Кто знает почему такое полезное ископаемое как нефть, обязательно залегает глубоко в недрах земли каких-нибудь тмутараканских мест?
Как правило, труднодоступных и тяжелых для проживания человека.
Вот и нашей семье понадобилась почти неделя, чтобы добраться до Тазовска -небольшого посёлка, расположенного за Полярным кругом, на берегу реки Таз. Данный населённый пункт появился незадолго до нашего приезда исключительно благодаря основанию огромного промышленного объекта Союзного значения — Тазовского рыбозавода.
Административное управление и технический надзор предприятия осуществляли специалисты с Большой земли. Для их проживания и был основан этот поселок. На высоких сваях строились небольшие дома из расчета на одну семью.
Но непосредственно на промысле в основном работало местное население ненецкой национальности и члены их семей. Они, как и туркмены в Каракумах, предпочитали “свое жилье” и ни за что не соглашались переселяться в подобные строения. Так же ставили свои чумы рядом с поселком. Зимой и летом ходили одетые в свои красочно расшитые бисером и разноцветной тесьмой меховые одежды, в основном сшитые в ручную из оленьих шкур. Из того же материала изготавливались головные уборы и обувь.
В начале мы, дети опасались приближаться к “необычным” людям, но со временем настолько привыкли к их присутствию, что воспринимали как часть окружающей нас “природы”. Ненцы-на удивление тихий, улыбчивый и незлобивый народ. Они жили как -то “незаметно”, мирной жизнью своей "коммуны", ничем не нарушая общественного порядка.
Наша история повторялась…
Отец дома бывал наездами, когда выпадала возможность отлучиться с "буровой”. Иногда он брал с собой маму “в поле”, то есть далеко в тундру непосредственно на буровую точку, где он как начальник участка жил в отдельном вагончике.
Его "команда" кочевала по обширной территории Ямала с места на место, то монтируя, то разбирая огромные буровые вышки, перетаскивая их гусеничными вездеходами с места на место.
Закончив очередной монтаж, отец отдавал приказ на начало бурения. Как капитан во время шторма не может отлучиться со своего мостика, управляя кораблем и командой, так и глубокое бурение скважин требовало его постоянного присутствия на объекте.
Я видела этот процесс своими глазами и скажу вам - страшно. Одно неверное движение и рабочий-бурильщик может получить травму несовместимую с жизнью. А за все несет ответственность начальник участка.
Не знаю, как отцу удавалось держать свою команду в “ежовых рукавицах”, но саботажа, опасных происшествий или конфликтов на его буровых не происходило.
Возможно потому, что установил в тундре "сухой закон", не допускал фамильярностей, вел себя сдержанно и "друзей" не заводил.
Он обладал большой физической силой и не раз демонстрировал ее бригаде.
Мама рассказывала, что однажды, посмотрев в окно вагончика, увидела следующую картину…
Шел демонтаж буровой установки и несколько рабочих никак не могли поднять какую-то крупную деталь. Через пару минут к ним подошел “начальник”, попросил отойти, спокойно поднял тяжесть и перенес ее куда надо.
И так бывало не один раз.
В студенчестве он занимался штангой, плюс собственные габариты… “Тарзан” одним словом…
Несомненно его уважали, но боялись тоже. В общем, не рисковали “нарываться”.
Пока отец в тундре испытывал себя на прочность, мы в поселке осваивали новую для себя среду обитания.
Не знаю как кто, а я переношу холод гораздо лучше, чем жару.
Может быть поэтому больше положительных эмоций у меня вызывают воспоминания о Заполярье, чем о Каракумских песках.
Мне было уже пять лет и я все хорошо помню.
Вы представляете себе, что такое тундра?
Конечно это лучше видеть, но попробую описать..
Во-первых, местность ровная как стол, похоже, что стоишь на островке в безбрежном океане. Линия горизонта - будто циркулем описанная окружность. В ясную погоду отличная видимость на многие километры, заблудиться невозможно.
Зимой тундру застилает ослепительно-белая снежная скатерть, в ясные дни сверкающая на солнце кристаллами Сваровски.
Но еще более прекрасна она летом.
Как-то быстро сходит снег и взору открывается раскинутый до горизонта, всех цветов радуги ковер. Невозможно передать словами то впечатление, которое получает человек стоящий на берегу безбрежного океана дикой природы, находящейся в апогее своей красоты - весеннего цветения!
Ничего более величественного мне после не доводилось созерцать. Сравнить эти мистические ощущения можно только с органными фугами Баха и купанием в Атлантическом океане, на берегу которого я оказалась много лет спустя ранней весной.
Не трудно догадаться, что обжигающе холодная вода не могла сдержать моего мистического желания стать на мгновение одним целым с первозданным веществом, которого на планете в несколько раз больше чем тверди...
Простите, я отвлеклась.
...Растения в тундре почти такие же, как в средней полосе, только низкорослые по колено. Лето короткое, но поскольку солнце не заходит за линию горизонта - дни кажутся бесконечными и недолгого сезона вполне хватает, чтобы насытиться теплом и природой.
В тундре много разных ягод. Неиссякаемый источник заготовок витаминов на зиму. Особенно помню голубику. Крупная, синяя, сладкая. Собирать ее с густо усыпанных ягодами кустов - одно удовольствие.
Навсегда запомнился запах тундры - сладкий, цветочный. У меня на участке растут две березы и, когда после дождя их листья издают тонкий запах "розы", я вспоминаю ароматы тундры, основным растением которой была Карликовая береза. Мелкое деревце похожее на куст стелющийся по земле, но с настоящими миниатюрными березовыми листиками.
Чем вам не японский бонсай?!
А под ними — бесконечные плантации обычного размера подберезовиков.
"По грибы" ходили с оцинкованным корытом - постирочной емкостью эпохи “до стиральных машин”. Мы набирали его до верху за очень короткое время, будто собирали овощи в своем огороде.
Мы - дети жили весело. Одна забота - гулять с утра до вечера.
В поселке было много детворы и, поскольку заблудиться или получить травму в тундре не было никакой возможности, мы большой компанией без особого надзора взрослых отлично проводили время, предаваясь разным играм.
Но когда я вспоминаю о бабе Касе и ее жизни в заполярном поселке, я всегда восхищаюсь "масштабом" ее личности, уравновешенностью психики и силой духа.
Мама уже немного знала русский язык, общалась с соседями и периодически ездила к отцу “на буровую”. А бабушка почти три года находилась без общения с людьми, в доме, среди безбрежной тундры. В суровом климате севера, где девять месяцев — полярная зима.
Конечно, мама была с ней не просто уважительна и послушна. Они с нежностью общались друг с другом. Кася называла дочку Лимця, обнимала её, целовала на ночь. Мама не “строила” из себя хозяйку дома и спокойно принимала бабушкино руководство. “Хорошо, мама. Как скажешь, мама” - только и слышно было в доме.
Трое малых детей конечно не давали скучать и дел по дому было много. Она всегда была чем-нибудь занята и пребывала в хорошем настроении.
Как… ей это удавалось?!?… Не скучать, не впадать в уныние, не раздражаться?!?
Она часто пела “побожные” (о Боге) песни, молилась по старенькому молитвослову. Она научила меня первой молитве к Ангелу Хранителю и была настолько искренне верующим человеком, что зародила в моей детской душе непоколебимое религиозное чувство и уверенность в Боге.
Никогда позже, ни на минуту, я не сомневалась в Его существовании, несмотря на то, что мне пришлось пройти через жесткое “промывание мозгов” атеистического воспитания в школе.
Я была настоящим Октябренком, честным Пионером и на полном серьезе “строила коммунизм” в годы пребывания в Комсомоле. Все их уставы вполне согласовывались в моем сердце с христианскими заповедями.
Думаю такое почтительное отношение моей мамы к бабе Касе дало и мне подсознательную “установку” общения с ней. Сколько себя помню в детстве и потом, когда стала взрослой, я не имела не только конфликтов с мамой, но даже грубое слово или интонация не пролетали между нами. Я не помню, чтобы на её просьбу когда- нибудь ответила “нет”.
Не хочу сказать, что я была идеальной дочерью. Мы не были близки духовно. Слишком разные. Она — “паненка” - голубая кровь, как шутил папа.
Неторопливая, благородная, уравновешенная.
Я — папина порода. В моей душе бурлил огонь мятежной жизненной силы и потребности в постоянных испытаниях себя.
Если вернуться к загадке характера бабы Каси, то можно сказать, что остаться “самой собой” на многие годы в семье “Тарзана” ей помогло умение каким-то непостижимым образом создать и сохранять в доме убранство и уют “старой Польши”.
Не имело значения, где он стоял: в пустыне, тундре или городе, внутри него - речь, манера отношений, уклад жизни, молитвы, режим дня, вкусная еда, выпечка… из года в год оставались теми же.
В детстве я не понимала и не могла оценить то, как мне повезло жить и воспитываться в таком ухоженном доме, в атмосфере любви и заботы.
Конечно “паненки” пытались привить мне благородство манер и женственность, но я была “папина дочка” с вольным и независимым нравом. Тогда я огорчала их .
Однако семена воспитания, сколько бы не лежали в земле, непременно со временем прорастают. Я это вполне на себе испытала, когда в середине жизни отчетливо увидела в себе черты характера и таланты бабы Каси, манеры и интонации мамы.
Например, Кася искусно вязала крючком. Я помню как в долгие зимние вечера Заполярья в её руках рождались кружевные шедевры: занавеси на окна, скатерти, покрывала и многочисленные салфетки, а мама красиво вышивала и умела шить на машинке.
Я в юности была равнодушна к тому и другому. Считала, что надо уметь зарабатывать деньги, чтобы потом покупать на них что хочешь.
Однако, в середине жизни увлеклась вышиванием картин. Затем стала коллекционировать и привозить из путешествий вязаные крючком кружевные салфетки. А несколько лет назад приобрела швейную машину. Принялась шить шторы, постельное белье, скатерти и даже кое-что из одежды.
Что это, как не “зов крови”, как не “карма рода”?…
Еще Заполярье запомнилось вкусом оленины, другого мяса там не водилось, и огромными рыбинами, которые ненцы приносили прямо с улова к нам домой. Муксун, чир, нельма, сиг, омуль — были постоянно на нашем столе. Местные жители готовили из них “строганину”. Сырая замороженная рыба строгалась тонкими пластинками, которые надо было макать в смесь перца и соли и так есть не размораживая. Вскоре и мы сумели отдать должное этому деликатесному блюду.
А еще, в ту пору жители крайнего севера снабжались лучшими импортными товарами. Советский Союз вел оживленную торговлю с Китаем и в экспедицию привозили экзотических раскрасок зонтики, покрывала, детские костюмчики и свитера. Отец хорошо зарабатывал и мама могла себе позволить купить всё что ей хотелось. С первого дня так повелось, что он отдавал ей все деньги и никогда не требовал отчета. Она умело вела семейный бюджет и экономила значительные суммы…
Но всё рано или поздно заканчивается. И однажды весной закончился заполярный контракт отца.
Поскольку мне предстояло первого сентября идти в первый класс, надо было “бросать якорь” на Большой земле. К тому времени в семейном бюджете уже было достаточно средств для покупки дома.
Родители выбрали курортный город на берегу моря, в котором в летний сезон отдыхало более миллиона приезжих со всех уголков Советского Союза.
Набережная, утопающая в цветах. Толпы нарядных, допоздна гуляющих людей. Фонтаны, открытые террасы летних кафе…, музыка…
Как говориться “с корабля на бал”…
После пяти лет проживания в “полевых условиях” Средней Азии и Заполярья, начинался новый период, уже основательно забытой родителями городской жизни…
Прекрасный южный климат, теплое море, асфальт…