Одноэтажная америка по следам Ильфа и Петрова
Иногда для лучшего знакомства со страной
бывает полезно покинуть ее на один день.
И. Ильф, Е. Петров, 1936
Ильф и Петров, путешествуя в 1935 году по Соединенным Штатам, отметили это перейдя по мосту реку Рио Гранде из техасского города Эль Пасо в мексиканский Хуарец.
В 1994 году мы с женой оказались в подобной ситуации. Во время поездки в Сан Диего, перешли границу с Мексикой, и оказались в Тихуане, похожей на огромный растревоженный муравейник. Увидели удручающую бедность, грязные улицы, заполненные кричащими, не дающими пройти торговцами, давно не ремонтированные дома, ржавые автомобили, а также намалеванные на стене серп, молот и красный флаг над входом в какую-то подворотню. Хотя в 90-е годы московский спрут был уже основательно придавлен, его щупальцы до сих пор шевелятся по всему миру. Но в конце экскурсии, после уличной толчеи, жары и шума, тишина и простор прохладного зала пограничного терминала. Проходя через один из десятка турникетов, предъявите паспорт и получите в ответ улыбку: «Welcome to the United States!»
Живя в СССР, я ни разу не съездил за границу. Мутило от мысли о «характеристике», «комиссии райкома», «инструктажах» и т. п. Казалось, что эти унижения -– слишком высокая цена за возможность погулять несколько дней по Варшаве, Праге, даже по Парижу.
Но в 1988 году уехал сын. В 1989-м мы провожали в Вену дочь с семьей. Помню безобразный шмон на таможне: потрошили детские игрушки и выкидывали апельсины, взятые малышам на дорогу. А через год пришёл и наш черёд. В Шереметьево опять была толкучка, и неразбериха. Но мы ехали прямо в Соединенные Штаты и с паспортами, т. е. уже не считались «изменниками родины». Сдав багаж, переступили под колючим взглядом пограничника заветную черту и очутились в двухъярусном накопителе, среди каких-то растений, сверкающих витрин магазинов и кафе. Пахло дорогой парфюмерией и хорошим кофе. Смена декорации символизировала переселение в другой, более цивилизованный мир. Это чувство -- дежавю вспомнилось в 1994 году после посещения Тихуаны, и всякий раз возникает при возвращении в Соединённые Штаты.
Сопровождавший Ильфа и Петрова американец, мистер Адамс не без гордости заметил, когда они вернулись в США: «Я хочу вам сказать, сэры, что в этой стране вы можете спокойно пить сырую воду, белье в гостинице всегда будет чистое, дорога всегда будет хорошая и в самом дешёвом ресторане вас не отравят. Это страна с высоким жизненным уровнем. И это особенно понятно, когда попадаешь, как мы сегодня, в другую... страну». В книге напечатано «в другую американскую страну», но я думаю, что это вынужденное уточнение авторов или редактора, а не мистера Адамса.
За четыре месяца Ильф и Петров проехали 10 тысяч миль в 25 штатах и написали, что самым памятным для них остались «не прекрасные американские города и не природные красоты, а скрещение двух дорог и газолиновая станция на фоне рекламных щитов». Они поняли роль рекламы в американской жизни, но не могли, признать свободное предпринимательство, конкуренцию, единственным плодотворным путем развития экономики. Критикуя невкусную, по их мнению, американскую еду, глупые голливудские кинофильмы или грохочущую надземку в Нью-Йорке, они писали: «Мы чувствовали непреодолимое желание жаловаться и, как свойственно советским людям, вносить предложения. Хотелось писать в советский контроль, и в партийный контроль, и в ЦК, и в «Правду». Ну, мы помним время, когда фельетон в «Правде» равнялся приговору, «советским и партийным контролем» занимался НКВД, а советские люди с их «непреодолимым желанием жаловаться» превращались в стукачей.
Посетив знаменитую тюрьму Синг-Синг, Ильф и Петров описали её, вплоть до устройства электрического стула. Сопровождавший их помощник начальника тюрьмы заметил: «У вас, я слышал, пенитенциальная система имеет целью исправление преступника и возвращение его в ряды общества. Увы, мы занимаемся только наказанием преступников». Если это действительно слова американца, а не заклинание авторов в предчувствии 37-го года, то отдадим должное советской пропаганде.
Писатели не ошиблись, назвав Америку одноэтажной. На ее просторах лежат тысячи маленьких городков с населением от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. Это и есть подлинная Америка, выбравшая в 2016-м году президента – Дональда Трампа.
Вот как они описали эту Америку: «Добрый город Галлоп. Его не интересуют события в Европе, Азии и Африке. Даже американскими делами город Галлоп не слишком озабочен. Он гордится тем, что со своими шестью тысячами жителей имеет горячую и холодную воду, ванны, души, рефрижераторы и туалетную бумагу в уборных – тот же комфорт, что Канзас-Сити или Чикаго».
Я не бывал в Галлопе (штат Нью-Мексико), но видел другие маленькие городки: Кэмби в Миннесоте, Рок Вэлли в Айове, Юлиссис, Кинзли и даже Москву в Канзасе. Их жители действительно пользуются всеми перечисленными удобствами. Это воспринимается как естественный жизненный стандарт. Тем не менее, каждый город гордится чем-нибудь своим. Кинзли, например, тем, что лежит в самой середине страны. Огромный щит сообщает, что от него 1561 миля на восток до Нью-Йорка и столько же на запад до Сан-Франциско. В центре Юлиссиса стоит памятная стелла с барельефом солидного господина в очках, под которым написано: «Дэн Салливан (1885-1964) – первый белый ребенок, рожденный в округе Грант». В Рок Вэлли, в кукурузной Айове, я побывал на отлично оснащенном заводе металлоизделий. Рядом с Кэмби видел заповедные каменоломни красного камня (Пайпстоун), из которого индейцы делали трубки мира и где родилась «Песнь о Гайавате». И только крошечной Москве нечем гордиться, кроме своего имени. Она так мала, что её улицы не имеют названий, а дома – номеров. Чтобы послать туда письмо, просто укажите имя адресата и напишите: Moscow, KS 67952.
Осенний вечер в скромном городке, гордящемся присутствием на карте.
Топограф был, наверное, в азарте, иль с дочерью судьи накоротке... (И. Бродский)
Приписав «галлопянам» гордость бытовым комфортом, Ильф и Петров невольно выразили собственное восхищение. Ведь они приехали из Москвы, где люди жили в перенаселённых коммуналках, знали российскую провинцию с «удобствами во дворе» и разорённую деревню. Книга писалась в 1935-м, а вышла в 36-м году. Удивительно, что вышла.
Илья Ильф (Илья Арнольдович Файнзильберг, 1897–1937) и Евгений Петров (Евгений Петрович Катаев, 1903–1942) – знаменитые авторы культовых книг нашей молодости: «Двенадцать стульев» (1928) и «Золотой теленок» (1931). Очерки об Америке их третья и последняя совместная работа. Они не были, конечно, настоящими «советскими писателями». Несмотря на многочисленные реверансы в адрес коммунистической идеи, партии, Сталина и гримасы капитализму, Уолл-стриту, Моргану и Форду, они не опустились до уровня сталинских сторожевых псов. Поэтому в советском Энциклопедическом словаре 1953 года удостоились кислого комментария: «Авторы, иронизируя по поводу «американского образа жизни» не поднимаются, однако, до политической сатиры».
Ранняя смерть Ильфа от болезни, и Петрова – на фронте, избавила их имена от поношения, а их самих от репрессий, если не в 37-м, то в 48-м году. Нам не узнать, верили ли они в успех, когда призывали учиться у американцев «точности и аккуратности, не опаздывать и не торопиться, реже заседать, умению держать слово, демократизму в отношениях между людьми». Знали, чего недостает России. В конце концов, они признаются, что «просто хотели бы усилить в советском обществе интерес к Америке, к изучению этой великой страны». Они желали добра своей родине, хотели пересадить уникальный американский опыт на российскую почву.