Большим усилием воли отважный лётчик всё же сумел броситься вниз и раскрыть парашют. В этот день отличился и молодой лётчик Руденко. В бою со смешанной группой противника он действовал как настоящий мастер воздушного боя, сбил бомбардировщик Ю-87 и «Фокке-Вульф-190». Усиленные группы истребителей действовали, как правило, тактически грамотно, смело нападали на воздушного противника, срывали бомбовые и штурмовые удары, уничтожали вражеские самолёты, резко сократились и потери среди лётного состава авиадивизии. В первый же день, вылетев с Лисьих Ям на патрулирование, восьмёрка под общей командой Андрея Труда встретила большую группу бомбёров, которых прикрывали истребители. Четвёрка Андрея Труда атаковала бомбардировщиков, а четвёрка Виктора Жердева связала боем «фоккеров». Бомбардировщики, сбросив в поле смертоносный груз, пытались уйти на запад. А «фоккеры», не выдержав напора, вышли из боя, бросив своих подопечных. Наши лётчики сбили в тот день пять Ю-87. Чуть позже на КП А.И. Покрышкин получил ещё несколько приятных сообщений. Вылетавшая утром с аэродрома Смолинцы группа в составе 9 самолётов под командой Ивана Бабака встретила восьмёрку «фоккеров», направлявшихся на штурмовку. Их прикрывали четыре «мессершмитта». Последовала стремительная атака группы Бабака, и три «фоккера» горящими врезались в землю. Четвёрка Бондаренко, которая в этот же период была в воздухе, нанесла удар по другой группе «мессершмиттов». С первой же атаки загорелись два Ме-109, со второй – ещё один. Остальные самолёты противника, форсируя моторы, ушли на запад. В этом бою было сбито шесть вражеских истребителей и сорвана штурмовка нашей танковой колонны.
Стало очевидным, что перебазирование в Лисьи Ямы улучшило условия для прикрытия наступающих войск. Но обстановка на земле, в районе базирования, лётчиков не радовала. Во вторую ночь аэродром обстреляли бандеровцы. Огонь вели из-за речушки. Технический состав был поднят по тревоге, прочесали лес. С раннего утра без отдыха техники и механики должны были обслуживать боевые вылеты. В дальнейшем этого допускать было нельзя. Чтобы обезопасить матчасть и людей, дать возможность техсоставу спокойно ремонтировать повреждённые самолёты и обеспечить хотя бы короткий сон, на ночь стали устанавливать несколько самолётов носами в сторону леса. Приподнимали им хвосты, чтобы обеспечить стрельбу со стоянки. В кабинах истребителей дежурили техники или оружейники. Стоило из леса раздаться хотя бы одному выстрелу, они быстро запускали моторы и давали мощные очереди. Это подействовало и вскоре стало спокойнее, обстрелы прекратились. Покрышкин вспоминал: - Как-то в час ночи, закончив в штабе планирование предстоящего боевого дня, подписав наградные материалы и представления на звания личному составу, я отправился в отведённую нам с Гореглядом квартиру. Она располагалась в соседнем доме. Только заснул, как телефонный звонок сорвал с постели. – Товарищ командир, соседнее село горит! – услышал встревоженный голос дежурного. Откинул в сторону одеяло, маскирующее окно. Вижу горящие дома на окраине села. Оно было в пятистах метрах от нас. Там уже начали раздаваться автоматные очереди. Сразу же направили туда взвод связи штаба дивизии. Вскоре стрельба прекратилась. Утром с Абрамовичем и Волобуевым подъехали к селу.
Среди обугленных и ещё дымившихся бревен лежали убитые и обгоревшие старики, женщины и дети. У сараев валялись трупы коров и лошадей. Тяжело было смотреть на это зверство, совершённое подлыми выродками. Подошли к группе жителей. – Кто это сделал?.. – Не знаем! Мы спали, а тут началась стрельба и загорелись хаты. Мы ничего не знаем, – неохотно отвечали крестьяне, а сами отводили испуганные глаза. Так ничего и не выяснили. Подошли к небольшому кирпичному дому – школе. У дверей стоял мужчина среднего возраста, одет в брюки «гольф», рядом женщина лет тридцати. – Кто вы такие? – спросил я. – Кто стрелял с крыши вашей школы? – Мы учителя, направлены сюда обучать детей, а тут такой случай. Решили уходить в Любачув. Волобуев проверил документы. Всё в порядке. Но как только эта пара отошла от села на полкилометра, из кустов выскочил юноша лет пятнадцати. Указывая на «учителей», возбужденно заговорил с польским акцентом: – Пан полковник! Пан полковник, арестуйте их. Это бандеровский эмиссар! Я его знаю! Он прибыл из Равы-Русской проводить операцию по уничтожению поляков. Арестуйте его!.. Вдогонку сорвался один из работников особого отдела и мой адъютант. Подозрительных людей задержали. Начальник особого отдела Волобуев и его сотрудник начали расследование. Покрышкин уехал на командный пункт и только поздно вечером вернулся в штаб дивизии. Волобуев доложил о результатах расследования этой зверской трагедии в селе. Польский мальчишка оказался прав. Местные кулаки, захватив при фашистской оккупации землю у польских крестьян, боялись, что её придётся вернуть настоящим хозяевам.
Они и провели под руководством «учителя»-бандеровца, прибывшего из Равы-Русской, акцию зверского уничтожения поляков. Жажда обогащения, националистическая ненависть толкнули их на чудовищное преступление. Выслушав доклад Волобуева, комдив спросил его: – Что-то я не вижу наших хозяев дома. Что с ними? – Мы отселили их в другой дом. Случайно от соседей стало известно, что бандеровцы принуждали их убить вас и Горегляда. Грозили им расправой. – Что?.. Такие простые люди и могли пойти на преступление? – Оуновцы заставляют крестьян идти на любой шаг. Сейчас страх – главное оружие националистов. И он рассказал, что недавно арестовали в соседнем селе члена организации украинских националистов дьякона церкви. Тот не стал отпираться, назвал нескольких активных бандеровцев и указал базу в лесу. В этом подземном хранилище были обнаружены полный комплект телефонного коммутатора г. Любачува, бочки с засоленным салом, много других продуктов, а также оружие и боеприпасы. При допросах дьячок просил никому не говорить о том, что он указал бандеровцев и их склад, иначе вырежут всю семью, не пощадят и маленьких детей. – Надо политотделу и вашему особому отделу усилить воспитание у личного состава бдительности и осторожности, а также активизировать работу с местным населением, – посоветовал комдив. В последние дни июля и в первые дни августа напряжённость боевой работы ещё более возросла. Пробившись в глубину обороны противника, передовые соединения 1-й гв. танковой армии с ходу форсировали р. Вислу и вели тяжёлые бои за расширение плацдарма на западном берегу. Фашистское командование, понимая значение для будущих операций захваченного плацдарма, лихорадочно перебрасывало резервы в этот район.
Сюда и прибыло около десяти дивизий с западного фронта, где англо-американские армии ещё топтались на севере Франции. Нависшие севернее танковой армии группировки врага сразу же начали мощные контратаки вдоль восточного берега Вислы от Тарнобжега и с юга от Мелеца. Противник стремился отрезать войска на плацдарме. Гитлеровское командование сосредоточило здесь свой 4-й воздушный флот. Главные силы фронта, закончив уничтожение окружённой львовской группировки противника и освободив 27 июля Львов, находились от Вислы на удалении более 100 км. Основные соединения авиации левого крыла фронта ещё оставались на прежних аэродромах, освоенных в период начала Львовско-Сандомирской операции. Они были примерно в 200 км от передовых позиций. Вся нагрузка по прикрытию переправ и плацдарма войск, отражающих контратаки, легла на 6-й гв. истребительный корпус. Но и авиаполкам дивизии А. Покрышкина было непросто. Боевая работа осложнялась удалением аэродромов (более 100 км) от передовых танковых соединений, прорвавшихся к Висле. Поэтому на прикрытие войск вынужденно направлялись группы в составе 6-8 самолётов. В этих непростых условиях передовой КП дивизии развернулся около Вислы, чуть восточнее реки, чтобы лучше обеспечить управление истребителями над переправой и плацдармом. Однако КП оказался на острие контратак противника. В одну из ночей около КП рассредоточились танки, замаскировались. Утром подъехал командир танковой бригады. Высунувшись из люка, прокричал: – Авиаторы! Вам отсюда лучше убраться! На подходе танковая группа противника, здесь будет жаркий бой. Покрышкин вступил с ним в диалог. – Уезжать нам нельзя. Надо управлять истребителями.
А вы что, не сможете сдержать противника? – Дадим ему прикурить! Но вы можете попасть под огонь. – Ничего! Мы вам поможем. К сожалению, наши пушки броню танков не пробивают. Будем штурмовать машины. – Это неплохо! Бейте пехоту, а с танками мы сами расправимся. После восхода солнца, с юга послышался нарастающий шум. Вскоре показались плотные боевые порядки противника. Танки подходили всё ближе. Расчёт КП заволновался: – Что же наши танкисты, почему не стреляют? – Правильно делают. Надо подпустить как можно ближе и бить наверняка, – Покрышкин старался успокоить расчёт своего КП. Хотя у самого на душе было тоже неспокойно. Все заняли оборону, приготовили гранаты. Вражеские танки, не ожидая засады и не обнаружив её, двигались уверенно. Вот где сказалась выдержка наших танкистов. Внезапный огонь с близкой дистанции был точен. Вспыхнули передние бронированные машины врага. Шедшие за ними, открыв огонь, начали разворачиваться в боевой порядок. Однако наши танкисты сманеврировали, ушли на запасные позиции. Вражеские снаряды накрыли пустые места. Несколько бронебойных болванок со свистом врезались в землю около КП. Последовала новая атака врага. Т-34 в упор подожгли ещё несколько танков и, преследуя отходящего противника, нанесли ему чувствительные потери. На дороге и на поле горели и стояли подбитыми около 30 вражеских танков. Расчёт КП, наблюдая за боем, не ослаблял внимания к воздушной обстановке. Вот произошла смена патрулирующих истребителей. Покрышкин тут же связался с командой уходящей группы: – Трофимов, я «Тигр». Южнее города бронетранспортёры с пехотой противника. Штурмуйте их! – Вижу горящие танки, а на дорогах и в поле машины.
Продолжение следует в части 36 http://proza.ru/2019/05/25/1114