Я хотел бы умереть в море.
Только не так, захлёбываясь в смертном ужасе и тоске, в сжимаемой сердце диким смертельным холодом ревущей ледяной воде, будучи смытым чёрной беспросветной полярной ночью с обледеневшей палубы, без всякой надежды на спасение…
И не в отсеках погибающей подводной лодки – сожжённым заживо адским пламенем горящей гидравлики, ловя сгорающими лёгкими остатки воздуха или отравившись угарным газом;
будучи пробитым насквозь ледяной струёй забортной воды из сорвавшегося диким давлением сумасшедшей чёрной глубины забортного клапана;
прощаясь с жизнью, друзьями, родными и близкими, считая последние удары останавливающегося сердца во мраке и холоде наглухо закрытого торпедного аппарата…
И не истекая кровью в оторванной ноге, почти потеряв сознание от боли и ужаса, ожидая новой атаки чудовищной, с холодными безразличными глазами убийцы и шершавой, сдирающей кожу, как наждак, шкурой, акулы – в таком, на первый взгляд, добром, ласковом, безмятежном, приветливом, тропическом море, всего в каких – то двадцати – тридцати метрах от такой красивой, белоснежной, уютной, надёжной яхты…
Нет.
Я хотел бы умереть так, как я умер сегодня.
Заплыв от берега далеко – далеко в родное, тёплое, но одновременно бодрящее, бесконечное – от горизонта до горизонта! – Чёрное море, на котором прошла практически вся моя жизнь, чей наполненный йодом, водорослями, рыбой, криками чаек, гудками кораблей, запахом соляры, хлопаньем яхтенных парусов воздух я вдохнул в себя первым вдохом моего прихода в этот мир, и которым с той поры я дышу каждый день, каждое мгновение.
Море, которое может быть и действительно чёрным, ледяным, суровым, беснуясь под дикое завывание ветра, швыряя на берег огромные валуны, космы водорослей, всякий мусор, брёвна, даже смердящие мёртвые туши давно утонувших кораблей…
И даже тогда я его люблю – это страшное, грозное, неприветливое море.
Я заплыл сегодня далеко от берега и замер на спине, покачиваясь в кристально чистой, прозрачной на огромную глубину, вскипающей серебром солнечных бликов воде, под бесконечно – лазоревым крымским небом, обдувающем меня ласковым ветерком…
И умер.
И встретился с Богом.
Бог был везде: в этом бесконечном небе, и в каждой, слегка поворачивающей меня волне, и в песке глубоко подо мной, и в каждой самой маленькой морской травинке…
И в каждой клетке моего тела.
И в моей израненной душе.
И я ожил.
Ожил и не спеша поплыл в сторону берега.
Завтра я вновь приду сюда.