Счастье – это состояние души, когда любишь, есть тот, кто тебя любит и вы вместе.Тогда вы создаёте видимые не только вам уголки счастья.
Кто живёт в городе, мечтает о даче. В окрестностях Питера предлагают домики, больше похожие на сараи (по нашим финансовым возможностям), на шести сотках голой земли с островками сорняков. Между ними растёт что-то полезное. Предупреждают: ничего не оставляйте. Приятели в перестройку позаботились, купили себе в Эстонии, вблизи Усть-Нарвы. Городок на Финском заливе с санаториями и пляжем, длинным – конца не видно. От Питера часа два. Подобрали и нам, уговорили посмотреть. Согласились, оформили визы.
Симпатичные дома делят участок с высокими берёзами. «Наш» – двухэтажный, каменный, на двенадцати ухоженных сотках. Напротив, на дереве без верхушки, – гнездо аистов. Поразила цена – дешевле, чем сараи, которые мы смотрели. Заборов нет, соседи дома не запирают.
Дача, обычно, – что? Сад, огород: посадил – съел, оставшееся заготовил, чтобы потом съесть. Это – подсобное хозяйство. Можно ничего не делать: лежать в шезлонге или кверху пузом на пляже, пытаясь получить южный загар; в нашей, холодной воде, не набулькаешься.
Как видите, дача появилась случайно, но уголок счастья не может возникнуть сам по себе. Кто-то берётся его сделать, вернее – делать, это – процесс. Если остановишься – всё развалится. У нас – Ирина, она – мой цветок. За ним ухаживает моя любовь. За настоящими цветами ухаживает она и посвятила, именно посвятила, им столько времени, что, кажется на всё остальное ничего не остаётся. О всяком посаженном растении забота: она в ответе, что с ними будет. Это уже не что-то абстрактное, а конкретное живое создание. С каждым свой разговор, к каждому свой подход, их особая жизнь, жизнь вместе. Рассматривает, радуется, глаза сияют, негромко напевает. Подхожу, обнимаю, радуемся вместе – я за неё.
Неожиданно для самой обнаружилось, что Ира неравнодушна к земле. Она пахнет. Весной ещё сырая, запах ненасыщенный, приятный, обещающий долгожданную встречу. Земля, как и люди ждёт тепла, пусть не скорого, но обязательного, её ожидание не томительное. Осенью падающие листья собираются в маленькие нарядные сугробики. Лежалые начинают преть. Лёгкая горечь, горечь прощания с уходящим летом. С тем, что было хорошим, всегда так расстаёшься.
Перед домом короткий плетень с глиняными горшками, разрисованными Ирой, не пускает на дорогу шиповник. Берёзы делятся с ним солнцем. Посаженная нами ель вытянулась выше крыши. Шары бульденежа не дают заглянуть в окна первого этажа. Говорят, правда, что взгляд и так не поднимается от цветов. Среди них – ландыши, пришли из леса сами и остались. Первые расцветают, естественно, нарциссы: напрасно считают, что они любят только себя.
Со стороны сада дом обвит хмелем, диким виноградом. Идешь по дорожке, словно плывешь по морю, цветочные волны разной высоты поднимаются и опускаются. Они журчат кузнечиками, гудят шмелями и пчёлами. Не успеваешь сделать глубокий вдох – над головой девятый вал – золотые шары с ярко-жёлтой «пеной».
Ирины любимые – гиацинты, её день рождения 29 февраля, зимой других цветов с сильным и нежным запахом не найдёшь. Гиацинт в Греции считается выражением любви, верности и счастья. Они мне раньше просто нравились, теперь полюбил. Потому что она их любит.
В жизни так и бывает: своё счастье сразу не разглядишь. Но проходит время, и ты осознаёшь, что без него жить не можешь, а создать его можно только самим. Ира знает, как. И про цветы знает. Когда отцветут, заворачивает, хранит. Весной высаживает – получился уголок любви. С каждым годом он расширяется. У неё получается беречь не только цветы, но и наше счастье, оно с каждым годом тоже расцветает.
Приезжаем, первым делом бежит в сад, поэтому всё и растёт, хотя ни картошки, ни помидоров нет, есть зелень и клубника – торжество вкуса и запаха. Такого сильного, что притягивает соседей. Наверное, от зависти, советуют:
– Проредите яблони, ветки мешают друг другу.
– Весной на них опускаются белые облака завораживать нас запахом, а яблок много, большие и сладкие, – не соглашается Ира.
– А вдруг мешают? – спрашивает она уже у меня.
Купил электропилу. Отпилил одну ветку – спохватилась: «Они ведь живые и не виноваты, что так вышло». Смеюсь: «Напрасная пила». Хорошо, когда жизнь не вынуждает отказываться от прекрасного, тем более таким варварским способом. Тяжело человеку с обострённым чувством сострадания, с ощущением собственной вины за всё случившееся рядом с тобой. Ты же отвечаешь... перед собой, а это самое главное. И самое трудное.
Земля отнимает сегодняшнее время. Когда возникает желание окунуться в другое время, в иную жизнь, что бывает часто, мы открываем двери средневекового монастыря святой Бригитты в Таллине. Другого, похожего города, на территории бывшего СССР не найти. В монастыре крыши нет, древние стены. Опера, звёзды с мировыми именами. Что такое музыка? Волшебный мир. Мы в него входим, веселимся или страдаем. Затихла музыка – спектакль окончен. Остановили чужую, далёкую, но вместе с нами прошедшую жизнь, с которой успели сродниться. Продолжаем её на уютных улочках города. Они очаровывают стариной, мерцание витрин добавляет сказочности. Сейчас из-за угла выйдут Гретель и Гензель, встретят их весёлой мелодией бременские музыканты. Зайдём в ночной ресторан, подождём братьев Гримм. Они нас сразу узнают и раскланяются, потому что мы тоже из сказки. Самой лучшей сказки, сказки про любовь, её пишут двое, для себя. Остроконечный шпиль собора подпирает улыбающуюся Луну, мне вдвойне приятно, со мной ещё Ирина улыбка. Если улыбаешься по-доброму, то в ответ тебе улыбаются все. Приглядитесь внимательнее, хотя бы к Луне, и потом, мы же в сказке. В её волшебном мире мы вместе, это мир вокруг, но, главное – он внутри нас.
Невозможно привыкнуть, даже если заранее готов, что окончится то, что тебя радовало. Ветра нет и тепла нет. Пришла осень. В вечернем солнце падающие листья кажутся особенно яркими и тревожат сильнее. Невольно пытаешься проследить движение каждого – торопливый полёт, бесшумный полёт времени. Бренность бытия. Ира вздыхает: «Когда что-то уходит, время чувствуешь особенно остро, внутри щемит. Грустно от неизбежности.
Уходит осень с облаками,
Дождём прощаясь затяжным,
И время, тикая часами,
Горчит, как жжёных листьев дым,
Пока живёт в лучах заката
Надежда – путника причал,
Всё хочется спешить куда-то,
И, кажется, что опоздал».
В комнате камин, прелесть живого огня. Смотреть можно долго и спокойно, мысли не бегают. Бегают язычки пламени, светят и греют по-разному, как дни нашей жизни. Слабеет огонь, только самим можно позаботиться – подбросить поленьев, и сумрачные дни станут светлее. Потрескивают дрова, мурлычет кошка, негромкий Адамо со своей печалью… ласкающее вкус вино. Сидим обнявшись, в глазах, словно в камине, вспыхивают искры, напеваем мелодию любви. Счастье может быть бесконечным. Рядом с нами довольные лица – Лена с Юрой.
Под буйным ветром не качались
Незащищённые стволы,
Но не судьба, конец печален –
Поленья со слезой смолы.
Согреют нас, и нет цены
Шестому чувству – колдовское,
Объятий сказочные сны,
В огне любви пылают двое.
Обворожительное пламя
Уносит время вместе с дымом,
И всё равно, что там с годами,
Мгновенье – вечность, – я с любимым.
Юра соглашается: «Хочется позавидовать и остаться здесь, в уголке счастья». Я открываю «секрет»: «Чужим, ты знаешь, можно согреться ненадолго, как теплом от камина. И увезти зависть, хорошо, если добрую. Своё счастье нужно сначала увидеть, – обнимаю Иринку, – остальное можно сотворить. Учти, именно – сотворить, своими руками, у нас, конечно…» Она перебивает:
– Мы всё делаем вместе. Борис меня приукрашивает.
– А что ещё должен любящий муж?
Утром Юра развернул большой лист с маленьким текстом: «Оставляю вам своё ощущение – это ваш безграничный мир. «Как далеко – мы не узнаем» – говорит о себе Ира».
Вставало солнце над землёю,
Ещё окутанной туманом,
И взявшись за руки, шли двое
Вперёд без абриса и плана.
Они шли просто и беспечно,
«Как далеко – мы не узнаем»,
Ведь жизнь для них казалась вечной,
А мир вокруг казался раем.
Если бы у меня спросили про чудеса, я назвал бы любовь. Разве это не чудо, когда достаточно одного: есть любимая, и я знаю, что она счастлива. Почему-то свыше решили доверить её любовь именно мне – вот что такое счастье. Ира говорит поэтичнее: «Наша жизнь – танец верных лебедей на крыльях нежности своей». Время само, на самом деле с её подсказки, наполнило танец театрами и музеями, городами и странами, но главное, – любовью.
C другими чудесами, чудесами света, знакомились в плановом порядке. Иногда его нарушали юбилеем друзья в какой-нибудь стране. Нарушало возникшее желание съездить к Гауди в Барселону, к Штраусу в Вену, либо на «праздник, который всегда с тобой» в Париж с Хемингуэем или с кем-нибудь ещё из замечательных друзей, её друзей, а сколько их – не сосчитать. У них есть неоценимое преимущество – они всегда рядом. Они из её мира, теперь нашего, мира литературы, музыки, живописи.
Бывает так, что чем меньше город, тем больше праздников. Чему можно радоваться, если нет больших театров, музеев? Развлечениям, которые сами и придумывают. Нарве повезло, есть чем гордиться на самом деле. Ежегодно реконструируется баталия – битва со шведами. Участники из Москвы, Новгорода, Питера, местные. Вошли мы в ворота крепости и оторопели – навстречу блестят пуговицами военные из XVIII века, за ними женщины. Расширяющиеся книзу платьях с оборками подчёркивают стройность фигур. Чистенькие дети одеты по тогдашней моде. Люди живут в двух веках. – Какой вам интереснее? – Не знаем. – А заботы с костюмами, поездки? – Это удовольствие.
Русское построение на ратушной площади. Амуниция по всей форме. Шеренги солдат. Команды: кругом, налево. Один повернулся в другую сторону. Подскакивает офицер, хватает за кичку, размахивает шпагой: "Запорю, болван". Одобрительные возгласы из толпы XXI века.
Во дворе крепости сотни зрителей. Противники рядами выстраиваются насупротив. Пушки заряжены, ружья наизготовку, командиры на конях. Стены сжали тишину, время на сковородке – когда?! Взмах шпаги: "Огонь!" – залп из пушек, потом из ружей, гром закладывает уши. Пламя, дым, в носу ест от пороха. Грохот барабанов. Пронзительный зов трубы. Солдаты выпрямляются во весь рост и – вперёд. Их ничто не остановит, только смерть. Ура-а-а! Оглушительное и раскатистое. Штыковая атака. Тот, которого хотели запороть, – впереди.
Зрители кричат ещё громче. Победа не может ждать.
Ликование дружно переходит за накрытые столы многочисленных кафе. Довольны и русские, и шведы. Дети в неописуемом восторге. Мы тоже. Сидим вместе с настоящими шведами из Мальмё.
– Как вам сражение?
– Сказать по-вашему – «здорово». Мы двести лет не видели войну. Сейчас не важно кто победил.
– Победила дружба, история всегда так заканчивается. Обидно, что за понимание этого кладутся миллионы. Из космоса видно – Земля маленькая, делить нечего.
– Будем надеяться.
За что и выпили.
Времени отчаянно не хватает, сегодня – Рига. Ещё темно, в машине Ира с закрытыми глазами. Смотрю на неё и не выдерживаю, останавливаюсь, легонько касаюсь губами ушка, оно ближе. Дрогнули ресницы, её рука на моей щеке.
Вечер, концерт в Домском соборе. Акустика не вызывает ничего, кроме зависти. Орган, мужской хор и меццо-сопрано… Музыка – неотделимая часть собора, собор – путь к Богу и к музыке. Бах за органом, музыка льётся с неба. Время остановилось, души взлетели. Громом аплодисментов их не вернуть.
Набережная Даугавы, в спокойной воде не качаются силуэты зданий, не моргают огни старого города, над ними застыли звёзды, там наши души, они вместе. Тишина и покой. Тёплые руки у меня на плечах. Улыбка не Моны Лизы, нет в ней никакой загадки, в ней – любовь.
В твоих глазах вселенная,
Как исповедь объятия,
И тело моё бренное
На нежности распятое.
Я с временем обвенчанный,
Проходят годы мимо,
Когда такая женщина
И любит, и любима.
В небе появились разноцветные огоньки, самолёт кому-то подмигивает и торопится. Пожелали удачи, помахали вслед: «Нам спешить некуда – счастье с нами».
Ночь, обратная дорога, машин нет, кажется, Ирочка задремала, улыбка уйти не может – она мне. Мотор не слышно. Пробегают мимо городки, лесочки, поля. Удивительное блаженство – любимая рядом. Проснётся, поцелует, можно будет… помолчать. Когда любишь, слова не нужны. Уснуть не боюсь, сколько бы ни прошло времени, – я пою. Песня внутри, мелодия наша, нашей любви. Ехать нам долго, песня не оборвётся, пока дорога не кончится. Дорога длинная. Мы сами её выбрали. У неё простое название – жизнь.