6.04.07 На "Автографе" вечер Владимира Крюкова - представлял свою новую книжку, где не только стихи (очень хорошие, он некоторые зачитал), но и проза – миниатюры.
Понравилась поэмка о студенческой поре с шуточными (и не только) комментариями на полях. Было одно, посвященное Кушнеру («Старик разрешил»), и ещё – про проход по Коммунальному мосту, как освобождение от текущей жизни…
У него очень метафоричные стихи (особенно мною любимый поэтический прием, когда сквозь ткань слов сквозит иной, чем этими словами изображаемый, смысл).
Обидно, что самое мне больше всего понравившееся совершенно выветрилось из памяти, но услышу – узнаю. Я захлопала от восторга, но не помню напрочь – о чем. Вот бывает же!
Рассказал о «делишках» в редакции нового журнала («Начало века» назвали его), о разногласии с Олеаром, о поэзии Скарлыгина, о том, что из-за него Крюков настороженно относится к доверенной ему функции вести портфель поэзии, о новом Доме писателей на Шишкова. Галина Ивановна рядом бормотала – «я так и знала, я предвидела».
Крюкова я считаю одним из самых наших сильных поэтов, и мне очень импонирует его манера поведения – он очень доступен (нет ни настороженности, как у М. Андреева, ни снисходительности, как у Казанцева, ни отстраненности, как у Комаровой, ни чуждости к чужакам, как у Игнатенко, Климычев тоже доступен, но не сравнить с Крюковым – совершенно разная манера, в Климычеве такое – себе на уме, хитроватость есть, у Владимира Михайловича – душевная щедрость). Очень интеллигентен, прост в общении. И церемонность в отзывах – пауза, если на языке неприятные кому-то слова, потом усмешка (про себя) – и нейтральная фраза. Всем всё понятно, но обидные слова сказаны не были.
Сказал, что «Каменный Мост» (где Женины стихи будут) – ушел в печать.
Обсуждения почти не было – что тут обсуждать. Всё нравилось (или почти всё – мне некоторые миниатюры показались необязательными для обнародования) – все аплодировали.
Обратно пошли с Галиной Ивановной. Над Богоявленским собором звучал вечерний колокольный звон (конец страстной недели), я замерла, стала её звать в храм, она наотрез: «Нет-нет, мне там никто рад не будет. Я – неверующая». – «Г.И., в нашу сторону никто головы не повернет, там так хорошо, пойдемте!» - «Идите, я – нет». Разошлись.
Зашла в ограду. Идет из-за угла - из внутреннего двора - процессия, впереди священники, все в черном, несут что-то наподобие небольшого гроба, свечей много, пение – как в «реквиеме» - глухое, но мелодичное. Я – в отдалении смотрю. Вся процессия всосалась в храм, Двери наполовину закрыли, но я не стала входить – все пошли в верхний предел, а мне туда всегда не очень хочется – неудобные перила – широкие, холодные, мраморные.
Постояла, послушала перезвон колоколов, пошла одна на остановку.
Скоро десять лет, как Васи нет...
Я захожу и тихо закрываю.
Ключ повернулся, грохотом щелчок…
По стенке убегает паучок,
И тень моя мне со стены кивает.
Снаружи тишина. В окне тревога
И белая, усталая метель,
И тихий скрип изношенных петель,
И нить следов от самого порога…
В какие города ушел? Зачем?
Не дозвониться, письма не доходят…
А время хороводы хороводит
Из дней так часто занятых ничем.
Не вынырнуть из тишины. Я тот,
Кто ничего вокруг себя не видит,
Живет и даже мухи не обидит,
И в крике не раскроет этот рот…
Но нитку от порога не порвать,
Она идет сквозь лес и континенты…
И непонятно, где сейчас и с кем ты,
И стоит ли надеяться и ждать?
Конечно, там, где нынче обитаешь
Нет лиц и вовсе никаких имен,
Нет разделений, гимнов и знамен,
Но жаль - меня при встрече не узнаешь...
2015 г.