На скамеечке Верхне-Волжской набережной, что над Александровским садом, сидел старичок в потертом чистом костюмчике, мягких чувяках и белой панаме и любовался видом на могучую русскую красавицу, реку Волгу. Не спеша, растягивая удовольствие, он потягивал из плоской фляжки что-то очень ароматное. После холодной весны тёплое июньское утро выманило на прогулку статных нянюшек с розовощёкими младенцами и элегантных пенсионеров под ручку с ещё более элегантными пенсионерками. Изредка пробегали энергичные молодые люди в костюмах от французских кутюрье, рядом работали немногочисленные офисы. Один из таких щеголей остановился около скамейки нашего старичка.
-- Старче, огоньку не найдется?
-- Я не курю, молодой человек, но коробок спичек всегда со мной. Держите!
Помолчали. Старичок с наслаждением вдыхал запах дорогих сигарет. Доктора запретили ему курить ещё в 80 лет (и в 60 лет, и в 70 лет тоже).Обычно старики забалтывают молодёжь воспоминаниями о своей жизни, но старичок не любил пустые разговоры. В свои 90 лет он берёг энергию для полноты наслаждения жизнью, жизнью в том виде, которая была ему доступна. А молодому бизнесмену захотелось пофасонить перед «совком».
-- Радуйся, старче, у меня сегодня удачный день. Самого Секипастухова сегодня облапошил, это олигарх такой московский. Слышал про него? Я ему акции пустых углеводородов впарил – там уже давно ничего не качают, только «резину тянут». А вырученные денежки я очень и очень выгодно инвестировал. Сечёшь? Ин-вес-тировал. Ты и слов-то таких не знаешь. Вот, держи матпомощь, старче!
Новенькая пятитысячная купюра шмякнулась на скамейку рядом со стариком. Тот задумчиво посмотрел на доброго молодца.
-- Бери, бери, не стесняйся. От благотворителя. Подпаскин моя фамилия. Егор Подпаскин. Можешь свечку за здравие поставить. Подпаскин хохотнул, сложенную вдвое купюру засунул в карман старичка.
-- А теперь вот что, старче, дуй-ка ты отсюда, дуй пол-лем-м. Вон мой клиент идёт, мне с ним погуторить надо. Тайно. Усёк? Дуй, дуй, старче, тебе уплачено.
Старичок внимательно оглядел клиента, поднялся и тихонько заковылял с набережной в ближайший переулок. В переулке его ожидала советская «Нива» с пуленепробиваемым кузовом и мотором, сделанным по спецзаказу. При необходимости ухода или отхода скорость «Нивы» превышала 200 км в час. Старичок уселся на заднее сиденье, поправил «Стечкина» под мышкой; приоткрыл кусок шотландского пледа, где ручной пулемёт уютно лежал на месте; сменил панаму на модную «жокейку».
-- Трогай, Иван Фёдорыч!
За свою долгую жизнь старик доверял только проверенным друзьям: водителю Ивану Фёдоровичу, «Стечкину» и ручному пулемету. Охранные агентства только зря брали деньги. Потому старичок и жил так долго.
P.S.
В течение двух дней с инвестициями Егора Подпаскина было покончено раз и навсегда, совершенно законным образом, путём остроумных финансовых комбинаций.
Поздним вечером второго дня Егор выпил бутылку коньяка и тупо уставился на свой пистолет. В этот момент курьер принёс ему огромный конверт. Записка гласила: « Егор, уважай старших и всё у тебя будет хорошо. Твой старче Семён Секипастухов».
В ярости Егор разорвал конверт, из него вылетела пятитысячная купюра и розовым ангелом спланировала на его голову .