Казалось, что жизнь потеряла всякий смысл. Просыпаться по утрам становилось невыносимо. Тяжёлые веки с трудом открывались. Потухшие глаза без интереса смотрели на кусок голубого неба в окне. В саду щебетали птицы, приветствуя новый день. А ему хотелось выключить все звуки внешнего мира и погрузиться в свою тишину. Потому что в ней была та, которая стала его музой и проклятием.
Они встретились на берегу моря в предрассветной тишине. Михаил до утра работал над пейзажем, который у него собирались купить. Бедный художник, рисующий то, что приносит хлеб, но мечтающий о той самой картине, которая сделает его известным.
Выйдя из душной мастерской он с наслаждением вдохнул утреннюю свежесть морского воздуха. Солнце, медленно поднималось из морских глубин, обещало, что день будет жарким.
Он заметил её стройный силуэт у самой кромки воды. Женщина, такая тонкая и воздушная, стояла босиком на песке, и море лизало её маленькие ступни. Раскинув руки в стороны она купалась в первых утренних лучах солнца и её волосы,цвета меди, были похожи на красные языки пламени. Потом она сбросила тунику и побежала в море на встречу рождавшемуся дню.
Михаил, как заворожённый, любовался богиней, выходящей из морской пучины. На загорелом, стройном теле блестели капли воды, медленно стекавшие вниз. Она набросила тунику на ещё мокрое тело и быстро пошла в сторону посёлка, оставляя на мокром песке следы маленьких ступней.
Михаил подошёл к тому месту, где она стояла раскинув руки, поставил свои ноги на отпечатки её следов и закрыв глаза увидел картину, которая сделает его известным.
Второй раз он встретит её на местном рынке. Она медленно ходила между прилавков с фруктами, улыбалась продавцам, предлагающим купить именно у них самую спелую ягоду.
- Пойдёмте, я покажу Вам, где самая вкусная и спелая черешня,- сказал он, стоя у неё за спиной.
Она резко обернулась, браслеты на тонких запястьях зазвенели, и он почувствовал лёгкий аромат её духов.
- А пойдёмте,- улыбнулась она.
- Миша,- представился Михаил.
- Елена,- ответила она, улыбнувшись той самой улыбкой, которая будет снится ему по ночам.
А через неделю она стояла в предрассветный час на морском берегу и первые лучи солнца ласкали её обнажённое тело. Капли воды блестели на её выступающих ключицах, медленно стекая в ложбинку между груди.
Он рисовал её забыв обо всём. Кисть ласкала холст, нежно касаясь её тела, как его пальцы, помнящие каждый изгиб этого совершенства трепетавшего в его руках ночью.
Она стояла перед ним и улыбалась. Что-то говорила, он что-то отвечал. Смеялась. Михаил сердился, просил не двигаться. Кисть замерла на её упругой груди, такой трепетной и манящей. Он отошёл от мольберта и обнял её. Вынырнувшее из моря солнце окутало их своими лучами.
Это был самый потрясающий месяц в его жизни. Месяц страсти, надежды, и вдохновения.
Она исчезла в тот самый момент, когда картина была доведена до совершенства. В лучах восходящего солнца рождалась богиня утра.
Он ждал её до самого обеда, сидя на том месте, где вчера её маленькие ступни оставили след на влажном песке.
Он ждал её до глубокой ночи, лёжа там, где вчера лежало её тело изгибаясь от страсти.
Он ждал её тогда, когда смысла ждать уже не было.
Богиня утра протягивала к нему свои руки, на которых блестели капли морской воды. Волосы, цвета меди горели огнём в лучах восходящего солнца. А чувственные губы улыбались, шепча его имя на выдохе.
Зачем ему теперь известность и слава, если его муза навсегда осталась на холсте.
Зачем ему её улыбка, если он не может прикоснуться губами к ложбинке между шеей и ключицей, наслаждаясь запахом её кожи.
Зачем ему теперь солнце, если та, которая родилась в его лучах, навсегда покинула его.
В саду щебетали птицы, приветствуя новый день. А ему хотелось выключить все звуки внешнего мира и погрузиться в свою тишину. Потому что в ней была та, которая стала его музой и проклятием.