Все выступавшие на юбилее писателя Н., превозносили романы, написанные юбиляром за последние двадцать лет. Целых тридцать.
Н. принимал цветы и подарки, кланялся и улыбался, но в глубине души свербило: бестселлера я так и не написал…
Винил он в этом не себя, а время и место. Не повезло - скучный мегаполис, ни войн, ни землетрясений.
«Нет тут темы для бестселлера», вздыхал он.
В своём творчестве он неукоснительно придерживался принципа: «Ничего не высасывай из пальца! Не был на войне, не смей о ней писать! Никаких «Прогулок с Пушкиным! Именно мельчайшие детали событий, подмеченные автором-очевидцем, делают произведение незабываемым!» декларировал он на слётах начинающих авторов, встречах с читателями, а также в своих выступлениях по радио и телевидению.
«Хемингуэй поехал в Испанию, где шла гражданская война, и написал роман «По ком звонит колокол». Марсель Пруст получил от неверной любимой удар в самое сердце, страдал, и подробно описал свои муки! Не война, конечно, но хоть так… »
Тему! Дайте же мне тему! Скоро по мне самому будет звонить колокол, втихаря вздыхал писатель.
И вдруг… Всякие мистики, агностики и прочие ясновидящие утверждают, что Вселенная охотно исполняет желания человека. Упомянутые специалисты работают в области недоказуемого, посему опровергнуть это утверждение невозможно.
Как бы то ни было, Вселенная постаралась или это была чистая случайность, возникшая на стыке двух закономерностей, но писателю наконец, крупно повезло. Молодая возлюбленная, с которой он встречался втайне от жены, и с чьей помощью просадил немалую часть своих гонораров, бросила его. Без предупреждения и объяснений.
Н. немедленно, по ходу развития жизненной драмы, начал описывать метания своей ошарашенной предательством души. Он уже знал по собственному опыту, что по прошествии времени милосердная память сотрёт унизительные эмоции и представит всё в неверном, но психологически выгодном для страдальца свете. А вот если он сразу, так сказать, в реальном времени, с аптечной точностью всё запишет, то это будет… бестселлер!
Но на пути к бестселлеру его жизни, (а возможно - мировому бестселлеру)тут же возникли досадные преграды. Ему ли не знать, что всё великое всегда совершается вопреки обстоятельствам? Но это было уж чересчур! Стоило Н. сесть за компьютер, и нацелиться пальцем на клавиатуру, как тут же каким-то мистическим образом раздавался звонок от друзей с приглашением в гости или кино, театр, сауну, на концерт хора Турецкого (бесплатно, в третий ряд притом). Или же – его звали составить компанию в поездке в Испанию, Португалию, на Маврикий, в Куршавель (с девочками), в круиз по средиземному морю (трое в каюте, не считая собаку), в Кижи, Михайловское, по Золотому кольцу России.
Дети соседей сверху нещадно топали по потолку, или же часами невпопад разыгрывали гаммы. Собака соседа справа начинала монотонно лаять, когда тот уходил на работу, невзирая на то, что лай даже в течение часа результата не давал.
К тому же, стоило ему, наконец, найти и начать записывать удачную фразу про загадочную улыбку роковой изменницы на их самом первом свидании в ресторане «Закат» (символично, чёрт побери!), как в дверях (чует она, что ли?) появлялась жена. С вопросом: не хочет ли писатель чаю, кофе, бутербродов, котлет, борща, блинов со сметаной? Или, может быть – лучше с икрой?
Что греха таить – автор тридцати романов был человеком компанейским, любил вечерние танцульки в круизах, не гнушался повеселиться в куршавелях, обожал вкусно поесть (а потом пару часиков поспать), Да и вообще – как ни старался, даже к пятидесяти годам так и не научился говорить «нет». Ни друзьям, ни блинам.
Романы его изобиловали описаниями застолий, экзотических блюд и стран, интрижек с прелестницами.
Но теперь, когда судьба дала ему шанс написать нечто действительно стоящее, со всем этим надо было что-то делать. Бессчётное число врагов будущего шедевра следовало нейтрализовать. Блестящая идея, как это сделать, родилась у писателя практически сразу.
Он обзвонил друзей и знакомых. Зная по прошлому опыту, что правда их не остановит, скорее, напротив, подхлестнёт звонить ему ещё чаще, изложил им легенду - он уезжает творить в глушь, в Саратов. Вернётся через два месяца.
Потом позвонил на телефонную станцию и заблокировал настольный телефон. Вынул симку из сотового телефона и отправил её сам себе заказным письмом по Почте России. Раньше, чем через два месяца не дойдёт, потирал он руки, попутно отключая интернет. Телевидение уже раньше отключили за неуплату. Намеренную.
С женой было сложнее. У неё появилась манера внезапно заходить в кабинет, и, приобняв его за плечи, глядя в монитор, задавать каверзные вопросы: «Ой! Это кого ж ты так реалистично описываешь? Кто прототип этой блондинки?»
- Ты мешаешь мне!- рявкнул писатель в ответ на такую бестактность, и вопил ещё минут сорок, излагая свои претензии. В частности, к тому, что он прибавил её стараниями за пять лет пятнадцать килограммов, и угрожая разводом.
– Я хочу посидеть на сухарях! – кричал он.
Да так громко, что дети соседа сверху перестали бегать, а собака соседа справа – лаять.
Писатель так перепугал жену, что та согласилась взять месяц отпуска, добавить к этому накопившиеся отгулы и улететь на два месяца к матери во Владивосток. Без права переписки.
2
Стоило ему избавиться от жены, интернета, телевизора и звонков, как дело сразу пошло на лад. Теперь можно было время от времени безнаказанно вздыхать, вспоминая неверную прелестницу, откидывать голову назад, закрывать глаза и погружаться в пучину отчаяния, без того, чтобы в дверях появлялась супруга с вопросом: милый, тебе плохо?
Да, мне плохо! думал страдалец. Но именно это-то и хорошо! Чтобы творить, надо страдать!
Лающую по утрам собаку соседа справа и измывающихся по вечерам над пианино детей сверху пришлось нейтрализовать берушами, которые безумно действовали ему на нервы. Уши от них начинали чесаться. Возможно, это ему просто казалось, но от этого ничуть не легче. К счастью, собака соседа лаяла как по расписанию - ровно час по утрам, а дети занимались полтора часа по вечерам. Можно было устроить себе кофе-брейк или перетерпеть в берушах.
Рукопись стремительно набирала вес.
Эх! Давно бы так! думал он. Ведь выбор был очевиден уже смолоду: либо нобелевская премия по литературе либо - семья! И ты, мой милый, знал это, обращался он сам к себе (а больше не к кому и было). Так какого чёрта ты повёлся на секс, кекс и рок н-ролл (как игриво выражалась жена), размышлял он, опустошая в перерывах рюмочку коньяка с чашечкой кофе или же окуная сушку «Малышка» в чай, чуть ли не впервые за годы семейной жизни заваренный самолично.
В поисках берушей, которые, как и очки, постоянно терялись, он забрел на кухню и заглянув впервые после отъезда жены в холодильник, где однажды уже находил потерявшиеся очки, ужаснулся. Диверсия! Холодильник был забит сверху донизу упаковками яиц! А все ящики морозильника – сосисками. Сверху лежала записка жены: «Нашёл очки? Сосиски опускай в кипящую воду, прямо в плёнке».
Я же просил! мысленно простонал писатель. Кофе и сушки! И больше ничего! Это она мне назло!
Беруши нашлись в ванной комнате рядом с бритвенным прибором, и работа закипела снова. Временами трудяга удивлялся, почему ему никто не звонит, но тут же вспоминал, что сам отключил связь с внешним миром. Иногда машинально щёлкал пультом телевизора или безрезультатно пытался выйти в интернет.
Так тебе и надо! вёл он сам с собой мысленную беседу. Не можешь сам себя заставить – получай!
Активные враги бестселлера дали о себе знать только через две недели.
Была пятница. Вечером раздался звонок в дверь. Звонили долго и настойчиво. Ха! Одно из двух: либо сосед со второго этажа хочет позвать его, как обычно по пятницам, сыграть партий тридцать в блиц, либо сосед с последнего этажа – расписать пулю.
Говорил же я им, что меня нет!возмущался писатель. Вечно они со своим «перерыв тебе на пользу»!
Ага. На пользу! Писатель выругался некрасивыми словами, хлопнул рюмку коньяка и, заткнув уши берушами, продолжил работу.
Враги не унимались. Через пару дней в наступление пошёл сосед слева. Надо же! Сам он всегда говорил, что на дух не переносит собак! И нате вам – завёл! Судя по визгливому лаю, какую-то неврастеничную малявку. О каком-либо расписании она знать не хотела и голосила, когда в голову взбредёт.
Первое время мученик литературы вскакивал и дубасил кулаком по стене, общей с соседом слева, но шавка заходилась в ответ ещё более истеричным лаем. Берушами пришлось затыкаться почти всё время,рискуя схватить воспаление ушной раковины, а коньяк наливать для успокоения нервов гораздо чаще.
Но рукопись продвигалась. Она дышала правдой жизни. Неверная возлюбленная предстала там во всей своей юной красе. И – непроходимой глупости. Женщина, бросившая будущую мировую знаменитость – глупа, пришёл к утешительному для себя выводу писатель.
Однако! Как легко писать с натуры! потирал творец руки во время кофе-коньяк-брейков. Ничего не приходится высасывать из пальца! Не зря художники ездят на пленер!
Время от времени Н. раскрывал лежащую рядом с компьютером книгу Марселя Пруста, дабы сравнить, не уступает ли создаваемый шедевр творению французского классика. Товарища по несчастью, безумно любившего недалёкую и неверную особу.
Писателя смущало, что у конкурента был в произведении богатый социальный фон, описание эпохи, чем сам Н. похвастаться никак не мог. По салонам с любимой не ходили - страховались в кафе и ресторанах на окраине города от случайной встречи с женой. Чаще всего сидели в уже упомянутом ресторане «Закат».
Ничего не поделаешь, вздыхал Н., читая Пруста. Моё время не подарило мне эпохальной темы!
Но, невзирая на противные беруши в ушах, текст цвёл и переливался красками поздней любви пишущего.
Спустя ещё пару недель, когда он, уже закончив дневные труды, пил кофе с коньяком, закусывая навязанной ему женой сосиской (не выдержал, сварил), он вздрогнул. Померещилось? Или верхние соседи в придачу к музыкальным экзерцизам тоже обзавелись собакой?! Кто это подвывает в такт прихрамывающей игре десятилетнего оболтуса? Хотя бы одну минуту можно в этом доме пожить без берушей? Он хотел было рвануть к вконец обнаглевшим соседям, но вовремя остановился. Уже знал, что его там ожидает.
Усадят с извинениями за стол, накормят, нальют рюмку, другую… Предложат на выходных вместе на дачу на шашлыки съездить. А он не сможет им отказать. И включайся потом месяц, а то и два заново в работу!
Он ограничился только тем, что постучал шваброй по соседскому полу – своему потолку. Завывание прекратилось.
Хоть и в усложненной обстановке, но написание шедевра продолжалось. Он то вставлял беруши, то вытаскивал их из ушей, то хватался за швабру и стучал в потолок. Но продолжалось!
И вот, наконец! За прошедшие два месяца выпито пять бутылок коньяка, съедено немереное количество сушек, ящики морозилки с сосисками опустошены.
Но роман готов! Никогда ещё он не работал так интенсивно! На каждый из его предыдущих тридцати романов уходило минимум полгода.
Н. распечатал рукопись и, гонимый эйфорией, так хорошо знакомой всем авторам, с утра пораньше направился к своему другу, тоже литератору, жившему неподалёку. Тот, хоть и не преуспел так, как Н., но был превосходным критиком. А главное – честным человеком. Никакой лести и лицемерия. Уж он-то даст справедливую оценку рукописи!
Приятель, хоть и сонный, но дверь открыл почти сразу и был очень рад его появлению.
– Моя пропажа! – воскликнул он. – Два месяца не могу до тебя дозвониться! Попробовал звонить твоей жене, её телефон тоже не отвечает!
– Она у моей тёщи, во Владивостоке.
– Правильное решение. Проходи на кухню, сейчас нам кофе заварю! А сам что мне не звонил? – друг провел его на кухню, поставил турку на огонь и друзья дружно закурили.
– Да так, сим-карты у меня нет. – Н. не хотел раскрывать приятелю всю подноготную создания бестселлера. – Вот... Посмотришь? Моя новая вещь!
– Ого! А ты, смотрю, времени зря не терял! Молодец! Предвкушаю! Почитаем, почитаем!
Приятель сходил за очками, взял карандаш с ластиком и принялся читать, попутно делая пометки на полях.
Н. сидел, нога на ногу, пил кофе, дымил сигаретой и ждал вердикта.
Ему было, за что себя похвалить. Вот как надо работать! Ни дня без страницы! Всех и вся побоку! Всех гнать в шею! О, если бы он раньше до этого додумался! У него было бы уже минимум шестьдесят книг!
По выражению лица читающего друга, Н. видел, что тому роман вроде бы нравится. Но он ожидал большего. Каких-нибудь восторженных возгласов, например.
Дочитав первую главу, критик отложил рукопись в сторону.
– Твой обычный уровень. Ты просто не можешь писать плохо! - произнёс он, но почему-то без особого восторга. - Добротные описания, зримые портреты героев. Она - мила. Это та, с которой я тебя повстречал в «Закате»?
– Она.
– Ты очень точно её описал! Можно сказать – сфотографировал. Но... - Критик вздохнул.
– Что не так?
– Даже не знаю, как тебе сказать. Понимаешь… У тебя там дальше – тоже только про любовь?
– Ну, да. Про обманутую, поруганную любовь. Что тебя не устраивает?
– Понимаешь... Спрос на любовь был и будет всегда. Пруст написал «Любовь Свана», Гёте – «Страдания юного Вертера». Чехов, опять же, «Даму с собачкой»...
– Так в чём-же дело? – вскричал Н.
– Дружочек… про любовь - это хорошо. Это классно. Но не сейчас! Сейчас, когда сама судьба подарила нам эпохальную тему!
- Ты о чём? - труженик пера недоумевающе смотрел на приятеля.
- Как это о чём?! А эти жутковатые виды пустынных улиц! Во всех городах мира! Словно после атомной войны! А мелкие детали! Такое ни за что нарочно не придумаешь! Кто бы мог подумать, что люди будут забирать собак из приютов, лишь бы их самих выпустили с ними погулять!
- Постой, постой! Что ты такое несёшь?
- Так ты что... не в курсе?! Пандемия!
После долгих разъяснений критику пришлось показать другу видеозаписи новостей из интернета за прошедшие месяцы.
Досмотрев, Н. долго молчал. Потом схватился за голову и простонал:
– О-оо! И я это прохлопал!
–Да уж. – Приятель и не подумал подсластить пилюлю. – Вот если кому-нибудь получится всё это подробно описать, пожалуй, на мировой бестселлер потянет. Эпохальный!
.