3
Мария Венгерская, вдова короля Венгрии и Богемии, наместница Нидерландов от имени и по настойчивой прозьбе своего брата императора Карла, пригласила племянника погостить в её небольшом дворце неподалёку от Брюсселя. Филипп с радостью согласился отдохнуть от увеселений, пиров и турниров в тихом местечке у тётки. Мария Венгерская тоже дала званые обеды и балы в его честь, дабы наследник всех престолов не скучал, но немало мирных, спокойных вечеров они провели вдвоём за беседами о литературе, живописи, музыке.
Здесь принц Филипп, всё ещё вспоминая пребывание в Италии, вновь читал и вновь восхищался «Божественной Комедией» Данте Алигъери, проходил с Данте и Вергилием по кругам Ада и Частилища, с Данте и Беатриче по райскому царству Света.
Принц с удивлением обнаружил, что тётка его оказалась весьма экономной: она не выстроила себе нового дворца, а приспособила старинную крепость, перестроенную по её указанию в удобную, уютную обитель. Внутри она устроила залы, спальни и кабинеты с таким изящным вкусом, что Филипп, осматривая зал за залом, заметил себе: по возвращении в Испанию ему следует украсить испанские дворцы подобным образом.
В отведённых для него покоях тётка Мария повесила живописные работы нидерландских мастеров прошлого из своей коллекции и среди них – прекрасный алтарную картину кисти Рогира ван дер Вейдена, изображавшую снятие распятого Иисуса с Креста*. Она приметила любовь Филиппа к литературе и всем прекрасным искусствам. В беседах с принцем её догадка подтвердилась: он обожал живопись, внимательно изучал и сам пробовал писать, его фаворит – несравненный Тициан.
Принц до сих пор находился под неизгладимым впечатлением, произведённым на него живописцем и ждал нового свидания для обсуждения заказов.
Мария Венгерская поведала как ей посчастливилось заполучить сразу полюбившуюся алтарную картину: она соблазнила владевшую ван дер Вейденом церковь в Лёвене отличным органом, в котором священники как раз нуждались, и заказала для них копию картины у Михеля Кокси*, он выполнял отличные копии.
Изящно-удлинённые фигуры, коих уже практически не писали, неизбывное горе на лицах, эпические позы библейских персонажей в многофигурной композиции, изломанные, одинаково изогнутые бессильные тела Иисуса и Девы Марии, ясные, сочные цвета, шёлковая гладкость поверхности в сей же миг взяли принца в прекрасный плен.
Библейская трагедия отзывалась замиранием в сердце. Слёзы в глазах святых казались настоящими живыми слезами, которые вот-вот покатятся по картине. Не сопереживать невозможно; он невольно, не замечая того, сложил ладони в молитвенном жесте. Шедевр знаменитого художника знали везде в Нидерландах, теперь принц Филипп созерцал его с благоговением и думал заказать себе в Испанию копию. У Михеля Кокси, он уже копировал работу...или у Яна ван Скорела*. Он не только великолепный художник, но и священник. Вероятно поэтому Гент обратился к нему подправить и освежить свой драгоценный алтарь братьев ван Эйк.
Его порфироносный отец, скорее по обычаю и требованиям, приличествующим императорскому окружению, чем по собственному желанию, наполнял двор отменными музыкантами, художниками и поэтами, когда задерживался подолгу в одном городе. Сам же император, занятый войнами и борьбой с еретиками, постоянно передвигавшийся из страны в страну, всё время находившийся в пути, уделял мало внимания литературе и живописи, архитектура интересовала его более всего в виде крепостей. А вот коллекция оружия и вооружения у императора Карла выше всяких похвал. Ещё, как ни странно, император коллекцианировал часы. Портреты свои и своей супруги он заказывал преимущественно несравненному венецианцу.
Сестра императора, Мария Венгерская, напротив, поклонялась и покровительствовала искусствам. Во время бесед с принцем приглашённые Марией музыканты играли пассажи, сочинённые и разученные специально к приезду наследника и посвящённые ему. Она представила принцу живописцев, работавших при дворе, среди них Михеля Кокси, украшавшего её дворец, выполнявшего для неё копии с известных картин и портретиста Антониса Мора*, привезённого в Брюссель епископом аррасским де Гранвелем.
Этих двух художников Мария отрекомендовала принцу, как превосходных мастеров. Принц Филипп увидел портрет де Гранвеля, только законченный Антонисом, и отметил себе, что рекомендации тётки основаны на прекрасном знании живописи. Принц с любопытством осматривал коллекцию Марии Венгерской, львиную долю её составляли нидерландские картины.
Принц впервые видел такое множество работ нидерландских художников, собранных вместе. Они не походили на картины итальянских мастеров, перед которыми принц Филипп преклонялся. От нидерландских картин исходило особое достоинство, не чувственность, но чувствительность. Ясность и глубина красок, атласно-гладкие поверхности, законченность и точность исполнения до самой последней бусинки украшений, рассматривай её даже с увеличительным стеклом (так их, вероятно, и выписывали, думал Филипп), покорили принца.
Картины и алтарные триптихи излучали благостность, Филиппу казалось, он находится в Божием Храме, возникал порыв, как перед работой ван дер Вейдена, сложить руки будто в молитве. Таково было его первое знакомство с Нидерландами и ему ещё предстояло объехать все провинции неведомой земли.
Предстоящее путешествие волновало принца чрезвычайно. Из этих земель
родом его легендарный дед, в честь которого принц Филипп наречён, и боготворимый отец. Вряд ли, поэтому, отец ощущал себя испанцем настолько, насколько он, Филипп, ощущал себя, хотя в венах отца текла и испанская кровь.
В одной из комнат принц Филипп обнаружил картины, отозвавшиеся в нём, особенно в сравнении с виденным ранее, недоумением, ироничной ухмылкой и каким-то неодобрением. Одни изображали буйное веселье и пляс, другие – слепых или хромых. А иные - сценки обыденной городской жизни: горожанин-простофиля, разинув рот, во все глаза смотрит на трюки ловкача-шарлатана, не замечая, что его мешочек с деньгами перекочевал в руки вора.
На мгновение принц ощутил себя участником сценки, находящимся среди наблюдавших за действом. Филипп непроизвольно, сам того не замечая, усмехнулся. Когда же заметил и спохватился, поразился тонкой наблюдательности художника. Он нахмурился, увидев изображение монахини в толпе наблюдавших, да и одежда вора напоминала костюм доминиканского монаха. Наблюдательность наблюдательностью, но всё же...Вскоре любопытство, вызванное необычностью сюжетов и исполнения, пересилило первичное отрицание.
Следующая работа, триптих, была закрыта, на внешних створках странник в драных лохмотьях и с печальным лицом шёл своим путём, отгоняя злую собаку. По одну сторону от путника – веселье и пляс, по другую – разбойники грабят прохожего. «Блудный сын или просто странник? - Спросил себя Филипп, - сразу не угадать, что хочешь то и думай».
Жестом руки он приказал раскрыть створки. Беспорядочная толпа, изображённая на средней панели заставили Филиппа несколько отступить. Но в следующую минуту он, напротив, прильнул к картине, внимательно и с напряжением, исходящим от картины и передавшимся Филиппу, принялся разглядывать скопление фигур в средней части триптиха. Большую повозку с сеном везут не лошади, а отвратительные, фантастические гибриды рыб, людей, зверей и вещей, и, кажется, везут прямо в Ад, изображённый на правой створке.
Но никто этого не замечает. У стога толпятся люди всех сословий и занятий, каждый стремиться пробраться поближе к повозке и набрать себе сена, безжалостно отталкивая остальных. Вокруг кипит жизнь во всём её разнообразии: участники действа готовят еду и питьё, танцую и поют, убивают и грабят, ожидают и воспитывают детей, обманывают и жульничают. На стоге восседает любовная пара, слушает музыку, играемую для них диковинным существом на инструменте, созданном из его собственных губ, и никто не обращает внимание на стоящего в стороне ангела. Ад на правой створке суров и страшен.
Адская башня с узниками внутри принимает всё новые и новые жертвы. Грешники мучимы беспощадными монстрами. В верхней части панели – адское пламя. Пламя также походило на сильный пожар в городе. Даже Рай на левой створке – не благодать. Падающие с небес ангелы тут же превращаются в гигантских насекомых, Первая Пара принимает от змея яблоко, а затем изгоняется из Рая. Чудовища, нагромождения и суета в каждой части триптиха отвратительны… и в то же время жутко притягательны, настолько притягательны, что невозможно оторвать взгляда. перебегающего с одной створки на другую Принцу Филиппу хотелось рассмотреть каждую нелепую фигуру, каждое чудище, каждую подробность...
- Это копия, – будто издалека послышался голос Марии Венгерской, вернувший Филиппа из странно-фантастического мира в действительность, - оригинал, вероятнее всего, находится сейчас в Испании.
Принц Филипп, не произнеся не слова, бросил на тётку вопросительный взгляд. Мария, во всём облике которой до сего момента ощущалось скрываемое ею напряжение, пустилась в объяснения, ободрённая интересом принца.
- Копия картины знаменитого художника прошлого Иеронима ван Акена или Иеронима Босха, как его ещё называют оттого, что он жил и работал в брабантском Хертогенбосе и как он сам себя называл.
В памяти Филиппа в ту же минуту возник образ картины этого художника, висевшей в одной из комнат дворца в Вальядолиде – благочестивое изображение Распятия Иисуса и оплакивающих Христа святых. Он помнил картину, помнил как любовался прекрасным, тонко выписанным пейзажем на дальнем плане. Она осталась ещё от его прабабки, католички Изабеллы Кастильской.
То, что он видел перед собой сейчас решительным образом не походило ни на картину в Вальядолиде, ни на одну нидерландскую картину из виденных здесь и в императорском дворце в Брюсселе. Будто это вовсе писал совсем другой художник, совсем другой человек, хотя общий стиль и манера, в которой написаны фигуры был сопоставим с вальядолидской картиной.
- Это не единственная копия картины, - принц снова услышал голос Марии Венгерской, - Иеронима Босха копировали ранее и продолжают копировать или использовать его сюжеты сейчас. Он популярен и ценим здесь не только за великолепную живопись, но и за необычные темы. Ваше Высочество, без сомнений, ещё увидит картины и копии Иеронима Босха в нидерландских домах.
Они вели беседу, стоя у привлёкшей внимание Филиппа картины, Мария сделала рукой приглашающий жест в сторону резных кресел из экзотического красного дерева и предложила продолжить разговор, устроившись в креслах, но принц не обратил на жест внимания, продолжал то рассматривать картину, то, иногда бросать взгляд на тётку.
- Ваше Величество упомянули об оригинале в Испании, – напомнил принц Филипп.
- Ах, в самом деле, - Мария Венгерская позволила себе улыбнуться, пересиливая снова возникшее напряжение, вызванное обращением принца.
Несмотря на её титул королевы, ранг наследника множества корон и титулов стоял гораздо выше. Уж лучше бы принц называл её «милостивая государыня», как он изредка обращался к ней. В неизменной вежливой учтивости принца Мария ощущала некую натянутость, каковую она списывала на молодые годы и старание держаться невозмутимо, снисходительно, как, полагал Филипп, должен держаться наследный принц.
- Оригинал картины может находиться в Испании. Я знаю, он когда-то принадлежал Диего де Геваре, придворному Его Величества императора Карла. Дон Диего де Гевара достался нам от бургундцев. Он служил ещё Марии Бургундской, затем вашему деду и моему отцу - Герцогу Бургундскому Филиппу, какое-то время находился при моей матери, а дослуживал у молодого Карла здесь, в Брюсселе, - в пылу разговора, увлёкшего Марию, она не заметила как назвала своего венценосного брата просто по имени, Филипп сделал вид, что тоже не заметил, но не забыл мысленно похвалить себя за снисходительность, - здесь де Гевара и умер. Он заслужил пышные похороны, где присутствовал император Карл. Коллекция перешла к его сыну Филиппу де Геваре, а он, кажется, женился в Испании и перебрался туда. Здесь он не достиг высокого положения его отца. Его назвали Филиппом в честь Вашего деда и моего отца, Герцога Бургундского и короля Кастилии Филиппа, как и Ваше Высочество.
- Филипп де Гевара... Фелипе де Гевара его называют в Испании, я знаю это имя. Он служит одним из советников, - Филипп задумался, пытаясь припомнить придворного, но так и не вспомнил, да и при дворе ли он?
- Дон Диего де Гевара коллекционировал живопись, - продолжала Мария Венгерская после того, как принц Филипп замолчал, - покупал, перекупал, сам заказывал картины. Он владел значительной коллекцией работ нидерландских художников. Ваше Высочество, наверняка, помнит висящую в одном из залов небольшую, совершенно очаровательную работу Яна ван Эйка - молодую пару из семьи торговцев и банкиров Арнольфини, написанную им в коричневых, красных и зелёных тонах.
Принц Филипп ответил чуть заметным кивком, смотря в упор на тётку, заинтригованный её повествованием. Тётка Мария права, мысленно согласился с ней Филипп, эта работа ван Эйка и в самом деле очаровательна. Он, наконец, изволил пройти к креслам, не забыл об учтивости, предложил Марии присесть первой. Беседа продолжалась более непринуждённо.
Мария Венгерская видела, племянник не просто вежливо слушает, не слыша при этом не слова и находясь в своих мыслях, а следует её рассказу, смотрит прямо на неё, даже чересчур пристально. Немногословность принца не смущала её. От брата-императора Мария знала: в отличие от разговорчивого, а иногда и болтливого Карла, наследный принц Филипп молчалив и задумчив.
- Она тоже из коллекции Диего де Гевары. Он преподнёс драгоценную доску в подарок моей тётке и предшествующей наместнице Нидерландов Маргарите Австрийской* в десятую годовщину смерти отца, герцога Филиппа. От Маргариты картина перешла ко мне. Я росла при дворе Маргариты, помню её Святого Антония кисти Босха. По её словам и отец, Герцог Бургундский Филипп, что-то заказывал Босху или покупал его картины. Не исключено, что отец лично встречал художника, как и Диего де Гевара.
Мария почувствовала досаду: последние слова увлекательного для принца повествования о прошлом выглядели будто она оправдывается за владение Босхом, и ещё большую досаду оттого, что так оно и было. Готовя коллекцию к прибытию наследника, Мария долго решала, вывешивать или нет всего Босха. Воспитанный португальской матерью в строгой, бескомпромиссной Испании, принц Филипп мог спешно обвинить её если не в ереси, то в недостаточно сильной вере. «Божий Знаменосец» нет-нет, да и выговаривал ей , но одно дело – зрелый «фламандец» Карл и совсем другое – молодой «испанец» Филипп.
В душе она испытывала гордость коллекционера за прекрасные картины и копии с самобытного, ни на кого не похожего живописца, высоко ею ценимого. Его работы казались Марии наполненными столь богатым смыслом, столь многочисленными аллегориями и символами! Сам Иероним Босх не смог бы разгадать все загадки и тайны своих картин, так они многосмысленны. Одни превозносили художника до небес, другие клеймили мрачным еретиком, третьи называли безбожником, а работы его до сих пор копировались и копии пользовались спросом.
При последних словах Марии Филипп встал и снова подошёл к картине:
- От неё веет напряжённым беспокойством и суетливостью. Это триптих, поэтому, казалось бы, должен предназначаться для алтаря. Но на алтарь такое не поместишь. Создаётся ощущение, что весь мир движется в Ад.
- Центральная часть иллюстрирует известную здесь присказку о том, что все земные блага – просто ничего не стоящее сено, но каждый пытается набрать как можно больше, отталкивая остальных. Это резкая сатира. Художник проклинает алчность, которая может привести к преступлениям. Кроме того, до Босха я ни разу не видела иллюстрированных поговорок, - пояснила Мария Венгерская. Ей также пришлось встать и вслед за принцем пройти к картинам.
Принц Филипп молча кивнул, ничего не сказав. Он пока ещё не знал, что сказать, настолько странными были картины, а произносить слова не обдумав и взвесив их предварительно, было не в его правилах, отчего его речь казалась медлительной.
Мария Венгерская заметила изменившееся настроение принца и тотчас предложила:
- Не пожелает ли Ваше Высочество пройтись по саду перед ужином, полюбоваться цветами?
- Я, пожалуй, предпочту конную прогулку.
- Как соизволит Ваше Высочество. Я распоряжусь снарядить лошадей. Сама же, с Вашего позволения, займусь приготовлениями к ужину.
- Как Вам будет угодно, государыня.
На конной прогулке, совершаемой принцем без свиты, в сопровождении только нескольких испанцев, его не оставляли мысли о недавно увиденном и услышанном от тётки. Он готов согласиться, картины сатиричны. Но настолько злы и гротескны, что граничат с еретизмом.
Там и в помине нет благостности и скрупулёзного исполнения ван Эйка или ван дер Вейдена. Упоминание Марией Венгерской его деда и двоюродной бабки, якобы владевших Босхом, заставили принца Филиппа крепко задуматься. Какими же картинами владел его дед, герцог Филипп? Похожими на картину Изабеллы Кастильской? Или на те, что он только что видел здесь?
Изображения Святого Иеронима и Святого Антония, что он лицезрел, идут вразрез с общепринятыми. Лица святых отшельников не благостные, они не благословляют смотрящего. Святые сосредоточены и чуть напуганы. И есть от чего: всё пространство вокруг кишит дьявольскими искушениями. Кажется, что святые погружены в отчаянную борьбу, пытаются преодолеть их изо всех сил, а до смотрящих на картину им нет никакого дела.
Босх изобразил Святых Иеронима и Антония, как если бы они были простыми людьми. Вернее всего, двоюродная бабка Маргарита Австрийская владела похожим изображением святого Антония, о нём упоминала Мария Венгерская. Может статься в их время они воспринимали всё по иному?...
Нет. Божественное есть Божественное а ересь есть ересь во все времена. Но что бы он не говорил и не думал, каждая картина подолгу держит подле себя, заставляет вглядываться, а затем вдумываться. Первой и последней мыслями о странных творениях Босха, отчего он понимал деда и бабку, были: творения эти страшно притягательны, не менее, чем картины ван Эйка или ван дер Вейдена, а может быть – более. Зло притягательно?! Как притягательно! Что за художник Иероним Босх, взявший своей фамилией название своего города Хертогенбоса?
*Мнения об этой работе Рогира ван дер Вейдена расходятся. Одни полагают, что «Снятие с Креста» является целостной картиной, другие – что это часть триптиха.Находится в музее Прадо в Мадриде.
* Михель Кокси (1499 – 1592) – нидерландский художник, копиист и дезайнер гобеленов.
* Ян ван Скорел (1495 – 1562) – видный нидерландский художник и священник позднего Возрождения.
* Антонис Мор (1519 – 1576) – нидерландский художник, ученик Яна ван Скорела. Работал преимущественно как портретист.
риптиха. Находится в музее Прадо в Мадриде.
*Маргарита Австрийская, по мужу Герцогиня Савойская (1480 - 1530) – дочь Максимилиана Габсбурга Австрийского и Марии Бургундской, младшая сестра Филиппа Красивого.