7
Девушка смотрела за тем, как он подходил, и улыбалась. Она держала в руке бокал красного вина, и в неверном освещении казалось, что вино было чёрным. Григорию нужно было сделать до неё каких-то двадцать шагов, однако к концу этого пути он успел растерять весь свой решительный настрой. Что-то в ней было странное, как будто... ему не удалось подобрать нужного слова. Это выходило за рамки того, о чём он привык думать. Но если уж взялся за дело, необходимо довести его до конца.
– Добрый вечер, – сказал Григорий, занимая место за стойкой рядом с незнакомкой.
– Вечер? – немедленно отреагировала она, и невольная дрожь от этого глубокого, с лёгкой хрипотцой голоса прошла по его телу. – Мне кажется, Григорий Петрович, что сейчас уже глубокая ночь.
Реплика была самой обыкновенной, но Григорий ощутил нечто схожее с ударом под дых. И этот взгляд... взгляд серых с поволокой глаз, как будто просвечивающий тебя насквозь...
– Простите? – с трудом вымолвил он, чувствуя, как язык отказывается его слушать. – Откуда вы... знаете меня?
– Я вас не знаю, – улыбнулась она. – По крайней мере, не припомню, чтобы мы с вами встречались.
– Да, я... тоже, – Григорий почувствовал, как на губах его заиграла глупая усмешка. Она была красива, столь красивых женщин ему ещё не доводилось встречать. Но при этом никакого влечения он к ней не испытывал. Слишком холодной она была, несмотря на внешнюю приветливость. Этот холод в буквальном смысле пробирал до костей.
– Но откуда, в таком случае, вам... известно моё имя? – Григорий заставил–таки слова сложиться во фразу, это далось ему нелегко.
– Ах, вас беспокоит имя! Но тут всё просто, оно довольно известно. И только вчера мне в руки попалось вот это, – и, достав из сумочки маленький картонный прямоугольник, протянула ему.
Григорий машинально взял карточку. Одного взгляда на неё хватило, чтобы убедиться – это его собственная визитка. С золотым ободком и большими полновесными буквами. На карточке значилось: "Довесов Григорий Петрович. Консалтинговые услуги. Надёжно и практично". Григорию вдруг стало ясно, насколько это бездарно выполненная визитка. Надёжно и практично? Что за пошлая чушь? Как может консалтинг быть надёжным? Это едва ли не наименее подходящее к нему слово. И эти золочёные напыщенные буквы, претенциозные, жирные. Нет, визитку срочно надо сменить. Если, конечно, он ещё планирует заниматься консалтинговыми услугами. А планирует ли он? Этот вопрос Григорий пока для себя не решил.
Он бессмысленно вертел визитку в руках, собираясь с мыслями. Девушка смотрела на него весело и даже как будто приветливо.
– Где, говорите, это вам попалось? – спросил он наконец.
– В одном офисе, кажется, – пожала она плечами. – Честно говоря, я не помню.
– Значит, не помните, – машинально повторил Григорий, нахмурился и убрал визитку в карман. И тут его осенило.
– Простите, но... как вы всё–таки меня узнали? На визитке моей фотографии нет.
Девушку, однако, этот довод совершенно не смутил.
– Вы недооцениваете свою известность, Григорий Петрович, – спокойно сказала она. – Я видела вашу фотографию несколько раз. В том числе и в газете.
– В газете? Мне казалось...
Не дав ему договорить, она снова запустила руку в сумочку и вынула оттуда какую-то вырезку. Григорий вдруг почувствовал, что обложен со всех сторон. Казалось, на любое его возражение у неё уже готов ответ – и доказательная база.
С чувством обречённости он взял вырезку. Там была его фотография – и коротенькая рекламная статейка об услугах его фирмы. Такие он давал в СМИ целыми сериями, и они приносили свой результат. Но Григорий как-то никогда не задумывался, что благодаря им его лицо может стать узнаваемым.
– Ваша правда, – процедил Довесов, возвращая девушке вырезку. – Я тут плохо получился, – зачем-то добавил он.
Незнакомка лишь улыбнулась. У неё были тонкие, но чувственные губы. И если бы только не эта проклятая холодность, кто знает... Но Григорий тут же решительно отогнал эти мысли. Никогда не стоит исключать возможность "медовой ловушки". Хотя в этой девушке было что-то, не позволявшее думать о приманке.
– И всё же я не очень понимаю... – осторожно заговорил он. – Кстати, как, простите, мне вас называть?
– Называйте меня так, как называют все – Маргаритой.
– Что ж, очень приятно, Маргарита...
– Николаевна.
– Николаевна. Да, красивое имя (вот зачем он это сказал, при чём тут имена?) Так всё–таки скажите, Маргарита Николаевна, зачем... зачем вы... – Григорий сбился, потому что слово, которое он хотел употребить, было слишком грубым, а никакого другого ему не удавалось подобрать. – Зачем вы наблюдали за нами? – нашёлся он наконец.
– Наблюдала за вами? – переспросила она с вполне искренним удивлением. – Не понимаю, о чём вы говорите. И за кем это – за вами?
Григорий внутренне напрягся. Вот она – первая ложь. За неё, как известно, всегда можно уцепиться и вытащить рыбку.
– То есть вы хотите сказать, что на протяжении этого получаса вы не сидели здесь и не наблюдали за мной и моим... товарищем? – последнее слово Довесов выговорил с трудом, и резиновая искусственность этого определения Гриши неприятно поразила его.
Маргарита, однако, отреагировала вовсе не так, как он предполагал. Она лишь чуть насмешливо приподняла красивые, удивительно ровные брови и пожала плечами.
– Мне кажется, вы немного запутались в допущениях, Григорий Петрович, – произнесла она очень спокойно.
– Поясните?
– Да что же тут пояснять? Я сижу здесь уже пару часов. По крайней мере, когда я пришла, вас с вашим т о в а р и щ е м тут и в помине не было. Ну а после того, как вы появились, я обратила на вас внимание – что же тут, простите, криминального? Вы несколько отличаетесь от завсегдатаев этого места, Григорий Петрович, если позволите вам это заметить.
Под конец этой речи ирония Маргариты стала уже настолько заметной, что было бы глупо притворяться, будто он её не улавливает.
– Значит, вот как... – проговорил Григорий, пытаясь остановиться на каком–либо решении. Конечно, можно было бы просто плюнуть и отойти. Но это означало бы признать поражение, а проигрывать он очень не любил. – А вы, получается, часто в этом заведении бываете?
Вопрос был бессмысленным, и Довесов это хорошо понимал. Но он уже наносил удары наугад, вслепую. Иногда это приносило ему успех.
Маргарита внезапно стала очень серьёзной. Никакого сарказма, никакого блеска в глазах. Лицо её посуровело и помрачнело.
– Я действительно часто бываю в этом и подобных заведениях, Григорий Петрович, – медленно проговорила она. – В них есть то, чего я ищу – честность.
– Простите?
– Честность. Я знаю, это звучит странно. Но я иногда говорю странные вещи, вы должны меня простить. Понимаете, здесь люди редко притворяются, это им ни к чему. В полумраке, глубокой ночью – что и от кого им скрывать? Они приходят сюда, потому что слабы. Что ж, это можно сказать о каждом из нас. Но здесь своей слабости можно не стыдиться. Здесь перед тобой поставят бокал пива, вина или чего–нибудь покрепче – и ты можешь просидеть за ним хоть до самого утра, предаваясь своим мыслям. Или заказать караоке – и самым дурным голосом спеть модную песенку, на минутку представив себя известным музыкантом. Или подцепить какую–нибудь миловидную девочку и забыться на некоторое время в её не слишком ласковых объятьях. Да мало ли есть способов не думать о том, о чём думать не хочется? Человек слаб и в его слабости, кажется, и заключается его спасение. Вы не согласны со мной? – спросила она, заметив несколько нервный жест, которым Григорий погладил себя по шее.
– Вовсе нет, просто... я не понимаю, зачем вы мне всё это говорите.
– Вот как, не понимаете... Вы ведь сами подошли ко мне и завели разговор, Григорий Петрович. А в местах, подобных этому, люди бывают очень откровенны.
Довесов нахмурился.
– Что ж, я не из числа этих людей. Я не привык откровенничать с первым встречным.
– А вот тут вы ошибаетесь, Григорий Петрович. Я – вовсе не первая встречная, как вы, возможно, подумали. Наша встреча с вами совсем не случайна – уже хотя бы потому, что вы в этом заведении случайный человек.
– Опять загадками говорите!
– Бросьте, Григорий Петрович. Вы же знаете, что я имею в виду. Или вы будете утверждать, что провели здесь полчаса со своим товарищем по зову сердца?
Этот вопрос так зеркально отразил его собственный, заданный каких-то десять минут назад, что Довесов поневоле улыбнулся. Он не был, в известных пределах, лишён самоиронии.
– Знаете, Маргарита Николаевна, мне кажется, мы уже наговорили друг другу немало лишнего, – примирительным тоном промолвил Григорий. – Будет лучше на этом остановиться.
– Что ж, если вам так угодно, мы остановимся. Но помните, Григорий Петрович, в этом мире есть очень мало вещей, которые можно действительно сохранить в тайне.
И, не дав ему времени придумать какой–либо вразумительный ответ, Маргарита отошла от стойки и мгновенно растворилась в полутьме ночного бара, дарующей, по её собственным словам, возможность быть самими собой.