Услышал от него: - Поздравляю с назначением начальником отдела боевой подготовки истребительной авиации ВВС. – Напрасно поздравляете, товарищ генерал! Не имею никакого желания уходить с фронта до конца войны. Поэтому прошу вернуть меня в свой полк. Орехов развел руками. – Вас назначают на генеральскую должность, а вы отказываетесь... Вы опытный лётчик и отличный тактик воздушного боя. Вы нужны здесь, в штабе. Ваш опыт и знания целесообразно использовать для массовой подготовки отличных лётчиков-истребителей, – горячо говорил он. Выслушав вторично категорический отказ Покрышкина, ген. Орехов куда-то позвонил. – Завтра вам надлежит прибыть к главному маршалу авиации А.А. Новикову. Пропуск будет заказан. На следующий день маршал Новиков встретил словами: – Ну что, не желаешь уходить с фронта? – Да, товарищ главный маршал авиации! – Правильно решил! Поезжай в КБ к Яковлеву и полетай на опытном самолете Як-3. Надо переходить на свою технику. Наши самолеты лучше иностранных... Несколько дней шли полёты на прекрасном истребителе Як-3. Жаль, что не было таких машин в начале войны. Однако были и замечания. И прежде всего по вооружению. Оно состояло всего из одной двадцатимиллиметровой пушки и двух крупнокалиберных пулемётов. Этого, безусловно, было маловато... После окончания программы облётов Покрышкин откровенно высказал А.С. Яковлеву своё мнение о боевой машине: – Отличный самолёт для боя с истребителями противника. Но для борьбы с бомбардировщиками необходимо более сильное вооружение. Нужно как минимум две-три пушки.
Такое оружие, как сейчас, не обеспечит уничтожение с первой атаки Ю-88 и «Хейнкеля-111», а особенно бронированного «Хеншеля-129». Яковлев не очень охотно воспринял суждения и советы признанного воздушного аса и они расстались каждый при своём мнении. Вечером, в в гостиничном номере Покрышкина неожиданно появился конструктор С.А. Лавочкин. Он пригласил приехать к нему в КБ ознакомиться с его новым истребителем Ла-7. Двухпушечный самолёт Александру Ивановичу понравился и он тут же договорился с Лавочкиным - первую пятерку Ла-7 взять для боевых испытаний во фронтовых условиях. Закончив все дела в Москве, с разрешения Новикова Покрышкин вылетел в свой полк. Однажды, в конце апреля, соскучившись по боям, Александр Иванович вышел на облёт присланных в полк самолётов. Выполнил сложный пилотаж, полетал в перевернутом полёте, на бреющем. Остался доволен, что не утратил навыки. Сразу же после посадки был вызван в штаб дивизии к Дзусову.Он с укоризной посмотрел и сказал: – Покрышкин, я всегда считал вас умным человеком. А увидел, что вы вытворяете в полёте, и сомневаюсь. – Не беспокойтесь, товарищ комдив! С таким пилотажем справлюсь всегда! – ответил ему Покрышкин. – Вы-то справитесь. А другие лётчики, особенно молодые? Они пытаются вам подражать и будут биться. Подумайте об этом, – упрекнул Дзусов. После общения на крыльце штаба, разговор продолжился в кабинете. Про себя Покрышкин сразу решил: «А ведь Дзусов прав. Пилотажные фокусы могут дорого обойтись подражателям среди лётного состава. Пора с этим кончать навсегда». – На, читай полученный приказ! – Дзусов подал бумагу. Распоряжением командующего ВВС Покрышкина назначали командиром гв. дивизии.
Дзусов уходил на должность командира авиакорпуса. До передачи дел, дивизию приказано было перебазировать на 3-й Украинский фронт. Началась подготовка перелёта авиаполков под Одессу. Некоторое время Покрышин осмысливал своё новое положение. Командир дивизии летает на боевые задания редко: штабная работа, управление авиацией на линии фронта не позволяют часто вести бои. Но разве так уж важен для нашей победы личный счет. Раз высокое начальство доверяют такую должность, то надо сделать всё, чтобы оправдать высокую честь. Супругу Марию, Александр Иванович срочно отправил в Новосибирск к матери. Понимал, что в боевой обстановке для личных семейных дел времени не будет. Начались хлопоты в новом командирском качестве. Отданы распоряжения и инструктивные указания и наконец - вылет в Одессу для представления и согласования всех вопросов с командующим воздушной армией ген. В.А. Судцом. Лётный эшелон перелетел на подготовленные аэродромы, начал прибывать наземным транспортом технический состав. И тут новая вводная – дивизия перебрасывается на другой фронт, под Яссы. Началось её перебазирование на 2-й Украинский фронт, на аэродром предварительного сосредоточения дивизии севернее Сороки, в Ямполь. Отправив туда лётный состав полков, штаб занялся техническим составом. Покрышкину удалось добиться трёх рейсов Ли-2 для переброски минимального числа техников, необходимых для обслуживания перелетевших самолётов. Остальные погрузились в вагоны-теплушки и убыли железнодорожным транспортом. Решив все организационные вопросы, Покрышкин с Голубевым вылетели на своих боевых машинах в Ямполь. На маршруте под крыльями проплывали города и сёла, знакомые по боям в начале войны.
Слева - Фрунзовка, где похоронен Леонид Дьяченко, погибший в неравном бою. Справа - аэродром Маяки, с которого вылетали на боевые задания, но не все вернулись. Вот и Ямполь. Около него вынужденно сели Анатолий Соколов и Алексей Овсянкин. Мужественные лётчики предпочли плену смерть. Сейчас, после трёх лет войны, полк возвращался на реки Днестр и Прут, имея в своём составе опытных воздушных бойцов. В Ямполе Дзусов сообщил о том, что гв. авиадивизия включена в состав 7-го авиакорпуса и на следующий день Покрышкину надлежит быть в штабе у ген. А.В. Утина. Сдачу дел Дзусов временно отложил до возвращения Покрышкина. Утром Александр Иванович отдал распоряжение своему заместителю подполковнику Исаеву об организации с лётчиками изучения района предстоящих боевых действий до прибытия авиатехников из-под Одессы. А сам вылетел в штаб корпуса. Он дислоцировался в Стефанешти. За два дня согласовал все вопросы и облетал выделенные для полков дивизии аэродромы. При докладе Утину неожиданно прибыли Заев и Мачнев. Покрышкин с беспокойством спросил, что случилось, почему заместитель и политработник оставили дивизию без командования. – Решил прилететь и доложить. В учебных полётах разбился командир эскадрильи Олиференко. Клубов стрелял в моториста, убил его. Что делается, что делается! – качал головой Заев. Внимательно выслушал сообщение. Исполняющий обязанности командира полка Речкалов, не дождавшись прибытия по железной дороге техсостава, начал проводить полёты. В самолете Олиференко находившаяся в хвостовом отсеке сумка с инструментом нарушила центровку. В учебном воздушном бою истребитель сорвался в плоский штопор.
Лётчик делал все, чтобы спасти самолет. Выбросился из него он лишь у самой земли. Парашют не успел раскрыться полностью и Олиференко погиб. После его похорон, по дороге в общежитие Клубов поссорился с мотористом и выстрелил в него из пистолета. Такое начало деятельности в должности командира дивизии поразило Покрышкина, как гром среди ясного неба. – А вы что делали? Как допустили полёты без техсостава, а также поминки со спиртным? – спросил Александр Иванович. – Возвращайтесь немедленно в Ямполь и с прибытием техсостава организуйте перегонку полков к линии фронта. Со всеми этими фактами придётся строго разбираться, после возвращения в дивизию. Через два дня полки перелетели на установленные для них аэродромы Стефанешти и Лихнешти. Уже на другой день началась боевая работа по прикрытию переднего края нашей обороны. По согласованию с ген. А. В. Утиным командиром 16-го авиаполка назначили Бориса Глинку. Для боевого управления на переднем крае обороны разместили передовой пункт наведения истребителей с постоянным позывным – «Тигр». Обстановка в воздухе была пока несложная. Противник осуществлял налёты редко и небольшими группами. Это позволяло постепенно вводить в боевой строй молодых летчиков. Группы в составе восьмерок водили опытные воздушные бойцы. В один из дней перед вылетом группы Покрышкина на патрулирование к его самолёту подошел капитан, представился и доложил: - Товарищ подполковник, я следователь прокуратуры воздушной армии. Прибыл с предписанием арестовать Клубова. Разрешите выполнить приказание прокурора. Это напоминание о случае с Клубовым сразу повернуло мысли, сосредоточенные на предстоящем боевом вылете.
Покрышкин попросил прибывшего, до возвращения группы истребителей из полёта ничего не предпринимать. Весь полёт не покидала мысль о Клубове. Даже при атаке десятки «фоккеров», которые, не приняв боя, ушли на Яссы. Настроение отвратительное. Интуиция подсказывала, что в этом происшествии было что-то неясное. А такого отличного воздушного бойца, как Клубов, было жаль. Не верилось, что он поступил так опрометчиво. После посадки состоялся разговор со следователем. - Товарищ капитан, слетайте на место происшествия, в Ямполь, и разберитесь серьёзно в этом деле, – посоветовал Александр Иванович следователю. – Вас подбросит туда летчик на УТ-2. Завтра там увидимся и решим, что дальше делать. На другой день к вечеру Покрышкин прилетел в Ямполь. Следователь с улыбкой встретил возле землянки и доложил – Товарищ подполковник, все выяснилось. Клубов не стрелял и никаких потерь нет. Все надумано. Информация была неожиданной и радостной. В беседе с мотористом выяснилось, что он сам виноват в ссоре. Не рассмотрел в темноте офицера, нагрубил ему. Клубов проявил ненужную запальчивость, выстрелил вверх. За это, разумеется, он был наказан. Улетая в штаб дивизии, Александр Иванович думал: как же понимать поспешный доклад? Неужели его заместитель Заев сам не мог разобраться во всем? Вопрос о Клубове со следователем решился благоприятно, но через несколько дней прокурор фронта попросил Покрышкина прибыть к нему. Он показал телефонограмму из Москвы. – Вот, почитайте приказание об аресте Клубова за убийство моториста. Вы просите его не судить, и я с вами согласен, но мне приказано доложить в Москву о его наказании за хулиганство. Логически все было правильно и спорить не стоило.
Продолжение следует в части 29 http://proza.ru/2019/05/21/1290