит тебе репутацию и к тебе больше никто не придет за услугами, с голоду ты точно не умрешь, даю слово.
-Что же, это очень большая честь для меня, - Карпов немного потупил взгляд. -Могу я спросить, от куда такая щедрость?
-Все просто, - пожал плечами Кай. - У инквизиции есть священная цель, любое содействие поощряется, любое сопротивление наказывается. А теперь прошу меня извинить, мне нужно посоветоваться с Тойей. К стати, как он себя чувствует? Я же могу сейчас с ним поговорить?
-Если только недолго, - коротко ответил Доктор.
Кай прошел в палату и увидел Тойю в его привычной позе, полулежа, скрестив руки на груди. Увидев Кая он тут же оживился, как будто даже был ему рад.
-Ну что там? - инквизитор еле выдавил из себя сиплый сдавленный хрип. - Что ты узнал?
-Узнал немного, а из того, что узнал только то, о чем мы могли бы догадаться и сами. Это Аделаида подсказала Эвстису что не будет никакой церемонии.
-Что за черт, а она-то от куда узнала?
-От этого горца... Латера. Все же не просто так они спутались на Всесобрании.
-Значит все как я и говорил. - Уста Тойи тронула едва заметная ехидная ухмылка. - Она попользовалась им, сделала свои дела и втащила парня в просто ахренительную историю. Значит с перехватом Латера отбой. В самом деле не судить же нож за то, что им кого-то зарезали, да и, мне кажется, он запросто мог не знать, что будет какое-то покушение. Ты очень правильно сделал, Кай, что не арестовал его тогда. Еще войны с этими горячими головами нам не хватало.
-А что делать с Анной?
-Откровенно говоря, я бы очень хотел чтобы ты принес мне ее рыжую башку в пропитанном кровью мешке, прямо сюда в палату. Но для таких выходок сейчас не время. У нас с ними разный электорат, если ее замочить, я уверен — в городе тут же станет жарко, а в таком состоянии я просто не готов разгребать гражданские волнения. С другой стороны есть еще и Де-Герден, который очень не  стати совсем недавно взял нас за задницу. Я знал, что каждый из корпуса жандармов готов жопу продать лишь бы не судиться нашими тройками каждый раз как что-нибудь натворит.
-Я тоже об этом думал, так что же все таки делать?
-Какие распоряжения ты успел отдать?
-Пока только приказ об аресте и ордер на обыск.
-Арест отставить, а вот обыск — это дело хорошее. Боюсь только такую выходку мы себе можем позволить в это непростое время. Переверните там все вверх дном, но найдите улики, которые свидетельствовали бы о приготовлениях к покушению.
-Я понял вас.
-Нет, ни черта ты не понял. Когда я сказал найдите, я имел ввиду ищите тщательнее, а не подбрасывайте дерьмо, как ты это очень уж любишь.
-Разрешите исполнять?
-Исполняй, - прохрипел Тойя и отвернулся к стене.
Кай, почти бегом двигаясь на выход, почти на самом пороге столкнулся с Аглаем, несущим в руке два листа. Кай вырвал оба из его рук, и, отыскав среди них приказ об аресте, разорвал его на четыре равных части, ордер же на обыск вернул обратно и приказал, собрав сильную вооруженную команду, выдвигаться к усадьбе Аделаиды.
Сам он задерживаться нигде не стал, направившись сразу же в Изумрудный к Императору за подписью. Найти его было несложно, он, как обычно в последнее время, сидел в своих покоях и увлеченно что-то читал, рассматривая одни и те же иллюстрации в одних и тех же книгах. Он подписал ордер не глядя и не читая, казалось, что можно даже сунуть ему бумагу об отречении от престола и он бы так-же не раздумывая ее подписал.
Отряд Аглая двигался быстро, но Кай все равно смог их догнать. В общей сложности их было десять человек, не считая собаки.  Кай и Аглай ехали налегке, вооруженные только револьверами, хотя замысловатое одеяние Кая Морвара скрывало в себе множество самых разных клинков для самых разных целей и задач. Остальные же восемь всадников были хорошо вооружены рычажными и барабанными винтовками, и имели рапиры на поясах. Все они были застегнуты в серьезную толстую броню черного цвета из каких-то плотных композитных материалов. Даже собаку большую и ухоженную тоже зачем-то облачили в какое-то подобие жилета из того-же материала, от чего той было тяжело поспевать за лошадьми, а походка ее выглядела так, будто она стелется по земле.
Вдруг на пути Инквизиции внезапно появились нужные ворота. Тяжелые из мореного дуба, с железными оковками. Двое стражников, стоящие у ворот собрались и сдернули с плеч винтовки.
-Стоять! - прокричал один из них, тот, что выглядел немного постарше. - Дальше хода нет! За этими воротами начинается неприкосновенная собственность спикера сената Парламента, по этому либо предъявите приглашение, либо разворачивайтесь и уезжайте. - продекларировал страж, враждебно сжимая винтовку, но не направляя ее в сторону визитеров.
Кай спокойно спешился и, уверенно подойдя к стражнику достал из-за пазухи скрученный в трубочку лист бумаги.
-Расслабься, служивый, - спокойно проговорил Морвар. -Опусти ружье, все нормально, все по закону. Впустить нас тебе придется, у нас ордер на обыск поместья, - он развернул свиток и показал его стражнику.
Тот лишь непонятливо поморгал глазами и смешался.
-Ну я не знаю, -мутно пробубнил он. -Я сейчас старшОго позову, вы обождите, я мигом.
Стражник постарше скрылся в калитке, оставив своего более зеленого коллегу на посту одного.
Тот стоял, сдвинув брови, стараясь не глядеть на всадников инквизиции. Кай достал грубо свернутую папиросу, и чиркнув спичками, выпустил густой клуб сизого дыма.
-Замороченный какой-то товарищ у тебя, имперским по желтому же написано, что имеем основания обыскать, нет, видишь ли старшОго какого-то позвал.
-Порядок у нас такой, - немного помолчав, сбивчиво заговорил оставшийся стражник. -Я откровенно говоря, даже не знал, что на этой территории в принципе могут проводиться обыски. Нам сказали неприкосновенная территория — значит неприкосновенная.
-Понятно, - односложно ответил Кай, не собираясь продолжать диалог и горько затянулся.
Наконец Стражник вернулся вместе со старшИм, хотя было видно, что за калиткой стоит еще как минимум с пол дюжины из охраны Аделаиды. 
-Ордер пожалуйста, - грянул голос стражника из-под пуленепробиваемой маски, прикрепленной к массивной каске, напоминающей забрало старомодного шлема.
-Пожалуйста, - напыщенно хмыкнул Кай, протянув стражу лист.
Он просмотрел глазами текст документа и пренебрежительно вернул его в руки Старшего инквизитора.
-Просто ордер без императорской печати, с одной лишь подписью Императора, без подписей членов государственного совета, без утверждающего постановления главы верховного суда Империи? И в думаете, что эта липа в самом деле наделяет вас правом нарушить неприкосновенность спикера?
-C каких это пор сторожа стали такими юридически грамотными?
-Я тебе не какой-нибудь сторож — Кай! - раздался скрипучий голос из-под маски.
-Знакомый какой-то голос у тебя, а ну-ка открой-ка личико, - проговорил Кай и запустил руку под маску. Забрало приподнялось лишь на мгновение, но Кай тут же признал знакомые черты. СтаршОй отпрыгнул на два шага назад и сорвал с плеча винтовку.
-Еще шаг и будешь лежать здесь с дымящейся дырой в груди.
-Я тебя знаю, как же тебя, - Кай не испугался наставленной на него винтовки, он лишь стушевался и щелкал пальцами, пытаясь вспомнить имя.
-Вард, - тихо напомнил Аглай, стоя за его левым плечом.
-Точно... Вард! Ах ты-ж вертлявая шлюха! Я думал после твоих приключений на службе ты будешь до конца жизни навоз кидать. Но нет, конкуренты пригрели, молодцы...
-Я еще раз говорю, проваливайте от сюда, у вас нет права проводить здесь обыск. Годы службы в Инквизиции не прошли мимо меня, я хорошо знаю процедуру.
-А мне насрать на процедуру! - вспыхнул Кай. - Я не участвовал в ее разработке, а если бы участвовал, то плюнул бы в рожу каждому, кто поддержал такой порядок. Мы проводим оперативно-розыскные мероприятия, мы установили факт причастности Аделаиды к покушению на Великого инквизитора! И нам некогда заниматься херней, подписывая и собирая бумаги! - Кай разошелся не на шутку, его голос стал срываться на хрип, а стражники присмирели и опустили оружие. - И вы все сейчас живы только потому... - продолжил Кай, надрываясь, - потому, что патроны нам выдают под счет, и, если хоть кто-то из моих ребят сделает хоть выстрел, за каждый недостающий патрон придется отчитываться и снова сидеть и рыться в куче этой сраной бумаги! Немедленно с дороги или получишь пулю слово даю!!! - Взревел Кай и, оттолкнув плечом винтовку Варда, подошел к нему вплотную и грубо уткнул в его кадык ствол своего револьвера, обхватив его шею сзади левой рукой, чтобы никуда не делся.
-Вард, пожалуйста, уступите ему, в самом деле, - проговорил возрастной стражник стоящий рядом, после чего шепнул ему на ухо. -Жизни госпожи уже ничего не угрожает, а мы же все-таки давали клятву защищать ее жизнь, а не ее имущество, что с того, что только сложим здесь сейчас свои головы.
Кай все слышал, потому что стоял совсем рядом и обладал слухом, будто у собаки. Вард, пожал плечами и нехотя отошел в сторону. Путь был свободен, обыск начался незамедлительно и продлился добрую четверть цикла. Когда в поместье был перевернут каждый сундук, прощупаны все картинные рамы, простуканы все половицы, и что самое главное, когда Аглай изучил всю почтовую корреспонденцию, только тогда Инквизиция выдвинулась обратно в столицу. По итогу найти удалось лишь свежие лошадиные следы, ведущие из конюшни куда-то на побережье, видимо, это были следы подков кобылы Анны, решившей удрать, как только стража сообщила ей о визите инквизиции.
-Поверить не могу, что мы не нашли никаких зацепок, - пробубнил Кай устало покачиваясь в седле.
-Я даже не знаю, что к этому можно еще добавить, - Поддержал Аглай, глядя вниз своими замылеными от чтения глазами.
-Ты точно ничего не пропустил?  Может были какие-то письма с подтекстом или каким-то шифром?
-Я хорошо в этом разбираюсь, Кай, - немного с высокомерием ответил Аглай. -Зацепок нет.
-Черт, одна ниточка оборвалась. Нужно развивать новую, но теперь даже не знаю от куда начать, мыслей нет совсем...
-Разве нам не нужны просто доказательства ее вины? Почему бы сейчас не достать из оружейной комнаты какую-нибудь снайперскую винтовку и не выдать ее за найденную в усадьбе?
-Потому что это шляпа! - отрезал Кай. -Надо было это делать раньше, сейчас слишком много свидетелей видели, что мы ничего не нашли. Как ты себе представляешь появление этой винтовки в материалах дела?
-Раз уж на то пошло, нужно было раньше начинать расследование, искать по горячим следам, а сейчас уже сколько прошло, стрелок наверняка уже далеко, да и остальные пособники наверняка успели затаиться.
-Раз уж на то пошло, то надо было ковать железо пока горячо. Еще до покушения нужно было прижимать Аделаиду с Де-Герденом к ногтю, а сейчас когда Великий так слаб, на наши плечи упала еще большая ответственность, чем лежала на нем.   
-В любом случае — мы на правильном пути. Если Аделаида сбежала — значит что-то мы проглядели и нужно капнуть в другом месте. Потому что, зная ее характер, вряд ли бы она сбежала если бы на ней не было вины.
-У нас впереди намечен огромный объем работы. Сложность даже не в том чтобы упечь Аделаиду в темницу, (а лучше, конечно, казнить), если бы нам нужно было только это мы бы давно воспользовались своим козырем в рукаве, - Кай блаженно улыбнулся, вспомнив слова Тойи про Найцину Петеле. - Для нас важнее всего именно найти ее пособников. Кто бы они не были, вероятно, это очень опасные люди. Чтобы провернуть такое дело нужно немало прыти и они явно представляют очень большую угрозу для существующего строя.
После долгой работы и утомительного обыска совсем не оставалось сил даже на то чтобы говорить. Каю хотелось лишь попасть домой, снять взмокшие от пота сапоги и лечь в родную мягкую постель. Не смотря на то, что сегодняшний цикл прошел для него, наконец, в привычном ритме за любимым делом, насыщенность событиями заставила его тело ломить от усталости. Он отдал команду отбой и разойтись.
Новый цикл начался рутинно, но не совсем обычно, потому что Кай впервые за свою долгую службу проснулся не ко времени. Его грибницы уже были крупными и крепкими и на них даже начинали набухать серые пятна. Он максимально быстро, не завтракая и не чистя зубы натянул идеально начищенный заботливой женой мундир, аккуратно висящий на высокой спинке слула и отправился в Оплот.
Начинался день удачно, Кай ездил на службу верхом и именно сегодня казалось, что не только зевающий люд, занимающий проезжую часть, но и коптящие, грохочущие трамваи расступаются перед ним. Красный гигант уже потихоньку выкатывался из-за горизонта, но в городе еще висел прозрачный сумрак, клонящий в сон, а спать Каю хотелось просто неистово. Даже вчера, когда он уже направился к дому, ему в голову пришло, что перед сном нужно обязательно подумать о новых зацепках, так как именно перед сном ему часто приходили умные мысли, наталкивающие на истину. Однако едва он только рухнул на кровать, как сразу же погрузился в сон с такой скоростью, что времени думать про какое-то там дело о покушении на Великого Инквизитора у него просто не было.
Прибыв в Оплот, Кай решил, на заходя в свой кабинет, сразу отправиться в госпиталь к своему мертвому начальнику.
Тойя был где и обычно,  никуда не делся. Он все еще был очень слаб и снова едва мог проговаривать слова.
-Ну что? -Как успехи? - захрипел он так, словно ему стало еще хуже.
-Откровенно говоря, никак, - нахмурился Кай. - Мы с Аглаем и ребятами обыскали поместье и ничего, пусто.
-Зацепок нет? Конец уходит в воду?
-Именно.
-Значит начинайте с другой стороны. - Спокойно проговорил Тойя, без тени гнева или же недовольства.  -Трясите корпус жандармов, всех, кто тогда нес службу.
-Так уже сколько времени прошло, если кто-что и видел, то уже давно рассказал бы.
-Значит пусть вспоминают, напряги их, -монотонно произнес Тойя, и немного помолчал, вспоминая, что же еще хотел спросить. - Вот  такой еще момент, - снова начал он. -Что там с так называемой четвертой властью?
-Ну, поговорила мы довольно натянуто, - с какой-то повседневной естественной безразличностью в голосе ответил Кай. - Хотел Карпова оклеветать на ровном месте, но я ему пригрозил, чтобы не смел никаких там глупостей писать.
-Значит  с новостями могут возникнуть проблемы... - пробубнил Тойя и озадаченно нахмурился. - Теперь послушай меня. О том, что я жив могут знать только я, ты, Аглай и Марк. Даже наши, из Инквизиции знать не должны. Завтра играем пышные похороны, Кай. К слову, до тебя уже заходил Мехель, я отправил его к Эвстису. До завтра он приготовит мне место в склепе, где хоронят государственных деятелей.  Карпов уже рассчитал мне дозу Харлгардина5. Это вещество очень сильно замедляющее метаболизм и сердцебиение, соответственно кислорода организму нужно намного меньше, по этому человек делает в тысячу раз меньше вдохов чем обычно, если к человеку, принявшему его особо не приглядываться, кажется, что он мертв.
-Можете не рассказывать мне. Я знаю что такое Харлгардин, а еще я знаю, что он очень вреден! - протестовал Кай. -Вы уверены, что сможете перенести такую процедуру? В противном случае подставной склеп может вполне оказаться действительным.
-Черт возьми, Кай! - вспылил Тойя. - Мне то же самое уже рассказывал Карпов, давай обойдемся без твоей заботы! Твое дело сейчас — искать убийц, потому что клоунада с моей смертью будет продолжаться пока я окончательно не поправлюсь или пока ты их не найдешь.
Внезапно дверь скрипнула и в палату вошел Аглай.
-Здравствуй, Кай! - поздоровался он, надев гримасу полную счастья.
-И тебе не болеть... -недовольно буркнул Кай в ответ.
-Куда там, я сейчас здоровее всех. К слову, у нас сегодня новая зацепка!
Тойя оживился и немного приподнялся на локтях, Кай тоже с живым интересов устремил свой взгляд к рукам Аглая, в которых тот держал небольшую карточку с какой-то надписью.
-Ну же рассказывай, что там! - С нетерпением просипел Тойя.
-В оплот пришла анонимка... - начал Аглай, но Мулфус тут же его перебил.
-Анонимка от кого?
-Мы не знаем., - рассеяно пробубнил Аглай.
-Что значит не знаем? - рассердился Тойя. - У вас там что дежурный за анонимным ящиком уснул что-ли?
-Дело не в этом, - поспешил объясниться Аглай. - Все уже прекрасно знают, что анонимный ящик на воротах оплота из-за этого самого дежурного никакой не анонимный. С недавних пор анонимки присылают только на проходную.
-В таком случае я вообще не понимаю, почему вы не можете установить личность отправителя?
-Потому что это не так легко! - Аглай покраснел и безобидно огрызнулся. - Эти анонимки приносят нищие, а нищим передает их некий «Слепой». Это попрошайка, сидящий в основном на набережной. Из-за того что он слепой, милостыню ему подают, не жалея, но основной его доход, конечно в анонимках. Люди приходят к нему, не представляются, только говорят куда и кому хотят отправить письмо и платят очень щедро. Потом Слепой часть этой суммы вместе с посланием отдает какому-нибудь побегушнику и тот несет ее куда нужно. Мы несколько раз пытались выследить отправителя, но когда ниточки приходят к Слепому, допрашивать его бесполезно. Он же слепой...
-Вот это сервис...- гневно проворчал Тойя. Вот, чего только эти нищие не придумают. У них же там целая иерархия, насколько мне известно. Когда вся власть будет в наших руках, уничтожим этих оборванцев.
Аглай округлил глаза от удивления, и даже Кай непонимающе обратил взор на начальника.
-Уничтожим как класс, разумеется... оборванцев заставим работать, а всех слепых хромых и убогих в соответствующие учреждения, но сейчас не об этом, и не нужно на меня так смотреть! Что там написано? Читай скорее!
Аглай потер глаза и, уставившись в карточку произнес.
-Тряхните посильнее третий корпус жандармов: Молк и Арно.
-И это все? - Возмутился Кай.
-А что тебе еще нужно? - осклабился Тойя. -Видимо после того как меня стрельнули, жандармы потеряли руль, напились и эти двое Молк и Арно сболтнули лишнего, а теперь какой-нибудь недоброжелатель пустил нас по их следу. Значит так, Кай, бегом в третий корпус с конвоем, ищи их и немедленно сюда к себе на ковер их, сукиных детей. Ну а дальше, не мне тебе рассказывать. Они может и не знают ничего существенного, по этому притворись, что все нужные сведения у тебя уже имеются, а дальше по классике: все расскажете — гарантируем жизнь, будете молчать и юлить — смерть. Ну что сидим, девочки?Раз-два, полетели! - закричал Тойя и два раза громко хлопнул в ладоши.
Аглай вскочил со своего места и ринулся к выходу, Кай же, напротив, размеренно поднялся и зашагал вслед.
Выйдя во двор, Кай отдал соответствующий приказ и у ворот моментально оказалась «карета заключенного» — жуткий железный ящик на колесах, запряженный десятком лошадей и четверо конвойных инквизиторов помладше верхом. Кай вскочил на кобылу и конвой двинулся за ним через центральные улицы к Третьему отделению Корпуса жандармерии. Находилось это недалеко, всего около дюжины кварталов на юго-восток. В нем содержали постовую службу. Корпус представлял из себя громоздкое здание из красного кирпича с решетками на окнах и с большим внутренним двором, за высокой стеной, оплетенной колючей проволокой.
-Позови главного, давай побыстрее, - прошипел Морвар жандарму на проходной.
Тот, увидев карету заключенного и почувствовав неладное, не говоря не слова, скрылся во дворе. Кай не успел выкурить самокрутку, как к нему тут же вышел усатый серьезный мужчина в форме жандарма-офицера и лейтенантских погонах.
-Старший лейтенант Бернард к вашим услугам! - стальным голосом проговорил офицер. - Какими судьбами к нам, господин Морвар?
-Такими, люди ваши нужны, для задания, - проговорил Морвар, нацепив хитрую улыбку.
Офецер посмотрел на карету заключенного и нахмурился.
-Господин Морвар, мы давно друг друга знаем, давайте вы не будете делать из меня дурака. Кто-то что-то натворил ведь так?
-Расслабьтесь, лейтенант, все в порядке, просто кое-кто из них может оказать содействие следствию. Помочь инквизиции на весьма опасном задании.
-Так кто-же вам нужен?
-Молк и Арно. Есть у вас такие?
-Да это мои люди, - Офицер присвистнул и послал сержанта с проходной за разыскиваемыми. - Так, а почему именно они?
-Давайте вы не будете задавать лишних вопросов, - прорычал Кай и затянулся густым и горьким голубым дымом.
Повисла длинная напряженная пауза, Кай нервно курил, его мучило предчувствие, что жандармы могут заподозрить неладное и броситься наутек через черный ход. Офицер же все собирался волей, чтобы нарушить молчание, но кислая физиономия Морвара все никак к этому не располагала.
-Назад-то хоть привезете? - подавлено спросил офицер, но Кай ничего не ответил.
Спустя некоторое время на проходной появились те самые Молк и Арно. Первое, что они увидели, выйдя на улицу, была черная громада, на двери которой гвоздем было нацарапано «Карета Заключенного» и оба моментально спали с лица.
-Что-ж прошу в наш транспорт, - без удовольствия сказал Кай, открывая дверь и указывая рукой внутрь.
-Прошу прощения, а в чем, собственно, дело? - проговорил коренастый Молк, крепко начиная нервничать.
-Вы нужны нам для очень важного задания, любое промедление может оказаться фатальным, - устало и закотовленно ответил Кай.
Оба безмолвно погрузились в карету и конвой, стуча колесами об асфальт понесся назад в Оплот.
Перед воротами оплота Кай спешился и выпустил жандармов. Судя по их бледным лицам, им было что обсудить в дороге.
-Прошу за мной, - бросил Кай и зашагал к главному зданию.
Молк и Арно какое-то время топтались, не решаясь последовать за Морваром, но грозные руки конвоиров помогли им сдвинуться с места.
-Да что здесь происходит, черт побери! - Ругнулся Молк, подгоняемый в спину штыком. - По какому праву нас доставили в оплот? Даже не предъявили обвинения.
Улица осталась далеко за воротами, конвой уже шагал вглубь двора, скрытого от глаз общественности, шастающей по улицам.
-Надеть наручники, - скомандовал Кай, и двое конвоиров молниеносным ловким движением захлопнули браслеты-тиски на запястьях узников.
Ни Молк ни Арно больше не говорили ни слова, лишь глядя в пустоту перед собой шагали вперед и гадали, что же с ними случится. Поднявшись на третий этаж, Кай скомандовал конвою стоять на дверях, а сам потащил узников за собой в кабинет и плотно затворил дверь.
В кабинете было душно пыльно и темно. Обычно Кай зажигал керосиновую лампу, когда вел допрос. Или же в особых случаях даже лампу накаливания. Благо Инквизиция могла себе позволить электричество и даже в кабинет Морвару, как старшему инквизитору, его тоже провели, но именно сейчас Кай решил этого не делать, чтобы не привлекать внимания к своему окну с улицы.
Гнетущая атмосфера гранитной плитой давила на плечи жандармов, заставляла их сгибаться под грузом ответственности и вины. Кай молчал. Какое-то время пристально изучал их лица, мимику и поведение, размышляя в какой парадигме лучше начать допрос. Не смотря на относительно молодой возраст, он был великим мастером в этих делах, и, выждав какое-то время, он потер свои сухие грубые руки и, наконец, заговорил.
-Молк и Арно, - чисто зазвучал голос Морвара, тихо, но разборчиво. - Я так понимаю Арно это должен быль ты, - он кивнул на того, что повыше и с усами, Арно кивнул ему в ответ. - Что ж, неудивительно, что я не слышу криков и визга о вопиющей несправедливости, о произволе Инквизиции и о том что гублю невинные души. - Кай встал и медленно прошелся по кабинету, внушительно пытаясь изобразить из себя будто знает обо всем, в чем виновны жандармы. Наконец он остановился перед двумя стульями, куда их и усадил, сразу же как завел, и присел на корточки, чтобы смотреть им прямо в глаза. - Ну что, братцы? Сами хоть понимаем, что натворили?
В ответ последовало гробовое молчание. Кай сокрушенно заохал и покачал головой.
-Н-да, - протянул он, выпрямляя колени, - и что же мне с вами делать... что же делать. Давайте так, - он уселся за стол напротив узников и подался в перед. - Я не хочу вам сейчас вещать в уши, мол, все расскажете — отпущу, будете молчать — смерть, это все давно устарело, да и я, банально, не желаю вам лгать. По этому поступим более честно, так сказать, я изложу вам всю правду... Я предлагаю такую сделку: вы рассказываете мне все о покушении, все что знаете, как это было, когда, кто за этим стоит и куда он делся, а я подарю вам тихий и мирный расстрел на заднем дворе Оплота.
Молк поднял голову и с ужасом посмотрел на Кая, его конечности налились свинцом а под мундиром забил гремящий ключ ледяного пота.
-Мне... Мне нельзя расстрел... - неразборчиво пробубнил Молк, - у меня семья, жена дети, как же они...
-Это очень печально, - грустно и будто даже с каким-то сочувствием произнес Кай. - Но еще печальнее то, что вы вспомнили про них только сейчас, вы прекрасно знали на что шли. К слову, а у вас кто-нибудь есть? - Кай перевел взгляд на Арно.
-Только родители, - монотонно ответил тот, не поднимая головы, и выставив вперед свою широкую плешь.
-Что ж, это тоже немало, - так же монотонно прокомментировал Кай. -Однако, я не договорил. Другая сторона сделки заключается в том, что если вы, вдруг, по каким-то соображениям, решите молчать ил врать мене — вас ждет тот же самый расстрел, только в первом случае, вашим родственникам сообщат, что вы погибли на задании, героически исполняя свой долг, а в противном, во всех газетах будут ваши лица с надписями «пособники убийцы» ваши семьи будут прокляты до десятого колена, а дети внуки и правнуки будут всю жизнь трудиться младшими помощниками конюхов, потому что в достойные должности их просто никто не возьмет, будет соответствующий приказ. Так что, парни, выхода у вас только два...
Все немного помолчали, Молк сжимал кулаки, пытался смириться со своей участью  и, почти со слезами, из себя выдавил.
-Арно, ты как хочешь, а я все рассказываю.
Арно лишь бросил на него презрительный полный горечи взгляд и молча отвернулся.
-Ты не понимаешь, Арно, у меня семья, я не могу обречь своих детей на такое будущее.
-Оставьте его, - проговорил Кай. - Он все равно вас уже не простит. Так как же было дело?
И Молк рассказал обо всем, что случилось на башне, со всеми подробностями, естественно, опуская подробности своего соучастия. Он детально описал Скьельда, а Кай назвал обоих идиотами за то, что поверили в то, что ряженый бородач действительно мог быть жандармом.
-А что же все-таки с почтовым индексом? - оживленно спросил Кай, поймав нить.
-Каким почтовым индексом? - смутился Молк.
-Вы сказали, что дали убийце почтовый индекс.
-А да, это Арно дал, пятьсот двадцать два, шестьдесят пять три семь, если я правильно помню, это номер почтовой ячейки в отделении в нашем районе.
Кай достал каранда и быстро записал цифры на обратной стороне печатного листа.
-Вот ты и попался, сученок, - почти неслышно прошептал Кай себе под нос. - Посылка уже пришла?
-Пришла... - нехотя проговорил Арно.
-И что же в ней было?
-Не знаю, мне пришло извещение, сходить за самой посылкой все никак не собирался.
-Что же, это даже еще лучше! - воодушевленно проговорил Кай. - В каком районе ваше отделение находится?
-Каменфлюр, - односложно буркнул Молк.
-Каменфлюр, - в слух повторил Морвав. Ненавижу эту вашу дыру, но к сожалению работа есть работа... - он записал графитным карандашом название района под номером почтовой ячейки. -Да уж, смешная штука, -прищурившись протянул Кай.
-Обхохочешься, - ехидно буркнул Арно. - Что же здесь смешного?
-В том-то и дело, что нихера смешного здесь нет. Вот так, значит, вы своей жизнью распорядились, а за одно и жизнью товарища... Держали бы язык за зубами почаще, глядишь, и впрямь бы выстрелил обычным патроном. Пуля вмазала бы по куполу да и разлетелась... и Великий инквизитор был бы жив, и о ваших вредительских наклонностях никто бы и не узнал. Жили бы себе дальше, может еще и создали бы собственную семью и семью товарища не разрушили бы. А так уже ничего не поделаешь, сами вы всем и распорядились.
-Как это ничего не поделаешь, ты не расстреливай, командир, да и всего делов, - страх смерти улетучился из глаз Арно и он, полностью смирившись со своей участью уже ничего не боялся.  -Это же только для виду вот это все: «Сам так управился, сам распорядился». В твоих же руках все и участи и судьбы и все не свете, мои-то скованы наручниками. Просто так легко взять и не расстреливать.
-А вот так, извините, не могу. Работа у меня такая — Империю от такого жучья как вы защищать. -Ну что, господа, встаем и на выход? - Кай поднялся со своего места, поправляя пряжку ремня.
-Последнее желание можно? - пробубнил Молк, подняв глаза.
-Смотря, что вы намерены попросить, - сухо ответил Кай.
-Раз вы скажете, родственникам, что я при исполнении долга погиб — застрелите как-нибудь правдоподобно... В грудь там, или в живот.
-Последнее желание — закон, - пробубнил Кай? -У вас желание будет? - обратился он к Арно.
-А мне насрать, - безразлично ответил тот. -Можешь хоть в затылок, я ни перед кем за свои грехи оправдываться не собираюсь.
-Ну, как будет угодно, - проговорил Кай и, еще раз поправив ремень и портупею, зашагал во двор, ведя смертников впереди себя.
Задний двор Оплота благодетели представлял из себя неровную грунтовую площадку, заваленную всяческим мусором и разным ненужным хламом. Заканчивался он глухой стеной из темного кирпича. Это была стена какой-то фабрики, производящей то-ли мебель, то-ли кухонную утварь, а может и все вместе. К этой самой стене был прислонен пулеулавливатель, представляющий собой несколько мешков, набитых свинцовой стружкой, поставленных один на другой.
Именно туда Кай Морвар провел жандармов, мимо безразличных глаз, замученных работой инквизиторов помладше. Не успели они скрыться за решетчатой дверью, врезанной в шуршащий забор из сетки-рабицы, как тут же на много кварталов вокруг разнеслось два громких выстрела с небольшим интервалом. Воронье, рассевшееся по заборам и скрюченным ветвям деревьев переполошилось и перепугалось, поднялся жуткий вороний крик и хлопки тысяч крыльев. Черная туча поднялась над Оплотом и за мгновения растворилась в воздухе. Дальше повисла мертвая тишина, нарушаемая только шорохом тихих шагов инквизиторов помладше, получивших от Кая приказ убрать трупы и выдать тела родственникам.