КАРТИНКИ ДАЛЕКОГО ДЕТСТВА
С возрастом , особенно когда не спится, к нам приходят воспоминания. Разные, но какие-то, всё более далёкие и особенно часто из далекого –далекого детства. И приходят они такими картинками, по сути, мгновенными воспоминаниями, как фото или короткое видео..
Иногда спорят , с какого возраста могут быть эти картинки. Наверное , у каждого человека они приходят по разному. Так мне часто представляется картинка, что я сижу на полу в деревенской избе, посредине комнаты и плачу. И так как чувствую, что не могу встать и что-то сказать – значит мне не больше года. И плачу я долго и так горестно, что меня перестали уговаривать и просто проходят мимо меня, не понимая причин плача. А я плачу, потому что мне почему-то очень жалко маму. А почему - сам не знаю почему. И эта картинка не подсказана мне кем- то потом. Она вдруг как-то высветилась у меня в памяти.
И следующая картинка. Я сижу на на русской печи у кирпичной трубы и слышу завывания - не хорошо знакомые мне зимней метели, а какие-то незнакомые , более громкие и непонятные и значит страшные мне. Как потом я узнал, это оказывается летали немецкие бомбардировщики над нашей деревней бомбить , очень важную стратегически для провоза грузов союзников, железную дорогу Ярославль-Вологда. Но это было в 1942 году, когда мне шел второй год.
И еще одна картинка. Я сижу на теплой печке в зимний холодный вечер, а внизу в избе сидят несколько женщин и так горестно поют песни и все плачут. И четко вижу, что горит лучина, воткнутая в стену. А было мне тогда не больше двух лет. Но как -то запомнились слова «Выходила на берег Катюша». И потом рассказывали – да собирались по вечерам зимой женщины друг у друга и пели и плакали, потому что постоянно приходили похоронки. И сидели при лучине, так как керосина не было и лампы не зажигали. И я помню, как мать заранее щепала лучину и сушила её на печке.
Запомнилась следующая картинка – я пытаюсь догнать прыгающих по полу козлят, а они вспрыгивают на стулья, столы и я плачу, потому что не могу еще сам залезть на стулья, но одновременно радуюсь и смеюсь, наблюдая, как они ловко везде прыгают. Дело в том, что коза обычно объягнивалась зимой в холода и козлят сразу, чтобы они не замерзли, поднимали из подполья на 2-3 недели в избу. Ну а для нас – детишек – это была радость. Кстати, поднимали после отела и теленка в избу и помню в углу на кухне отгороженный угол - там он и находился неделю, а мать кормила его первым молоком от коровы – т.н. молозивом – густым, как кисель. Ну и нам детишкам немного его доставалось, но пить его сразу было нельзя – «пронесет» и мать варила его в печке и мы ели – такой вкуснятины я больше никогда не пробовал..
И еще помню, ночью проснулся от громкого будящего металлического стука и криков на улице - «Волки скотину режут». Дело в том, что в начале войны у населения отобрали все ружья, да и все мужчины- охотники ушли на фронт и в нашей глухой лесной местности Вологодчины, где на сотни километров одни леса и болота - расплодились целые стаи волков, которые стали буквально терроризировать население. Я помню, как уже с началом темноты зимой, вокруг деревни начинался жуткий волчий вой и когда волчьи стаи сбивались вместе, то в темноте из окна на краю деревни можно было увидеть мелькающие красные точки – волчьи глаза. И конечно, ночью они часто забегали в деревню и если какую – то собаку забывали ночью забрать в дом, то утром от нее оставалось только клочья шерсти. И вот зимой, когда наметало большие сугробы снега, буквально до крыш, то стая волков заскочила на крышу длинного сарая с общественным скотом и так как крыша был соломенной, то волки сумели быстро сделать в ней дыру и попав внутрь, стали резать скотину. Сторож – пожилая женщина, конечно не могла ничего сделать и стала бить в железную балку у входа, кстати , для этой цели специально , повешенную. И я помню, как со всей деревни с криками бежали женщины с вилами и косами на помощь , но к сожалению, погибла почти половина скота, а волки через дыру в крыше убежали. Да , были случаи нападения волков и на людей , конечно в зимнее время. Так помню трагический случай, когда парень с девушкой, возвращаясь поздно вечером из соседней деревни, были окружены волчьей стаей и парень только успел помочь девушке залезть на дерево, а сам не успел и был растерзан на глазах у девушки. И она, просидев всю ночь на дереве с постоянно беснующейся внизу волчьей стаей, только утром могла добраться домой, когда стая убралась в лес. Конечно, волки страшны в стае, а одинокие волки менее опасны. Так однажды , за мной зимой по лесной дороге больше часа шел один волк, но видно молодой и не решился напасть. Волки, кстати, как и собаки, чувствуют на расстоянии состояние жертвы и если ты даешь им понять, что не боишься их , но что ты их видишь за своей спиной, но все равно спокойно идешь, то они обычно не нападают. Конечно, когда зимой бываешь в лесу- лучше всегда иметь с собой увесистую палку, да и в то время каждый мальчишка имел в кармане на всякий случай самодельный ножик. Да волк – это красивый зверь, особенно зимой. До сих пор помню, как в ясный, солнечный зимний день , мимо деревни проходила стая - пять-шесть волков . Шли они точно друг за другом, размашистым шагом – впереди матерый с седоватой шерстью, разрыхляя грудью глубокий рыхлый снег, не оглядываясь на людей , стоящих в метрах пятидесяти и смотрящих в окна. Это было прекрасное зрелище.
И ещё - вспомнилась, кем –то сказанная фраза –«цыгане приехали». И хотя зимой окна были наполовину закрыты и обморожены льдом и снегом, но все -равно удалось увидеть, что посредине улицы стоят несколько конных саней и около них какие – то закутанные в платки и в длинных юбках фигуры и к ним подходят деревенские женщины. Оказывается во время войны, зимой цыганский табор постоянно ездил по деревням и гадая истосковавшимся деревенским женщинам об их часто пропавшим без вести, да и просто долго не получавших заветной весточки – солдатского письма «треугольничка» от своих отцов, мужей, братьев, сыновей - был по сути, часто желанным подарком, поводом - излить душу, может получить из слов цыганки - гадалки надежду о своих близких на этой страшной войне. А ведь ушло на войну почти все мужское население - с 17 до 65 лет и из ушедших из деревни почти сотни человек – вернулось не более десятка, да и то израненных, инвалидов, контуженных. И бедные деревенские женщины, отдавали все последнее, что у них было – продукты, одежду - чтобы только из слов цыганки прозвучало – что муж, сын, отец – жив и что он вернется. А цыганки заранее, в предыдущей деревне узнавали, что нужно и часто говорили то, что хотели услышать. А к тем, кто к ним не подходил на улице – ходили по домам. И помню, как зашла к нам в дом цыганка во множестве цветных платков и юбок и долго и ласково что-то говорила матери и мать за это, так как у нас не было продуктов, но она была портнихой - отдала цыганке какие- то вещи и куски материи. Да, этот приезд цыган был для деревни , для бедных деревенских женщин желанным событием, по сути, в какой –то степени, праздником, о котором долго вспоминали.
И ещё картинка – я с печки вижу , как за столом сидят и едят какие-то незнакомые люди – все грязные , в промасленной черной одежде. Как потом узнал – оказывается это были трактористы, еще подростки, но их поставили работать на трактор. Был уже в деревне тогда такой трактор - колесный - с большими задними колесами - ХТЗ (харьковский тракторный завод), который постоянно ломался, деталей запасных из-за войны, естественно , не было. И эти трактористы, по сути, мальчишки, пытаясь его починить, были всегда в черном машинном масле. Так их и называли в деревне – «черти». Но для них выделялись хоть какие-то продукты и из которых кто-то должен был готовить пищу и кормить этих ребят. И в деревне решили, чтобы их по очереди кормили семьи «солдаток» с детьми, чтобы заодно и их деток подкормить.. И так как у нашей матери - «солдатки» -было четверо мал мала погодок, то и к нам пришла эта очередь.
Почему – то вспоминается, как я сижу в чужой избе под скамейкой и вижу на другой стене бегающие картинки – впервые увидел кино. Да, редко, но привозили в деревню кино и люди собирались вечером в самой большой избе и смотрели кино, некоторые впервые в жизни. Чаще показывали военные хроники, без звука и кого- то просили читать титры. Чаще просили читать нашу старшую сестру – она училась во втором классе и научилась громко и быстро читать. И мне запомнились слово «Сталинград» - возможно кинохроника показывалась в начале 1943 года. Люди расходились молчаливые, но помню кем- то сказанную фразу –«И когда эта проклятая война закончится».
И конечно, особенно запомнилось страшное голодное время в 1946 году. Была засуха, всё на огородах и в поле сгорело, да и что было в колхозе – районные власти всё забрали и увезли , даже семена. На трудодни выдавали только мякину ( шелуху от зерна). И я помню, как все в деревне , как и мои сестренки приносили с болота длинный волокнистый мох, сушили его, смешивали с мякиной , с клевером (который мы - ребятишки с утра до вечера собирали в поле ) и мать пекла из этого - черный, жесткий, до крови обдирающий всё во рту , хлеб. И конечно, многие умирали. И ещё много детишек умерло т.н. «черной смертью» от перезимовавшего зерна в колосках ( как потом выяснилось – от агранулоцитоза).
И ещё, конечно, остались воспоминания, как мои три старшие сестренки, собираясь ходить в школу, заранее заготавливали бересту (березовую кору). Дело в том, что не было тогда бумаги и тетрадок и писали вот на этой бересте, стараясь вырезать её наиболее ровными квадратами и даже сшивали нитками, как тетради и обычно держали их под утюгом, чтобы береста не сминалась. И чернила были из сажи (из печной трубы), только нужно было постоянно размешивать их с водой. И конечно перьевая ручка была драгоценной – ею пользовались несколько лет. И как –то я уже мальчишкой случайно нашел на чердаке целый ящик тетрадей из бересты – прекрасно прописаны все буквы, только на свету быстро выгорали. Когда я пошел в первый класс, нам уже впервые выдали по настоящей тетради из 12 листов, но было сказано – на весь год. И я всегда помню свою первую учительницу – Анну Ивановну, она одновременно занималась с четырьмя начальными классами в одной комнате. Конечно для нас, с деревенских мальчишек , пойти впервые в школу – было громадным событием и все мы пытались быстрее научиться и читать и писать. Помню я научился быстро читать уже к концу первого класса, а во втором классе прочитал все книги в большом шкафу у учительницы в её комнате ( она жила тут же при школе). И в дальнейшем, благодаря незабвенной памяти моей первой учительницы , эта книжная страсть осталась у меня на всю жизнь.
Ну и наверное стоит сказать об наиболее трагической истории. Обычно летом рано утром просыпались от выгона скота и по всей улице было слышно мычанье, блеянье, крики хозяек, и особенно приятно было слышать перестук-дробь пастушечьих палочек. Но в этот раз я проснулся от каких –то непонятных криков и сразу почувствовал неприятный запах гари. Подбежал к окну и увидел два громадных, поднимающихся кверху, черных клубов дыма. Один – из соседней деревни и другой - в нашей. Да жизнь в деревне только внешне была спокойной. Но еще в тридцатые годы при коллективизации, было масса недовольных советской властью. Это недовольство было жестко подавлено, но все равно многие оставались несогласные с введением колхозов и только вынуждены были молчать. А после войны еще больше увеличились налоги, ужесточилась работа за пустые трудодни , люди не имели права уезжать из колхоза. Естественно, всё это вызывало у людей ненависть , в первую очередь к местной власти. К сожалению, моего отца, как одного из более или менее здоровых, вернувшихся с войны, заставили быть председателем местного колхоза. И он был вынужден заставлять людей работать, что и привело к описываемому конфликту. Один бывший охотник, сохранивший ещё с войны ружье-двустволку, решил расправиться с местной властью. Этой ночью он поджег в соседней деревне дом родственника моего отца, с намерением его застрелить, когда он , естественно, побежит на пожар. И на проселочной дороге, выйдя из-за кустов, выстрелил ему в спину, но отец что-то почувствовал, резко повернулся и пуля попала вскользь по ребрам (мать потом показывала нам пулевые дырки в рубашке и гимнастерке) . Мужик пытался выстрелить из второго ствола, но патрон заело и пока он пытался перезарядить ружье, отец нырнул в кусты и далее в лес и увернулся от следующих выстрелов. Ну, а мужик решил продолжить свое черное дело, пошел в нашу деревню и поджег дом стариков-родителей отца . И хотя люди в деревне уже стали сбегаться на пожар, но он под угрозой ружья не дал потушить пожар и затем пошел в следующую деревню, чтобы застрелить бригадира колхоза и сжечь и его дом. Но бригадир уже был в курсе событий, а у него с молодости сохранился револьвер и он сумел первым выстрелить и обезоружить преступника. Об этих событиях, кстати, осталась память в вологодских архивах. Как я потом узнал, мужик отсидел десять лет в лагерях, вернулся в Вологду и до старости работал сторожем на складе. Я тогда особенно переживал за сгоревшую прекрасную пасеку, которой занимался дед и медом часто угощал любимого внука.
Вот такие картинки далекого – далекого детства и ушедшей истории навсегда остаются в нашей памяти.
.