Бытует ошибочное представление о верующих людях, регулярно посещающих храмовые службы. Для непосвященных они почти святые: и раскаялись, и молятся, и постятся, и службы воскресные не пропускают, и благотворительностью занимаются, собирая себе по кирпичику материал для небесных обителей. Но каково бывает удивление, когда случается порой им быть свидетелями разборок между «молитвенниками». Не ведают они, что в церковь ходят отнюдь не святоши, а кающиеся грешники. Мало очень святых и было и есть. В храмах наших, как и в «миру», все больше людей с сердцами гордыми и испорченными. У многих жизнь делится на «ДО» и «ПОСЛЕ» кардинального изменения своих духовных воззрений и образа жизни. Ведь каждый второй, если не каждый-каждый может без содрогания вспоминать свой образ жизни «ДО»…
И все же, многие верующие окончательно и бесповоротно выбрали для себя этот ПУТЬ как единственно спасительно-смысловой: бороться со своими душевными повреждениями до последнего вздоха. Авось, Господь за намерения и поцелует и простит. На что же нам надеяться, если не на его милосердие?
В качестве примера хочется рассказать о «страстях», периодически бурлящих в нашем церковном хоре. Бытует мнение, что на людей, взявших на себя помимо исправления своей никчемной жизни еще и служение на клиросе (или алтаре), «темные» нападают с особенной силой.
Регент нашего хора Клавдия Ряхина имеет характер сложный, но предсказуемый. Как руководителю хора - цены ей нет. И кому медведь на ухо наступил, тоже петь научит. И звучит на службах наш клирос отменно, не смотря на то, что большая часть поющих вовсе без музыкального образования. А у некоторых, так и наличие слуха обнаружилось с большими усилиями. Быть руководителем хора Клаве было недостаточно, еще хотелось поиграть в духовного наставника.
Клавдия Ряхина чувствовала себя в храме самым главным человеком, ну после батюшки, разумеется. Иногда не выдерживала и батюшку поучала. Во время службы, если у нее хорошее настроение, то может позволить себе и пошутить и пошептаться. Но если девица не выспалась или обиделась на свое платье, в которое влезть не смогла, то всем : НЕ ДЫШАТЬ! И только попробуйте улыбнуться или взять не ту ноту, а уж если шепнете кому-то что-то важное, чтоб не забыть потом - скандал обеспечен! Побагровеет Клавочка как синьор Помидор из мультфильма и начинает «метать молнии любви и святости».
В хоре из восьми человек была моложе всех. Этот факт не препятствовал сильному желанию «врачевать» духовные недуги окружающих. Наставляла всех, в том числе и свою родительницу.
Раиса Алексеевна - мама Клавдии нисколько не возражала, никогда дочь не одергивала и во всем потакала. Она была для своей незамужней доченьки и заискивающей подружкой, и заботливой мамочкой.
-Так, все по матрешкам! - кричала она,- Клава идет! У нее сегодня плохое настроение! Не провоцируйте!
Клава Ряхина могла зарядить локтем в ребро единственному мужчине в хоре Феодору. За то, что не с первой ноты вступил, например.
Еще Ряхина требовала от каждого полный отчет о своей личной жизни. Строго спрашивала когда последний раз причащалась, почему не венчаны, о причинах пропусков субботних или праздничных служб.
Невдомек ей было, что все клирошане отдаются служению по мере сил и наличии свободного времени, что они, во-первых: люди , имеющие постоянную работу; во-вторых: в отличие от нее самой, были не на зарплате, а пели «во Славу Божию» и в-третьих: все имели семьи (мужей, детей, больных стариков, о которых обязаны были заботиться).
Хорошо помню тот случай, когда она в порыве гнева выгнала с хора Леру на целый год. Это было в субботу. По просьбе мужа, Лера с утра поехала со своей половинкой проведать друга детства, который находился на лечении в психбольнице. Потом они поехали в глухую российскую деревню купить банок пять душистого меда у другого одноклассника. Этот мужичок немного потерялся в жизни. Досматривал старенькую мать, сам не женился и временно не работал, так как работы в этой деревне не было. И мед был не очень - то нужен, просто семья Леры решила поддержать товарища. На обратном пути супруги заехали в Киселеву балку на святой источник. Лера, стоя в очереди к купели, пыталась дозвониться Клаве, чтобы предупредить, что на вечернюю службу уже не успевает. Но связи не было. Это была приграничная зона между Россией и Украиной.
Домой вернулись поздно вечером уставшие, но счастливые. День удался. Тут же приходит сообщение от Ряхиной:
-Были все, кроме тебя. Похоже, что тебе на нас ….
Лера прочитала «СМС» и потеряв бдительность, тут же принялась строчить горячую «ответочку»:
-Что у меня на сердце - знает только Бог, ты своими вердиктами сводишь всех с ума. О своих плохих и хороших делах предпочитаю отчитываться своему духовнику. Завтра буду.
Детонатор гнева сработал практически мгновенно:
-Чтоб больше тебя на клиросе не было.
Так Лерка выпала на целый год из нашего хора. И на службы ходила поближе к своему дому.
А потом началась гражданская война 2014. Лера вернулась из России сразу после взятия ополченцами аэропорта. Проезжая на велосипеде мимо храма, ее окликнул настоятель:
-Лера, ты куда пропала? У нас служить некому, один Федя остался, все разбежались.
-Так меня Клава попросила не приходить. У нас там конфликт получился.
-Настоятель в храме я и все конфликтные ситуации решайте со мной. А завтра приходи, поможешь служить.
На следующий день Лера прикладываясь к храмовой иконе, краем глаза увидела, что Клава вернулась, увидела ее и уже летит к ней, приветствуя и лобызая:
-Я не знаю, что со мной было. Прости. Я так рада тебя видеть. Вот война все расставила на места, показала нам, что важно, что не важно.
-Ну, раз ты все-таки рада меня видеть, может быть, я смогу послужить вместе с вами сегодня?
-Не только сегодня, а всегда, служи как раньше.
После примирения регент своего поведения не изменила. Все также бурно на кого - то обижалась, потом бурно с кем- то мирилась. Кто-то отсиживался периодически дома, ожидая, когда утихнут страсти в вулканическом сердце Клавочки.
Лера любила дарить людям праздник и получала от этого большое удовольствие. Каждое воскресение приносила на клирос огромный термос с душистым травяным чаем и свежую выпечку. Ко дню рождения каждого клирика она делала на фотобумаге коллаж с разными эффектами и с обратной стороны писала стихотворение. К поздравлению прилагалась мягкая игрушка ручной работы.
Раису Алексеевну поздравлять очень не хотелось. День рождения уже прошел. Рая перенесла празднование очередной даты на праздник Жен-Мироносиц в один день с Федей. Ему Лера писать любила. И игрушки дарить. Он радовался как ребенок. И сам был очень добрый. Не ссорился ни с кем. Больше молчал. Пел с закрытыми глазами.
Раиса Алексеевна была ведущим сопрано. Ее неоспоримая музыкальность была хвалебно озвучена в прошлогоднем поздравлении. Подарить Феде игрушку и стихотворение, а Раисе - нет, будет выглядеть как оскорбление. Игрушка в руках седовласой женщины, которая верит телевизору и почитает Путина и кроме своей дочки никого не любит, тоже будет смотреться нелепо. Сочинять лесть - противно. Решила наша дарительница пожелать что-нибудь полезное и вместо игрушки оформить георгиевскую ленту трехцветным колосом в стиле «канзаши». Лера всегда за неделю до поздравлений приносила стихи регенту и они, пройдя цензуру, до времени хранились под спудом. Так было и на этот раз. Клава рассмотрела подарки, одобрила. Бегло прочитала поздравление Феде, а мамино отложила на потом. В понедельник Лера уже получила негодующее послание от Клавы:
-Прочитала поздравления маме, чуть со стула не упала. Если в сердце нет любви, а одно осуждение, лучше ничего не сочинять. Человеку надо доброе желать, а не обличать в том, в чем по сути, сам грешен, если видишь это в других людях. Чистый видит чистое. Можешь ничего не писать, читать не буду, все равно будет сто слов в ответ. Не ожидала, конечно. Плюнуть в душу в день рождения.
Лера расстроилась. «Вечно я куда-нибудь « вляпаюсь»,- подумала она и еще раз перечитала свое «дурацкое» поздравление:
«С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, РАИСОЧКА!
Пусть в сердце живет ЛЮБОВЬ, СОСТРАДАНИЕ.
Учить, наставлять - отпадет пусть желание.
Увидеть хорошее в сестрах и братиях.
Не слишком уж верить «лжедемократии».
Иметь на все свое личное мнение.
И помнить, что жизнь - всего лишь мгновение.
Не думать, что знаешь ты сердце чужое.
А помнить, что ждет за Небесной Межою.
Весь Путь будет соткан из добрых лишь дел.
Страдать от того, что еще не успел
Очистить себя от гордыни, грехов,
Избавить себя от надменных оков.
Пусть радует Солнце, Небо и Птицы.
Пусть светлыми станут всей Жизни страницы…».
«Наверное, жестковато, но я бы не обиделась на такие пожелания,» - подумала Лера и написала Клаве:
-Ну, я желаю всем того, чего и себе. Но если ты считаешь, что это воспринимается как обличение, давай не будем читать его. Порви и выбрось. Я не обижусь. Там в тумбочке у тебя лежит еще для нее лента георгиевская. Подарим одну ленту. Так мне навеяло. Обидеть цели не было. Но и льстить не хотелось.
Оправдания были тщетны. Стихотворение как факт кощунственного преступления, был зачитан практически всем, в том числе и имениннице и только после этого порван, смят и специально видимым образом уложен сверху мусорной корзины.
На фоне стихотворения Федору, поздравление Рае выглядело как пощечина.
«Так мало братьев во Христе,
Все больше сестры пред амвоном.
Забыл мужик, КТО на кресте
Разрезал НЕБО своим стоном.
Но наш Федот, совсем не тот,
Кто Бога всуе забывает.
А Федор наш как раз вот тот,
Кто к Богу мысленно взлетает.
Поет ему, закрыв глаза,
Не отвлекаясь на мирское.
Бабульки трут себе глаза,
Задел их Федя за живое.
Задел и наши он сердца
Своим служеньем и смиреньем.
Несет свой Крест пусть до конца
И помнит: ЖИЗНЬ - одно мгновенье…».
Лера переживала, но надеялась, что все перемелется. На следующий день незадачливая поэтесса пришла на службу и заняла свое привычное место на клиросе. Всю службу Клава краснела, багровела и раздражалась. После литургии во время традиционного чаепития Клава, запыхавшись подбежала к маме, вручая ей переданный от прихожан очередной подарок со словами, предназначенными для слуха провинившейся женщины:
-Это тебе, снова тебе, моя любимая мамочка! Ты самая лучшая мамочка на свете!
Лера прочувствовала надрывное состояние регента и тихонько распрощавшись, удалилась домой.
Вечером Клава снова прислала «СМС»:
-Добрый вечер. Решила написать, так будет спокойнее. Наша семья просит у тебя прощение за все. Мы тебя тоже прощаем. Но петь теперь вместе я не могу. Поднимается давление, сердце начинает болеть. Петь Литургию в таком состоянии и вести хор я не могу и не хочу. И это считаю недопустимым. У каждого человека есть рамки, за которые выходить нельзя. Я тебя боюсь. Теперь буду ждать, когда вгонят очередной нож. А на клиросе должен быть мир. Поэтому, рассчитываю на твое понимание и благоразумие. Это лучше, чем война. И духовно мы очень разные, от этого тоже очень тяжело. Хочешь - ходи в храм, молись, хочешь - пробуй с другим коллективом. Ты первоклассный чтец. Твою книгу Апостол тебе вернем. И если хочешь забрать что-то еще, напиши. Еще раз просим прощение.
Лера почти не удивилась:
-Благодарю за честность. Я тоже думала об уходе. У меня ситуация такая: двое стариков недееспособных на мне (свекор и мать) и работа. Я уже давно несу бремена, так сказать, «неудобоносимые». Буду приходить, когда будет возможность, а не рвать жилы, чтобы всем было хорошо. Возвращать ничего не нужно. Храм менять не буду. Приросла. Вы меня тоже простите. Обидеть не хотела.
На следующий день от Феди Лере пришло сообщение:
-Привет, Лерочка! Тут Клава написала, что решила с тобой попрощаться. И тут же в сообщении попросила, чтобы ответ не писал и мнение свое не высказывал, а просто помолился. Знаю, что это из-за стихотворения, которое ты написала Раисе. Клава восприняла текст как обличение. Она его прочла, порвала, потом всем обрывки показывала. Я особо не понял. Обрывки же. Читал по слогам. Но видимо контраст с моим стихотворением был очевиден и… Просто меня поражает, что это смогло стать поводом для изгнания тебя из хора. Разве это причина? Ну не понравилось, можно не хранить. Может мне надо было как-то отреагировать, типа : «Забей!». Но я не нашелся. Это было во время службы на «Часах». Я что-то промямлил, «подхалим хренов». Но кто мог предположить, что это послужит поводом? Теперь чувствую себя виноватым. Ее решение: «показать на дверь» - не поддерживаю. На счет стиха. Уж не знаю, был ли у тебя замысел «правду-матку» так сказать? Гадко мне внутри. Скажи, что делать?
-Федор, привет. Спасибо, что переживаешь. Я во всем вижу промысел Божий. Мне так навеяло. Думала о Раисе и писала. Не лицемерила, не умею. Там же нет оскорблений. Просто честные пожелания. Не могу писать дифирамбы, когда не за что зацепиться. Я, пожалуй, предполагала, что может не понравиться. Но обидеть точно не хотела. Мы все друг другу точильные камни. Возможно, этот уже случившийся факт в нашей клиросной жизни поможет и им, и мне. Храм не брошу. За служение на клиросе никогда не держалась. Ибо музыкальных талантов не имею. Да еще и ситуация у меня со старичками моими много времени забирает. Буду прибегать только по воскресениям и в уголочке стоять. Мне легче, им спокойнее.
-Наш клирос это же не только семья Ряхиных. Нас по этому вопросу не собирали.
-Ты хочешь, чтобы я устроила бунт? Провела собрание? Давай без крови обойдемся. Ты же знаешь, что в противном случае она скажет: «Тогда уйду я». А мы без нее не хор. Я это «изгнание» переживу, а со временем ее может и попустит. Выгоняла же она меня уже разочек.
-Я понял, Лерочка. Но, все же, мнение ей свое скажу. А то чувство такое, что мы не Богу служим, а ей прислуживаем. Понимаю, что ультиматумы ставить глупо и смешно. Ни к чему не приведет. Но молчать тоже не буду. «Тварь я дрожащая или право имею?».
-Не переживай, время все расставит на свои места. Но мнение сказать можно. Не всех же я раздражала там своим правдолюбием.
-Мы все всегда с радостью встречались, а ты нам еще всегда дарила свой труд любви в виде чая с «вкусняшками». Ээх.
В выходные от Федора снова пришло Лере послание:
-Вот, Лерочка, рукописи и правду не горят. Порылся в ведре. Сложил кусочки и прочел в спокойной обстановке. Пока один был. Не против, если опишу свои впечатления от прочитанного?
-Не против. Здоровая критика должна идти на пользу.
-Это не критика. Просто взгляд со стороны. Я даже больше для себя пытаюсь разобраться. Мне показалось, что я что-то понял. Но надо еще сформулировать. Хотя бы для того, чтобы суметь правильно оценить инцидент, если зайдет разговор. Как такое произошло? Почему вдруг хороший, добрый человек и вдруг… Это же сигнал, а они обиделись. Чтобы втолковать им, что это вовсе не нож в спину, как они всем говорят. Я вообще, удивляюсь тому, что можно одним махом все доброе перечеркнуть, тем более, что знают хорошо всю семью. Вот если бы ее даже сильно зацепило и обидело, то Клавка должна была бы не рвать сразу, а тут же спросить: «А что, собственно произошло? Что ты хочешь этим сказать? Где «бочина» с нашей стороны?». Думаю, что это была бы самая правильная реакция. Если бы я сам лично не был знаком с жарковатым климатом в коллективе и всеми действующими лицами, то просто бы даже не уловил подтекста и чувств писавшего. В смысле, что кто-то кого-то хочет обидеть. А они восприняли именно так. Получателей послания тоже можно понять. Со стороны себя трудно оценивать. А тут еще родственники. И получилось, что адресовано одному, а досталось как бы двум персонам. В принципе, у каждого из нас в отдельности случались сходные претензии. Внутренняя борьба, чаще всего придушенная на взлете, во избежание конфликта. Понимая, что регентство-удел не многих. И принимаешь этот характер регентский. В целом, в тексте криминального ничего нет. Это если читать сам текст, не адресованный никому лично, а высказанный на ветер. Подходит каждому из нас. Хорошо было бы последовать такому напутствию. Но, так как получатель был (он же - именинник), а жанр послания - отнюдь не ода. Слишком «тезисно» для поздравления, мягонько говоря. Вот скажем, если хочешь уколоть, то можно и лысому гребень подарить. Вопрос: «Зачем?». Отвечаю сам себе: Ну, автор же не мог последствия предвидеть. Если я опускаю в костер руку, я же не жду, что на ней цветы вырастут. В чем замысел тогда? Предположение: порой становится невмоготу терпеть какие-то глупые капризы, перепады настроения, нелепые нравоучения гуру, а тем более, если не считаешь своего «наставника» нравственно выше себя. Этот пафос в виде мыльного пузыря раздражает и воспринимается вторжением в ТВОЕ личное пространство, которое тебе "втюхивают" под видом послушании. В результате чего - гнетущее состояние и внутренняя теснота время от времени. Человек терпит, его переполняет чувство недосказанности. И вот наметилась оказия. Не хочется банальностей, а что-нибудь по делу. Это все мои предположения. Пытаюсь вычислить мотивы, вдохновившие автора. Подобные мысли посещали неоднократно и Валю, и Федю, и Наташу и Олю, и Аню, всех.
И так. Вечер. Экран компьютера. Стихотворная форма дает возможность высказаться о наболевшем. Пальчики колотят по клавишам подсознательно и сознательно. Так как давно уже хочется покончить со всем этим, поскольку эмоции от однообразных встреч далеки от совершенных. И тут бац, родилось. Сочинил, подарил. Однако, цензура не пропустила, но сделала рекламу! Представим себе, что проглотили они эту пилюлю смиренно. Тогда уже было бы неуютно писателю. А так, вроде бы как за правду пострадавший.
Второй вариант: поэт хотел "уврачевать" именинника своим творением, мысля так: «Скажу-ка я ей "правдищу" о ней. У Раи пелена с глаз то спадет, авось и спасется человек». Отвечаю сам себе: «фигня» полная. Поэт точно не идиот. Остается вариант номер один.
Вспоминаются события из романа Достоевского «Подросток». Версилов говорит в назидание Долгорукому своему незаконнорожденному сыну: «Знай мой милый, что все эти спасительные заранее советы- все это есть только вторжение на чужой счет в чужую совесть. Я достаточно вскакивал в совесть других и в конце концов вынес одни щелчки и насмешки. На щелчки и насмешки, конечно, наплевать, но главное в том, что этим маневром ничего и не достигнешь: никто тебя не послушается, как не вторгайся… и все тебя разлюбят».
В итоге, следуя задумке первого варианта, цель вроде как достигнута: свобода от гнетущего и облегчение от высказанного. Есть махонькое НО: именинник получил в подарок правду, завернутую в мокрое полотенце и брошенное в лицо. Обидел человека, хотя и не хотел, а просто высказался. В результате, ушел не совсем по-хорошему, но облегчение от высказанного греет.
«Добрые мы и жестокие. Ленивые и трудолюбивые. Вольнолюбивые и покорные. Какие угодно. Никак не ложится в ряд слово: «благоразумные».В первую очередь о русском человеке говорят, что он широк.Его душа словно маятник с очень большой амплитудой: грешит, потом кается, нынче ругает Русь-матушку-завтра за нее жизнь отдаст, сегодня веселится - проснется в жуткой тоске. Широк человек. Я бы сузил». (опять наш уважаемый Ф.М.Достоевский).
-Я поняла, Федь. Все, что я сделала – жесть. Конкретный акт нелюбви. И очень многое из того, что ты написал- «в яблочко». Если бы для Раи не было бы поздравления, обида была бы почти такой же. Всем писала, а ей и двух слов не нашла. Решила, что перед прочтением, смягчу удар предисловием, что я всем желаю этого, а себе так, в первую очередь. Не сложилось. Просто тупо рванула на эшафот. Единственная ошибка в твоем подробном анализе: облегчения нет и «высказанное» не греет. Жаль, что так поступила, жаль, что так мало умею любить. Это просто мой конек какой-то: сначала сделать, а потом думать. Завтра пойду на исповедь. Ты так четко разложил все по полочкам. Не думаю, что кто-то еще из нашей бригады способен на такое. Рада, что ты есть и неравнодушен и находишь столько времени для подобных вещей. Большинство в подобных ситуациях предпочитают абстрагироваться.
-Ой, я рад. И тебе спасибо. Хорошо и правильно решила действовать через ИСПОВЕДЬ. Ну, так уж вышло. С кем не бывает. Мы ведь давно уже братья и сестры и столько лет знаем друг друга. Думаю, что не надо было им так рубить с плеча. ТАМ ведь со всеми в мире надо будет быть.
-Я тоже кое-что из Достоевского вспомнила: «Перекрестился и зарезал». Это я о себе.
-Да-да, помню. «Вот это по-нашему!».
Лера, конечно, исповедалась. Клава исповедалась. Рая исповедалась. И потекла храмовая жизнь как и прежде. Лера стоит в уголочке на службе. Времени у нее теперь больше. Энтузиазма - меньше. Клава изо всех сил подтягивает незадачливого чтеца, доказывая всем несогласным, что незаменимых нет. При этом, никто не наступает на горло ее лидерству. Но полной радости нет. Все чувствуют свою слабину. Лукавый отошел до времени, чтобы в подходящий момент снова начать жонглировать гордыми испорченными сердцами, совсем не умеющими любить…