Семен сорока трех лет, лежал на кровати и вспоминал свою жизнь. Вот уже полгода живет без жены.
Два года назад, он переехал из родного города, в котором прожил всю свою жизнь, в небольшую деревню, не далеко от города. Это произошло из-за журналистов, которые постоянно вмешивались в его жизнь.
Когда-то в молодости, он проработал почти десять лет слесарем на заводе. На дне рождении у соседа, в узкой тесной кампании, тот предложил ему поработать в милиции.
После долгого молчания, Семен спросил:
- А я смогу?
- Конечно, сможешь, - рассмеялся сосед. - Ты как раз то, что надо. Вон, какие у тебя кулачищи. Я еще таких не видел. Не кулаки, а кувалды. Тебе и не надо говорить, только работай кулаками, и молчи. Я помню, как ты в школе дрался. Да и зарплата будет, не такая, как на твоем заводе.
Разговор о зарплате поставил окончательную точку, и он не задумываясь, согласился. Первый день на работе он понял, теперь не как раньше, и все о чем он мечтал в школе, осуществится. Если раньше, он был обычный гражданин, а сейчас стал привилегированный. Самый первый день в милиции, почему-то, не единожды всплывал в его памяти.
Следственный изолятор, имел небольшую камеру, здесь ему предоставлялась возможность истязать людей, которые сюда попадали по разным причинам. И самой первой жертвой был его школьный дружок, Мишка. Он когда-то увел девушку, в которую Семен был влюблен. В первый рабочий день, он был не в милицейской форме, а в обычной одежде. Когда ввели в камеру Мишку, он сначала опешил, тот тоже не ожидал его здесь увидеть, и только спросил:
- Привет Сёма, давно не виделись. Ты как здесь оказался?
Как в школе, когда его вызывали к доске, он очень долго молчал и не знал, что сказать, что сделать. В такие минуты, у него в голове, будто, что-то выключалось, и наступала затяжная пауза. Вот и сейчас на новой работе он еще не освоился, а тут школьный друг, не понятно, как надо себя вести. А Мишка начал ему рассказывать, что он попал в историю, и как выбраться из нее не знает. Сосед по загородной даче, на него не первый раз пишет заявление из-за всякой ерунды. А теперь вот, его обвиняют в убийстве парня, что недавно нашли недалеко от его дачи. И все потому, что сосед захватил у него часть дачной территории, и отдавать не собирается, а брат этого соседа работает в милиции. Выслушав школьного друга, Семен ни как не мог решить, как ему выйти из обстоятельств, в которые он так некстати попал.
Миша опять спросил,
- А ты в этой камере за что сидишь?
- Я здесь не сижу, а работаю – отвернувшись от бывшего друга, ответил Семен.
- Так ты и есть тот палач, про которого мне говорил следователь на допросе? – медленно произнес Миша.
Наступило молчание, в воздухе, словно что-то повисло, только навозная муха неоднократно, садилась на стол.
Миша смотрел то на муху, то на Семена, и вспоминал их школьные драки, когда тот впадал в состояние невменяемого человека. В такие моменты, его глаза становились стеклянными, дышал он, очень медленно, зато монотонно бил, как молотом, никого не жалея.
- Куда я попал? - хлопнув по лбу рукой, уныло произнес Миша. – Мне каюк.
- Да дружище, - произнес Семен, вставая, - извини, это моя работа.
Мишу он покалечил в этот же день, впоследствии, того оправдали, но он вскоре умер.
После этого случая, к Семену, прикрепилась кличка «негодяй». Проработал он в милиции, почти десять лет. Недавно, ему пришлось оттуда, уволиться, так как он стал часто мелькать в криминальных сводках. Вездесущие журналисты, не стесняясь, писали о роде его деятельности. В отделе кадров сказали, что им надоели отписки, на постоянные журналистские расследования.
После милиции, пришлось идти опять на завод, слесарем. Но там быстро узнали, где и кем работал, «стали вставлять палки в колеса», и не проработав и полгода, пришлось уйти по собственному желанию. То, что раньше было позволено в милиции, сейчас стало недоступно. В свои сорок два года, имея сто восемьдесят килограмм веса тела, и куча болезней, он словно разваливался на глазах. Ему дали группу, но таблетки почти не помогали. Сердце, отказывалось работать, от любого напряжения, синели губы, начиналась одышка, пот лил градом, как из ведра, даже при ходьбе.
Однажды на рынке, к нему подошла цыганка, и, покачав головой, с сожалением сказала:
- О мой бриллиантовый, неужели не чувствуешь, сколько за тобой ходят загубленных душ? Мне не то, что бы страшно, а даже жутко с тобой рядом находиться! Жизнь, судьба, дом – это все под угрозой.
В знак благодарности, Семен хотел дотронуться до руки цыганки, но та, как ошпаренная от него отскочила.
- Только меня, не трогай. Моя судьба, как и душа, только мне принадлежат. Я тебе сказала, то, что должна сказать. – она покачала головой - Среди загубленных душ, даже невинные есть. Исковеркал все, что можно.
Семен, опустил глаза, он и сам чувствовал, что возле него, что-то творится неладное.
- А выбраться то, как? - спросил с надеждой цыганку.
- Сначала из города беги. Потом иди в церковь. С тобой ад рядом, только руку протяни. Беги, из города, как можно скорей, все брось. В церковь иди, покайся, может тебя бог и простит. Пока жив, спасай свою душу.
Семену было страшно, разве он знал, что в этой жизни, любой поступок имеет своё завершение.
Придя с базара, после разговора с цыганкой, он сказал жене, что они на этой же неделе переезжают в другой город. Жена тут же согласилась. В течении недели, почти за так, они продали дом и переехали. На новом месте, он взял кредит и купил в деревне недалеко от города, старенький недорогой дом. За кредит надо было выплачивать, поэтому пришлось устроиться на работу слесарем. Первое время, там его жалели, особо не нагружали. Однажды Николай, молодой слесарь, недавно устроившийся на работу, возмутился и не стал ему помогать. Семен был взбешен, но промолчал, и решил отомстить по тихому. После смены, когда все ушли домой, он вскрыл ящик у молодого слесаря, забрал часть инструментов и спрятал в вентиляционной трубе. Наутро, когда обнаружили пропажу, пришел следователь, инструменты нашли замотанные, в одежду новенького слесаря, и как тот не отнекивался, его уволили. Весь день в слесарке шли разговоры, один Семен в этом не участвовал. Впоследствии его вычислили, решили больше не помогать, тогда он начал, часто болеть. Однажды выйдя с больничного, он увидел того самого слесаря, которого он подставил с воровством.
- Извини, - сказал тот, - повторю слова деда, когда справедливость вокруг него нарушалась, он говорил - правда на моей стороне, кривда на твоей. Получи по полной.
- Еще посмотрим, - буркнул Семен, но последние слова, словно повторили те, кого он когда-то истязал. Холодок пробежал по телу, но он, тут же об этом забыл, и весь день обдумывал план, как еще раз, отомстить Николаю.
Вечером жена, рассказала, что когда она ездила в город, их дом ограбили. Только что купленную кухонную стенку забрали, технику тоже. Заодно увезли поросенка, вместе с курями и комбикормом.
Семен сел. Долго не мог ни чего сказать, душили обида, ненависть, если бы работал в милиции, все бы вернули через час.
- Эх, если бы не журналисты, жили бы припеваючи, - со злостью произнес.
Но жена перебила:
- А я думаю, зря ты не послушался цыганку, да в церковь не сходил. Глядишь, все бы у нас и наладилось.
Семен, закурив сигарету, хотел что-то возразить жене, но вместо этого, тихонько сполз на пол.
Жена вскрикнула, быстро вызвала скорую помощь и его увезли в больницу. Через две недели, когда его выписали домой, слегла жена. Соседка, с которой они часто общались, забрала ее к себе и ухаживала за ней.
Семен был предоставлен сам себе. Иногда, к нему приходил местный пьяница, Роман. От былого Семена, не осталось и следа. Худой, старый, жалкий, его тело покрылось язвами. Гниющий заживо, он, вместо жалости, вызывал отвращение. По ночам, в его доме, иногда творилось что-то невообразимое. Летела посуда, срывались со стены шкафчики и полки, а двери, сами собой открывались и закрывались. К утру дом был словно кем-то разгромлен. Когда приходил Роман, и, видя полный беспорядок, говорил вздыхая:
- Я думал, что я грешен, но глядя на тебя Семен, понимаю, что ошибался. Живешь вроде все еще на земле, а душа-то, уже в аду мучается. Как это так, ты умудрился сделать? 29.06.20.