О том, что его больше нет, я узнала из короткого некролога в газете. Прощалась с ним, любимым мужем, его жена. Я его женой так и не стала, хотя обещала. В моей жизни он занимал много места, оставил достаточно глубокий след. Как это было?
Жили на одном квартале, на одной стороне улицы, разделенные спускающимся к Волге переулком, но в число моих детских друзей он не входил. Ровесник моего брата, он не был тогда другом Славы, не участвовал в наших играх. И в школах мы учились разных, точек пересечения не было. Знали друг друга, встречались на улице, на Волге, он заходил иногда к Славе со своими товарищами, только и всего.
Первый раз мы оказались в одной компании, когда мне исполнилось четырнадцать лет, и родители отпустили меня на встречу Нового года с друзьями брата. Славе было уже шестнадцать, у них были знакомые девочки, собирались потанцевать, выпить. Друг Славы, у которого собирались в этот раз, был старше его на год, учился в профессиональном училище. Слава учился в техникуме, студент. Девочки тоже постарше меня, смелее, свободнее, а я – робкая, стеснительная школьница-восьмиклассница. Уселись за столом, выпили, закусили, я пить не стала. Начались танцы. Меня пригласил Толя, а усаживая меня на диван после танца, вдруг наклонился и коснулся губами моей щеки. Это был мой первый поцелуй! Больше он меня не приглашал, куда-то исчез. Ребята танцевали с девочками, прижимали их к себе, целовались по углам. Я ушла в другую комнату, стала рассматривать книги. Домой вернулась со Славой. Больше я на их вечеринки не ходила, присутствовала разве что на тех, что были у нас дома.
Анатолий в том году окончил свою восьмилетнюю школу и учился в нашей школе в девятом классе. Я иногда замечала его взгляд на переменах, но он не подходил, не заговаривал. Летом он поступил в художественное училище в Саратове.
Я окончила десять классов, не поступила с первого раза в университет, стала работать лаборантом физического кабинета в школе, где был директором и преподавателем мой отец. И опять под Новый год я неожиданно услышала объяснение Толи в любви. Он пришел к нам домой, позвал меня погулять и рассказал о том, что к нему в Саратов приехал тот самый друг, у которого я была на своей первой вечеринке. Друг стал говорить о том, как я ему нравлюсь, а Толя решил вызвать его на поединок. Победил в поединке Толя и получил право ухаживать за мной. Меня несколько удивил такой способ решения сердечных дел, но с Толей мы стали иногда встречаться, разговаривать. Какой-то опыт встреч с мальчиками у меня уже имелся, но ни о чем серьезном думать я тогда не хотела. Важнее всего было выучиться, получить специальность. А Толю отчислили из училища за неуспеваемость. Он и в школе учился без особого рвения. Оставался на второй год из-за того, что был сильно избит местным дурачком. Дети дразнили дурачка все вместе, но другие успели убежать, а Толя не успел. Долго лежал в больнице, именно там у него появился интерес к живописи, стал рисовать, получалось неплохо.
Нравился он мне? Не знаю. С ним интересно. Высокий, темноволосый, смуглый. Мечтательный взгляд каре-зеленых глаз, хорошая улыбка. Нос великоват, но мужчину это не портит. Приятный голос, хорошо играет на гитаре, поёт. С поцелуями и объятиями не лезет, отношения вроде бы чисто дружеские. Говорить с ним можно о многом, он рассказывает про живопись, интересуется поэзией. На Волгу берёт с собой краски, кисточки, карандаши, рисует пейзажи. Только показывать не любит, пока не закончено.
Но летом я поступила в университет и уехала в Саратов, встречи прекратились.
На втором курсе брат снова пригласил меня на вечеринку к одному из своих друзей по желанию Толи. Здесь они оба напились, особенно брат. Наш отец болезненно и резко реагировал на выпивки сына, особенно когда сам был подвыпивши, а в праздники родители, конечно, в компании. Слава боялся отца, тот мог и ударить сгоряча, остановить отца могла только я. Слава хотел, чтобы я шла с ним, Толя не отпускал, возмущался. Вмешался ещё один друг, произошла безобразная драка. На другой день мне не хотелось смотреть ни на брата, ни на Толю. Потом я получила письмо от Толи с извинениями и предложением переписываться.
Когда я начала учиться на третьем курсе, Толя восстановился в художественном училище. Жили теперь в одном городе, но не встречались. Я даже как-то попыталась разыскать его в училище, но он не проявил ко мне прежнего интереса. А через месяц я влюбилась, как сумасшедшая, в парня с географического факультета. Пережила измену, предательство, женитьбу и развод любимого. Всё это подействовало на меня так, что в конце четвёртого курса я впала в глубокую депрессию, потеряла интерес к жизни, чуть не бросила университет. Пришлось взять академический отпуск. И тут на моём горизонте снова появился Анатолий, тоже переживший тяжелую любовную драму. Он был влюблён в девушку-татарку и испугался её разрыва с роднёй из-за выбора русского парня.
И снова встречи, разговоры. Сначала говорил только он, я молчала и слушала, постепенно начиная оттаивать. Училище Толя опять бросил, работал в городской художественной мастерской. Да, мы говорили о любви, только он о своей любимой, а я о своём любимом. А что же между нами?
Он пробовал нарисовать мой портрет: «Не смотри на меня, ты меня смущаешь». Смотрю в сторону: «О чём ты думаешь?» Портрет не получился, я так и не увидела его в законченном виде. Зато портреты любимой Кямили получались у него очень хорошо.
С зимы я снова начала учёбу. Все летние каникулы мы провели вдвоём с Толей. В парке на скамейке он первый раз ласково обнял меня и поцеловал в губы. За столько лет! А осенью он, наконец-то, предложил мне стать его женой, но договорились, что свадьба будет летом, когда я окончу университет. Пока же редкие письма, редкие встречи.
Анатолий приехал в Саратов вместе с моим братом, остановились у друзей-художников Толи. Снова вечеринка и снова пьянство. Причем он даже до общежития меня не проводил, довёл до остановки троллейбуса и поспешил назад.
А весной Толя сообщил, что его призывают в армию, ему уже двадцать шесть лет, закончились все отсрочки. Ехать по распределению мне придётся одной. Перед защитой дипломной работы я сильно нервничаю, беру билет на автобус и посылаю Толе телеграмму, чтобы встретил меня на вокзале. Подписываюсь «Галя», но он почему-то думает, что это его любимая девушка, татарское имя Кямиля переводится на русский, как Галя. Когда он объяснил мне это, я окончательно поняла, что никакой любви между нами нет, и не было. Зачем пытаться склеить то, что не склеивается?
В этот раз мы действительно расстались навсегда. Я не получила от него ни одного письма из армии, он окончательно ушёл из моей жизни. Все последующие встречи были мимолётными, ни о каких чувствах речи не шло.
Была ли это любовь? Скорее дружба, но он на мой вопрос о возможности дружбы между мужчиной и женщиной ответил, что это возможно только в том случае, если она очень некрасива или намного старше.
Я замуж так и не вышла, работала, растила детей. Анатолий женился, но детей у них не было, жили для себя. Одно время он очень сильно пил, нигде не работал, жена от него уходила, потом вернулась. Пить он продолжал, но не так сильно, жена с этим мирилась. Картины свои, среди которых были очень неплохие, Толя забросил и вроде бы даже уничтожил. Работал долгое время рабочим на заводе, пока его не уволили за пьянство и прогулы уже в период перестройки. Да и завод вскоре развалился. Жена его жалела, опекала, он был для неё, видимо, как большой ребёнок. Что же, живут и так, но я предпочитала всё-таки растить настоящих детей. Тех, кого могла чему-то научить, что-то им передать. Вряд ли Толя мог быть кому-то хорошим отцом.
Но ведь он действительно был способным художником и интересным человеком. Светлая ему память.