Раз уж пошел разговор за зимнюю сессию, можно рассказать, как общага встречала Новый год.
Готовиться к встрече начинали заранее. Продумывали праздничный стол. Приберегали добытые консервы: маринованные огурцы и горошек для салата, под кровать складывали бутылки с “Советским Шампанским”, парни кое-что покрепче. Надо сказать, что мы тогда не были прямо пьющими, так, несколько раз в год по большим праздникам. Может, кто-нибудь и злоупотреблял, но не мы.
Наряды, привезенные из дома после каникул, тоже дожидались своего торжественного часа в шкафу.
Новый год приходился на сессию, поэтому мы отводили душу прежде, чем уйти с головой в зубрежку.
Было такое популярное выражение в то время “Новый год шагает по стране”. А мы наглядно видели, как именно он шагает. Ведь в общежитии студенты были со всего Союза : от Дальнего Востока и до Балтийского моря.
Новый год стартовал часов в 5-6 вечера, когда начинали праздновать Владивосток и Якутск, или даже раньше, когда камчадалы открывали новогодний марафон, и потом каждый час гремели крики “Ура!”. Новый год шагал по общежитию.
А мы спешно доделывали салаты, накрывали столы, бегали поздравлять дальневосточников, заглатывали предложенное угощение и бежали дальше. К тому моменту, как приходил наш Новый Год, мы успевали набегаться и напробоваться всего по всему общежитию. Не скупились на угощение и сами - каждый заглянувший на новогодний огонек был попотчеван, чем богаты.
Наступал Новый год по московскому времени. Били куранты. Все общежитие вываливалось из комнат в коридоры и начиналось всеобщее целование: по примете надо было поцеловать как можно большее количество человек, чтобы на сессии тебе сопутствовала удача. Поэтому мы весело гоняли с этажа на этаж “С Новым Годом! С новым счастьем!”
А потом начинались новогодние лезгинки. Мы слетали вниз, в вестибюль, где кавказцы, временно позабыв про распри, осатанело выбивали на подручных средствах (кастрюлях, гитарах, даже чертежных досках) бешеный ритм, а в кругу крутились, гортанно вскрикивая и размахивая руками, наши горные орлы, падали на колени, вскакивали и неслись вприскочку, простирая руки то вправо, то влево, вертелись волчком. А девушки плыли, потупив глаза и мелко семеня. Однажды какой-то плясун вдруг остановился передо мной на секунду и заорал: Ты мусульманка? Танцуй! - я ни разу не мусульманка и никогда не была, но он выдернул меня за руку, как репку, в круг, и я поплыла, не чуя под собой ног и старательно семеня, а он, почти прижавшись бок о бок и вытянув правую руку на уровне моего носа, выделывал яростные коленца и испускал боевые вопли.
Когда наступила передышка, я улизнула в толпу и заняла безопасную позицию выше на лестнице. Это был мой первый и последний опыт в лезгинке.
Наутро часто в вестибюле оставались разбитые в хлам гитарные останки.
После лезгинки начиналась дискотека. О, эта новогодняя дискотека в общежитии!
“Наше подполье” сверкает разноцветными огнями и световым “снегом”, гремит оглушительная музыка. В такт музыке колышется плотная толпа. Как только все ухитрялись вместиться хоть и в большое, но не резиновое помещение - загадка. Кроме своих, были же гости из других вузов. Новый год был поводом для встреч разных землячеств на одной территории. Больше всех, конечно, запомнились африканцы. Во-первых, все-таки экзотика. Во-вторых, были они как-то особенно дружны между собой, невзирая на разные страны происхождения - их объединял континент. К нашему Чарлику постоянно и по любому поводу приходили в гости не только прямые земляки-кенийцы, но и уроженцы других африканских стран.
Первый курс, у Чарлика день рождения. Я не была там почему-то (может, уезжала), а моих соседок Чарли пригласил отметить. По их воспоминаниям, старательно накрашенные, наряженные, с купленной в подарок аутентичной кружкой девчонки постучали в дверь комнаты именинника. Чарли открыл дверь с сияющей улыбкой. Почесывая животик, предложил заходить. В кромешной темноте комнаты не видно ничего, кроме отдельно висящих белых зубов и белков глаз. Перепуганные девчонки было заблеяли, что они буквально на минуточку, поздравить и сразу назад “учиться, учиться и учиться”, но темнота внезапно обросла цепкими руками, и гостей, подпихивая сзади, втянули внутрь.
Включили музыку, прибавили света (чтоб мимо стаканов не промахнуться), разлили редкий в то время сладкий голландский ликер с фруктовыми ароматами и - понеслось!
Земляки Чарлика непременно желали танцевать с гостьями и непременно медляк. Единственным перерывом в медляках было желание гостей наконец угоститься “чем бог послал”. Бог послал неплохо (особенно по студенческим меркам), так что чередование танцев с закусью и выпивкой принесло удовольствие и гостям и землякам с именинником. Немного мешал языковый барьер. Но слово “Дринк!” оказалось связующим, универсальным и понятным всем.
А из гостей запомнился один очень красивый мулат. Тогда мы еще не знали Киану Ривза, но этот паренек был вылитый Киану в молодые годы, разве что немного посмуглее. С какого вуза он приходил, кого навещал, не помню, помню, что за ним начинали бегать по пятам девицы с разных курсов и разных факультетов, стараясь привлечь внимание красавца, пока он не перестал приходить, утомленный таким вниманием дам.
Вернемся к Новому Году.
Общежитие гудело, как улей, до утра первого января. Самые стойкие расползались по койкам часов в пять-шесть, и дальше общага погружалась во всеобщий повальный сон.
И только ближе к послеполуденному времени начинала просыпаться для доедания прошлогодних салатов и всего остального недоеденного.
Первый курс. Напраздновавшись, мы поутру (утро начинается часа в два дня) с трудом протираем глаза. Могли бы спать и дольше, но голод дает себя знать. Зевая, встаем, плетемся в кухню вскипятить чайник. Несем его в комнату, еще не до конца проснувшись, ревизуем остатки вчерашнего пиршества. Завариваем чай, раскладываем по тарелкам недоеденное и обнаруживаем, что Наташка все еще спит, с головой завернувшись в покрывало.
Помните интернетный мем “Наташа, вставай!”? Мы его предвосхитили на 38 лет.
Окружив койку, мы теребим Наташу: Наташа, вставай! Чай готов и стынет. Наташа, хорош спать! Наташа, все без тебя сожрем!
В ответ Наташа только плотнее кутается в покрывало и отбрыкивается задней ногой.
Мы уже готовы стащить Наташу с кровати, как вдруг открывается дверь и на пороге появляется наша Наташа, свежая и бодрая, как парниковый огурец, и говорит нам “С Новым годом!”
Йооо, а что ж это мы будили?
Наша комната уже в полном составе смотрит на тело.
Тело притворяется мертвым. Нас это не устраивает, и мы начинаем создавать разнообразные гипотезы самозарождения этого тела на Наташиной кровати.
Судя по рефлекторным подергиваниям, тело уже не спит и все слышит. Наша фантазия бьет ключом, мы киснем от смеха, строя самые дикие предположения. Но телу на койке совсем не так смешно, как нам. Оно натягивает покрывало на голову, как султанская одалиска перед лицом неверных, захвативших гарем, готовое умереть, но не открыться. Мы ржем: “Гюльчатай, покажи личико!”
Наконец мы подступаем к койке, полные готовности содрать покрывало и открыть миру застенчивого нашего визитера, и у нас есть все шансы - нас все-таки шестеро против одного. Мы ведем переговоры над его головой с указаниями, кто за что хватается и куда тянет…
И тут нас буквально разметало по сторонам. Наша Гюльчатай подскочила с койки, не снимая покрывала с головы, первым делом звонко врубилась башкой в косяк, вслепую отыскала дверь, распахнула ее так, что дверь грохнула об стену, и с преужасным топотом удалилась по коридору. Покрывало мы позднее нашли за поворотом. Так до сих пор и не знаем, кто это был. Можно только предположить, что один из горных орлов.
Бывали случаи и похлеще. Однажды в девичьем туалете был обнаружен почивающий мирным сном на унитазе мужчина. С трудом удалось его разбудить и отправить восвояси.
Еще один забавный случай стоит припомнить. Не очень далеко от нас был Московский Авиационный Институт. Там было много ребят и дефицит девушек. Мы нередко посещали их дискотеки и заводили знакомства с будущими авиаторами.
Так случилось, что новое знакомство мы завели перед очередным Новым Годом. Мы решили встречать праздник вместе. Одна из нас взяла на себя труд договориться, когда и где. В результате она так замечательно договорилась, что каждая сторона сочла себя приглашенной.
Нам сильно повезло поймать такси, которое только что выгрузило пассажиров почти перед нашей общагой, и водитель взялся довезти нас до общаги МАИ. В это же самое время маишники целовали замок на нашей двери.
Таксист заблудился. Он крутился по разным тупиковым улицам и в конце концов съехал на железнодорожные пути. Это было эпично - ехать по рельсам. Хорошо, что пути были пусты в то время. Когда такси выкарабкалось наружу, времени до Нового года оставалось всего ничего.
За минуту до полуночи таксист остановил машину, достал из-под сиденья бутылку шампанского и сказал: Че, девчонки, с Новым годом?
Потом мы под куранты из автомобильного радио пили шампанское по очереди. Стаканчика не было, пили прямо из горла. Потом целовались с веселым таксистом, не нарушая традиции. Потом предлагали таксисту куриную ногу из своих запасов и горсть салата (ложки не было, прямо рукой) - куриную ногу он принял, от салата отказался, а потом он отвез нас назад в общежитие, и мы козами скакали по сугробам в босоножках, потому что он никак не мог подъехать ближе. Там мы и встретились наконец с маишниками. И проплясали с ними весь остаток ночи до утра.
До сих пор помню это незабываемое ощущение - шампанское из горла, пусть даже и Советское.