Он шагает вперёд из темноты в бьющую сбоку струю белого света прожектора, и рубашка подсвечивается нежно-голубым, глаза — оливковым. Он улыбается, лицо видно целиком, не заслоненное тенями от собственного рельефа, словно бы свет падает прямо, а не со стороны его левой руки. Он светится мягко, и смотреть на него приятно, может и от того, что взгляд, которым он смотрит на меня, украшает его.
Над его правым плечом жёлтый квадрат, прерывающий слепое закулисье. Эхолокацией чувствую скраденные темнотой лабиринт фанерных перегородок, щели пожарного занавеса.
Он смотрит на меня, я разглядываю его. Не прикасаясь друг к другу, не приближаясь ни на шаг, мы так близко, как никогда.
Можно смотреть, не боясь. Можно говорить без слов. Через стекло, которого нет.
И о чём мы скажем, совсем не важно. Можно немного побыть рядом, не оглядываясь по сторонам.
Но я шагну вперёд из темноты в этот жёлтый квадрат и зажмурю отвыкшие от света глаза. На полотне век снова вспыхнет портрет. И я пойму, что я его видела, я с ним говорила, я его помню...
...А для него ничего этого не было.