Входит Ирина Геннадьевна.
— А здесь Александра Витальевна с отцом? — протягиваю ей фотографию, на которой изображены: летчик с девочкой, приблизительно лет пяти. Девчушка обняла ручонками отца за шею и припала к его щеке.
— Да, это, когда Виталий вернулся из двухнедельной командировки. Сашенька, очень скучала по отцу и все время спрашивала, когда приедет папа? И, когда он вернулся, только успел открыть дверь, как она бросилась к нему и радостно закричала:
— Приехал, приехал! Мама он приехал!
Виталий поднял ее на руки и поцеловал, и она, покрыв все его лицо поцелуями, обхватила рученками его шею. Он был так тронут, что невольно прослезился.
— Любила она отца больше чем меня. Мне даже иной раз обидно было. И он в ней души не чаял. У них была обоюдная любовь.
— В каком году погиб ваш муж?
— В январе 1943, — но я не считаю его погибшим. — Виталий не мог погибнуть, тут что-то напутано. Сердцем чувствую, что он, жив, а сердце не может обмануть.
Я глянула на нее, глаза ее, при этих словах, светились надеждой и верой.
— Он живой, — повторила она, — и скоро я его увижу.
Я ничего не сказала, а про себя подумала, — прошло пятнадцать лет, а Ирина Геннадьевна живет надеждой, его увидеть живым.
Дождавшись возвращение Александры Витальевны и побеседовав с ней, Довольная, что удалось получить интервью, я попрощалась с этими милыми людьми и отправилась к себе, но всю дорогу невольно возвращалась к разговору с Ириной Геннадьевной,
удивляясь тому, что она до сих пор верит, что ее любимый муж жив.