ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
КАСЬЯН И СТЕПАН
Сорокалетний Касьян, как он себя представил поручику, сам когда-то служил в армии. За неоднократное воровство и мародёрство, его отправили в штрафной батальон, но по дороге он сбежал с подельником, у которого за спиной багаж воровства и грабежа превышал во много раз.
Степан, по возрасту был на десять лет младше Касьяна. После совместного побега, он стал его постоянным спутником на всех разбойничьих тропах.
Огромный детина, чуть меньше сажени, с глуповатым взглядом, обладал недюжинной силой – своим куланом убивал наповал любого, на спину мог взвалить молодого жеребца и не качнуться. Грамоты громила не знал совсем. Этим недостатком пользовался его находчивый напарник.
Маленький лоб с выделяющимися надбровными дугами, и широкие, заросшие роскошной растительностью скулы, делали его похожим на лесного человека, придавая старческий вид.
Бриться Степан не любил, но волосы всё же стриг до плеч. Густая борода, за которой он не ухаживал, росла чуть ли не до пояса.
Громилу подельник побаивался и никогда не перечил ему. Сам же Касьян знал грамоту, успешно окончил церковно-приходскую школу и, конечно, отличался сообразительностью и ловкостью от своего тяжеловесного товарища.
Обвести недалёкого напарника вокруг пальца ему не составляло труда. На свободе они, в основном, занимались грабежом, чаще в вечернее и ночное время суток.
Узнав о заселении побережья Амура, грабители отправились следом за переселенцами. Да и идти им, со своим преступным прошлым, было некуда, оба подельника были в розыске.
В Благовещенск стекался народ со всей России, как к единственному месту сбора – его расположение считалось географически удобным. Город исправно отправлял с причала пароходы и малогабаритные судна по Амуру, «справлялся с грузом, как хозяйка с пирожковой лопаткой на сковородке».
Люд прибывал разный, не только бедный, но и встречался зажиточный, даже купеческий. Грабить отъявленным мародёрам было легко – уставшие в дороге переселенцы, часто оставляли свои вещи на детей, а иногда совсем без присмотра.
Преступники брали драгоценности и деньги, не брезговали добротными вещами.
Остановились они в Благовещенске год назад, сняв комнату у старого одинокого рыбака, живущего возле пристани, что было грабителям на руку. Следить за вновь прибывшим народом было удобно. Иногда они нанимались грузчиками у солидных пассажиров, делая разведку конечного пункта пребывания.
Там-то Касьян, ожидавший очередных пассажиров и прохаживаясь по берегу, заметил, как подросток вытаскивал рыбака-утопленника. Добротно одетого пострадавшего он раньше видел, даже слышал, что тот работал по дереву,
Пригнувшись за лодками, мужчина стал ждать, пока скроется с глаз паренёк. На берегу никого не было, грабитель легко снял с плотника вещи, которые ему оказались впору и быстро скрылся.
Город, росший на глазах, пришёлся преступникам по душе, главное, поток людей был нескончаемым и практически не задерживался. Возле города появлялись новые деревни, куда и направлялись многие пассажиры.
Хозяин комнаты рыбачил сутками, свой улов продавал на рынке и даже местным хозяйкам на берегу. На вырученные деньги старик покупал полугар и квартирантов не домогался.
Грабители чувствовали себя вольно и безнаказанно. Полиция привыкла к постоянным грабежам в городе и считала, что за своими вещами народ должен смотреть сам. Но вот Степан вдруг загулял, как неделю. Касьян догадывался, что его товарищ сейчас у вдовы Дарьи.
Пышнотелая красавица Дарья слыла распутной женщиной в свои тридцать пять лет. Румяные щёчки молодицы и озорные карие глаза не давали покоя местному мужскому населению. Изголодавшиеся по женской ласке служилый народ и местные холостые мужики, крутились возле неё роем, как пчёлы над мёдом.
Находчивая весёлая вдова жила за счёт ухажёров – спаивала и обирала каждого до нитки, а потом выгоняла, да ещё и грозила донести в полицию. И ничего нельзя было сделать – к Дарье захаживал сам становой пристав …
– Не мешай, убью, мне баба нужна! – грозил «пудовым» кулаком Касьяну загулявший дружок. И он, конечно, не шутил, исполнял всегда, что говорил. Его голова в момент ярости наотрез отказывалась соображать.
– Останусь у Дарьи, люба она мне!
Гулянье Степана не нравилось подельнику, его товарищ одаривал вдову драгоценностями с «общего котла» и они таяли с каждым днём. Причём громила не разбирался в ценности украшений, что злило Касьяна.
Он понимал, что Дарья выудит у него всё – она нашла золотую жилу. От подельника, с остатками награбленного, Касьян немедленно решил сбежать в Хабаровку, куда устремился народ, но не знал как. На Запад, на свою родину, держать путь опасался, там он был в розыске.
Добираться на сплаве до Хабаровки Касьян не мог, не было документов, и как душа не числился в списках переселенцев.
Он всё надеялся на случай – вытащить документы у любителя выпить, но как-то не получалось, то документов не было, то не подходил возраст. Неожиданно Касьяну пришла мысль купить новую добротную лодку. Судно должно было в пути выдержать неприветливый характер Амура и в пути смогло бы сохранить свой корпус без трещин.
На рыночной площади он слышал разговор казаков, что пост превратился в большую деревню, и намечен губернатором разрастаться, и стать городом.
Денег было достаточно – Касьян надёжно припрятал от недалёкого Степана довольно крупную сумму. Да и сам громила не попытался бы рискнуть искать подельника – береговая охрана его бы задержала и немедленно отправила под конвоем на каторгу.
Лодку Касьян приметил давно, крепкую и вместительную, её сплавляла диаспора с Бессарабии, а сам хозяин остался на поселении в Благовещенске – место ему очень понравилось. На днях грабитель с трудом выторговал судно за хорошие деньги.
Но это было полдела, нужен был знающий Амур попутчик – одному не справиться на большой реке с быстрым течением и крутыми воронками, особенно в тех местах, где впадали широкие полноводные притоки. Но больше всего он боялся наступление ночи, под покровом которой, совершал свои преступления. Одному спать, пусть даже в лодке в диких местах, наводило на Касьяна жуткий страх.
О норовистом характере реки грабитель слышал от тех же казаков, сопровождающих сплавы. Ширина русла увеличивалось в три, а то и четыре раза. И тут неожиданно подвернулся Осип, да ещё с поручиком, которым срочно нужно покинуть город – удача улыбалась!
Проверка на постах ему не будет ему препятствием, хотя она и не шла в счёт, да и дорога станет безопасной и сытой, кроме того, поручик согласился плыть за хорошую оплату.
Касьян остался довольным от беседы – всё складывалось так, как он хотел. В будущем у него будет всё.
В приподнятом настроение он направился к избе, где квартировал, чтобы собрать вещи и прихватить драгоценности. Проходя мимо Дарьиной усадьбы, мужик решил заглянуть и узнать, в каком состоянии находится Степан и думает ли он вернуться этим вечером домой.
Присутствие напарника в доме хозяина, в новой создавшейся ситуации, было нежелательным. Даже в эту минуту Касьян боялся своего друга. Голова громилы была набита глупостями, порой необъяснимыми.
Приоткрыв калитку, мародёр увидел кухарку, несущую из кладовки солёные огурцы и маринованную капусту. Он легко вздохнул – содом продолжался.
Незаметно и осторожно, как кошка крадучись, Касьян пошёл за прислугой, прячась за её спину. Действия у него были отточены воровским временем. Дверь была открыта настежь, из помещения несло перегаром и едким потом.
За столом сидел Степан, лицо его было отёкшее с красным отливом и, похоже, он никого не замечал. Одной ручищей любовник обхватил широкую талию Дарьи, другой держал полный стакан мутного полугара.
Говорил подельник громко, не связано, разбрызгивая на стол слюни, женщина при этом заливалась наигранным смехом. На её шее и в ушах блестели бриллиантовые украшения, которые они со Степаном сняли с графини после спектакля в Оренбурге.
Пока кухарка прислуживала, Касьян быстро вышел незамеченным. Степану, за подаренное колье, Касьян в душе простить не мог, оно стоило целое состояние, а то и больше, вернуть его было невозможно.
В плане, он хотел продать украшение ювелиру и как можно скорее, пока оно не было в розыске, тормозило еще отсутствие документа личности.
Была бы его воля – он избавился бы от этой беззаботной и хитрой Дарьи. Только Степан прибил бы его сразу. Настроение в разы было испорчено, но утешало одно – подельник невменяем и скорее всего надолго.