Прошло ещё два дня. Наше плачевное положение спасла пришедшая пенсия родителям. Мы потихоньку стали привыкать к общению с детьми и научились правильно вести себя с ними. Утром кто-то позвонил на мой телефон. Я ответила, включив громкую связь.
— Аня, здравствуй! Это — Ольга из девятой квартиры.
— Здравствуй, Оля, — обрадовалась я.
— Ты скажи, почему твой Дмитрий орёт и стучит в дверь днём и ночью, спать не даёт? — раздражённым голосом спросила она. — Успокой его, что ли, пока соседи не выломали дверь и сами его не успокоили.
— Нас с мужем нет дома, Оля, живём у моих родителей, — постаралась я оправдаться. — Сейчас отправлю мужа в квартиру, пусть разберётся с незваным гостем.
Дима, услышав слова соседки, выругался и пошёл домой, а я осталась у родителей в тревожном ожидании его возвращения. Ведь неизвестно было, кто находится у нас дома и не навредит ли ему. Спустя час Дима вернулся и сообщил, что глизейцы телепортировали Фёдора через мой видеотранслятор ещё несколько дней тому назад. Он выпил наши запасы спиртного, подъел дома всё, что было и, снова проголодавшись, начал стучать в дверь и звать кого-нибудь на помощь. Когда Дима выпроваживал его, тот упирался и уходить из квартиры не хотел, посчитав, что теперь она принадлежит ему, коли его туда кто-то непонятным образом вселил, как бездомного.
— Пришлось к нему применить силу, гнать до самой улицы и просить консьержа, чтобы не впускал его в подъезд, — распалился Дмитрий и добавил под конец: — Фёдор здорово насвинячил у нас дома, придётся там капитально всё убирать и стирать.
— Жалко его как-то, — расстроилась я, — живёт человек, как отшельник, в антисанитарных условиях на свалке.
— Не надо его жалеть! — обрубил меня муж. — Он рассказывал нам на Глизе, что имеет жену, хороших детей, но жить с ними не желает, так как свобода, без всяких забот о ком-либо, для него дороже всего на свете. Работать он тоже не хочет и не будет. Не для того он появился на свет, видите ли, чтобы вкалывать каждый день на какого-то дядю и считать при этом копейки. Питается просроченными, деликатесными продуктами, которые целыми машинами вывозят на свалку магазины. Выброшенной одежды, но целой и чистой, там тоже хватает. Для него его образ жизни считается нормальным. Пусть там и живёт. Его уже не переделать.
На следующий день в квартиру позвонили. В этот раз в глазок посмотрела я. Увидев за дверью людей с медицинскими масками на лице, открыла дверь.
— Здравствуйте, мы по поводу вашего обращения к президенту, — робко произнёс один из них.
Я предложила им пройти в квартиру.
— Покажите, нам, пожалуйста, ваших детей, — попросил один из троих мужчин.
— Пожалуйста, смотрите, — открыла я дверь в комнату.
Дети сидели на полу и смотрели мультики. Увидев пришедших мужчин, один произнёс:
— Не надо удивляться и восхищаться нами, лучше помогите папе и маме в их просьбе.
— Это сейчас он сказал? — ткнул пальцем в ребёнка мужчина.
— Он — подтвердила я.
— Чудеса да и только! — выпучил он глаза.- Рассуждает, как взрослый.
Из спальни вышел заспанный Дмитрий. Он плохо спал по ночам из-за сложившихся проблем, засыпал только к утру. Поздоровавшись, он сразу же спросил нервно:
— Вы пришли уже с готовым решением, как нам помочь, или просто посмотреть?
— Сейчас всё расскажем. Где мы сможем переговорить с вами спокойно?
— На кухне, — двинулся туда муж.
Я посеменила за ним. Усевшись на стулья, один из пришедших сразу же сообщил:
— Сегодня ночью всех вас перевезут в здание детского санатория в Подмосковье. Оно сейчас пустует из-за пандемии. Вам в помощь будут предоставлены воспитатели, нянечки, повар, уборщики помещений, охрана. Для вас будет работать прачечная. С детьми и вами будут работать учёные медики, психологи и представители других служб. Все будете сыты и одеты. Об этом можете больше не беспокоиться. Вас обоих оформят сотрудниками санатория, но заниматься вы будете три года только детьми, а позже подумаем, что вам можно будет предложить другое.
— Нам выходить оттуда можно будет? — спросил Дмитрий.
— Можно. А пока собирайте всё необходимое. В два часа ночи заедем за вами, чтобы не привлекать внимания людей.
Мужчины ушли, а у меня на душе стало так тяжело, что я даже сразу ослабела. Не готова была я застрять в Подмосковье на три года с детьми, которых не рожала, а потому, возможно, и не испытывала к ним особых материнских чувств. Я посмотрела тоскливым взглядом на мужа и заметила, как он оживился и обрадовался переезду.
«Ладно, — решила я, — пойду всё собирать, пока Дима не заметил моего упаднического настроения. Его оно не обрадует».
Спустя какое-то время всё было готово к переезду. Ночью за нами приехали два автобуса с людьми. Все дети были помещены в переноски и по очереди доставлены в эти транспортные средства, закреплены в них ремнями безопасности.
Малыши не спали, но молчали, словно понимали, что не время было болтать и резвиться. В санаторий мы добрались часа за полтора. Когда подъехали к высокому забору, ворота отворились, и автобусы проехали на территорию двора. Детей перенесли в корпус, уложили каждого в отдельную кровать в девяти палатах. Кровати эти оказались двухметровой длины, как для взрослых, сантиметров восемьдесят в ширину. Но к каждой из них от самого пола до спального места были приделаны лесенки из трёх ступенек, чтобы дети сами могли забираться на них и ложиться спать. Мы с мужем удивились тому, как быстро их изготовили и установили. После того, как детей разместили, показали и нам нашу спальню. В корпусе уже находились по два дежурных воспитателя и нянечки.
Это была первая ночь спокойного сна и отдыха с тех пор, как Дмитрий с родителями и детьми вернулись домой. С самого утра следующего дня наша жизнь кардинально изменилась. Мы действительно чувствовали себя отдыхающими в санатории, настолько было всё хорошо. Детьми занимались воспитатели, их осматривали врачи, взвешивали, наблюдали за их развитием, удивлялись высочайшим умственным и физическим способностям. Мне даже не надо было убирать свою комнату и стирать одежду.
Вокруг корпуса санатория находилась великолепно, дизайнерски оформленная, приличных размеров территория с соснами, цветущими кустарниками, клумбами, дорожками, верандами, беседками и детскими игровыми зонами. Чистый воздух был наполнен ароматами трав и цветов. Наши малыши резвились и играли здесь с удовольствием.
Спустя несколько дней, как только мы освоились в санатории, к нам стали приезжать учёные и представители каких-то государственных спецслужб. Они очень интересовались нашим присутствием на планете Глизе. Мы заранее договорились с Дмитрием, что расскажем им всё, но про четверых детей, которые побывали там с нами, говорить не будем. Ведь, если ими заинтересуются так же, как нашими здесь, то для их родителей это станет большим потрясением. Мы же с этими детьми телепортировались с Глизе 581 на Землю в прошлое, а потому, родители ничего не помнили об их исчезновении, так как время повернуло вспять и изменило события.
Представители спецслужб несколько раз благодарили нас за подаренный фотоаппарат, в памяти которого сохранилось множество снимков, подтверждающих пребывание Дмитрия с родителями и детьми на Глизе. В том числе, инкубатора для выращивания детей, различной техники, летательных аппаратов и глобального телепортационного помещения. О том, что у нас остались шарики-невидимки и видеотрансляторы, мы от них скрыли.
Многие из тех, кто приходил для каких-либо исследований, включали огромный телевизор, висящий на стене, и подолгу наблюдали за реакцией детей на то, что в нём показывают. А они, как и земные дети, любили посмотреть мультики, но чаще их интересовали взрослые передачи, познавательного характера и на политические темы. Так они ещё и комментировали их по-взрослому. Как-то раз шла передача на тему пандемии. Диктором вскользь было сказано, что в геноме SARS-CoV-2 с помощью искусственного интеллекта была обнаружена вставка из 8 аминокислот, идентичных такому же фрагменту в одном из важных человеческих белков.
— Нам это уже давно известно, — произнёс один ребёнок.
— Откуда? — спокойно спросил учёный.
— Когда я ещё рос в инкубаторе, об этом говорили наши создатели, находящиеся в его помещении.
— Ты можешь повторить, что конкретно они сказали?
— Конечно. Ими было сказано, что в вирусы вставлены 8 аминокислот из белков землян Анны и Дмитрия. Поэтому мы, рождённые от слияния их клеток, они сами и люди, у которых национальности семи поколений предков совпадут с их национальностями такого же количества предков, не заболеют от этого вируса, а будут бессимптомными его носителями, способными заражать других.
— Ты хочешь сказать, что вирус был создан на Глизе 581 и распространён на нашей планете?
— Да. Земляне сами виноваты, что на них обрушилась пандемия.
И тут мы с Дмитрием вспомнили, какую информацию об этом сообщили нам Нгва с Флиом и пересказали её исследователям.
— Неужели глизейцы думают, что мы не сможем создать вакцину от этого вируса? — усмехнулся врач. — Это всего лишь дело времени!
Всё тот же ребёнок ответил:
— Глизейцы уверены, что вы пойдёте именно по пути создания вакцины, а они будут присылать сюда новые, мутированные вирусы. Они сказали, что у вас ума не хватит, чтобы...
И тут он замолчал, прикрыв ладошкой ротик.
— Ну, договаривай! — попросил его врач.
— Этого нельзя рассказывать никому, я слово дал.
— Кому ты дал слово?
— Мне нельзя называть их имена.
Врач повернулся ко мне и спросил:
— Как вы их различаете?
— Мы их пока не научились различать, — ответила я, — и имена им ещё не придумали.
— Нам не надо придумывать другие имена. У нас они уже есть, — хором закричали дети. — Когда мы развивались и росли в инкубаторе, но ещё не появились на белый свет, наши создатели, увидев, кто из нас родится мальчиком, а кто — девочкой, придумали и сообщили вслух нам наши имена. И мы их запомнили.
— Тогда встаньте все мальчики с этой стороны один за другим, а девочки — с этой, — попросил исследователь, показывая рукой направление.
Дети быстро выстроились, как надо, без всякой суеты.
— А теперь мальчики называйте свои имена по очереди, а я буду их записывать, потом зафиксирую имена девочек. Хорошо?
Да-а-а! — ответили они все вместе, после чего мальчики начали называть имена:
— Уна, Ним, Фим, Бим, Глим, Фла, Гуа, Нана, Ага, Гва, Нува, Пога, Гала, Дма.
Теперь, девочки, произнесите свои имена.
И они начали:
— Син, Ин, Ална, Виа, Ума, Лан, Сиба, Бла, Фан, Ирс, Мал, Ия, Мин.
— Да-а-а-а! — протянула врач в смятении. — Всем нам придётся запоминать четырнадцать непривычных для нас мужских имён и тринадцать женских. Ну, ничего, мы что-нибудь придумаем.
И придумал, так как со следующего дня на одежде каждого ребенка были вышиты их имена, к которым мы стали постепенно привыкать и не путать, кому какое имя принадлежит. Менять их на русские — не стали. С самого первого дня знакомства с детьми мы с Дмитрием радовались, что у них голубичный цвет глаз. Примерно такой же был у свекрови. Но радовались мы не долго. В течение следующего дня у детей по очереди с глаз сошёл голубичный оттенок, открыв под собой изумрудный. Благо, что зрачки в глазах были круглыми, а не приплюснутыми, как у Ксюши. За что мы были очень благодарны глизейцам.
Шли дни один за другим, по телевизору рассказывали о подвигах медиков в борьбе с болезнью, вызванной коронавирусом, называли устрашающие числа заболевших и умерших на нашей планете за каждый прожитый день.. Смертность в России, по информации, передаваемой средствами массовой информации, оказалась самой низкой в Мире. Вскоре стали появляться сообщения о постепенном послаблении режима самоизоляции в нашей стране. А нас и наших детей всё продолжали изучать всякие специалисты в санатории. Теперь дети ластились ко всем, даже к воспитателям и нянечкам, словно чего-то боялись.
У меня же появился любимчик. Звали его Нимом. Он почти не отлипал от меня. Залезал мне на колени, гладил своими малюсенькими ручками по голове, по телу, целовал в нос, рассказывал кое-какие секретики. А однажды попросил:
— Ты не обижайся на нас за то, что мы не всё вам рассказали про вирус. Мы слово дали, что будем молчать.
— Кому вы дали слово? — спрашиваю.
— Флиму и Нгва. Они же здесь, с нами живут. Общаемся мы с ними ночью, когда все спят. А днём они делаются невидимыми. Им здесь очень нравится, особенно природа и пища.
Я здорово испугалась за малыша, ведь Флим и Нгва могли подслушать наш разговор, о чём его и предупредила.
— Не бойся, мама, — расплылся он в улыбке, — они сейчас спят. Если хочешь посмотреть, на каких кроватях, то загляни во все комнаты. Их самих не увидишь, но помятую постель под ними заметить сможешь, если внимательно присмотришься.
Я поднялась с тахты и пошла проверять детские комнаты. В самой дальней заметила, как на одной кровати образовывались на простыне заломы, прямо на моих глазах, словно на ней в это время ворочался кто-то невидимый. А на другой — меняло положение покрывало, которым укрываются.
«Бедненькие! — посочувствовала я глизейцам молча. — Ведь в наших с мужем детках есть многое и от вас, причём — самое лучшее: сильный разум и крепкие физические возможности. Вы — тоже их родители, потому и не находите в себе сил с ними расстаться навсегда. Вынуждены тайно здесь обитать, лишь бы быть рядом».
В подавленном состоянии я понуро побрела в нашу с Дмитрием комнату.
Следующей ночью, когда муж заснул, я достала из укромного места шарик-невидимку, нажала на его кнопки, и тайно прошлась по детским комнатам. В них не существовало дверей, а лишь только проёмы, чтобы воспитатели могли их вовремя услышать, если что. Восемь первых комнат были пустыми, а в девятой — на полу сидели Флим с Нгва, а вокруг, облепив со всех сторон, к ним прижимались детки. Я нажала на кнопки шарика и стала видимой. В порыве чувств бросилась к этой куче тел, прижалась к ней и тоже затихла. Все вместе мы так долго просидели, как единое целое.
— Флим, Нгва, — начала я, глотая слёзы, немного погодя, — оставайтесь здесь, на Земле. Ведь это же и ваши дети.
— Мы уже думали об этом, Анна, — заговорил Нгва с дрожью в голосе, — и решили, что не стоит нам, взрослым, воровать детей друг у друга. Поэтому останемся на Земле. Поможем победить пандемию. Ведь она никогда не закончится, пока вирус не заразит всех жителей планеты. Но не все будут болеть. Придётся создавать на Земле новые лаборатории ДНК — генеалогии, единый банк данных на основе тестов всех людей для определения гаплотипов и субклабов (гаплогрупп). Эта информация понадобится нам и потом, в лечении множества генетических заболеваний, в изучении причин восприимчивости ко многим вирусам одних людей и невосприимчивости других. О том, что мы здесь, не говори никому, даже мужу. Хорошо?
— Ладно, — пообещала я, попрощалась и быстренько побежала в свою комнату. Воспитатели и нянечки в это время мирно посапывали на диванах в фойе. А я, притулившись удобно у мужа под боком, вдруг подумала:
«Нутром чую, что Нгва с Флимом были неискренними со мной. Глаза от меня прятали, а значит, что-то задумали».
Наступил четверг. Часов в десять утра, когда все позавтракали, нам с мужем позвонили из нашей компании и сообщили, что с понедельника нам предстоит выйти на работу. О том, что мы будем увольняться, говорить пока не стали. Морально не были готовы к этому.
Сразу же после звонка решили поговорить с нашим куратором о том, что намерены продолжать работать на прежнем месте, хотя бы потому, что с детьми и без нас в санатории хорошо справляются. Он пообещал обсудить это со своим руководством и завтра сообщить о решении.
Мы с Дмитрием с нетерпением ожидали пятницы, даже ночью не спали, переживали, что нас всё же заставят уволиться. Лишь после обеда приехал человек с суровым выражением лица, пригласил нас в отдельный кабинет и долго объяснял, как мы должны себя вести за пределами территории санатория. Из чего мы сделали вывод, что работать на прежнем месте нам разрешили, а вот рассказывать о детях, о своём посещении Глизе581 и обо всём том, что с этим и инопланетянами связано, не позволили. После этого, всё услышанное мы ещё раз прочли на бумаге и дали подписку о неразглашении этой информации.
— На работу и обратно вас будут возить, — обрадовал нас в конце беседы представитель спецслужбы. — Вы сможете пользоваться транспортом в своих целях, если понадобится.
Счастью нашему не было предела. Кое-как дождавшись понедельника, мы вышли из корпуса на улицу, там уже стоял микроавтобус. Водитель открыл дверь и пригласил нас в салон. На работу мы прибыли вовремя, все сотрудники встречали друг друга, как родных людей.
Первым делом мы дружно организовали застолье с кофейком, сладостями и фруктами. Наш начальник позволил нам потратить два часа на это и на разговоры о том, как каждый из нас проводил время в самоизоляции. Хотя, находясь в ней, мы периодически перезванивались друг с другом и болтали на эту тему. Переписывались в Ватсапе. За работу мы принялись тоже с удовольствием, хотя и с двойной нагрузкой за прежние нерабочие дни в период пандемии.
В коллективе мы с мужем отвлекались от забот о детях, а когда возвращались в санаторий, то радовались встрече с ними пуще прежнего. У Дмитрия тоже появился любимчик. Глизейцы назвали его Нувой. Как только муж входил в здание санатория, этот мальчик пулей летел к нему и, как обезьянка, по одежде вскарабкивался к его голове, обнимал за шею и целовал в щёки. При этом постоянно ласково повторял:
— Папа! Мой папочка. Я ждал тебя.
Муж млел от его ласки и с удовольствием часто носил на руках. Как ни странно, но другие дети не ревновали нас к нашим с мужем любимчикам.
— Папочка, — прильнул однажды Нува к уху Дмитрия, — я всегда буду рассказывать тебе все тайны.
— А как же быть с клятвой об их неразглашении? — спросил Дмитрий.
— А я схитрил, когда её все хором давали Нгва и Флиму, — признался он, — рот открывал, а звук не произносил. Значит, клятву я не давал.
— Ух, ты, какой хитрый! — удивился счастливый отец. — И когда же вы эту клятву давали им?
— Когда нас сюда привезли.
— Что-то ты, дружочек, путаешь! — прищурил глаз Дмитрий. — Флим и Нгва остались на Глизе.
— Ты ошибаешься, па-па! — пропел ребёнок. — Они давно здесь живут. Только общаются с нами ночью, когда все взрослые спят. А днём делаются невидимыми и засыпают в последней комнате или уходят на улицу гулять. Если посмотришь внимательно и долго на кровати в детских комнатах, то увидишь, на каких кроватях под ними мнётся простыня.
Дмитрий проверил это, и слова Нувы подтвердились. Об этом он рассказал мне на следующий день в микроавтобусе по дороге на работу. Мне стало стыдно из-за того, что Дмитрий мне рассказал о глизейцах, а я от него общение с ними скрыла. Но и сейчас решила не сознаваться в этом. Только спросила:
— И что ты намерен с этим делать?
— Не знаю, ещё не придумал, — вздохнул он. — Умом понимаю, что наши с тобой дети своими умственными и физическими способностям больше обязаны глизейцам, а не нам с тобой. Но делить своих детей с ними я не намерен.
Ночью, почувствовав, что муж тихонько поднялся с постели, я приоткрыла немного глаза. В комнате было всё видно, в окно светила луна, потому что я, как это часто бывало, забыла задёрнуть шторы на ночь. Смотрю, а он достал шарик-невидимку из укромного места, вдавил кнопки внутрь и стал невидимым. Дверь тихонько приоткрылась, потом закрылась. Стало ясно, что Дима вышел из спальни. Его не было, наверное, более часа. Я лежала и волновалась, сердце так сильно билось в груди, что меня аж подкидывало на кровати. Наконец, дверь снова открылась и сразу же тихонько захлопнулась. Дима сделался видимым, положил шарик на место и лёг рядом со мной. Мы долго лежали молча. Я делала вид, что сплю, а он раз за разом вздыхал.
Наступило утро. После гигиенических процедур и завтрака мы с ним прошлись по детским комнатам, взглянули на каждого ребёнка, чмокнули в щёчки и поехали на работу. Путь, как всегда, предстоял быть длинным, продолжительностью в полтора часа. Уже проехали с треть дороги, а Димончик сидел смурной, сосредоточенный и о чём-то напряжённо и тревожно думал.
— Ты какой-то загруженный с самого утра, — толкнула я его тихонько плечом. — Спал что ли плохо?
Он наклонился к моему уху:
— Я, Ань, ночью сделался невидимым и обнаружил Нгва с Флимом в последней детской комнате. Они сидели на полу в окружении всех детей и рассказывали им о том, что в течение нескольких лет большая часть населения Земли будет уничтожена вирусами. После чего жители с планеты Глизе 581 заселят её. На Земле же не погибнут от вируса только законопослушные граждане. Оказывается во многих из нас существует ген послушания или совести. Люди с наличием такого полноценного гена будут жить с ними на равных правах. Но таких людей очень мало. Нгва и Флим оказались ещё теми манипуляторами. Они похвалили Нима и Нува за то, что они так ловко втёрлись к нам с тобой в доверие, изображая любящих детей, и передают нужную для нас и для них информацию. Тебе Ним уже что-нибудь нашёптывал? — пристально посмотрел мне в глаза Дмитрий.
— Пока нет, — соврала я ему и подумала: "Интересно, а во мне существует ген совести? Похоже, что он отсутствует напрочь, коли я так подло вру собственному мужу из-за слова, данного чужим для меня Флиму и Нгва".
Продолжение в главе 13 http://proza.ru/2020/06/26/1380