Почему-то в детском саду я ужасно не любила групповые занятия. Нас усаживали в зале полукругом. В центре зала садилась воспитательница и проводила с нами очередной урок знаний. Иногда это были весёлые загадки и скороговорки, иногда сказки. Это было вполне сносно. Но если это были задания на счёт, то все мы дружно начинали зевать. Мальчишки строили всякие смешные рожицы, щекотали друг-друга, и все мы хихикали. Баба Вера, так звали нянечку, строго грозила нам, расставляя раскладушки. Но никто и не думал её слушаться. Побаивались мы только Лилию Сергеевну – заведующую. Но она крайне редко заходила в группу.
Как-то раз на очередном занятии я философски задумалась о чём-то своём, непроизвольно подняла краешек подола платья, свернула жгутик, и откусила маленький кусочек.
Платье было мягкое, сшитое из маминого крепового. Шоколадно-зелёного цвета с красной строчкой, красными атласными бантиками и складочками на подоле оно было очаровательно. И прокусывалось замечательно. На подоле появилась первая идеально округлая дырка. Процесс мне понравился.
Я свернула подол в другом месте, и откусила ещё. Потом ещё, и ещё, и ещё… стоит ли говорить, что к концу занятий юбка на платье стала похожа на дырявое решето…
Вечером мне предстоял разговор с мамой. Я,насупившись, стояла в углу, пытаясь выдавить хоть одну слезинку (увы… не получалось) и стоически молчала. Молчала и мама. Папа, увидев ришелье на платье и мои страдания, отвернулся в сторону и улыбнулся.
Этого хватило, чтобы передаться по цепочке нам. Через минуту в комнате стоял гомерический хохот.