Я занимаюсь вокалом у потрясающего педагога, - сказала Марина Пахно. Бывают такие минуты, когда ты еще не осознаешь, почему , но ощущаешь необыкновенное волнение. Так было и после этих слов Марины. Я сразу поняла, почувствовала : вот, мне тоже нужно заняться вокалом и именно у этого педагога по имени Марина Цветникова. Так Марина вошла в мою жизнь, а точнее сказать - ворвалась. Мы сразу же начали разучивать классику, говорить, говорить, говорить. Иногда разговоры длились едва ли не половину урока, бывало, что превращались в споры. Так она яростно и страстно не принимала Цветаеву. Но когда я дала ей почитать двухтомник, она вчиталась, вдумалась и признала, что была неправа. Многое из той музыки, что она исполняла, звучало потом во мне. Приходишь на урок и слышишь ноктюрны Шопена. Знакомый до слёз, любимый ноктюрн до диез минор… Сейчас я понимаю, что задевала за живое неподдельность чувств в ее манере излагать музыкальные мысли. Она могла играть проникновенно, по-настоящему, как бы разговаривая – доверительно. Подкупало отсутствие «халтуры» в чувствах. Вот летишь к Марине и слышишь лучшие звуки разных времён. Музыка переполняет тебя еще до начала урока, а потом ты распеваешься и вдруг слышишь собственный голос будто со стороны, он делается полноводным, сильным, и это заслуга педагога. Помню момент, когда после определённых усилий – мы разучивали хрестоматийный шедевр Santa lucia – голос вдруг полился, заструился! Мы обе были поражены, особенно сама Марина. Стала ясна сермяжная правда профессионального труда. Подобное ощущение счастья , будто выпил шампанское, и внутри смеющиеся, радостные пузырьки – я испытывала от Ave Maria Ф. Шуберта. Но не только от пения, конечно, а от музыки, невероятной музыки! А каким эмоциональным она была музыкантом! Совершенно поразила исполненная ей "Чакона" Баха-Бузони . Да и многое другое... Во всё, что делала, Цветникова вкладывала такую энергию и неравнодушие, что это не могло не привести к впечатляющим результатам. Занимались мы и у неё дома, и в Доме творческой интеллигенции и - редко - в Артподвальчике. У неё дома кот шёл ко мне "на ручки", мы обе кошатницы, и говорили уже о наших питомцах. Об озере, в котором она так любила плавать. О книгах, которыми обменивались, всегда делясь открытиями. Я была рада, что познакомила ее, такую искушенную в новинках литературы, с прозой Т. Толстой. О стихах. Поразительно, но она отдавала предпочтение дальневосточной поэзии. Она любила творчество Лады Магистровой и написала цикл песен, в котором меня особенно потрясла "Богородица". Это было удивительно насыщенное общение и совершенно удивительные уроки. А потом мне стало все труднее выкраивать время для занятий, потому что сильно заболела мама, выматывала работа, подработки, быт. Скоро занятия и вовсе пришлось прекратить... Думаю, Марина очень сердилась. Но я уверена, что подобная реакция была связана с ее честным отношением к еженедельному труду певца и искусству в целом, а никак не с моей «нерадивостью». Искусство музыки – превыше всего.
Так вышло, что в последние годы жизни Цветниковой мы не общались. После Марининого ухода, когда я узнала о том, что она умерла, то стала петь ей и для неё. Остались её картины, песни с Марининой музыкой,рассказы, фотографии и память.
Посвящение Марине Цветниковой
-1-
Вот закинули сеть - и поймали нас в сеть,
Чтоб сидели в сети и не рыпались впредь.
Ну а ты - не попалась ты в сети.
И в предчувствии легком бессмертья, творя,
Пела так, что тебе подпевала заря,
И озерные волны, и дети.
Мы учились, как надо и, пробуя звук,
Мы роняли его из неопытных рук.
Поднимая его, ты смеялась.
Неужели тебя не осталось?
-2-
Где твой голос вдохновенный,
Где глаза твои и губы?
Говорят: все в мире тленно,
К смерти все идет на убыль,
Все боятся грубой бабы,
Но, похолодев от страха,
Сильной ты была, не слабой,
Уходя с "Чаконой" Баха.