Плацкартный вагон был полупустым. Однако её место оказалось занятым. Сидевший на её месте молодой человек быстро встал и объяснил, что у него верхнее боковое место и пока никого не было, он сел на свободное.
Наконец, убрав вещи под сидение, они расположились по обе стороны столика и внимательно посмотрели друг на друга.
-Гена, - назвал он себя.
Она неожиданно для себя назвалась Милой, хотя полное её имя было Людмила, а сокращенный вариант был только для близких.
-Это имя Вам идет, - сказал Гена и смутился.
Мила улыбнулась. Такие слова она слышала каждый раз при знакомстве.
Посмотрев внимательнее на попутчика, Мила предположила, что они ровесники, ей было 22. Может быть, он был немного постарше её.
Очень короткая стрижка тёмных волос усиливала бледность его худощавого лица. Серые глаза смотрели на неё приветливо. Но она подумала, что он «человек в себе», скрытный.
Гена сказал, что он едет из армии, но до демобилизации лежал в госпитале. Этим и объяснялась бледность лица и рук в жаркое лето.
Вначале разговор что называется не клеился. Они попросту молча сидели и слушали песни, которые крутили для пассажиров. Сейчас в хорошем исполнении звучала песня Арно Бабаджаняна «Не спеши». Мила и раньше слышала эту песню, но сейчас и здесь в дороге она хорошо слушалась и запоминалась.
Ты спеши… Ты спеши ко мне,
Если я вдали, если трудно мне,
Если я, словно в страшном сне,
Если тень беды в моём окне…
-Вам нравится эта песня?- спросил он.
-Да.
-А что больше нравится, стихи или музыка?
- И то, и другое.
-Мне тоже кажется, что в песне и стихи, и музыка очень органичны. Хотя мне не все стихи Евтушенко нравятся, но эти – нравятся. Музыка наполнила их содержание.
И он стал говорить о стихах современных поэтов, которые были у всех на виду. Вспомнили фильм «Застава Ильича», где молодые поэты читают свои стихи.
Мила рассказала о жизни Роберта Рождественского в Петрозаводске, где он учился в ПетрГУ имени Куусинена.
-Интересно. А я об этом не знал. Думал, что он москвич.
Нет, совсем, нет… Его отец военный, и он с семьёй колесил по всей стране. Таким образом Роберт и оказался в Петрозаводске. Кстати, именно там он и начал публиковать стихи.
Так завязался между ними разговор. И дальше они уже свободно беседовали обо всём.
На какой-то большой станции они решили выйти из вагона. И Мила ещё раз обратила внимание на его высокий рост и худобу.
Было тепло, но он накинул на плечи свою шинель. Гена, заметив её внимание к шинели, пояснил, что после госпиталя он недостаточно здоров, а шинель очень тёплая вещь.
Всю ночь, лежа на полках друг против друга, они тихо разговаривали. В основном о литературе, о стихах. Он спросил Милу, каких поэтов она больше любит. Она ответила, что чаще читает женскую поэзию и назвала Веронику Тушнову, Новеллу Матвееву,из старых поэтесс –Юлию Жадовскую, Зинаиду Гиппиус.
Потом Гена много говорил о личности Джека Лондона, благодаря которому он, наверно, и выжил. Мила постеснялась спросить, где и когда ему приходилось выживать. Она чувствовала, что он избегает разговоров о себе.
Утром в вагон вошли новые пассажиры, и они вышли в тамбур.
В тамбуре ранним утром было прохладно, и Мила хотела вернуться за курткой. Но Гена как-то по-свойски привлёк Милу к себе и заключил в свою шинель. Они стояли молча, согреваясь общим теплом и слушали перестук колёс. И в этом перестуке Миле слышались фразы:
Скоро конец… Скоро конец… Скоро конец…
Не спеши… Не спеши… Не спеши…
И снова и снова колеса выстукивали этот «стих».
Да, скоро Мила приедет. Но ей так не хотелось выходить из тепла Гениной шинели, из его мягких объятий.
В Вологде она сделает пересадку и к вечеру будет дома. А Гена поедет дальше, до Москвы, и тоже сделает пересадку в другой поезд, который его увезёт в Вильнюс.
Они молча прошли в вагон. Вошедшие пассажиры уже заняли свои места, многие легли спать.
Гена достал записную книжку и спросил, можно ли записать её домашний адрес. Она взяла его ручку и своей рукой записала адрес. Его адреса она не спросила, и он не предложил его записать.
Скоро поезд остановился у вокзала города Вологды. Они вышли из вагона, Гена поставил её чемодан на перрон, и снова привлёк Милу к себе.
Он был так высок, что её голова доставала только его подбородка. Он склонил своё лицо в её густые волосы. Время словно замедлило свой ход. Хотелось стоять так вечно. А из вагона доносилась песня:
Не спеши…
Не спеши, когда глаза в глаза…
Не спеши, когда спешить нельзя…
Не спеши, когда весь мир в тиши.
Не спеши… Не спеши…
Проводница объявила посадку. Гена шепнул на ухо:
-Я тебе напишу.
И вошёл в вагон. Он стоял на площадке с проводницей, пока та не захлопнула дверь вагона.
Поезд тронулся. Мила какое-то время видела в окно лицо Гены. Но вот поезд стал набирать скорость, и перестук колёс перешёл в быстрый ритм:
Вот и конец… Вот и конец… Вот и конец…
Она стояла на перроне, пока поезд не скрылся из вида. Наконец подхватив чемодан, она прошла в здание вокзала и оставила вещи в камере хранения.
До следующего поезда было около 5 часов. Мила отправилась по привычному маршруту.
Вологду она знала неплохо. Ей нравился этот тихий старинный город с невысоки строениями, парками и прудами, многочисленными храмами. За многие годы поездок на родину с пересадкой в Вологде, она побывала во многих музеях города, была в Кремле. Но больше всего ей нравилось просто ходить по старым улицам, рассматривать деревянные наличники на окнах старых домов. Она заходила в небольшие магазинчики, где продавались изделия вологодских кружевниц, можно было долго ходить вдоль прилавков и рассматривать замысловатые узоры сплетённых и связанных из нитей крючком или каким-то другим способом. Она всегда покупала какое-нибудь недорогое ажурное чудо. Это были воротнички, салфетки, платочки. Однажды она потратила немалую сумму, купив себе шарф- накидку. Эта красивая вещица всегда привлекала внимание знатоков вологодских кружевниц.
В этот приезд она, казалось, бездумно бродила по знакомым местам. В этом городе жили родственники тёткиного мужа, и она к ним всегда заходила, они приветливо её встречали.
Но сегодня ей не хотелось с кем-либо встречаться, о чём-либо разговаривать. Хотелось быть только с собой, думать только о себе. В голове вновь и вновь прокручивались события последних суток. Она была удивлена тому, что эта случайная встреча в поезде со случайным попутчиком, казалась ей уже не случайной.
Думала Мила об этом не только в дороге, но и когда вернулась в свой город.
Здесь у неё был друг. Они жили в одном доме, дружили давно. После школы он работал на моторном заводе, собирался поступать в институт.
Отношения их были просты и понятны. Они могли гулять по городу, часто вместе ходили в кино, могли вечер провести дома, болтая ни о чём.
Она писала ему, когда уезжала в отпуск. Он ждал её возвращения. Сейчас он заметил в ней перемену и пошутил:
- Уж не изменила ли ты мне в своей деревне?
- Да ты что? Там на меня никто и не смотрел.
Но постепенно жизнь пошла своим обычным порядком. Работа занимала одну половину дня. Начались занятия в вечернем институте. Свободного времени почти не оставалось.
Прошло больше месяца. Постепенно стали забываться летние дорожные приключения.
Но в почтовый ящик она заглядывала постоянно. Постоянно она вынимала из него письма. Но это были не те письма. А того письма всё не было.
Однажды, отправляясь на занятия, она заглянула в ящик и увидела одинокий конверт. Незнакомый почерк, незнакомый адрес, незнакомая фамилия…
Мила не стала вскрывать его в спешке. И только вечером, разбирая тетради в папке, вновь увидела конверт.
Дома она была одна. Не спеша, аккуратно вскрыла конверт и увидела 6 исписанных красивым почерком листов.
Письмо было от Гены. В начале письма, он писал, что хотел бы с ней переписываться, но прежде ему надо многое открыть, так как в поезде он сказал не всё и даже не совсем правду.
То, о чём она прочитала дальше, её ошеломило.
Продолжение следует.
Июль 2020 год. Сочи.
Фото из интернета. Спасибо автору.