Если кто вдруг решил, что он крут, как Безос какой или вдруг, тьфу-тьфу и вовсе Гейтс, то впору бежать к бабке, чтоб отшептала. И можно еще, для закрепления устойчивого эффекта, в церковь заодно заскочить, свечку поставить и лбом старательно побиться об полы каменные.
Ибо нет более рабского занятия, чем издалека править своей обширной империей (тут всем срочно надо посочувствовать упомянутым Безосам и Гейтсам, и еще можно не упомянутым Маскам).
Всё построенное и достигнутое так и норовит развалиться, а милые подданные с удовольствием плюнут в спину и стырят плохо прикрученное к полу (далеко в историю углубляться не надо, она прям сейчас творится на соседнем континенте). При том, что предполагаемые ништяки с трудом компенсируют реальные умозатраты.
На этой пессимистичной ноте вступительную часть разрешите считать законченной, переходим к нашим евреям (упс, к изобретателям Библии, Торы и прочему единобожию). Им тоже пришлось попыхтеть, восстанавливаясь из руин.
Ну так вот, в прошлой серии мы остановились на том, что евреископоданные граждане новой, объединенной Ахеменидами, персидской империи вернулись в Иерусалим и таки, да, восстановили свой Храм. После чего, с чувством выполненного долга (аки дембели на вокзале перед отправкой поезда), расселись вокруг Храма на завалинках и стали ждать счастья. И еще бесплатной справедливости, конечно.
Счастье запаздывало, справедливость не наступала. Оказалось, что баня по пятницам это вовсе не привычная рутина, а признак цивилизации. И сама собой она не появляется, ее тоже строить надо, вот только созидательный запал уже иссяк, да и цемент закончился.
Потянулись унылые будни без права возвращения к вавилонскому водопроводу и пружинным матрасам без блох. А в сам Вавилон полетели депеши с просьбами о материальной помощи на обустройство быта и с рассказами о налаживании отношений с аборигенами.
И если запрос на гранты и финпомощь не вызывали негативных эмоций, то ассимилирование чистопородных евреев, сохранивших в плену свою цепочку ДНК в нетронутом виде, вызвало волну недовольства семитских меценатов. Не для того они членские взносы собирали на возрождение аутентичной популяции, чтоб спонсировать произвольный микс.
Очередной сбор средств прошел под эгидой спасения единоверцев. Рекламный баннер с лозунгом «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих» появился много позднее. Его поставили, когда деньги закончились и яндекс-кошелек опустел.
А пока было решено отправить группу поддержки из города-героя Вавилона на еврейские выселки. Под звуки патриотической песни «А я еду, а я еду за туманом» несколько тысяч добровольцев, развернув транспаранты, тронулись в путь.
Возглавлял процессию некий Ездра (ивр. Эзра), лидер по призванию, зануда по образу жизни и писарь по профессии. Правда, писарь не простой, а священным словом по пергаменту – он писал Свитки Торы. Это такой рулончик с Моисеевыми заповедями, который страшно ценен для всякого еврея, а синагога без него, что церковь без креста.
С этим Свитком столько мороки, мама не горюй! Пишут его обязательно от руки (и непременно правой рукой), специальными чернилами, особыми перьями на пергаменте из кожи кошерной скотины и при этом всё писуемое произносят вслух. Пишут, естественно, справа налево, но буквы выводят слева направо и там еще дохриналион правил (чего только не придумают, чтоб цену за работу набить).
Перед отбытием на малую родину Ездра напросился на аудиенцию к тогдашнему персидскому царю Артаксерксу, внуку Дария I и получил от того благословление, в смысле, загранпаспорт на всю ораву и разрешение использовать Тору, как гражданский кодекс.
"С ним пошли в Иерусалим и некоторые из сынов Израилевых, и из священников и левитов, и певцов и привратников и нефинеев в седьмой год царя Артаксеркса".(Езд. 7:7)
Четыре месяца полз отряд борцов с ассимиляцией до Иерусалима. И таки дополз. Первым делом сдали в Храмовую сокровищницу персидские дары (золотые и серебряные кувшины), которые "царь и советники его пожертвовали богу Израилеву" и финпомощь от оставшихся в Вавилоне соплеменников.
Вторым делом Ездра приступил к зачистке нации от инородной примеси.
Пользуясь неограниченными полномочиями и руководя раздачей импортной гуманитарки, Ездра в приказном порядке собрал всех еврейских венцов творения для раздачи волшебных люлей.
" И собрались все жители Иудеи и земли Вениаминовой в Иерусалим в три дня. Это было в девятом месяце, в двадцатый день месяца. И сидел весь народ на площади у дома Божия, дрожа как по этому делу, так и от дождей. И встал Ездра священник и сказал им: вы сделали преступление, взяв себе жен иноплеменных, и тем увеличили вину Израиля". (Езд. 10:9-10)
По окончании пламенной речи Ездра выдвинул ультиматум, чтоб ни одной иноплеменной бабы ни у кого не осталось в домашней заначке. Всех вон! Туда же и не породистых друзей отправить. Да здравствует самоизоляция, воздержание и самоконтроль (чистоту расы не немцы придумали, оказывается).
Первыми обиделись самаритяне. Им такая чистота — оскорбление и последняя капля на ботинок. Они изгоев приняли со всем радушием, а те им фигвамы теперь рисуют. В общем, испортились межвидовые отношения.
Помимо возникших разногласий этносов еще и семейный, зачеркнуто, государственный бюджет рухнул. Кризис, дефолт, черная пятница, обвал рынков доверия и древесины ценных пород дерева.
"… оставшиеся, которые остались от плена, находятся там, в стране своей, в великом бедствии и в уничижении; и стена Иерусалима разрушена, и ворота его сожжены огнем".(Неем. 1:3)
Без МЧС и внешней экономической поддержки не обойтись. Подсуетились персы. Влили очередной транш бабла и отправили главного царского виночерпия на помощь загнивающему западу, зачёркнуто, увядающей еврейской самостийности.
Этот главный виночерпий персидского дворца оказался евреем Неемией (ивр. Нехемия), умеют некоторые устроиться, да, и максимально доверенным лицом царя (оно и понятно, из одного стакана пили же).
Так вот, царь Артаксеркс посмотрел на унылую морду своего виночерпия, послушал его жалобы на судьбу еврейскоподданных и выслал его спасательным рейдом в Иерусалим, наделив на время операции полномочиями премьер-министра (это когда всё можно и за это ничего не будет).
Спасательную миссию царь ограничил во времени и по её окончании велел сразу же вернуться, чтоб продолжить вместе с Неемией стаканы винные облизывать. Так, что Неемии время терять было никак нельзя.
Сразу по прибытию в Иерусалим, он кинулся укреплять безопасность и восстанавливать городские стены.
"И сказал я им: вы видите бедствие, в каком мы находимся; Иерусалим пуст и ворота его сожжены огнем; пойдем, построим стену Иерусалима, и не будем впредь в таком уничижении... И сказали они: будем строить, - и укрепили руки свои на благое дело".(Неем. 2:17-18)
Естественно, нашлась и оппозиция. Самаритяне были против. Если чистокровки такие гонористые без защиты, какими они станут отгородившись каменной стеной?
"Когда услышал Санаваллат, что мы строим стену, он рассердился и много досадовал и издевался над Иудеями; и говорил при братьях своих и при Самарийских военных людях, и сказал: что делают эти жалкие Иудеи? неужели им это дозволят? неужели будут они приносить жертвы? неужели они когда-либо кончат? неужели они оживят камни из груд праха, и притом пожженные? А Товия Аммонитянин, бывший подле него, сказал: пусть их строят; пойдет лисица, и разрушит их каменную стену".(Неем. 4:1-3)
Доходило до вооруженных конфликтов. Пришлось организовать еврейское ополчение со сменным графиком дежурства.
"Каждый из строивших перепоясан был мечом по чреслам своим, и так они и строили" (Неем. 4:18)
Оппозиция интриговала, слала шифровки в центр, что де, евреи щас стену свою достроят и революцию пойдут вершить. Спасайте Смольный.
На результат, однако, подрывная деятельность не повлияла. Стена встала, как родная. Отпраздновав сие событие и разбив об её угол праздничную бутылку Дом Периньон, Неемия загрузился вопросом недонаселения.
Срочно требовался демографический взрыв или хотя бы всплеск. Бэби-бум не казался оптимальным решением, требовались готовые половозрелые граждане. И они нашлись. Со всех еврейских городов и хуторов потянулись телеги переселенцев, ныне, столичных жителей.
За религиозным воспитанием граждан бдел Ездра.
" И принес священник Ездра закон пред собрание мужчин и женщин, и всех, которые могли понимать… и читал из него на площади, которая пред Водяными воротами, от рассвета до полудня, пред мужчинами и женщинами и всеми, которые могли понимать; и уши всего народа были приклонены к книге закона." (Неем.8:3)
Но недобдел.
Стоило Неемии вернуться из командировки домой в Вавилон, к родному персидскому царю, как все иерусалимцы пустились в разнос (если не говорить по русски).
Пришлось опять отпрашиваться у Артаксеркса, теперь правда уже в отпуск без содержания, и загоняя ослов, мчаться в Иерусалим.
Шашкой махать пришлось без жалости. Под раздачу попали все. Зато сразу и налоги собрались и народ на прослушивание Торы (метод пряника без кнута не работает — старая истина).
Так, тихой сапой и драконовскими штрафами, в две пары рук, Неемия и Эзра заложили основы иудаизма: шаббат там всякий и еженедельное обсуждение Торы со спорами и махачем за свою точку зрения.
Процесс настолько увлек граждан еврейской национальности, что каждое следующее поколение употребляло Тору в разрезе собственного времени и натягивая её на свои проблемы.
Это устное народное творчество тщательно копилось в памяти специально обученных людей, а потом собралось в единый альманах — Талмуд.
P.S. Тора стала фундаментом Ветхого Завета, читай, первой Конституцией, а Талмуд при ней — сборником конституционных поправок (это чисто еврейская тема, сомневаться, спорить с авторитетами и шатать устои).