Армейская служба новобранца Советской Армии начиналась в «карантине» или «учебке». Как правило, «карантин» (правильнее сказать – войсковой приемник) длился около месяца: здесь новоприбывшие постигали необходимые азы воинской службы, а затем отправлялись в действующие части. Для учителей из старослужащих (как правило, «дедушек») командировка в такой «карантин» была вожделенной наградой: они с нетерпением ждали молодое пополнение, чтобы, наконец-то, оторваться за те долгие месяцы унижений, которые им пришлось перенести, когда они сами переступали через порог КПП воинской части. «Духи! Вешайтесь!» - эта бесхитростная, но всем сразу понятная команда оттуда.
В учебной части подавляющий контингент составлял молодой призыв. Из старослужащих в учебке оставались только сержанты и рота постоянного состава. В течение полугода (срок обучения здесь был больше) солдат приобретал необходимую специальность в условиях жесткого соблюдения воинского устава (т.н. «уставщина»). Зачастую вместе со специальностью многие получали и лычки младшего сержанта.
Наша команда москвичей (39 человек) прибыла в такой войсковой приемник в небольшой литовский городок Кедайняй, где нас разбили на 2 взвода (по 3 отделения в каждом). Я попал в 3-ю роту (нас «смешали» с новобранцами из других мест СССР). Спустя месяц всех нас волей начальника приемника (или командира дивизии) распределили в 4 места: Кедайняй, Шяуляй, Паневежис (Литовская ССР) и Тарту (Эстонская ССР). Во всех этих городах Прибалтийского военного округа находились, как правило, полки нашей 18-й военно-транспортной авиационной дивизии (где летный состав составляли офицеры и прапорщики), а, кроме того, и обслуживающие их подразделения (отдельные батальоны аэродромно-тылового обеспечения), куда, собственно, нас, солдат, и направляли.
Как видно, система подготовки кадров была узкоспециализированной – нас готовили не для всей Советской Армии, и не для всего Прибалтийского округа, а конкретно для частей одной военно-транспортной дивизии, пусть и разбросанных на сотни километров друг от друга. На самом деле, за 400 км, в Тарту, базировался лишь только один 196-й Минский полк, а все остальные располагались компактно рядом.
****
Естественно, что ответ на вопрос «для кого ты растишь кадры?», в советский период был очевиден. Незачем было готовить специалиста, вкладывать силы и средства личного состава вверенной тебе части, чтобы потом, вот так просто (да еще и даром) передать в другое место.
К этому правильному выводу пришли, естественно, опытным путем (точнее, путем проб и ошибок), но не в 70-80-е годы XX столетия, а гораздо раньше (на 100 с лишним лет). В царское. Причем экспериментировали в различных формах, пока не убедились, что все же «своя рубашка ближе к телу».
До 1842 года система подготовки молодых кадров для действующих батальонов строилась следующим образом. Рекрут зачисляли в резервные батальоны, которые существовали как бы отдельно от действующих (некоторые, действительно, имели отдельные квартиры и могли располагаться даже в сотнях километров от них). Пройдя там положенный курс обучения, новобранцев зачисляли как пополнение в войска.
Здесь важно понимать: что резервные батальоны фактически принадлежали действующим, и подготовка кадров здесь велась исключительно ДЛЯ СВОИХ!
Затем, в течение 22-х лет (с 1842 по 1864 годы), предварительное образование рекрут возлагалось на пехоту и артиллерию 6-го пехотного (с 1856 года - армейского) корпуса. 5-й и 6-й корпуса находились в непосредственном подчинении Военного Министра и составляли, таким образом, стратегический резерв Действующей армии.
Напомню, что в состав последней, располагавшейся на западных границах империи, и возглавляемой фельдмаршалом Паскевичем, входили четыре пехотных корпуса (с 1-го по 4-й). Кроме нее, на юге действовал Отдельный Кавказский корпус, по своей мощи превосходивший каждый в отдельности корпус Действующей армии.
Что реально изменилось? Немного, но существенно: отныне резервные части 6-го корпуса стали готовить кадры ДЛЯ ВСЕЙ АРМИИ, а не только для себя.
С воцарением нового Императора начались многочисленные реформы. Попытки осмыслить, почему огромная империя, простирающаяся с запада на восток на тысячи миль, с населением почти в сто миллионов человек и с огромной армией численностью в миллион, проиграла сонму союзников на крохотном клочке земли, привели к тому, что высокие армейские чины стали постоянно экспериментировать. В частности, с процессом обучения.
В связи с тем, что в начале 60-х годов все пехотные корпуса упразднили и создали систему военных округов, встал вопрос о том, кто и как будет готовить молодое пополнение для армии.
Было решено, что эти делом должны заниматься вновь создаваемые резервные части. 6 августа 1864 года специальным Положением сформированы резервные пехотные и стрелковые войска , основная задача которых становится «образование рекрут, для укомплектования ими полевых войск пехоты» (§1).
Особо подчеркивалось, что «образование рекрут должно производиться, по возможности, вблизи от мест набора. На этом основании резервные батальоны содержаться во всех губерниях, в которых не встречается затруднений к образованию рекрут на местах» (§2). При этом, правда, не отменялось назначение части рекрут в действующие войска по распоряжению Военного Министра.
Согласно «Росписанию резервных батальонов по военным округам и отделам» эти учебные части создавались в девяти военных округах.
Однако, распределение по губерниям, входившим в состав военных округов, было крайне неоднородным. Так, резервные батальоны были созданы во всех губерниях, входивших лишь в состав Московского и Харьковского округов.
Не были созданы резервные батальоны: в Варшавском военном округе – в Царстве Польском; в Виленском военном округе – в Виленской, Витебской, Гродненской и Ковенской губерниях; в Казанском военном округе – в Астраханской и Самарской губерниях; в Киевском военном округе – в Волынской и Подольской губерниях; в Одесском военном округе – в Таврической губернии и Бессарабской области; в Петербургском военном округе - в Архангельской и Олонецкой губерниях; в Финляндском военном округе – в Великом княжестве Финляндском и в Рижском военном округе – в Курляндской, Лифляндской и Эстляндской губерниях.
Московский округ был самым крупным, как по количество входивших в него территорий (12 губерний), так и по количеству расквартированных там резервных частей – 25 пехотных и 3 стрелковых батальонов. Сюда направлялись почти 60 тысяч рекрут, что составляет 31% от общей численности.
Следом шли Харьковский и Казанские военные округа, на долю которых приходилось до 40% всех рекрут. В Харьковском военном округе располагались 16 пехотных (номера с 13-го по 28-й) и два стрелковых (6-й и 7-й) резервные батальоны, дислоцированные в шести губерниях (Харьковской, Полтавской, Черниговской, Курской, Орловской и Воронежской). В Казанском округе были расположены 14 пехотных резервных батальона, находящиеся также на территории шести губерний (Казанской, Вятской, Пермской, Симбирской, Пензенской и Саратовской).
Таким образом, в три военных округа, объединявших 24 губернии, направлялись до 72% всех призывников.
В Петербургском округе располагались 6 пехотных и один стрелковый резервные батальоны, расквартированные в трех губерниях. Архангельская и Олонецкая губернии издавна специализировались на поставке рекрутов во флот.
В остальных пяти округах были созданы от одного до трех резервных пехотных и один-два стрелковых батальонов.
****
Эта новая система подготовки кадров просуществовала всего 9 лет (с 1864 по 1873 годы) и к моменту запуска в строй всеобщей воинской повинности была отменена как негодная.
В чем была причина неудовольствия начальства? Слово современнику.
В 1884 году прикомандированный в Главному Штабу (т.е. фактически находившийся в почетной отставке) генерал-лейтенант Павел Петрович Карцов написал «практические заметки» из своего «служебного опыта», которые озаглавил “Субалтерн-офицер в роте, эскадроне и батарее».
Карцов - потомственный генерал, командовавший длительное время Санкт-Петербургским гренадерским полком и бывший начальником 18-й и 3-й пехотных дивизий. Он был известен не только как строевой командир, но и как плодовитый военный писатель: его перу принадлежат, в частности, такие значительные труды, как «История лейб-гвардии Семёновского полка. 1683-1854». Ч. 1-2. (СПб., 1852-1854) и «Исторический очерк лейб-гвардии Первого стрелкового Его Императорского Величества батальона с 1856 по 1885 год (СПб, 1885).
Так вот. Этот самый Карцов очень хорошо описал сложившуюся ситуацию:
«… Когда рекруты, хотя и в общей команде, обучались при своей части, то все-таки заведующие командой старались приготовить их для своего же полка или батальона, по возможности лучше. Рассчитывать же на то, чтоыб рекрута обучали как должно, когда обучающие знают, что делают это не для себя, что хорошо ли или дурно приготовляют их – все равно, было бы большой практической ошибкой. Но еще более существенной вред приносила система подготовки в чужой части в моральном отношении. О рекруте, подлежащем через полгода переводу, никто не заботился и сам он считал себя в резервном батальоне чужим. В нем не могло явиться ни привязанности к месту служения, ни желания заслужить чье-либо внимание. С другой стороны, и временное начальство не старалось узнавать его….»
Вот так!
В результате, как мы понимаем, в 1874 году пришлось вернуться к системе, которая существовала до 1842 года. Воистину – все новое, это хорошо забытое старое!
Ну, не дураки ведь были!
****
Ну, а теперь, самый главный вопрос: какой же практический смысл из всего вышесказанного может быть для исследователя? В частности того, который пытается найти место службы своего далекого предка.
Увы. Реальной пользы немного. Как мы понимаем, «прямая зависимость» между направлением рекрут в резервные части и последующим распределением в свои же действующие батальоны, существовала лишь до 1842 года и (в новом виде) с 1874 года.
В этот тридцатилетний период (с 1842 по 1874 гг.) такой явной зависимости не прослеживается.