Гагачий пух

 

   Отрабатывал трёхлетний срок по распределению после ихтиофака КТИРПиХ с 1973 года на рыбопоисковых судах в мурманском ПИНРО в лаборатории сельди.
  Баренцево, Гренландское, Карское и Печорское моря с «прелестными» окрестностями типа Шпицбергена, Земля Франца Иосифа, островов Кильдин, Медвежий, Надежды и Колгуева - это отнюдь не настоящие моря у Африки и Латинской Америки.
Вечный холод, сильные шторма, серая обстакановка не вдохновляли на трудовые и научные подвиги.Рыбы много, но она тоже в основном серая, без изысканных форм и красивых плавников рыб. Даже у полярных акул вместо приличных зубов-клыков непонятная «щётка» зубчиков в шеренгу. Но поставил их в свою  морскую коллекцию.
Естественно, всё без заходов в иностранные порты (а там вблизи только дорогая-богатая Норвегия) и существенной доплаты валютой.
 На лето истинные мурманчане стараются урыть в отпуск в тёплые места, желательно на юга Чёрного моря (пансионаты- санатории типа « Мурманский рыбак»), а в море, даже визированное, идти никто не хочет. Поэтому мне повезло — в рейс  на БМРТ «Одиссей» (с заходом в Хаммерфест) я был направлен палубным ихтиологом. Рейс около четырёх месяцев в Баренцево море, часть рейса совместно с норвежскими и английскими учёными ( но они на своих судах) по определению запасов промысловых рыб. Июль -декабрь — от полярного лета до жестоких зимних штормов.
  Прилетел я из Калининграда заранее, прошёл ганебную медкомиссию, продлил морской паспорт и просто тупо балдел в общаге. Выход в рейс, естественно, задерживается.
  Делать особо нечего, иногда сижу в лаборатории. Узнаю вдруг, что моя однокурсница Марина М. Гориславская находится в экспедиции в одной из лабораторий ПИНРО на Белом море, где изучает местную сельдь (Clupea harengus pallasi natio maris albis) под руководством В.Зеленкова. Благо, знакомы хорошо, вступаем в телефонный сговор о посещении их командировки, подключаю к этому вопросу Володю Полетаева (с ним был в рейсе до того), он согласен и рад.
  Итак, покупаем билеты до станции «Белое море» и за ночь в общем вагоне поезда «Мурманск- Ленинград» утром прибываем тудой. Нет даже примитивного павильона, вокруг лес и грунтовая полузаросшая дорога куда - то вперёд. Гребём по ней километра 3-4 и выходим к бывшему пионерлагерю «Гандвиг» с останками гипсовых статуй пионеров-героев и обломками  жилых бараков. Дощатые прогнившие тротуары к туалетам типа «сортир». Провёл там небольшую фотосессию, впечатлили отдельные кадры полуразрушенных строений, клуба, трибуны возле плаца с мачтой.
 Вышли к  посёлочку в несколько деревянных изб на берегу, в одной из которых и располагались  наши друзья. Больше никто здесь не живёт, ведь здесь Кандалакшский птичий заповедник.
  Работа экспедиции определена заданием института - на лодке вечером поставить сети, утром выбрать их и проанализировать улов сельди и прилова.
  Красота вокруг неописуемая — ведь это берег Кандалакшского заповедника. Масса небольших заросших кривыми сосёнками островков, прозрачная прохладная вода — в ней видны морские звёзды и водоросли, фыркают нерпы, кричат птицы. Лепота. Через залив виден дым из огромной трубы чего-то промышленного в Кандалакше.
  Вечером пообщались за братским ужином с закончившей биологические анализы ихтиогруппой, и (!) даже практически без спиртного. Попробовали тушёно-варёную на противне беломорскую селёдочку по рецептам аборигенов-поморов. Небольшая рыбка по размерам, сочная, по вкусу, как калининградская салака. Не «фонтан», а просто примитивная еда поморов.
   Наутро меня на вёсельной «надувашке - двухместке» доставили на небольшой островок, который можно было обойти за полчаса. Гранитно-валунные берега, на бугре — скрюченные постоянными ветрами небольшие сосны, мох и вересково-чернично-брусничные кустарнички под ними. К востоку - песчано-галечная коса, покрытая жёсткой травой типа болотной осоки и каким-то мхом. Лёгкий ветерок, около 18 плюс, солнышко, прямо хочется подвывать от красоты. Сидишь, окунув ноги в весьма нетёплую сверхпрозрачную воду,рассматриваешь морских звёзд на дне и прочую живность. Тебе хорошо и чувствуешь по своим лодыжкам прилив. Недовольно всхрюкивают только нерпы, при всплытии узрев моё присутствие в их исконных местах.
 Замечаю среди этой осоки гнездовья типа белорусских утиных и куропачьих. Уже без яиц и птенцов, это аккуратно свитые гнёздышки, вокруг остатки скорлупы и травы Присмотрелся  и до моей дурной башки дошло, что это гнёзда гаги (гагары), ведь здесь птичий заповедник. Он то и  был создан-то в основном для этой птицы. Оперившиеся птенцы уже улетели вместе с родителями. Остов округлого гнезда изготовлен из травинок-стебельков с гагачьим пухом и с отдельнной плотностью его внутри. Цвет пуха серовато-серебристый, сам он практически невесомый и очень упругий.Собрал пух где-то с 2-3 гнёзд, очистил его от стебельков, поместился он в  кармане джинсов. Когда я демонстрировал это природное чудо мурманским и калининградским друзьям, особо никто не изумлялся, ведь у нас век пластика. Хотя гагачий пух -  это лучший в мире теплоизоляционный материал.
 Нет его больше и не будет, но  популяция гаги немногочисленна и иссякает и-за неблагоприятной экологии и действия официальных браконьеров от Росприроднадзора...
   К вечеру мой отдохнувший от суеты и проблем, организм на той же «надувашке» депортировали на базу, где поужинали ухой из каких-то беломорских рыбов и поговорили за биологическую работу- жизнь. Потом приспнули в спальных мешках на нарах, а утром после пешего перехода до ж/д станции «Белое море» (название уже взбодрило) в общем вагоне  на поезде «Москва - Мурманск» отбыли с Володей в Мурманск...
                Так было...

   Бесконечно благодарен друзьям за моё нечаянное соприкосновение с живой природой Заполярья.