КУПЕРШТУЧКА И ШЛИМАЗЛ
Каждый из нас родился случайно. Случайно встретились родители, случайно встретились бабушки с дедушками и так далее, и так далее. .. Что касается меня, я вообще ошибка природы. Во-первых, потому, что мою бабушку ее мать родила, когда ей было 55 лет. Мать бабушки свято верила, что у нее не беременность, а какое-то заболевание. А во-вторых, в современном мире я бы вообще не мог родиться. Потому что моя бабушка была девятым ребенком в семье, а мой дед - одиннадцатым, и еще у него был младший брат. И это только мои предки со стороны матери. Поэтому я не могу не рассказать о них.
Моя бабушка была певицей, а дед скрипачом. Песни на идиш, которые пела мне бабушка, я помню до сих пор. Мой дед был небольшого роста, но обладал невероятной физической силой, и бабушка до самой смерти боялась подходить к нему на расстояние вытянутой руки, когда они ругались. Как все сильные люди, он был человеком добрым. Я не помню ни разу, чтобы он сам начинал какой-нибудь конфликт. Даже если его начинал кто-то другой, он всегда пытался его погасить.
А моя бабушка - наоборот, насколько я помню, не было дня, чтобы она не подкалывала деда по поводу или без. И когда дед начинал ей как-то отвечать, она была довольна - день прожит не зря. Причем у них была привычка - они разговаривали только по-русски, а ругались только на идиш, искренне веря, что их дети и внуки не понимают слов "поц" и "тухес".
Мой дед прошел всю войну. Он был из тех редких солдат, которые не получили на фронте ни одного ранения, при этом учавствуя в огромном количестве сражений рядовым. Его фронтовые друзья, оставшиеся в живых, рассказывали, что у него было прозвище "заговоренный". При этом мой дед опровергал очень много стереотипов о евреях. Он был абсолютным бессребренником и бесхитростным человеком. Образование у него было один класс, но он писал абсолютно без ошибок, правильно расставляя все знаки препинания. А его почерк был вообще похож на прописи, если кто помнит, что это такое. Причем он не старался писать так, это выходило само собой.
По окончании войны он еще три месяца сопровождал эшелоны в странах, как сейчас говорят, дальнего зарубежья. Его товарищи привозили из-заграницы разные ценные вещи. Мой дед привез два веника, утверждая, что таких хороших веников у нас не найти. Моя бабка не могла простить ему эти веники до самой смерти. Когда она хотела его задеть, она тут же о них вспоминала и говорила, что до сих пор жалеет, что не засунула ему эти веники в задницу. И тут же, опомнившись, переходила на идиш.
У них было две дочки, одна из которых - моя мать. Когда они вышли замуж и у них случались ссоры с мужьями, бабушка не разбираясь в предмете спора, всегда занимала сторону зятьев. И когда дочки говорили, что она неправа, всегда отвечала:
- Вы мои дети, вы меня простите. Вы-то со своими мужьями ночью помиритесь.
И действительно, зятья боготворили бабушку и дедушку до самой их смерти.
Фамилия моей бабушки была Купершток, а дед назвал ее Куперштучка. Бабушка чаще всего называла деда не по имени, а Шлимазл. Бабушка опасалась его кулаков совершенно не зря, хотя за всю их жизнь, которая происходила при мне, она вывела его из себя по-настоящему всего один раз. В комнате стоял старинный дубовый стол, дед ударил по нему кулаком, и стол разлетелся в щепки. Несмотря на все ее провокации, он ни разу в жизни не поднял на бабушку руки. Она оскорбляла его по-всякому, мол он тряпка, бабник и вообще никчемный, и как ей жаль, что она так и не встретила в жизни настоящего мужчину. Тут же вспоминались австрийские веники, и они переходили на идиш. Потом с возрастом я понял, что это у них была такая игра, без которой им было просто скучно жить. Дед в семьдесят лет после двойной операции, чтобы показать, что он по-прежнему силен, крутил над головой два полных ведра воды. В восемьдесят лет ему показалось, что ему надоело все это терпеть от бабушки. Сколько я его помню, он всегда носил прическу "под Котовского", а тут решил на зло ей отпустить волосы, которые упорно отказывались расти. Он заявил, что решил с ней развестись, и все родные сделали вид, что поверили. На что бабка сказала:
- Иди, разводись, если дойдешь до загса, старый пердун.
После этого их ссора на идиш была на особенно повышенных тонах.
В восемьдесят шесть лет дед полез менять лампочку на кухне. Под ним развалилась табуретка, и он упал. Я не знаю, есть связь или нет, но у него начал быстро развиваться рак. Через несколько месяцев он умер. Когда санитары приехали забирать его в морг, бабушка дотронулась до его шеи:
- По-моему, он еще теплый, - сказала она.
Она не могла поверить, что ее Изя умер. У нее куда-то сразу исчезла ее энергия, которая всегда била ключом. Она разговаривала, ела, но это уже был другой человек. Через два года она умерла спокойно во сне. На кладбище в подмосковной Малаховке они лежат рядом под одним памятником. Я абсолютно уверен, что их души вместе. Они по-прежнему разговаривают по-русски, а ругаются на идиш. Иначе и быть не может