Судьбы этих двух великих людей Нового времени пересеклись.
Случайно ли или по обоюдным мотивам?
Один – великий царь и император всея Руси: великий Петр – Петр Первый. Другой – великий немецкий ученый, гений: Готфрид Вильгельм Лейбниц.
1.
К концу 17 века, Петр стал полновластным царем России. Доселе не особо интересовавшийся государственными делами, не простым путем придя к власти, он полюбил правление. Почувствовав в нем свои силы, царь Петр Первый загорелся крупной идеей: обучившись у Европы сделать Россию лучше, чем Европа.
Обладая неутомимой энергией, природным умом, жесткостью и решительностью, Петр берется за преобразование России..
В 1696 году царь Петр едет в Европу, в рамках Великого посольства. Не как царь. Но как представитель русского дворянства - Петр Михайлов. Он обучается самым разным ремеслам, встречается с видными людьми, заводит связи.
В ганноверском замке Коппенбрюк царь Петр случайно знакомится с Лейбницем, именитым уже на всю Европу. Но на последнего русский царь не производит впечатления. Мало что знает Лейбниц о Петре и России. Симпатии ученого, в тот период, на стороне шведского короля Карла 12-го, с кем вскоре должен будет сражаться Петр в грандиозной Северной войне. Лейбниц верит в военный успех Карла, желает ему побед и даже посвящает этому свои стихи.
Но в реальности все происходит иначе.
После победы в той войне, Петр расширяет границы России, сделав ее империей, и сам становится уже не царем, а императором. О себе и своих почестях русские цари не забывают!
2.
Царь Петр не имеет систематического базового образования. И хоть он много занимался самообразованием, и имея сильный природный ум неплохо разбирался в вещах и процессах, но недостаток системности сказывается на стихийности и глубине осуществляемых им реформ.
В более зрелые годы правления, Петру, как царю и императору России становится очевидным необходимость подготовки преобразований, их меньшая хаотичность и большая системность. И Петр понимает, что неплохо иметь в окружении тех людей, которые помогали бы ему в этой задаче. При том, что окончательные решения он, как и положено, оставляет за собой.
3.
Лейбниц, несмотря на полученное образование, тоже был самоучкой. Но если Петр оказался самоучкой по внешним причинам, не получив должного образования в детстве. То с Лейбницем другая история: ему было тесно в рамках академического образования, а найти учителей, которые могли бы учить гения без ущерба гению, было крайне трудным. Потому он заботился о себе сам.
4.
Готфрид Вильгельм Лейбниц был сыном профессора нравственности Лейпцигского университета Фридриха Лейбница (имевшего и славянские, и немецкие корни) и чистокровной немки Катерины Шмукк, дочери профессора права. В роду Лейбницев было немало интеллигентных и умных людей, но юный Готфрид, от Бога, был больше: гением.
Отец Фридрих с раннего детства уловил одаренность сына, учил его на примерах творческих задач и развивающих историй загадок, активирующих нестандартное решение. Но отец умер, когда Готфриду было лишь 7. В наследство сыну досталась огромнейшая библиотека, бережно и с любовью собранная отцом. И юный Готфрид занялся изучением ее сокровищниц.
В 10 лет юный Лейбниц наслаждается чтением Платона, Плиния, Цицерона. В 13 лет пишет оригинальные и сложные по строению стихи, в 14 лет пересматривает основы логики, в 15 лет поступает в Лейпцигский университет. В 20 он уже делает первые открытия.
Учить Лейбница трудно. Недоумение у тех, кто учит. Пока учитель ведает Готфриду про одно дерево, юное дарование видит за ним уже целый лес и обнаруживает увлекательную тайну ВСЕГО леса. Он уже забыл про то дерево, с которого все началось, ему скучно думать о нем. А учитель...Бывали конфликты, запрет на чтение умных книг. Но… Готфрид продолжал...
В этом весь Лейбниц.
Он берется за тайны самых различных наук, выбирая в них все лучшее. Его любознательность поразительна, а его способность существенной интеграции узнанного - гениальна.
Лейбниц превосходит своих современников, многие его мысли нашли применение и развитие лишь спустя пару столетий. Лейбниц не говорит плохо ни об одной книге и ни об одном человеке. Он читает то и другое, находя в каждом то существенное благо, которое в нем есть. Гениальная способность – видеть существенное и находить в нем благо, не правда ли?
В математике Лейбниц открывает (независимо от Ньютона, на 10 лет раньше описывая) дифференциальное и интегральное исчисление.
Он увлекается комбинаторикой и становится, по существу, прародителем современной кибернетики с двоичным кодом исчисления 0 и 1.
В психологии он открывает бессознательные процессы, которые двести лет спустя будут развиваться далее Фрейдом, Юнгом, Адлером и другими учеными психоаналитического направления.
Как изобретатель, Готфрид Лейбниц создает счетный арифмометр, намного более функциональный, ранее созданного Блезом Паскалем.
В физике Лейбниц открывает и описывает кинетическую энергию и закон наименьшего усилия.
В философии вводит понятие монад, как неделимых духовных единиц и основывает монадологию.
Лейбниц находится у истоков одной из сильнейших в мире философий: немецкой классической философии (в которую войдут затем Кант, Гегель, Вундт, Гуссерль и другие), расширяя лексикон ее понятий.
Лейбниц знает несколько языков, занимается языковедением, литературой, изучает родословные князей, продумывает проект единой Европы (прообраз современного Евросоюза), вводит новую терминологию науки.
Лейбница никак не назовешь кабинетным ученым. Ему нужен простор, динамика, богатство наблюдений и общения. Он много путешествует, служит дипломатом у немецких князей и выявляет проблематику государственного управления, предлагая свои решения. Он переписывается с большим количеством самых разных известных людей. Он знаком с Локком, Спинозой, Гюйгенсом, Ньютоном, с царственными особами разных стран.
В 1700 году, посредством прусского короля, он создает в Берлине Академию Наук и становится первым ее президентом. Лейбниц также становится членом Британского королевского общества и почетным членом Французской Академии наук.
Лейбниц масштабен. Ему скучно в мелочах. А еще ему скучно доводить вещи до завершения. Он охотно передает эту роль другим. Его завораживает первооткрывательство, мощь открытия. Он больше, чем ученый. Он тот, кто своими открытиями задает платформу для ученых будущих поколений, столетия спустя.
В зрелые годы своей жизни, уже добившись успеха в разных науках и изобретательстве, неутомимый Лейбниц задается идеей: ищет монарха, который смог бы стать покровителем наук и искусств.
Эта мысль не нова.
Ученые разных времен истории искали патронажа власть имущих. Примеры и Платона, и Аристотеля, и Леонардо да Винчи, и многих других показывают это.
Лейбниц понимает, что при покровительстве просвещенного монарха, наука становится уже орудием общественного преобразования. И это поднимает ее на более высокую ступень: действенную, прогрессивную, полезную.
Идея найти такого монарха необыкновенно вдохновляет Лейбница.
5.
В 1711 году царь Петр и Лейбниц встречаются вновь, в Европе, на свадьбе сына Петра Алексия и брауншвейгской принцессы Софии. (1711 год. В ноябре этого года в Архангельской губернии России родился другой великий человек – Михайло Васильевич Ломоносов).
Теперь отношение Лейбница к Петру иное, диаметрально противоположное. Готфрид понял, что шведский король Карл 12 не оправдал его надежд как просвещенный монарх. Карл не проявляет интерес к наукам и искусствам, он слишком прост. А Петр, российский царь Петр - велик. Лейбниц наслышан об успехах России.
Петр, со своей стороны, тоже проникается интересом к Лейбницу, видя в нем титана мысли, мысли гениальной. Дипломатические таланты Лейбница находят отклик у Петра, человека более прямолинейного.
Между Петром Первым и Готфридом Лейбницем завязывается переписка, которая носит систематический характер. Петру импонируют идеи и советы Лейбница. Не долго раздумывая, он приглашает Лейбница на службу Российскому государству в качестве тайного советника по юстиции, назначая ему жалование 2000 гульденов (или 1000 талеров). Лейбниц занимается не только правом, но куда более широким кругом вопросов. Работает он, как сказали бы сейчас, в режиме онлайн, находясь в Германии. Петру приятен такой энтузиазм немецкого гения. Лейбниц воспевает величие России и ее будущего.
Лейбниц вдохновлен. Он предлагает Петру интересные проекты по объединению церквей, по судоходству, по географии (как пример, инициатива Петра по отправлению экспедиции Беринга была основана на гипотезе Лейбница, что между двумя континентами должен существовать пролив).
Лейбниц понимает, что внедрение реформ и инициатив, которые он предлагает должно обязательно быть синхронны народному духу. Без этого, все инициативы могут быть поверхностными, не действенными. Он доводит это до Петра, надеясь, что Петр и сам это понимает. И оказывается глубоко удивленным обратным.
Император всея Руси верен своим принципам: главное начать, а все остальное подтянется: «Народный дух создается привычкой». Сей же принцип мы можем обнаружить и в Наполеоне: «Главное ввязаться в сражение, а там посмотрим». И многих других правителей, для которых страна это ресурс, а не люди.
Лейбниц, не бывавший ни разу в России, работает для России, за ее пределами, в Ганновере. Увлекаясь Россией, ее культурой и историей, он исследует родословную русских и немецких народов, находит их схожесть.
В Германии, в которой Лейбниц стал знаменит, он утверждает не только успех немецкого гения, но и подчеркивает не меньшую роль славянского, чьи корни он носит. (Шаг, возможно, не очень верный: Великая Германия, как всякая самодостаточная держава, ценит то, что славит ее).
Русским дворянам Лейбниц заявляет о своем желании сотворить важное именно для России, в которой содеянное будет содеяно с действительным величием, превосходно. В Германии, замечает Готфрид, схожие преобразования могут быть проведены лишь посредственно. В России его восхищает гений Петра реформатора.
(К слову, Пушкин, в юности восхищавшийся Петром, как реформатором, в зрелые свои годы, видел его скорее революционером, демоном, тиранившим народ и не обеспечившим главную реформу: поднять народ из рабства. Старообрядцы, видя, какими методами Петр проводит реформы в жизнь, именовали его не менее, как антихристом. Петр нередко в юности фактически выступал палачом людей, которыми были вынесены приговоры, совершая это с яростью и наслаждением. Царственные особы Европы, отмечая внешнюю статность и красоту Петра, цепкость ума, подмечали и дикое, почти звериное в нем в секунды гнева, который невольно тот мог допускать).
Главным детищем Лейбница в России, появившимся уже после его смерти в ноябре 1716 года, можно считать создание, по указанию Петра Первого, Санкт Петербургской Академии наук в 1724 году. Однако, и сам Петр не увидел расцвет этого детища, скончавшись в феврале 1725 года.
ЭПИЛОГ.
Судьбы этих великих мужей в чем-то трагичны. Они спешили в своих инициативах, загораясь более жаждой их, нежели качеством проведения и дальнейшей жизни. Один увлекался масштабом самих инициатив, не доводя многого до конца. Другой спешил с внедрением, остро ориентируясь на реальность, проводя реформы жестко и стихийно.
Царь Петр умер мучительной смертью от уремии дожив лишь до 52 лет. Гроб с останками Лейбница провожал лишь секретарь Берлинской Академии наук. Царственная и научная общественность Англии и Германии того времени проигнорировали это событие. Лейбница стали забывать.
После ухода обоих из жизни, многие из инициатив так и не нашли ни применения, ни завершения. Потомки были не в состоянии подхватить их.
Делать для науки и культуры – звучит красиво и грандиозно. Делать для страны, чтобы была великой – тоже красиво.
Но что есть страна?
Территория, географическое расположение, политические и государственные системы или сам народ, люди? Те преобразования, что близки духу народа и отвечают его реальным чаяниям, а не амбициям царей или ученых, чаще получают импульс жизни и развития.
К слову в завершении, еще об одном моменте отношений Петра и Лейбница, а может и о чем-то большем.
Из назначенного царем Петром жалования, Лейбниц получил только первый оклад или его половину. Найденные, после смерти, письма в Россию, в бумагах Лейбница, свидетельствуют о том, что обещанные ему царем деньги, ему не выплачивались, заставляя его беспокоиться и напоминать не единожды об этом неприятном моменте. Дело, конечно, не в царе, а в свите: он не контролирует такие мелочи. А свою работу, как законопослушный немец, Готфрид Вильгельм Лейбниц, исполнял исправно и свыше того.