Кладбище в Кукуево, было старым и большим. Шутка ли, когда-то Кукуево было столицей Кукуевского каганата и жило в нем до миллиона горожан. Погост был старый. Большой и уходящий, своими бесконечными рядами в глухую лесополосу окружающую старую столицу.
Как и положено любому кладбищу, это было разбитой на множество секторов. Со сложными цифровыми обозначениями и загадочной системой значков. Понятной лишь обитающим близ погоста старушкам. Вот кстати, что за загадочные личности. Но впрочем, о них в какой-нибудь другой раз.
Сектора были разбиты, расчерчены и все их обитатели, как правило, заканчивали одинаково. Кто-то отправлялся вниз, кто-то возносился, кто-то удалялся в неведомые космические дали. Посмертная жизнь была сложной штукой, я вам скажу, так что не надейтесь отдохнуть в собственном гробике на шелковой подкладке.
Сектор тринадцать ноль семь, был местом, которое пользовалось и живых дурной славой. Мертвые так же относились к нему отрицательно.
Мало того что древние могилки находились на возвышенности с которой было видно город и слышен его шум. Так хоронили там исключительно ярких натур, которые даже после смерти не желали покоя. И, к примеру, не превращались в звездную пыль, как завешал Карл Саган. А астрономы глупостей говорить не будут. Точно, так.
И в новогодний вечер, пока одни плескались в чанах с маслом, вторые перебирали струны арфы, а третьи погружались в нирвану, на Нехорошем участке было возмутительно неспокойно.
Стоило солнцу окунуться за горизонт и один из древних крестов с хрустом покачнулся и из под него выбрался Инокентий так же называемый Кешей. Для покойника он выглядел диво как хорошо, вычищенный скелет в пиратском костюме, с треуголкой и деревянной ногой. Кеша лет этак двести назад был пиратом на Черном море и до сих пор не позабыл об этом.
-Якорь мне в задницу! Килька в томате! Народ живо на верхнею палубу! Сегодня празднуем! учитывая, что население участка признавало его за главного, вокруг задрожали кресты, застонали надгробия, затрещали обелиски и под переливы новогодней иллюминации, вывалилась целая толпа призраков.
И кого тут не было, солдаты всех мировых войн, наемники, пара кладоискателей, летчики, изобретатель машины времени Бося и даже троица пасечников. Разводить пчел и разводить их на мед то еще опасное дело, особенно если за тобой гоняется медведь.
-Но позвольте, сегодня, же не День всех мертвых - тактично заметил Бося, поправляя ореховые очки. Даже умерев, он не мог до конца поверить в свое нематериально существование и ставил его под сомнение. Недаром же он заканчивал кафедру высшей математики и физики Кукуевского университета.
-Живые отмечают конец года старого и рождение года нового. Ром мне в глотку! И мы будем праздновать с ними! Крем-брюле в салате! - Кеша был индивидуальностью, яркой сверхновой из эмоций и воспоминаний. Наверное, по этому духов так тянуло к нему. Даже будучи мертвым, древний флибустьер был живым и делился своим светом с другими.
-Ярополк, Светогор! - из толпы снующих прозрачных фигур вынырнули два массивных призрака , на фоне которых Кеша казался карликом. Бося как-то заметил, что возможно они были былинными богатырями, если судить по кольчугам и характерным мечам, но здоровяки не отличались общительностью и потому не смогли удовлетворить его любопытство.
-Найдите мне живую душу! Бычки в эклере! Без нее застолье, не застолье! - богатыри синхронно кивнули, а затем растворились в воздухе, а Кеша продолжил командовать:
-Расставляйте столы. Застилайте скатерти. Апельсин мне в глотку! - духи, шумно гомоня, извлекли из под земли столы да скамьи, сколоченные из гробов и принялись заставлять их выпивкой да едой. В центре города Кукева вспыхнула центральная елка, и Кеша восхищенно прокомментировал столб цветных огней упирающихся в зимнее небо.
-Драть. Технологии сила!
-Ничего не обычного в сумерках и при высокой влажности обычное явление - добавил Бося, и тотчас же схлопотал шлепок по спине:
-Запускай концерт, Склифосовский! Сазан под жареной, курицей!- Бося которого, после смерти назначили заведовать оркестром послушно кивнул. Не та смерть, к которой он себя готовил, но ей, если строишь машину времени, в гараже будь готов к чему-то новому в своих ожиданиях.
Он взглянул на своих подчиненных, двух солдат в гимнастерках с гитарами, возможно сына и отца, даму с пианино и викторианского монаха с флейтой, после чего взмахнул руками, как это обычно делали дирижеры, и над холмом потекла волшебная музыка.
И музыка действительно была волшебной, скованный научными теориями разум Боси с трудом к этому привыкал, но музыкальные волны становились видимыми. И превращали безжизненный погост в огромный бальный зал , призраков в живых и радостных людей полных эмоций и воспоминаний. Это было невозможно но это было так. Некоторые вещи происходят в независимости от того что мы о них думаем.
*****
Семеныч умирал. Как умирает большинство стариков, в одиночестве. Подсознательно он понимал это и потому собирал вокруг себя как можно больше газет, что бы ему было тепло. Хотя бы в последний раз ощутить это чувство. В квартире старика пенсионера, давно не было света, газа, да и отопления. Власти Кукуева не любили своего прошлого и тех, кто его представляет.
В малогабаритной квартирке было холодно, но Семеныч все, же нашел угол, в котором было не так холодно. Соседи с нижнего этажа поставили в этом месте газовую АГВ, и она согревала небольшой участок пола.
Вокруг которого старик нагородил заслоны и баррикады из, книг газет и другого хлама. Памятного ему, но недостаточно ценного, что бы отняли, газовики, налоговики и прочие “ки” которые в старости становится слишком много вокруг любого пожилого человека владеющего жильем.
Глухо кашляя, он сжался в своем гнезде, рассматривая рисунки в поблекшем журнале, источником света был уличный фонарь и он видел более чем достаточно. Читать он уже не мог, да и не хотел. Картинки в современных журналах были без сомнений красивыми, но вот слова жалили, словно смазанные ядом.
Получив два высших образования, он даже будучи пьяным, прекрасно, понимал значение таких слов как: инфантильность, нарциссизм, ненависть, недоверие и паранойя. Мир был болен, но от этого ему было еще больнее. Глухо закашлявшись, Семеныч сжался в глубок, слушая как где-то в груди стрекочет и дрожит изношенное сердце.
Которое испуганно ёкнуло, когда совсем рядом прозвучал раскатистый, словно гроза в поле, голос:
-Отец пойдешь с нами?- в комнате впервые за долгие годы стало как-то светлее, и Семеныч увидел своих посетителей. На налоговиков они не походили, скорее на коллекторов. Хотя насколько Семёныч помнил денег он в долг, никогда не брал. Что-то внутри него всегда кричало, что все эти кредиты в долг плохой обман, при хорошей рекламе и ни к чему хорошему они не приведут.
- Сынки у меня ничего нет - Светогор взглянул на Ярополка изучающего празднующий город, после чего промолвил, протягивая старику руку:
-Знаю отец. Пойдем мы отдадим тебе все что есть - а затем наклонился и поднял Семеныча на руки, словно малое дитя. Вес для призрака давно перестал иметь значение, как и многие физические понятия. Бося объяснял это изменениями в квантовой структуре самого существа , но Святогора это не волновало он был тем кем всегда был. Будучи живым и будучи мертвым.
-Спалить город дотла - донесся до него гневный шепот брата смотрящего на праздник, и он отрицательно покачал головой. Не им было судить живых. Для этого существовали иные силы.
*****
Его давно не носили на руках. Если подумать в последний раз это было вечность назад. Когда папа и мама гуляли с маленьким Семкой по городскому парку, и он зачаровано рассматривал желтые подсолнухи.
Воспоминание яркое и глубокое накатило на Семёныча с такой силой, что он вспомнил лицо матери, платье в мелкий горошек, карие глаза отца и кармашек на рубашке. Куда папа вставлял записную книжку и ручку, к которым так хотел дотянуться маленький Семка.
-Какой ты у меня шустрый - прозвучал в голове голос отца, хриплый от трудов, но все, же полный любви и Семеныч глухо разрыдался. Чувствуя как от слез по телу разливается необычное тепло и легкость. Даже можно сказать живость.
Так что когда его поставили на ноги, он выдержал и даже выпрямился что бы обнаружить себя посреди веселого празднования. Наверное это был какой-то костюмированный бал из тех где любят собираться любители истории.
В ярко освещенной зале звучала веселая музыка, за столами забитыми едой и выпивкой звучали тосты и песни, каждая из которых заканчивалась странным присловьем:
-В смерти!- а руководил всем этим действом, седой словно лунь пират в красном камзоле и шапке-треуголке.
-Вот и наш дорогой гость! Цепь мне в почки! Достойная компания! Нам неупокоеным! - радостно взревел он и, постукивая костяной ногой, двинулся к Семенычу, поднимая бокал.
-Выпей гость! И вспомни! Как тебя зовут?!
-В смерти! - с ревой поддержал пирата зал и если бы в другой такой ситуации Семеныч испугался или смутился, то тут ничего такого не было. Его никто здесь не ненавидел, не призирал, не жалел, не унижал. Они смотрели на него, так словно он был одним из них. Братом, другом, сыном.
-Сем .. семеныч….- прохрипел он с трудом и осторожно глотнул из бокала. А наблюдающий за ним пират кивну:
-Раз в год. Когда год умирает, и год рождается, мы зовем к себе одного из вас что бы дать глотнуть мертвой воды. Это наш дар тому, кто уже не просит, но нуждается. Пей и вспоминай, как тебя зовут!
-В смерти!- радостно вздрогнули банкетные столы и Семеныч послушно глотнул из бокала второй раз. Это был не алкоголь, это была даже не вода.
Это было что-то такое, что человеческий разум осознать просто не мог. Концепция, которой глаза придали форму жидкости. Подумав об этом, подумав, что может думать об этом, Семеныч ощутил, как из глаз текут слезы и прошептал:
- Семен Александров!
-В смерти! - расхохотался зал, а пират, опустив руку ему на плечо, и продолжил:
-Мы приглашаем одного! Что бы он стал одним из нас! Пей Семен Александров! Пей и вспоминай, кем ты был! Вспоминай, кто ты есть!
-В смерти!- и Семен вспомнил, действительно вспомнил как работал в медико-биологическом университете. Как с товарищами создавал и тестировал лекарства и вакцины. Как наблюдал за тем как эти разработки, спасают людям жизни, и тихо радовался.
- Достойная у тебя была жизнь, более чем. Якорь мне в глотку - тепло улыбнулся пират и отхлебнул из бокала.