Крах внешней и военной политики СССР имени Сталина

(по дороге в ад: от Мюнхенского договора до пакта Молотова-Риббентропа)


Моим родителям, пострадавшим от рук коммунистов и нацистов, посвящается




Это хуже преступления: это ошибка.
Талейран

Война - это по преимуществу список ошибок, но история вряд ли знает ошибку, равную той, которую допустили Сталин и коммунистические вожди...
Черчилль




ВВЕДЕНИЕ


Главной целью данной статьи является не установление  ВИНЫ советского руководства, а также не этическая или юридическая оценка его намерений и действий во внешней политике, а исключительно установление экзистенциальной ОШИБОЧНОСТИ его внешнеполитического курса в период 1939 – 1941 годов, явившейся одной из центральных причин и триггером Второй мировой войны с последующими бесчисленными жертвами и лишениями всего человечества. И, прежде всего, невероятно огромными жертвами и лишениями российского, украинского, белорусского и других народов СССР.

В Постановлении Съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 года N 979-1 "О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года" отмечаются следующие относящиеся к этому периоду основополагающие факты:

"Договор с Германией о ненападении имел одной из целей — отвести от СССР угрозу надвигавшейся войны. В конечном счете, эта цель не была достигнута, а просчёты, связанные с наличием обязательств Германии перед СССР, усугубили последствия вероломной нацистской агрессии…"

"Как при заключении договора, так и в процессе его ратификации скрывался тот факт, что одновременно с договором был подписан "секретный дополнительный протокол", которым размежевывались "сферы интересов" договаривавшихся сторон от Балтийского до Черного моря, от Финляндии до Бессарабии". Указанный "протокол от 23 августа 1939 года и другие секретные протоколы, подписанные с Германией в 1939–1941 гг., как по методу их составления, так и по содержанию являлись отходом от ленинских принципов советской внешней политики. Предпринятые в них разграничения "сфер интересов" СССР и Германии и другие действия находились с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран".

"Переговоры по секретным протоколам велись Сталиным и Молотовым втайне от советского народа, ЦК ВКП(б) и всей партии, Верховного Совета и Правительства СССР, эти протоколы были изъяты из процедур ратификации. Таким образом, решение об их подписании было по существу и по форме актом личной власти и никак не отражало волю советского народа, который не несёт ответственности за этот сговор". В связи с этим "Съезд народных депутатов СССР осуждает факт подписания "секретного дополнительного протокола" от 23 августа 1939 года и других секретных договоренностей с Германией. Съезд признает секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания".

"Протоколы были использованы Сталиным и его окружением для предъявления ультиматумов и силового давления на другие государства в нарушение взятых перед ними правовых обязательств…"

Этим Постановлением Съезд народных депутатов СССР поставил точку в оценке роли и ответственности советского руководства в таргетировании Второй мировой войны.



1. Предыстория


1.1. Политическая карта Европы после Первой мировой войны

В руинах Первой мировой войны, материальных и не материальных,  развились два типа фашизма. Первый – это  фашизм социального типа, или социо-фашизм, известный как коммунизм, который победил в 1917 году в разрушившейся Российской империи. Второй тип - это фашизм национального типа, или наци-фашизм, который победил в 1922 году в Италии и позднее в 1933 году в Германии. Наци-фашизм развился в значительной степени как реакция на экспансионистские устремления социо-фашизма. Итальянский наци-фашизм известен как просто фашизм. Немецкий фашизм с принятием Нюрнбергских расовых  законов в 1935 году получил наименование нацизм, как особо агрессивная, злокачественная и человеконенавистническая форма фашизма. Если нацизм основывался на собирании в пучок - fascio большинства народа по национальному (расовому) признаку, то коммунизм – по классовому (социальному). [1]  Это принципиальное различие обусловило антагонизм данных типов фашизма.

Каждая из ветвей фашизма была относительно независима, имела собственные корни и вовлекала в свою систему разные слои населения. Обе эти ветви были одержимы идеей мирового господства. Их несовместимость влекла за собой  чудовищную взаимную ненависть и неудержимое стремление к взаимоуничтожению. Метастазы фашизма проникли в демократические и полудемократические страны Европы в форме коммунистических и нацистских  движений, которые не только враждовали, но и этой враждой подпитывали друг друга. Метастазы коммунизма поразили многие рабочие и профсоюзные организации, в то время как метастазы нацизма поразили практически все движения национального возрождения.  В качестве “пятой колонны” они оказывали значительное содействие  государствам победившего фашизма в их экспансионистских устремлениях. Вместе с тем в демократиях, главными из которых были Англия с ее основными доминионами и Франция, социал-демократические и буржуазные демократические партии преобладали и находились у власти. Благодаря этому им удалось в значительной степени нейтрализовать фашистские движения в своих странах. Демократические страны относились к нацизму и коммунизму с ненавистью, недоверием и страхом, и в первую очередь к Гитлеру и нацистской Германии. Так, Черчилль говорил о готовности спуститься в ад и заключить союз с дьяволом, имея в виду Сталина и коммунизм, если бы это помогло уничтожить Гитлера и нацизм [4].
 
Вместе с тем необходимо отметить геополитические ошибки демократических стран, обусловленные главным образом парализующим страхом войны типа Первой мировой, в том числе Мюнхенский договор, а также национализм и национальный эгоизм, трусость и попустительство распространению фашистской идеологии, антисемитизма и аннексионной политики и практики вместе с политикой "умиротворения" зарвавшегося агрессора - нацистской Германии.

Пограничные государства, или государства лимитрофы (in betweens): Румыния, Польша, Латвия, Эстония, Литва и Финляндия, расположенные  между государствами бывшей Австро-Венгерской империей и Германией, с одной стороны, и Советским Союзом – с другой, были охвачены непреходящим страхом вторжения, как нацистской Германии, так и коммунистического СССР. Позиция Польши, характерная для всех пограничных государств, была такова: “С немцами мы рискуем потерять наше тело, а с русскими – нашу душу” [2]. Эти государства, будучи самыми яростными противниками коммунистической идеологии, испытывали "ужас перед советской помощью в виде советских армий, которые могли пройти через их территории, чтобы защитить их от немцев и попутно включить их в советско-коммунистическую систему" [4].

Ужасы Первой мировой войны оставили неизгладимое впечатление на народы Европы и привили им настолько глубокое отвращение к войне, что они, говоря словами Уинстона Черчилля, выбирая между позором и войной и думая, что отделаются только позором, привели мир к войне.

Вместе с тем

• Германия, униженная и разоренная, которая после прихода Гитлера к власти неудержимо, при крайне недальновидном попустительстве западных стран, стремившаяся к реваншу за поражение в Первой мировой войне, воссоединению всех немцев – разделенного единого народа - в одном государстве, возращению утраченных колоний и завоеванию “жизненного пространства” на Востоке,
• Италия, неудовлетворенная утратой части колониальных владений в Африке и мечтавшая о воссоздании великой Римской империи,
• Советский Союз, которого никогда не покидали надежды на реинтеграцию западных территорий, утраченных Российской империей в результате Первой мировой и Гражданской войн и советско-польской войны в 1919 - 1920 годах, протекторат над южнославянскими странами на Балканах и осуществление давней мечты о контроле над проливами Босфор и Дарданеллы и Константинополем и, наконец, насильственное установление советско-коммунистической системы с центром в Москве сначала в Европе, а потом и во всем мире
   
готовились взять реванш за прошлые неудачи и поражения, были одержимы экспансионистскими устремлениями и вполне допускали активное участие в вооруженных конфликтах. Это в решающей степени обусловило неотвратимость глобального столкновения антагонистических фашистских стран с участием демократических и полудемократических государств на стороне меньшего, по их мнению, зла.

В феврале 1938 года Адольф Гитлер, выступая в Рейхстаге, заявил о своих претензиях на роль объединителя "немецких" земель: "Более 10 миллионов немцев живут в двух соседних государствах. Не может быть сомнений, что политическое отделение от Рейха не должно привести к лишению их прав, точнее основного права на самоопределение. Для мировой державы нестерпимо сознавать, что братья по расе, поддерживающие ее, подвергаются жесточайшим преследованиям и мучениям за свое стремление быть вместе с нацией и разделить ее судьбу. В интересах германского Рейха входит защита этих немцев, которые живут вдоль наших границ, но не могут самостоятельно защитить свою политическую и духовную свободу" [Hitler’s speeches].

В книге "Майн Кампф" Гитлер сформулировал концепцию Германии и в отношении более отдаленных восточных земель: "Если мы сегодня говорим о новых землях и территориях в Европе, мы обращаем свой взор в первую очередь к России, а также к соседним с ней и зависимым от нее странам... Это громадное государство на Востоке созрело для гибели... Мы избраны судьбой стать свидетелями катастрофы, которая будет самым веским подтверждением расовой теории".

Эта идеологема объединителя и завоевателя жизненного пространства легла в основу всей последующей наци-фашистской политики и практики Германии, которая неизбежно  вошла в стратегическое столкновение со стремящейся к мировой экспансии  возглавляемой СССР социо-фашистской системой.


1.2. Соотношение вооруженных сил в Европе в августе 1939 года

Армия Польши насчитывала в своем составе 30 кадровых и 10 резервных дивизий, кроме того, имелось не менее 12 кавалерийских бригад, 610 танков и 824 самолета. Мобилизационные возможности Польши в личном составе были еще более значительными, поскольку она имела около 2.5 млн. резервистов.

Франция имела около 110 дивизий, из них не менее 65 были кадровыми. Они включали пять кавалерийских, две механизированные и одну бронетанковую дивизию. Остальные дивизии были пехотными. В общей сложности, обеспечив оборону Южной Франции и Северной Африки от возможного нападения Италии, французское командование могло сосредоточить против Германии 85 дивизий, 2850 танков и 2421 самолета (включая авиацию Англии). Кроме того, Франция могла мобилизовать еще 5 млн. резервистов. Экспедиционные силы Англии были эквивалентны 5 дивизиям.

Германия имела 98 дивизий, в том числе 52 кадровые. Из остальных 46 лишь 10 дивизий были боеготовыми. Число танков было 2533, самолетов - 3590.

Таким образом, поляки, французы и англичане вместе могли выставить
       130 дивизий, 3460 танков и 3245 самолетов против немецких
        98 дивизий, из которых 36 были практически не обучены и не укомплектованы, 2533 танка и 3590 самолетов. [3]
Почти полуторное превосходство западных держав и Польши по числу дивизий и танков исключало нападение на них Германии без договоренности о ненападении на Германию Советского Союза.

В 1942 году Сталин познакомил Черчилля с военным аспектом советской позиции в августе 1939 года: “…А знаете ли Вы, - спросил он, - сколько дивизий мы выставили бы на германском фронте (после мобилизации - В.Г.), если бы вступили в войну против Германии?”. Молчание. “Больше 300” [4]. По данным, представленным в [3, 8, 9, 10], на восточной границе Польши в августе 1939 года СССР мог бы выставить 136 дивизий, 9 тысяч танков и более 5 тысяч самолетов, в то время как на западной границе Польши Германия могла бы выставить лишь 61 дивизию, 2533 танков и 2231 самолетов.

Многократное превосходство СССР в вооруженных силах  по сравнению с Германией и готовность сражаться с немцами полностью исключили бы возможность нападения Германии на Польшу даже при условии нейтралитета Англии и Франции. Для этого СССР мог бы в одностороннем порядке, без согласия польского правительства, заявить, что любое нападение кого-либо на Польшу он будет рассматривать как угрозу своей безопасности, и готов в этом случае незамедлительно начать войну против агрессора. Если бы Гитлер, тем не менее, все-таки решился бы на такое нападение, то на этом война бы и закончилась.

Итак, вооруженные силы СССР, не имея непосредственного территориального соприкосновения с Германией, значительно превосходили суммарные вооруженные силы всех европейских государств, что давало ему уникальную возможность проводить самостоятельную внешнюю и военную политику, не опираясь на союзы с кем бы то ни было, а тем более с нацистским врагом, ранее объявившим своей главной целью уничтожение коммунистического Советского Союза.


1.3. Японский фактор
 
В мае 1939 г. японские войска вторглись на территорию союзной СССР Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин-Гол и были разгромлены, как и год назад в сражении у озера Хасан, советско-монгольской армией. В результате шестидневных боев 6-я японская армия была окружена и фактически уничтожена. Ее потери составили более 60 тыс. человек убитыми, ранеными и плененными, советских войск - 18 тыс. убитыми и ранеными. Особенно напряженными были воздушные бои, самые крупные к тому времени, в которых с обеих сторон участвовало до 800 самолетов. [13]

Несмотря на то, что в военных действиях участвовали сравнительно небольшие контингенты войск, события на Халхин-Голе имели важные международные последствия. Они убедительно показали, что советский Дальний Восток надежно защищен от потенциальной агрессии. В результате приоритет в японских планах получил южный вариант войны - против Китая, Великобритании и США, а угроза японского нападения на СССР была полностью снята. Позднее этот факт получил подтверждение заключением советско-японского Пакта о нейтралитете на 5 лет с момента ратификации, подписанного Молотовым и министром иностранных дел Сукэ Мацуока в Москве 13 апреля 1941 года и ратифицированного 25 апреля 1941 года [15].


1.4. Новая геополитическая доктрина Сталина

"В интересах СССР, родины трудящихся, чтобы между Рейхом и капиталистическим англо-французским блоком вспыхнула война... Наше задание состоит в помощи Германии вести войну как можно дольше, чтобы не дать Англии и Франции победить Германию".
Иосиф Сталин

До 2 мая 1939 года наркоминделом Литвиновым проводился курс на создание англо-франко-советской коалиции против Германии, переговоры о которой не могли не зайти в тупик ввиду глубокого недоверия между Англией и Францией и Советским Союзом, с одной стороны, и Советским Союзом и пограничными странами, с другой, обоснованно опасавшихся, что в случае “прохождения” через их территорию Красной армии неминуема их полная или частичная оккупация Советским Союзом в соответствие с его стремлением к аннексии ранее принадлежавших Российской империи западных территорий. Сталин в какой-то момент понял, что в рамках англо-франко-советской коалиции эта аннексия невозможна, и утратил остатки  всякой заинтересованности в переговорах с Англией и Францией. Справедливости ради надо отметить, что никакого энтузиазма перспектива такой коалиции у западных и пограничных стран не вызывала, и не могла вызывать ввиду приведенных выше причин.
 
3 мая 1939 года наркоминделом был назначен Молотов, самый близкий соратник и друг Сталина. Смещение Литвинова и назначение Молотова знаменовало окончательный отказ Кремля от коалиции с западными странами и его переориентацию на создание советско-германского пакта, который мог бы удовлетворить его территориальные претензии на Западе, обезопасить СССР и столкнуть Германию с Англией и Францией на Западном фронте, не допустив при этом разбалансировки сил вследствие возможного, как считали в Кремле, поражения Германии.

Приведенное ниже изложение отрывка из речи И. Сталина на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) 19 августа 1939 года дает ясное представление о новой доктрине Советского Союза по вопросам геополитического обустройства Европы:

“Вопрос мира или войны вступает в критическую для нас фазу. Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией, Германия откажется от Польши и станет искать “модус вивенди” с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный характер для СССР. Если мы примем предложение Германии о заключении с ней пакта о ненападении, она, конечно, нападет на Польшу, и вмешательство Франции и Англии в эту войну станет неизбежным. Западная Европа будет подвергнута серьезным волнениям и беспорядкам. В этих условиях у нас будет много шансов остаться в стороне от конфликта, и мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну.
Опыт двадцати последних лет показывает, что в мирное время невозможно иметь в Европе коммунистическое движение, сильное до такой степени, чтобы большевистская партия смогла бы захватить власть. Диктатура этой партии становится возможной только в результате большой войны. Мы сделаем свой выбор, и он ясен. Мы должны принять немецкое предложение и вежливо отослать обратно англо-французскую миссию. Первым преимуществом, которое мы извлечем, будет уничтожение Польши до самых подступов к Варшаве, включая украинскую Галицию.
Германия предоставляет нам полную свободу действий в прибалтийских странах и не возражает по поводу возвращения Бессарабии СССР. Она готова уступить нам в качестве зоны влияния Румынию, Болгарию и Венгрию. Остается открытым вопрос, связанный с Югославией... В то же время мы должны предвидеть последствия, которые будут вытекать как из поражения, так и из победы Германии. В случае ее поражения неизбежно произойдет советизация Германии и будет создано коммунистическое правительство. Мы не должны забывать, что советизированная Германия окажется перед большой опасностью, если эта советизация явится последствием поражения Германии в скоротечной войне. Англия и Франция будут еще достаточно сильны, чтобы захватить Берлин и уничтожить советскую Германию. А мы не будем в состоянии прийти на помощь нашим большевистским товарищам в Германии.
Таким образом, наша задача заключается в том, чтобы Германия смогла вести войну как можно дольше, с целью, чтобы уставшие и до такой степени изнуренные Англия и Франция были бы не в состоянии разгромить советизированную Германию. Придерживаясь позиции нейтралитета и ожидая своего часа, СССР будет оказывать помощь нынешней Германии, снабжая ее сырьем и продовольственными товарами. Но само собой разумеется, наша помощь не должна превышать определенных размеров для того, чтобы не подрывать нашу экономику и не ослаблять мощь нашей армии.
В то же самое время мы должны вести активную коммунистическую пропаганду, особенно в англо-французском блоке и преимущественно во Франции. Мы должны быть готовы к тому, что в этой стране в военное время партия будет вынуждена отказаться от легальной деятельности и уйти в подполье. Мы знаем, что эта работа потребует многих жертв, но наши французские товарищи не будут сомневаться. Их задачами в первую очередь будут разложение и деморализация армии и полиции. Если эта подготовительная работа будет выполнена в надлежащей форме, безопасность советской Германии будет обеспечена, а это будет способствовать советизации Франции.
Рассмотрим теперь второе предположение, т.е. победу Германии. Некоторые придерживаются мнения, что эта возможность представляет для нас серьезную опасность. Доля правды в этом утверждении есть, но было бы ошибочно думать, что эта опасность будет так близка и так велика, как некоторые ее представляют. Если Германия одержит победу, она выйдет из войны слишком истощенной, чтобы начать вооруженный конфликт с СССР по крайней мере в течение десяти лет.
Ее основной заботой будет наблюдение за побежденными Англией и Францией с целью помешать их восстановлению. С другой стороны, победоносная Германия будет располагать огромными территориями, и в течение многих десятилетий она будет занята их “эксплуатацией” и установлением там германских порядков. Очевидно, что Германия будет очень занята в другом месте, чтобы повернуться против нас. Есть и еще одна вещь, которая послужит укреплению нашей безопасности. В побежденной Франции компартия всегда будет очень сильной. Коммунистическая революция неизбежно произойдет, и мы сможем использовать это обстоятельство для того, чтобы прийти на помощь Франции и сделать ее нашим союзником. Позже все народы, попавшие под “защиту” победоносной Германии, также станут нашими союзниками. У нас будет широкое поле деятельности для развития мировой революции.
Товарищи! В интересах СССР - Родины трудящихся, чтобы война разразилась между рейхом и капиталистическим англо-французским блоком. Нужно сделать все, чтобы эта война длилась как можно дольше в целях изнурения двух сторон. Именно по этой причине мы должны согласиться на заключение пакта, предложенного Германией, и работать над тем, чтобы эта война, объявленная однажды, продлилась максимальное количество времени. Надо будет усилить пропагандистскую работу в воюющих странах для того, чтобы быть готовыми к тому времени, когда война закончится...” [5, 6].

Эта доктрина, с некоторыми сделанными в процессе переговоров 23 августа 1939 года поправками, была реализована в советско-германском Договоре о ненападении с включенным в него по настоянию Сталина дополнительным секретным Протоколом о разделе пограничных стран Восточной Европы.

В Кремле Сталин 7 сентября 1939 г. на встрече с главой Коминтерна Георгием  Димитровым в присутствии Молотова и Жданова, объяснял: "Война идет между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т.д.) за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии было расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему… Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались". (Российский государственный архив социально-политической истории. Фонд 146. Опись 2. Дело 5. Листы 54-56).

В 1939 году в февральском номере журнала "Большевик" вышла статья В. Гальянова (псевдоним замнаркома иностранных дел Владимира Потемкина). "Человечество идет к великим битвам, которые развяжут мировую революцию, — писал он. — Конец этой второй войны ознаменуется окончательным разгромом старого, капиталистического мира. Между двумя жерновами — Советским Союзом, грозно поднявшимся во весь свой исполинский рост, и несокрушимой стеной революционной демократии, восставшей ему на помощь, — в пыль и прах будут обращены остатки капиталистической системы".

Вот на что была ориентирована новая доктрина Сталина, а отнюдь не оттягивание нападения Германии на СССР. Плюс к этому, на первом этапе советской экспансии, - на завоевание бывших западных земель Российской Империи.



2. Пакт Молотова-Риббентропа


10 августа 1939 года Риббентроп сообщил полномочному представителю СССР в Берлине Г. Астахову о скором начале войны с Польшей и возможной цене советского нейтралитета в ней. "Отказ Германии в пользу СССР от Прибалтики, Бессарабии, Восточной Польши…, – докладывал полпред в Москву, – это в данный момент минимум, на который немцы пошли бы без долгих разговоров, лишь бы получить от нас обещание невмешательства в конфликт с Польшей". Сразу после получения сообщения 11 августа Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение "вступить в официальное обсуждение поднятых немцами вопросов".

14 августа Риббентроп направил Молотову через Шуленбурга телеграмму № 175, в которой утверждалось:
"1. Идеологические расхождения между национал-социалистической Германией и СССР не препятствуют деловым отношениям и установлению нового и дружественного сотрудничества. Период противостояния во внешней политике может закончиться раз и навсегда.
2. Интересы Германии и СССР нигде не сталкиваются.
3. Капиталистические демократии Запада являются непримиримыми врагами, как национал-социалистической Германии, так и СССР.
4. Руководителям обоих государств следует не пускать события на самотёк, а решительно действовать в подходящее время".
 
19 августа произошли три важных события. Аккредитованные в Польше дипломаты Великобритании и Франции получили отрицательные ответы польского министра иностранных дел Юзефа Бека по поводу возможности присутствия любых иностранных войск на суверенной польской территории в мирное время. Бек в частности заявил: "Маршал Ворошилов пытается сейчас мирным путём добиться того, чего он хотел добиться силой оружия в 1920 году". В Берлине было подписано советско-германское торгово-кредитное соглашение, а поздним вечером Шуленбург передал в Берлин вручённый ему Молотовым проект пакта о ненападении, подчеркнув, что настоящий договор вступит в силу только в случае "подписания специального протокола по внешнеполитическим вопросам", являющегося, по требованию советской стороны, "составной частью пакта". Этот "специальный протокол" и стал секретным приложением о разделе Европы между Гитлером и Сталиным. Инициатива территориальных переделов всё время исходила от СССР. Гитлеру был нужен нейтралитет СССР при нападении Германии на Польшу, Сталину – немалая плата странами и народами за этот нейтралитет.

23 августа в присутствии Сталина министр иностранных дел СССР Молотов и министр иностранных дел Германии Риббентроп подписывают согласованный 19 августа  Договор о ненападении, более известный как пакт Молотова-Риббентропа, включающий по инициативе СССР секретный дополнительный Протокол о разделе Восточной Европы.  Данный Протокол представлял собой договоренность о разграничении так называемых зон интересов СССР и Германии "в случае территориально-политического переустройства областей" в Восточной Европе. Согласно этому Протоколу в зону интересов Советского Союза вошли: Финляндия, восточная половина  Польши вплоть до линии рек Нарев, Висла и Сан,  Латвия, Эстония и Бессарабия.  В зону интересов Германии вошли западная половина Польши и Литва.
 
Договор был ратифицирован Верховным Советом СССР через неделю после его подписания, причем от депутатов было скрыто наличие секретного дополнительного Протокола, который так никогда и не был ратифицирован. В этот же день Договор также без Протокола был ратифицирован Бундестагом Германии. А на другой день после ратификации германская армия вторглась в Польшу.

В результате Германия избежала войны на два фронта, последовательно разгромив Польшу, Францию и другие страны Западной Европы. Ее армия приобрела бесценных для нее 22 месяца боевого опыта, и, за счет эксплуатации оккупированной части Восточной Европы и поставок из Советского Союза, значительно увеличила военный и экономический потенциал, что имело решающее значение для будущего нападения на СССР в 1941 году.

Итак, пакт Молотова – Риббентропа не был "договором о ненападении". Это был политический и военный союз, деливший Европу на две сферы интересов фашистских хищников, из которого нацисты извлекли для себя значительно больший объем военно-политических и материальных ресурсов, чем коммунисты.

22 сентября в Бресте прошел торжественный парад – празднование общей победы гитлеровской Германии и советской России над независимой Польшей. Такие парады не проводят стороны договоров о ненападении – это делают союзники и друзья. Парад стал прелюдией к тем чудовищным преступлениям, которые в течение следующих нескольких лет были совершены по обе стороны линии, разделившей их сферы интересов.



3. Раздел Польши и начало Второй мировой войны

"Этим преступлениям не может быть никаких оправданий, в нашей стране дана ясная политическая, правовая, нравственная оценка злодеяниям тоталитарного режима",
Владимир Путин, 2010 год

 
3.1. Нападение на Польшу и “странная война”

1 сентября 1939 года Германия, в нарушение германо-польского Договора о ненападении от 1934 года, а 17 сентября 1939 года СССР, в нарушение советско-польского Договора о ненападении от 1932 года, скоординировано вторгаются на территорию Польши и расчленяют ее в соответствие с секретным Протоколом. Задержка вторжения СССР объяснялась Молотовым необходимостью создания у мирового сообщества впечатления советской “защиты” меньшинств - украинцев и белорусов на территории Польши от вторгшихся немецких войск. Так, Молотов предлагал Германии следующую формулу введения мировой общественности в заблуждение: поскольку Польша развалилась, у Советского Союза возникла необходимость прийти на помощь украинцам и белорусам. Этот довод, – утверждал Молотов, – необходим для того, чтобы Советский Союз смог оправдать свое вмешательство в глазах широких масс и при этом не предстал агрессором.

Свидетельствующие о сговоре нацистской Германии с руководством СССР детали этого плана, реализующего пакт Молотова-Риббентропа при условии маскировки намерений и действий СССР, не желающего выглядеть агрессором, представлены в совершенно секретной переписке между МИД Германии и послом Германии в Советском Союзе графом Шуленбургом в период с 3 по 17 сентября 1939 года.

В телеграмме МИД Германии послу Шуленбургу от 3 сентября Риббентроп пишет: "Очень срочно! Лично послу. Совершенно секретно! Главе посольства или его представителю лично. Секретно! Должно быть расшифровано лично им! Совершеннейше секретно! Мы безусловно надеемся окончательно разбить польскую армию в течение нескольких недель. Затем мы удержим под военной оккупацией районы, которые, как было установлено в Москве [согласно секретному дополнительному Протоколу к пакту Молотова-Риббентропа], входят в германскую сферу интересов. Однако понятно, что по военным соображениям нам придется затем действовать против тех польских военных сил, которые к тому времени будут находиться на польских территориях, входящих в русскую сферу интересов. Пожалуйста, обсудите это с Молотовым немедленно и посмотрите, не посчитает ли Советский Союз желательным, чтобы русская армия выступила в подходящий момент против польских сил в русской сфере интересов и, со своей стороны, оккупировала эту территорию. По нашим соображениям, это не только помогло бы нам, но также, в соответствии с московскими соглашениями, было бы и в советских интересах. В связи с этим, пожалуйста, выясните, можем ли мы обсуждать этот вопрос с [советскими] офицерами, которые только что прибыли сюда, и какой предположительно будет позиция советского правительства.

В телеграмме, отправленной Риббентропом послу Шуленбургу из Берлина 9 сентября 1939 года говорится: "Мы, конечно же, согласны с советским правительством в том, что ценность соглашений, достигнутых в Москве, не умаляется расширением военных действий местного характера. Мы должны разгромить и разгромим польскую армию везде, где только ее встретим. Московским соглашениям это не противоречит и  поэтому ничего не меняется. Развитие военных действий даже превосходит наши ожидания. По всем показателям польская армия находится более или менее в состоянии разложения. Во всех случаях я считал бы неотложным возобновление Ваших бесед с Молотовым относительно советской военной интервенции [в Польшу]. Возможно, вызов русского военного атташе в Москву показывает, что там готовится решение. Я поэтому просил бы Вас в подходящей форме еще раз поговорить на эту тему с Молотовым и телеграфировать результат".

В ответе на эту телеграмму посол Шуленбург написал: "Молотов заявил мне сегодня в 15 часов, что советские военные действия начнутся в течение ближайших нескольких дней". Однако позднее, 10 сентября, посол Шуленбург шлет в МИД Германии следующее сообщение: "На сегодняшней встрече в 16 часов Молотов изменил свое вчерашнее заявление, сказав, что советское правительство было застигнуто совершенно врасплох неожиданно быстрыми германскими военными успехами. Основываясь на нашем первом сообщении [от 3 сентября], Красная Армия рассчитывала на несколько недель, которые теперь сократились до нескольких дней. Советские военные власти оказались поэтому в трудном положении, так как, принимая во внимание местные обстоятельства, они требовали, по возможности, еще две-три недели для своих приготовлений. Уже было мобилизовано более трех миллионов человек... Я очень подробно объяснил Молотову, насколько при таком положении дел важны быстрые действия Красной Армии. Молотов повторил, что делается все возможное для ускорения событий... Затем Молотов подошел к политической стороне вопроса и заявил, что советское правительство намеревалось воспользоваться дальнейшим продвижением германских войск и заявить, что Польша разваливается на куски и что вследствие этого Советский Союз должен прийти на помощь украинцам и белорусам, которым «угрожает» Германия. Этот предлог представит интервенцию Советского Союза благовидной в глазах масс и даст Советскому Союзу возможность не выглядеть агрессором".

Однако уже 14 сентября посол Шуленбург телеграфирует в Берлин:  "Молотов вызвал меня сегодня в 16 часов и заявил, что Красная Армия достигла состояния готовности скорее, чем это ожидалось. Советские действия поэтому могут начаться раньше
указанного им во время последней беседы срока (см. мою телеграмму от 10 сентября). Учитывая политическую мотивировку советской акции (падение Польши и защита «русских меньшинств»), [Советскому Союзу] было бы крайне важно не начинать действовать до того, как падет административный центр Польши — Варшава. Молотов поэтому просит, чтобы ему как можно более точно сообщили, когда можно рассчитывать на захват Варшавы.

В телеграмме от 15 сентября Риббентроп предписывает послу Шуленбургу: "Я прошу Вас немедленно передать господину Молотову следующее:
1. Уничтожение польской армии, как это следует из обзора военного положения от 14 сентября, который уже был Вам передан, быстро завершается. Мы рассчитываем занять Варшаву в течение ближайших нескольких дней.
2. Мы уже заявили советскому правительству, что мы считаем себя связанными разграниченными сферами интересов, согласованными в Москве и стоящими обособленно от чисто военных мероприятий, что, конечно же, также распространяется и на будущее.
3. Из сообщения, сделанного Вам Молотовым 14 сентября, мы заключили, что в военном отношении советское правительство подготовлено и что оно намерено начать свои операции уже сейчас. Мы приветствуем это. Советское правительство, таким образом, освободит нас от необходимости уничтожать остатки польской армии, преследуя их вплоть до русской границы. Кроме того, если не будет начата русская интервенция, неизбежно встанет вопрос о том, не создастся ли в районе, лежащем к востоку от германской зоны влияния, политический вакуум. Поскольку мы, со своей стороны, не намерены предпринимать в этих районах какие-либо действия политического или административного характера, стоящие обособленно от необходимых военных операций, без такой интервенции со стороны Советского Союза [в Восточной Польше] могут возникнуть условия для формирования новых государств.
4. С целью политической поддержки выступления советской армии мы предлагаем публикацию совместного коммюнике следующего содержания: «Ввиду полного распада существовавшей ранее в Польше формы правления имперское правительство и правительство СССР сочли необходимым положить конец нетерпимому далее политическому и экономическому положению, существующему на польских территориях. Они считают своей общей обязанностью восстановление на этих территориях, представляющих для них [Германии и СССР] естественный интерес, мира и спокойствия и установления там нового порядка путем начертания естественных границ и создания жизнеспособных экономических институтов».
5. Предлагая подобное коммюнике, мы подразумеваем, что советское правительство уже отбросило в сторону мысль, выраженную Молотовым в предыдущей беседе с Вами, что основанием для советских действий является угроза украинскому и белорусскому населению, исходящая со стороны Германии. Указание мотива такого сорта — действие невозможное. Он прямо противоположен реальным германским устремлениям, которые ограничены исключительно хорошо известными германскими жизненными интересами. Он также противоречит соглашениям, достигнутым в Москве, и, наконец, вопреки выраженному обеими сторонами желанию иметь дружеские отношения, представит всему миру оба государства как врагов.
6. Поскольку военные операции должны быть закончены как можно скорее в связи с наступающим временем года, мы будем благодарны, если советское правительство назначит день и час, в который его войска начнут наступление, чтобы мы, со своей
стороны, могли действовать соответствующе. С целью необходимой координации военных операций обеих сторон нужно также, чтобы представители обоих правительств, а равно германские и русские офицеры, находящиеся на местах, в зонах операций, провели встречу для принятия необходимых мер, для чего мы предлагаем по воздуху собрать совещание в Белостоке.

Прошу ответить немедленно телеграфом. Об изменениях в тексте [совместного советско-германского коммюнике] с согласия Гауса и Хильгера уже побеспокоились.

Отвечая на эту телеграмму посол Шуленбург 16 сентября телеграфирует в МИД Германии: "Я виделся с Молотовым сегодня в 18 часов и выполнил инструкции. Молотов заявил, что военная интервенция Советского Союза произойдет, вероятно, завтра или послезавтра. Сталин в настоящее время консультируется с военными руководителями, и этим вечером он в присутствии Молотова укажет мне день и час советского наступления. Молотов добавил, что он доложит о моем сообщении правительству, но он думает, что в совместном коммюнике уже более нет нужды; советское правительство намерено мотивировать свои действия следующим образом: польское государство распалось и более не существует, поэтому аннулируются все соглашения, заключенные с Польшей; третьи державы могут попытаться извлечь выгоду из создавшегося хаоса; Советский Союз считает своей обязанностью вмешаться для защиты своих украинских и белорусских братьев и дать возможность этому несчастному населению трудиться спокойно. Советское правительство намерено обнародовать сообщение в указанном духе по радио, в прессе и т. д. немедленно после того, как Красная Армия пересечет границу, и в то же время заявить об этом в официальной ноте польскому послу здесь и всем здешним дипломатическим миссиям.

Молотов согласился с тем, что планируемый советским правительством предлог [защита украинцев и белорусов от немецкого вторжения] содержал в себе ноту, обидную для чувств немцев, но просил, принимая во внимание сложную для советского
правительства ситуацию, не позволять подобным пустякам вставать на нашем пути. Советское правительство, к сожалению, не видело какого-либо другого предлога, поскольку до сих пор Советский Союз не беспокоился о своих меньшинствах в Польше и должен был так или иначе оправдать за границей свое теперешнее вмешательство.

17 сентября дополнительно к этой телеграмме посол Шуленбург сообщает: "Очень срочно! Секретно! Сталин в присутствии Молотова и Ворошилова принял меня в 2 часа ночи и заявил, что Красная Армия пересечет советскую границу в 6 часов утра на всем ее протяжении от Полоцка до Каменец- Подольска. Во избежание инцидентов Сталин спешно просит нас проследить за тем, чтобы германские самолеты начиная с сегодняшнего дня не залетали восточнее линии Белосток — Брест-Литовск — Лемберг (Львов). Советские самолеты начнут сегодня бомбардировать район восточнее Лемберга. Я обещал сделать все, что возможно, в смысле информирования германских военно-воздушных сил, но просил, учитывая, что осталось мало времени, чтобы сегодня советские самолеты не подлетали к упомянутой линии слишком близко.
Советская комиссия прибудет в Белосток завтра, самое позднее послезавтра.

Сталин зачитал мне ноту, которая будет вручена уже этой ночью польскому послу и копия которой в течение дня будет разослана всем миссиям, а затем опубликована. В ноте дается оправдание советских действий. Зачитанный мне проект содержал три пункта, для нас неприемлемых. В ответ на мои возражения Сталин с предельной готовностью изменил текст [отказ упоминать в нем мотив защиты от немцев украинских и белорусских польских меньшинств] так, что теперь нота вполне нас удовлетворяет. Сталин заявил, что вопрос о публикации германо-советского коммюнике не может быть поставлен на рассмотрение в течение ближайших двух-трех дней.

В будущем все военные вопросы, которые возникнут, должны выясняться напрямую с Ворошиловым генерал-лейтенантом Кестрингом". [7]

17 сентября в 3 часа ночи замнаркома иностранных дел СССР Потёмкин зачитал польскому послу в Москве Вацлаву Гжибовскому ноту, в которой было заявлено, что война выявила внутреннюю несостоятельность Польши и что к настоящему времени польское правительство бежало, войска не оказывают сопротивления, а это означает прекращение действия договоров между Польшей и СССР. Гжибовский отказался принять ноту. Он с достоинством ответил: "Ни один из аргументов, использованных для оправдания превращения польско-советских договоров в пустые бумажки, не выдерживает критики. По моей информации, глава государства и правительство находятся на польской территории... Суверенность государства существует, пока солдаты регулярной армии сражаются... То, что нота говорит о положении меньшинств, является бессмыслицей. Все меньшинства доказывают действием свою полную солидарность с Польшей в борьбе с германщиной... Наполеон вошёл в Москву, но, пока существовали армии Кутузова, считалось, что Россия также существует".

Доказательством сговора СССР и Германии является советско-германское коммюнике от 18 сентября 1939 года, в котором стороны заявляют, что "во избежание всякого рода необоснованных слухов насчет задач советских и германских войск, действующих в Польше, правительство СССР и правительство Германии заявляют, что действия этих войск не преследуют какой-либо цели, идущей вразрез интересов Германии или Советского Союза и противоречащей духу и букве пакта о ненападении, заключенного между Германией и СССР. Задача этих войск, наоборот, состоит в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом Польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования" [7].

Итак, сначала советская агрессия против Польши, до пропагандистских деталей обсужденная с нацистами, а потом уже отъезд польского правительства из польской Коломыи в Румынию именно вследствие начавшейся советской агрессии.

Совместные действия, военные парады и сотрудничество армейских подразделений и спецслужб нацистских и советских оккупантов, сопровождавшееся репрессиями, депортацией и убийством десятков тысяч поляков, насильственной советизацией и коллективизацией восточной Польши, продолжались вплоть до нападения Германии на СССР. Невероятным по ярости преступлением сталинского режима в это время явилось массовое убийство 25700 пленных - бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов и тюремщиков весной 1940 года, ставшим местью Польше за разгром армии Тухачевского в советско-польской войне 1919 - 1920 года.

Иосиф Сталин в ответе на поздравление Гитлера по случаю его 60-летия фактически признал общую, наци-советскую, ответственность за кровавую расправу над Польшей: "Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной" (Правда, 25 декабря 1939 года).

3 сентября 1939 года Англия и Франция в соответствие с данными ими Польше гарантиями безопасности объявляют войну Германии, но никаких реальных военных действий против нее не предпринимают. Эта война получила наименование “странная война”. Она прекратится лишь в мае 1940 года нападением Германии на Францию.
 
Таким образом, именно действия Советского Союза и Германии явились триггером Второй мировой войны.


3.2. Советско-германский Договор о дружбе и границе

Дальнейшее развитие новых германо-советских отношений нашло свое отражение в Договоре и дружбе и границе между СССР и Германией, подписанном 28 сентября 1939 года в Москве. В нем был формально завершен раздел Польши и зафиксированы обновленные зоны интересов сторон с учетом их корректировки посредством: 1) включения Литвы в зону интересов СССР,  2) передачи в качестве  компенсации в зону интересов Германии занятое немцами Люблинское воеводство и восточную часть Варшавского воеводства, территории которых в соответствие с пактом Молотова-Риббентропа находились в зоне интересов Советского Союза.
 
Гитлер убедил советское руководство в том, что необходимое Германии жизненное пространство – lebensraum  ограничивается на востоке линией раздела Польши и не распространяется дальше на территорию бывшей Российской империи. Это заверение Гитлера, вместе с убежденностью Сталина, что Гитлер не способен нарушить установку Отто фон Бисмарка о самоубийственности войны на два фронта - с Англией и Советским Союзом, служило успокоительным лекарством для Сталина вплоть до нападения Германии на СССР.


3.3. Дальнейшие захваты СССР

3.3.1. Советско-финская война. Отторжение части территории Финляндии

26 ноября 1939 года правительство СССР направило ноту протеста правительству Финляндии по поводу артиллерийского обстрела, который, по заявлению советской стороны, был совершён с финляндской территории. Этот "обстрел" явился провокацией НКВД с целью ответственность за начало военных действий полностью возложить на Финляндию.

30 ноября 1939 года Советский Союз приступил к оккупации члена Лиги Наций суверенной Финляндии в соответствие с секретным дополнительным протоколом к пакту Молотова-Риббентропа.

В телеграмме Генеральному Секретарю Лиги Наций Авенолю Рудольф Холсти постоянный представитель Финляндии в Лиге Наций от 3 декабря 1939 года просил их принять все необходимые меры, чтобы остановить агрессию: "Господин Генеральный секретарь, СССР, с которым Финляндия поддерживала с момента подписания мирного договора в Тарту в 1920 году добрососедские отношения и подписала пакт о ненападении, срок действия которого истекал только в 1945 году, внезапно напал утром 30-го ноября сего года не только на пограничные позиции, но также и на открытые финляндские города, сея смерть и опустошение среди гражданского населения, особенно воздушными атаками. Финляндия никогда ничего не предпринимала против своего мощного соседа. Она не переставала прилагать самые большие усилия, чтобы жить с ним в мире. Тем не менее, ссылаясь на мнимый отказ Финляндии согласиться с так называемыми пограничными инцидентами и обвиняя в мнимом отказе Финляндию согласиться на укрепление безопасности Ленинграда, СССР сначала денонсирует упомянутый выше пакт о ненападении и затем отказывается от предложения финляндского правительства прибегнуть к посредничеству какой-либо нейтральной державы. По указанию моего правительства я имею честь довести вышеизложенное до Вашего сведения с просьбой соблаговолить созвать немедленно, в силу статей 11 и 15-й пакта, Совет и Ассамблею и просить их принять все необходимые меры, чтобы остановить агрессию. Я не премину представить Вам полное изложение причин и обстоятельств, которые заставили мое правительство просить вмешательства Лиги Наций в конфликт, приведший к столкновению двух из ее членов" [17].

4 декабря в ответ на запрос генсека Лиги Наций нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов заявил, что Советский Союз не находится в состоянии войны с Финляндией и не угрожает финскому народу, поскольку заключил 2 декабря 1939 года Договор о взаимопомощи и дружбе с правительством учреждённой за сутки до этого Финляндской Демократической Республики (ФДР). С точки зрения СССР, он предпринимает совместные с ФДР усилия по ликвидации очага войны, созданного в Финляндии её прежними правителями. [18] В мире практически никто, и в первую очередь сами финны, серьезно не восприняли наспех образованную фейковую республику, и отнеслись к заявлению Молотова как к издевательству над мировым общественным мнением и здравым смыслом.

Непосредственным поводом к исключению СССР из Лиги Наций послужили массовые протесты международной общественности по поводу бомбардировок советской авиацией финляндских гражданских объектов, включая Хельсинки.

14 декабря 1939 года была созвана 20-я сессия Ассамблеи Лиги Наций. По инициативе Аргентины в повестку заседания был внесён вопрос об исключении Советского Союза. Председатель образованного Ассамблеей специального комитета по финляндскому вопросу, представитель Португалии Да Матта зачитал составленный комитетом отчёт и проект резолюции. Он базировался на "Положении об определении агрессора", принятом Лигой в 1933 году по инициативе тогдашнего главы НКИД СССР Максима Литвинова.

Из 40 государств-членов Лиги Наций за проект резолюции Ассамблеи проголосовали 28 государств (в том числе Великобритания и пять британских доминионов, а также Франция и две её подмандатные территории), воздержались девять (Швеция, Норвегия, Дания, Латвия, Эстония, Литва, Болгария, Китай и Швейцария), представители остальных (в том числе СССР) отсутствовали. Совет Лиги Наций ознакомился с принятой Ассамблеей резолюцией и вынес постановление об исключении Советского Союза из этой международной организации. Совет осудил "действия СССР, направленные против Финляндского государства", и призвал страны-члены Лиги Наций оказать поддержку Финляндии.

Исключение СССР из Лиги Наций — резолюция Ассамблеи и постановление Совета Лиги Наций об исключении Советского Союза из этой международной организации с осуждением "действий СССР, направленных против Финляндского государства", а именно: за развязывание войны с Финляндией произошло 14 декабря 1939 года во Дворце Наций, штаб-квартире Лиги в Женеве. [19]

В результате репутация СССР в мире как субъекта международного права была уничтожена.

К концу зимней компании численность финских вооруженных сил составляла 346000 человек, которым противостояло, как минимум, 760000 солдат РККА. То есть соотношение было больше, чем 2:1. Таким образом, превосходство Красной Армии в людях было значительным, но вот в тяжелых вооружениях оно было подавляющим. Красная Армия имела более 2000 танков и примерно 2500 самолетов. Противник же имел 0 танков и около 450 самолетов [21,22].

Когда Советский Союз попытался двинуть войска дальше Кольского полуострова вглубь находящейся на последнем издыхании Финляндии, Сталин получил от Чемберлена и Рузвельта  предупреждение о том, что если он не остановится, то последует вооруженное вмешательство в конфликт Франции и Англии и многочисленных добровольцев на стороне финнов, а также всеобъемлющие санкции, включающие запрет на поставки критически важных для советской военной промышленности материалов. Одновременно были приведены в полную боеготовность эскадрильи английской авиации, дислоцированные в Иране и Ираке в рамках операции "Копье" по бомбардировке и блокированию поставок нефти из бакинских нефтепромыслов. Сталин был вынужден остановиться, правда оставив за собой завоеванную Карелию.

В отражении советской агрессии ключевую роль сыграла также непреклонная и героическая решимость финнов защитить свою страну.  В результате к 12 марта 1940 года, когда был заключен Московский мирный договор между СССР и Финляндией, СССР не только не добился поставленной Сталиным цели аннексировать, в соответствие с пактом Молотова-Риббентропа, Финляндию, но и потерпел тяжелое поражение, аннексировав лишь 11% территории Финляндии со вторым по величине городом Выборгом. [20, 21] При этом невозвратные потери советской армии составили 79427 человек [21] в сравнении с невозвратными потерями финской армии 26662 человека [22], что почти в 3 раза больше финских потерь.

Про "зимнюю" советско-финскую войну Уинстон Черчилль 20 января 1940 года сказал: "Финляндия — не сдающаяся, более того, торжествующая в самых челюстях чудовища, показала нам, на что способен свободный человек. Эта страна оказала величайшую услугу человечеству, перед всем миром Финляндия обнажила слабость Красной армии и ее военно-воздушного флота. Множество иллюзий относительно Советской России рассеялись в эти краткие, жестокие недели боев близ Полярного круга. Всем стало очевидно, как развращает коммунизм душу нации: в мирное время она голодна и беспокойна, в военное же — низменна и жестока".

Эта война показала всему миру, в том числе и Гитлеру, военную неспособность “колоса на глиняных ногах”, что, вместе с предшествующими сталинскими репрессиями против офицерского корпуса, впоследствии в решающей степени подтолкнуло Германию к развязыванию войны против СССР.
 

3.3.2. Захват Бессарабии и Северной Буковины

28 - 30 июня 1940 года территории Румынии: Бессарабия и Северная Буковина без единого выстрела были захвачены и присоединены к СССР.  При этом, захватив Северную Буковину, никогда не входившую в состав Российской Империи, СССР нарушил пакт Молотова-Риббентропа. Молотов это нарушение мотивировал тем, что Северная Буковина стала “тем последним звеном, которого не хватало Советскому Союзу для объединения всех украинцев в одно государство”. К этому советский нарком добавил, что год назад в секретном Протоколе Советский Союз действительно ограничивал свои требования только Бессарабией, однако “в нынешней ситуации... Германия должна понять заинтересованность русских и в Южной Буковине”. Если явочный захват Северной Буковины был с трудом, но “проглочен” Германией, то претензии Сталина на Южную Буковину были решительно ею отвергнуты.

Одновременно Германия гарантировала целостность территории Румынии без Бессарабии и Северной Буковины и ввела на эту территорию войска. Отказ Гитлера “отдать” Советскому Союзу Южную Буковину он обосновывал ее стратегическим значением, поскольку из нее открывался кратчайший путь из СССР к региону Плоешти - главному источнику импортируемой Германией нефти.
 
3.3.3. Аннексия Латвии, Эстонии и Литвы

В условиях отказа как Германии, скрупулезно выполнявшей свои обязательства о включении Эстонии в советскую зону интересов согласно секретному Протоколу от 23 августа 1939 года, так и Франции и Англии, от выполнения обязательств по гарантиям безопасности Эстонии, эстонское правительство пошло на переговоры в Москве, в результате которых 28 сентября 1939 года был заключён Договор о взаимопомощи, предусматривающий создание на территории Эстонии советских военных баз и размещение на них советского контингента численностью до 25 тысяч человек.

2 октября начались аналогичные советско-латвийские переговоры. От Латвии СССР потребовал доступ к морю через порты Лиепая и Вентспилс. В итоге 5 октября был подписан Договор о взаимопомощи сроком на 10 лет, предусматривавший ввод в Латвию 25-тысячного контингента советских войск.

Согласно секретному протоколу к Советско-германскому Договору о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года Литва отошла в сферу влияния СССР в обмен на польские земли к востоку от Вислы, отошедшие к Германии. В соответствие с этим 10 октября 1939 года Председателем Совета Народных Комиссаров В. Молотовым и министром Иностранных Дел Литовской Республики Ю. Урбшисом в Москве был подписан советско-литовский Договор о передаче Литовской республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой сроком на 15 лет, предусматривавший ввод 20-тысячного контингента советских войск.

В период октября - декабря 1939 года советские воинские контингенты были размещены на территории всех трех прибалтийских республик. А 1 апреля 1940 года в Третьем рейхе были изданы географические карты, на которых территории Эстонии, Латвии и Литвы были обозначены как входящие в Советский Союз.

Для пресечения народного движения против советизации, сопровождавшейся массовым террором, депортациями и насаждением коммунистической идеологии и практики и недопущения естественного роста антисоветских и прогерманских настроений на новых территориях 4 июня войска Ленинградского, Калининского и Белорусского Особого военных округов под видом учений были подняты по тревоге и начали выдвижение к границам прибалтийских государств. 14 июня советское правительство предъявило ультиматум Литве, а 16 июня Латвии и Эстонии. В основных чертах смысл ультиматумов совпадал: правительства этих государств обвинялись в грубом нарушении условий ранее заключенных с СССР договоров о взаимопомощи, и выдвигалось требование сформировать правительства, способные обеспечить выполнение этих договоров и допустить на их территорию дополнительные контингенты войск. Условия были приняты. 15 июня дополнительные контингенты советских войск были введены в Литву, а 17 июня — в Эстонию и Латвию.

Литовский президент Антанас Сметона настаивал на организации сопротивления советским войскам, однако, получив отказ большей части правительства, бежал в Германию, а его латвийский и эстонский коллеги — Карлис Улманис и Константин Пятс пошли на сотрудничество с новой властью (оба вскоре были репрессированы), как и литовский премьер Антанас Меркис. Во всех трёх странах были сформированы дружественные СССР, но не коммунистические правительства во главе, соответственно, с Юстасом Палецкисом (Литва), Йоханнесом Варесом (Эстония) и Августом Кирхенштейном (Латвия).

За процессом советизации прибалтийских стран следили уполномоченные правительства СССР — Андрей Жданов (в Эстонии), Андрей Вышинский (в Латвии) и Владимир Деканозов (в Литве).

Новые правительства сняли запреты на деятельность коммунистических партий и проведение демонстраций, выпустили политзаключенных и назначили внеочередные парламентские выборы. На выборах, состоявшихся 14 июля во всех трёх государствах, победу одержали прокоммунистические Блоки трудового народа — единственные допущенные к выборам избирательные списки. По официальным данным, в Эстонии явка составила 84,1 %, при этом за Союз трудового народа было отдано 92,8 % голосов, в Литве явка составила 95,51 %, из которых 99,19 % проголосовали за Союз трудового народа, в Латвии явка составила 94,8 %, за Блок трудового народа было отдано 97,8 % голосов.

Вновь избранные парламенты уже 21—22 июля провозгласили создание Эстонской ССР, Латвийской ССР и Литовской ССР и приняли Декларации о вхождении в СССР. 3—6 августа 1940 года, в соответствии с решениями Верховного Совета СССР, эти республики были приняты в состав Советского Союза. Таким образом, их "инкорпорирование" состоялось при формальном соблюдении международного законодательства. Однако, по словам Ульянова (Ленина), формально правильно, а по существу - издевательство. И это издевательство "вылезет боком" в судьбе СССР в 1991 году.
[Мялксоо Л. Советская аннексия и государственный континуитет: международно-правовой статус Эстонии, Латвии и Литвы в 1940—1991 гг. и после 1991 г. Архивная копия от 12 октября 2013 года, 2005].

Сами страны Балтии, Соединенные Штаты и их суды, Европейский парламент, Европейский суд по правам человека и Совет ООН по правам человека - все заявили, что эти три страны были захвачены, оккупированы и незаконно включены в состав Советского Союза в соответствии с положениями Пакта Молотова – Риббентропа. Россия в 1991 также признала эти действия как аннексию суверенных государств. В 2005 году Совет Европы в своей резолюции характеризовал вхождение прибалтийских государств в состав СССР как советскую оккупацию, насильственную и  незаконную инкорпорацию и аннексию. Тогда же Европейский парламент осудил указанные действия, характеризовав период вхождения этих государств в состав СССР как советскую оккупацию [European Parliament resolution on the sixtieth anniversary of the end of the Second World War in Europe on 8 May 1945].


3.4. Дальнейшие захваты Германии

Реализация пакта Молотова-Риббентропа, позволившая значительно усилить военный и экономический потенциал  Германии за счет бесконечных и масштабных поставок продовольствия и материалов для военной промышленности из СССР и эксплуатации захваченной ею Центральной и части Восточной Европы, дала возможность Германии приступить к захватам стран Западной Европы.
 
3.4.1. 9 апреля 1940 года Германия оккупирует Данию и Норвегию.

3.4.2. 10  – 27 мая 1940 года Германия прорывает линию Мажино и оккупирует Люксембург, Бельгию и Голландию.

 3.4.3. 29 мая – 22 июня 1940 года Германия осуществляет полный разгром Франции и экспедиционной армии Англии и оккупирует северную (атлантическую) ее часть. В южной (средиземноморской) части Франции Гитлер создает марионеточное государство во главе с маршалом Петеном и столицей Виши.
 
Этот захват произвел шокирующее впечатление на Сталина и Молотова, поскольку он разрушил тот самый Западный фронт, с которым они связывали расчеты на взаимное истощение противников по примеру Первой мировой войны и удержание Германии от нападения на Советский Союз. "Сталин был в крайне нервном состоянии, – вспоминал Н.С. Хрущев, – …Он буквально метался по кабинету, ругаясь, как последний извозчик. Он проклинал французов, поносил англичан. Как они могли позволить побить себя, да еще с таким разгромом?"

Реанимацию разгромленного при деятельном соучастии СССР Западного фронта советское правительство будет впоследствии решительно  требовать у Англии и США. Это разрушение впоследствии окажется той точкой невозврата, после которой нападение Германии на СССР станет лишь делом времени.

3.4.4. В апреле – мае 1941 года Германия захватывает Югославию и Грецию, укрепляя свои позиции на Балканах.


3.5.  Советско-германское сотрудничество

"Если Германия попадет в тяжелое положение, то она может быть уверена, что советский народ придет Германии на помощь и не допустит, чтобы Германию задушили. Советский Союз заинтересован в сильной Германии и не допустит, чтобы Германию повергли на землю".
И.Сталин, 28 сентября 1939 года

• Военное сотрудничество

Помимо сотрудничества армейских подразделений и спецслужб при разделе Польши в начале октября 1939 года в 35 км северо-западнее Мурманска была создана немецкая военно-морская база "База Норд" для заправки и ремонта германских военных судов и подводных лодок. Кроме того, германские корабли пользовались укрытием в гавани Мурманска и в ходе операций германского военно-морского флота. В Мурманске же заправлялись продовольствием и горючим немецкие крейсеры, ведущие военные операции против Англии. В дополнение к этому СССР снабжал немцев метеорологическими сводками, которые затем использовались "Люфтваффе" при бомбежке Англии. Наконец, советский ледокол проделал сложный путь по Северному Ледовитому океану, чтобы провести через Берингов пролив германский рейдер "Шиф-31". Попав в Тихий океан, этот рейдер успешно потопил несколько кораблей Англии и ее союзников.

• Политическое сотрудничество

После вступления Англии и Франции в войну на стороне Польши 3 сентября 1939 года Советский Союз немедленно объявил Англию и Францию агрессорами. Кроме того, Молотов назвал абсурдом войну под лозунгом борьбы против германского фашизма и, вместе с немецкими пропагандистами, начал убеждать Соединенные Штаты не вступать в войну на стороне Великобритании.

Хотя неожиданное поражение Франции оказалось тяжелым ударом для Советского Союза, Молотов не преминул поздравить германское правительство с победой. Под предлогом оптации населения гестапо были выданы 800 немецких и австрийских граждан - антифашистов, нашедших в свое время политическое убежище в Советском Союзе.

Сталин дал точные указания, как поступать коммунистическим партиям и Коминтерну в новых условиях: ни в коем случае не повредить новым советско-германским отношениям. "Мы не прочь, - сказал Сталин, - чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга". Сталин сказал, что необходимо отказаться от установок VII Конгресса Коминтерна о фашизме, как "главном источнике агрессии", снять лозунг: война империалистическая, и поэтому рабочим необходимо выступить против нее и "ее виновников". Это означало призыв к англичанам, французам и другим саботировать военные усилия в их странах. Исключение было сделано для немецких рабочих, поскольку Германия изображалась теперь советским руководством не как агрессор, а как... жертва агрессии Англии и Франции. Сталин уточнил: "Мы не будем выступать против правительств, которые за мир!", иначе говоря, против гитлеровского правительства - ведь оно, согласно установкам Сталина, "выступает с мирными предложениями". В то же время Сталин обозначил Польшу как фашистское государство, подлежащее уничтожению. А вот в докладе Молотова о внешней политике Правительства 31 октября 1939 года прозвучало следующее: "Не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война "за уничтожение гитлеризма", прикрываясь фальшивым флагом "борьбы за демократию"" [12].

Наконец, кульминационным пунктом политического сотрудничества стал визит Молотова в Берлин в ноябре 1940 года и его переговоры о возможности присоединения СССР к Тройственному – Антикоминтерновскому пакту Германии, Италии и Японии с целью дальнейшего раздела мира.

• Экономическое сотрудничество

"Русские (СССР) поставляют нам даже больше, чем мы хотим иметь. Сталин не жалеет труда, чтобы нравиться нам. У него, видимо, достаточно причин для этого".
Из дневника Геббельса, 1940 год

19 августа 1939 года, между СССР и Германией было подписано Торгово-кредитное соглашение. Оно было как бы прелюдией к заключению 11 февраля 1940 года Хозяйственного соглашения. В одном из документов, подготовленных Наркомвнешторгом для опубликования, значение Хозяйственного соглашения расценивалось как "не имеющее по своему объему и значению прецедента в истории мировой торговли". Немецкий кредит должен был использоваться для финансирования советских заказов в Германии по поставкам станков, оборудования, различных товаров, вооружения и для предоставления СССР конвертируемой валюты. Закупленные у немцев чертежи, несколько тысяч станков, силовые агрегаты, образцы вооружения (включая легкие и средние танки, современные боевые самолеты, артиллерию и даже крейсер "Лютцов") впоследствии удалось успешно применить в производстве советского оружия и боеприпасов, машиностроении, создании оптических приборов, химии и металлургии.

Кредит погашался СССР путем масштабных поставок зерна, необходимого для продовольственного обеспечения Германии и сырьевых материалов, критически важных для ее военной промышленности. Поставки сырья начинались с момента подписания соглашения и продолжались до 22 июня 1941 года включительно. В 1940 году на Германию приходилось 52% всего советского экспорта, в том числе 50% – фосфатов, 62% – хрома, 40% – марганца, 75% – нефти, 77% – зерна. За 1940 год через территорию СССР прошло 59% всего германского импорта и 49% экспорта, а к 22 июня 1941 – соответственно  72% и 64%. СССР закупал для Германии товары в нейтральных странах, в том числе и в США. Советские поставки, в первую очередь цветных металлов, и особенно транзитные перевозки, в значительной степени ослабили британскую блокаду и поддержали немецкое производство. Советский Союз в 1939–1941 годах позволил Германии успешно продолжать экспансию, в результате которой росли возможности и потенциал нацистов.

В течение 17 месяцев, прошедших между подписанием советско-германского пакта и нападением на СССР, Германия получила от Советского Союза: 865 тыс. т нефти, 140 тыс. т марганцевой руды, 14 тыс. т меди, 3 тыс. т никеля, 101 тыс. т хлопка-сырца, более 1 млн т лесоматериалов, 11 тыс. т льна, 26 тыс. т хромовой руды, 15 тыс. т асбеста, 184 тыс. т фосфата, 2736 кг платины и 1 млн 463 тыс. т зерна. Кроме того, через советскую территорию осуществлялся транзит стратегического сырья и продовольствия из стран Тихоокеанского бассейна, Ближнего Востока и др.
Этот транзит радикально нивелировал последствия Британской морской блокады Германии, которая была установлена после вторжения вермахта в Польшу, одновременно содействуя росту экономической и военной мощи немцев. [7, 14]



4. Разворот к катастрофе


30 июня 1940 года, когда  в дополнение к “законному” присоединению Бессарабии, СССР прихватил, в нарушение пакта Молотова-Риббентропа, Северную Буковину, выставляя при этом к Германии еще и требование занятия Южной Буковины, можно считать датой начала развала всей советско-германской системы явных и тайных договоренностей. Так, впоследствии, в ноябре 1940 года, Молотов, обосновывая требования Советского Союза, говорил Гитлеру, что "Германия не без воздействия пакта с СССР так быстро и со славой для своего оружия сумела выполнить свои операции в Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии и Франции..." На что Гитлер жестко заметил, что эти успехи были оплачены немецкой кровью... 

На предъявленные Советским Союзом требования последовала весьма резкая реакция Гитлера, окрыленного разгромом Франции, пониманием доказанной в финской компании военной неспособности ослабленной репрессиями Красной армии  и взбешенного наглостью Сталина. Не существует каких-либо документов или свидетельств о планах нападения Германии на СССР до этого момента. А теперь: 
• 21 июля 1940 года фюрер приказал Генеральному штабу тайно приступить к разработке плана нападения на СССР “Барбаросса”.
• В сентябре 1940 года Германия гарантировала неприкосновенность границ Румынии, а в  первой декаде октября ввела на ее территорию войска.
• 22 сентября 1940 года было подписано финско-германское техническое соглашение, которое предусматривало провоз через территорию Финляндии германского оборудования и военной техники, больных и отпускников из немецких частей в Норвегии и поставки в Финляндию вооружений, и на ее территорию был введен контингент немецких войск.
 
Если действия Германии в отношении Румынии вызвали сильное “неудовольствие” советского  правительства, то в отношении Финляндии они произвели эффект разорвавшейся бомбы.  Такая реакция с его стороны была вызвана принадлежностью всей Финляндии, согласно пакту Молотова-Риббентропа, исключительно к зоне интересов СССР. С другой стороны, советское руководство всегда рассматривало Финляндию как бывшую провинцию Российской Империи, которая должна быть возвращена в родную советскую гавань.
   
Для урегулирования советско-германских отношений 12 – 13 ноября 1940 года состоялся визит Молотова в Берлин. Однако вместо урегулирования немцы предложили СССР официально присоединиться к антикоминтерновскому "пакту трех" и принять участие в "дележе британского наследства", которое, по их словам, вот-вот падет к ним в руки. Как и пакт Молотова-Риббентропа, “пакт четырех” должен был сопровождаться секретным протоколом о разделе зон интересов. Самыми содержательными в проекте Риббентропа являлись фразы: "Германия, Италия, Япония и Советский Союз обязуются уважать естественные сферы влияния друг друга" и "Центр тяжести интересов Советского Союза" должен был лежать "в направлении к Индийскому океану".
 
Тем временем состав антикоминтерновского пакта быстро расширялся. 20 ноября 1940 года к нему присоединилась Венгрия, 23 ноября – Румыния, 24 ноября – Словакия.
25 ноября 1940 года, когда число членов пакта достигло шести, в Москве отнеслись к проекту вполне серьезно. Молотов передал через Шуленбурга в Берлин согласие СССР на участие в пакте: "СССР согласен принять в основном проект пакта четырех держав об их политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи… при следующих условиях:
1. Если германские войска будут теперь же выведены из Финляндии, представляющей сферу влияния СССР, согласно советско-германского соглашения 1939 года …
2. Если в ближайшие месяцы будет обеспечена безопасность СССР в Проливах путем заключения пакта взаимопомощи между СССР и Болгарией и организации военной и военно-морской базы СССР в районе Босфора и Дарданелл на началах долгосрочной аренды.
3. Если центром тяжести аспирации СССР будет признан район к югу от Батума и Баку в общем направлении к Персидскому заливу.
4. Если Япония откажется от своих концессионных прав по углю и нефти на Северном Сахалине на условиях справедливой компенсации.

Сообразно с изложенным должен быть изменен представленный Риббентропом проект протокола к Договору 4-х держав о разграничении сфер влияния в духе определения центра тяжести аспирации СССР на юге от Батума и Баку в общем направлении к Персидскому заливу".  Заменив "Индийский океан" на "Персидский залив" Сталин и Молотов дали понять, что их интересует исключительно ближневосточная нефть.

В тот же день 25 ноября 1940 года советское правительство потребовало от Болгарии  принять "гарантии" СССР, которые должны были послужить основанием для ввода советских войск с последующим "референдумом" о присоединении страны к Советскому Союзу.  Болгария отказалась от советских гарантий. А Гитлер не ответил на запросные позиции Сталина.

23 января 1941 года Шуленбург сообщил Молотову, что советские предложения о присоединении СССР к Тройственному пакту еще расматриваются: "Германское правительство продолжает придерживаться тех идей, которые были изложены Председателю Совета Народных Комиссаров Союза ССР, г-ну Молотову, во время его пребывания в Берлине. Советское правительство по этому поводу в конце ноября прошлого года сделало некоторые контрпредложения. Германское Правительство в настоящее время по всем этим вопросам стоит в контакте с правительствами союзных с ним государств Италии и Японии и надеется, по мере дальнейшего выяснения совокупности этих вопросов, в недалеком будущем возобновить о них политические переговоры с Правительством Союза ССР".

25 января 1941 года Молотов в беседе с Шуленбургом в очередной раз поднял вопрос об отношении Германии к советским предложениям от 25 ноября 1940 года и снова не получил ответа. Одной из причин настойчивости Молотова, видимо, была необходимость определиться в шедших переговорах с Японией, в которых СССР не давал ответа на японские предложения о пакте о ненападении.

Молотов выразил свое удивление тем положением, которое создалось после его поездки в Берлин. Во время последней беседы с Риббентропом, на которой присутствовал также посол, Риббентроп сделал несколько предложений, которые были переданы Молотовым на рассмотрение Советского правительства. На эти предложения 25 ноября Советское правительство дало ответ. С тех пор, продолжает Молотов, прошло уже два месяца, но от Германского правительства ответа не получено. Советское правительство сформулировало свою точку зрения и ожидало, что Германское правительство будет на это реагировать, но до сих пор с германской стороны нет ни ответа, ни привета. А события развертываются своим порядком.

Тогда же Молотов зачитал Шуленбургу заявление о недопустимости размещения германских войск в Болгарии, являвшейся согласно сталинскому проекту антикоминтерновского пакта "зоной советских интересов": "Советское правительство несколько раз заявляло Германскому правительству, что оно считает территорию Болгарии и обоих Проливов зоной безопасности СССР, ввиду чего оно не может остаться безучастным к событиям, угрожающим интересам безопасности СССР".

Вопреки этому заявлению Болгария, отказавшаяся от принятия советских гарантий, 1 марта 1941 года стала членом антикоминтерновского пакта. В тот же день Молотов сделал заявление Шуленбургу:
"1. Очень жаль, что, несмотря на предупреждение со стороны Советского правительства в его демарше от 25 ноября 1940 года, Германское правительство сочло возможным стать на путь нарушения интересов безопасности СССР и решило занять войсками Болгарию.
2. Ввиду того, что Советское правительство остается на базе его демарша от 25 ноября, Германское правительство должно понять, что оно не может рассчитывать на поддержку его действий в Болгарии со стороны СССР".

На следующий день, 2 марта, в Болгарию вступили германские войска.
А 25 марта 1941 г. к антикоминтерновского пакту присоединилась Югославия.

Со стороны Сталина переговоры о присоединении СССР к Тройственному пакту были попыткой продолжить в еще больших масштабах имперские захваты, столь удачно проведенные в течение сентября 1939 года – августа 1940 года благодаря заключению с Германией пакта Молотова-Риббентропа. Однако Гитлер фактическим отказом принять советские условия присоединения к Тройственному пакту от 25 ноября 1940 года и присоединением к этому пакту Болгарии и Югославии отверг все претензии СССР на новый передел Европы и мира. "Сталин умен и хитер, – заявил он своим военачальникам. – Он требует все больше и больше. Это хладнокровный вымогатель. Германская победа стала для России невыносимой. Поэтому ее следует как можно быстрее поставить на колени". [7]



5. Сталинская оценка времени нападения Германии


Предупреждения о готовящемся германском нападении на СССР поступали с разных сторон, из разнообразных источников. Они стекались в Москву в виде сообщений военных округов, данных пограничной службы, материалов иностранной прессы и радио, наконец по разведывательным и дипломатическим каналам.

Начиная с апреля 1941 года агентурная разведка из Берлина день за днем передает в Москву сообщения военного и дипломатического характера, из которых очевидно, что Германия ведет "обширную подготовку" к нападению на СССР. Называются сроки предстоящего немецкого вторжения - сначала май, а после - июнь 1941 года. Аналогичная информация поступает и по каналам Разведывательного управления (РУ) Генштаба Красной Армии. Поступает вполне своевременно, но ей не верят.

В связи с этим советский разведчик, начальник  информационного отдела РУ, полковник Новобранец вошел в конфликт с главой РУ генерал-лейтенантом Голиковым из-за того, что сведения о количестве немецких дивизий, сосредоточиваемых против СССР, постоянно занижались Голиковым в разведывательных сводках, предназначенных для Сталина и других ответственных лиц в руководстве. Делал он это, по мнению Новобранца, да и не только его, в угоду убеждению Сталина, что Германия нападать на СССР не собирается, а все эти данные всего лишь дезинформация, исходящая от английской и может быть, даже от германской разведки. Новобранец проявил незаурядное мужество и ответственность за судьбу страны, в обход начальника РУ направил высшему руководству страны и в разведывательные органы войсковых соединений разведывательную сводку, в которой честно и объективно был дан анализ соотношения сил СССР и Германии, сделаны правильные выводы из оценки военно-политической обстановки, планов и намерений Германии в отношении СССР.

21 июня 1941 года Берия весьма своеобразно отреагировал на эти сообщения. В докладной записке Сталину он пишет: “Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня дезами о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это нападение начнется завтра. То же радировал и генерал-майор Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армии вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на свою берлинскую агентуру”
Кроме того, в этот же день Берия отправляет следующее донесение Сталину: “Начальник разведуправления, где еще недавно действовала банда Берзина, генерал-лейтенант Голиков жалуется на Деканозова и на своего подполковника Новобранца, который тоже врет, будто Гитлер сосредоточил 170 дивизий против нас на нашей Западной границе. Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович,  помним ваше мудрое предначертание, что в 1941 году Гитлер на нас не нападет”.

На препроводительной записке наркома безопасности СССР В.Н. Меркулова Сталин накладывает резолюцию: «Т[овари]щу Меркулову. Можете послать ваш "источник" из штаба Герм[анской] авиации к е... матери. Это не "источник", а дезинформатор. И. Ст.»

Опять Берия от 21 июня:
в донесении Сталину о предстоящем нападении Германии он резюмирует: "В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников... за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль, как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией". Подпись: "Л. Берия. 21 июня 1941 года". [5]

Источником этих и многих других заблуждений советского руководства явилась модель управления, основанная на верховенстве чинопочитания и смертельного страха перед вышестоящим начальством в сочетании с некомпетентностью, верхоглядством и стремлением выдавать "наверх" не действительное, а желаемое начальству. В результате игнорирования данных разведки не были своевременно выполнены самые необходимые мероприятия для отпора врагу: мобилизация, сосредоточение и развертывание войск. Именно поэтому не было никакой возможности, как это предполагалось в "Соображениях по плану развертывания..." от 15 мая 1941 года,  «упредить противника в развертывании  и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск», то есть нанести превентивный удар по Вермахту.



ЭПИЛОГ


Москва и Берлин к проекту Тройственного пакта и дележа британского наследства больше не возвращались. 18 декабря 1940 года, директивой Верховного главнокомандующего вермахта № 21 был утвержден план “Барбаросса”, в соответствие с которым ответом Германии на советские контрпредложения стали орудийные залпы на рассвете 22 июня 1941 года.

В период времени, начиная с подписания пакта Молотова-Риббентропа и ко времени нападения на Советский Союз, Германия не только приобрела бесценный опыт ведения войны, но и в значительно в большей степени, чем СССР, увеличила свой людской, экономический и военный потенциал. В итоге Германия радикально увеличила свои возможности для ведения войны с СССР по сравнению с увеличением возможностей Советского Союза. В частности, это хорошо видно из таблицы, в которой представлены данные по вооруженным силам Вермахта, которые могли быть выставлены на восточном фронте, и данные по вооруженным силам РККА, которые могли быть выставлены на западном фронте [3, 8, 9, 10, 11]:

                август 1939                июнь 1941               
                Вермахт    РККА         Вермахт    РККА
Дивизии       61          136                154          186
Танки           2533      9000                4408        15687
Самолеты    2231      5000                3909        10743

Итак, произошла катастрофа советской внешней и военной политики планетарного масштаба, происшедшая из характерного для фашистских режимов забвения общечеловеческих ценностей, поразительной недальновидности и неведения советского руководства, напрасно надеявшегося отодвинуть начало войны лишь для того, чтобы в более удобное для себя время продолжить собственную экспансию в западном направлении, осуществив нападение на Европу. В итоге СССР произвел эту экспансию с целью освобождения мира от наиболее злокачественной формы фашизма - нацизма и насильственно включил в советско-коммунистическую империю большую часть стран Центральной и Восточной Европы.

Ценой этой победы стали страшные испытания, невероятные материальные и не материальные потери и гибель 42 миллионов граждан России, Украины, Белоруссии и других государств Советского Союза [16], а также миллионов людей в других странах.

Освобождение от коммунистической деспотии государств СССР, Центральной и Восточной Европы осуществилось лишь на рубеже 1980-х и 1990-х годов, когда социо-фашистская, или советско-коммунистическая модель государственности потерпела окончательный крах, все социалистические федерации: СССР, СФРЮ и ЧССР, главной целью существования которых было продвижение этой модели на все страны мира, распались, и с лица Земли практически полностью исчезли обе фашистские ветви: нацистская и коммунистическая.



ЛИТЕРАТУРА


[1]  Владимир Гордейчук. Типы фашизма и фашистский транзит. Проза, 2019.
[2]  Reynaud. Op. cit, vol. I, p. 587. - Paris, 1951.
[3]  “Военная литература” История. - М., 2017.
[4]   Уинстон Черчилль. Вторая мировая война, том 1. - М., 2012.
[5]  “Военная литература” Исследования. - М., 2017.
[6]  Центр хранения историко-документальных коллекций, бывший ОСОБЫЙ архив СССР, ф.7, оп. 1, д. 1223.
[7]  Nazi-Soviet Relations 1939 - 1941: Documents from the Archives of the German Foreign Office Paperback – June 10, 2003.
[8]  К. Александров. Против Сталина: Сборник статей и материалов. — М.: Ювента, 2003. — 352 с.— ISBN 5-87339-144-8.
[9]  Зубов А. Б., Александров К. М. и др. История России. XX век: В 2 т. — М.: АСТ, 2009. — ISBN 978-5-17-059363-7.
[10] Соколов Б. В. Правда и мифы Второй мировой. — М.: Вече, 2018. — 512 с. ISBN 978-5-4484-0455-9.
[11] Михаил Мельтюхов. Журнал "Родина". - М., 2016.
[12] Документы ХХ века. - М., 2015.
[13] Coox, Alvin D.: Nomonhan: Japan Against Russia, 1939. Two volumes; 1985, Stanford University Press. ISBN 0-8047-1160-7.
[14] Игорь Гарин. Как Сталин способствовал приходу Гитлера к власти. Проза. - 2012.
[15] Славинский Б. Н. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией: дипломатическая история, 1941—1945 годы. М.: Новина, 1995.
[16] Павел Гутиотнов. Победа предъявляет счет. Новая Газета, N29. М., 2017.
[17]  Телеграмма Генеральному Секретарю Лиги Наций Авенолю от Рудольфа Холсти, 3 декабря 1939 года. — публикация на heninen.net.
[18]  Ответ советского правительства на телеграмму Генерального секретаря Лиги Наций господина Авеноля от В. М. Молотова, 4 декабря 1939 года. — публикация на heninen.net.
[19]  Резолюция Генеральной Ассамблеи Лиги Наций от 14 декабря 1939 года. — публикация на heninen.net.
[20]  Энгл, Э.; Пааненен, Л. Советско-финская война. Прорыв линии Маннергейма. 1939—1940 / Пер. с англ. О. А. Федяева. — М.: Центрполиграф, 2004. — 253 с. ISBN 5-9524-1467-2.
[21] “Военная литература” Исследования. - М., 2017.
[22] Talvisodan  WSOY, Casualties in the Winter War, 1999, Finland .