Вот уже несколько месяцев перечитываю письма, письма с фронта мальчика, которого в мае-июне 1941 года призвали в армию. Вроде бы в этих письмах все обыденно кажется. Но непонятная тревожная мысль возвращается снова и снова. Сначала пришли стихи, которые я неоднократно переписывала, пытаясь воссоздать картину прошлого. Картину начала войны. Но мне казалось, что чего-то не хватает. Не хватает голоса автора писем. И я решила на основе писем показать события того времени – июнь, июль, август 1941 года.
Михаил Степанович Крутько был призван в армию в июне месяце. В воздухе витали разговоры о войне, о жизни, о будущем… Но пока он в воинском эшелоне направляется к месту службы. Куда? Кем? Когда? Неизвестно. Под равномерный стук вагонов, «от скуки» юноша пишет письма…
июнь 1941 г.
«Пишу письмо на остановке с Актюбинска. Наш путь такой Джамбул, потом станция Луговая, Чимкент, Туркестан по реке Сыр-Дарья и Актюбинск. Здесь ходили на станцию, стояли около часа, минут через пять отправляемся. Допишу в Чкаловске (бывший Оренбург). Приехали в Чкаловск рано утром, город мы не смотрели, так как туда не пускают нас.
Сидим в вагонах, вылазим только по сигналу. В Актюбинске вылезли из вагонов, ходили на вокзал в буфет. Но достать еду очень трудно. С Актюбинска и до Чкаловска ехали ночью. Спал и не проснулся, если бы не разбудили посмотреть город со стороны. Дальнейший путь свой не знаю, ну ладно, куда повезут туда и поедем. Шамовка не очень так сказать хорошая, кормят 2-а раза в день. Ну конечно, похудал, своих денег осталось 30 руб.»
Пока у Миши жизнь на колесах, о чем он и пишет в письмах. Да, кормят 2 раза в день. Пока нет обмундирования. Но есть маленькая ниточка, которая связывает его с семьей – это письма. Почти каждое письмо начинается с приветствия и перечисления всех близких, родственников, потом знакомых. И обязательная просьба передать привет, привет всем кто ЕГО ПОМНИТ.
28.06.41 г:
«Здравствуйте! Родители Папа, мама, Галя, сестра Вера и Лёня. Сообщаю, что я жив и здоров, чего и вам желаю. Писал вам письмо со Чкалова, не знаю, получили или нет. Нас на станции не выпускали и пришлось письма пацанам отдать, чтобы они опустили в почтовый ящик, ну а пока едем в вагоне не знаю, когда мы прибудем на место, мы ехали со Чкалова на Куйбышев; но Куйбышев не посмотрели, проехали ночью, потом через Волгу и на Пензу. На Киев не поехали, проехали, он остался левее нас. Сейчас стоим на станции УнЕча, не знаю когда тронемся оттуда. Проехали через Белоруссию Украину и повернули назад, дальше путь неизвестный. Письмо напишу с места, сейчас постирал рубашки, чтобы чистая была, а то как на кочегаре. Надоело ехать, радуемся остановке.»
Уже началась война, а эшелон катится на Украину и обратно. Потом Белоруссия. И огромная просьба прислать весточку из дома. Побывали в Мстиславле. И добрались до Сухиничей. До сих пор нет воинского обмундирования. Видимо информации о немцах тоже нет. И вот оставив эшелоны восемнадцатилетние мальчишки пешком отправились к месту службы. Не беда. Был июль и можно шагать босиком.
«С Мстислава пришли на место 19-го июля. Место Сухиничи.
Вышли с места 12-го июля и пришли 19-го июля. Так что шли 7- мь дней, ну и пришлось половину пути идти босиком без ботинок, а пришли на место и здесь ещё не выдавали. Конечно и здесь не очень хорошо на счет кушания. Учусь сейчас курсантом в полковой школе на младшего командира минометчика. Учиться придется очень короткий срок. А там уж посмотрим, куда пошлют. Вернусь к своей жизни хвастаться нечем, что жизнь хороша, не приходится. Переживать и все время жить, не спать, потому что каждый день летают и бомбят немецкие самолёты.
Ну и жаль, что моя служба такая, что место настоящего не знаем и адреса вам послать не могу.»
Вот такое испытание легло на плечи мальчиков, которые навсегда остались молодыми. Ни места, куда привезли, ни адреса почты ничего неизвестно. Но есть еще надежда на жизнь, которая и прозвучала в его письме. Служба такая. Он еще мыслит гражданской жизнью. Где есть музыка, песни, танцы. А здесь лес. Ни адреса, ни писем от родных, ведь он так и не получил ни одного письма из дома.
Из письма к другу: « Я Николай писал выше, что живу пока ничего, но одно плохо, что и развлечься нечем. Нет ни музыкальных инструментов, короче говоря, ничего нет. Как я тебе уже писал, что стоим около города Сухиничи, когда нас привезли в это место, нас сразу же в этот день расформировали по частям. Попал в пехоту, а пока стою на должности командира отделения. Попали все казахи. Ну и трудно с ними приходится много работать. Никакой у них дисциплины нет. Приходится давать внеочередные наряды.»
Пишет Михаил часто. При любой возможности. Я умышленно не перечисляю полный текст писем. Июнь 1941 г. Сухиничи немцами не занят. Хотя как летают и бомбят самолеты уже слышно. Зато появилась возможность отдыха по воскресеньям между учебными занятиями. Ничего, что спать приходится на шинели, писать письма пусть и на земле. Как сын он волнуется гораздо больше о матери и отце. Даёт им советы. И просит писать почаще. Конечно, слово «скука» и «тоска» имеют разное значение. Но здесь в письмах я мысленно чувствую одиночество и тоску. От неведения и непонимания. И от чувства, что всё это время ненадолго. Но есть же письма.. Есть надежда…
29.06.41
«Сейчас нахожусь в окрестности города Сухиничи в лесу. Конечно, не очень здесь удобно, но ничего не поделаешь, такая у нас обстановка. Занимаемся, но в город не пускают. Может быть со временем и это наладится. Питание, конечно не очень важное, но и это тоже со временем наладится и тогда мы заживем, конечно. Наладилось, что мы теперь по воскресеньям отдыхаем. Но вот сегодня мне не пришлось отдыхать, потому что я нахожусь в карауле и пишу письмо в свободное время. Лежу в лесу на щинели и пишу конечно не на столе. Здесь не очень удобно так вот и не обижайтесь что так уж непонятно.
Мама, сегодня был на стрельбище и выполнил задачу на отлично. И получил благодарность. Думаю, чтобы и в дальнейшем было все на «отлично»». Папа пишите чаще письма, а то скучно иногда бывает, а так почитаешь ваше письмо новости узнаешь. А то я вот доехал в Белоруссию от самого места и не видел лучше нашего места, в Лениногорске можно все достать, а вот по другим городам и деревням трудно достать.»
И снова переход к месту дислокации. Казенную обувь не дали. Ноги стёрты. Приходится идти босиком….
13-го июля 1941 г
«Сейчас мы переходим на другое место. Ноги стёр своими ботинками. Казенную обувь ещё не дали. Приходится идти босиком. Пишу письмо вам с привала, остановились, чтобы отдохнуть, придем на место дня через 3-4, а может и больше. Тогда напишу вам ещё письмо и может адрес дадут. Папа свою я одежду зашил в мешок и послал вам. Осталась у меня только фуфайка, тужурка (не понятно), брюки, рубашка и одно нижнее белье. А остальное я продал по дороге к Мстиславлю. Потому что кушать надо, а денег не было. Пришлось продать, у меня на курево и то денег нет,
Отдыхаем в сосновом лесу. Отдохнём и дальше пойдём. Идти ещё далеко. Идём ночью .»
Что ж, что можно продать, продано, чтобы купить еду. На табак и папиросы денег нет. Лишнюю одежду Миша зашивает в мешок и отправляет домой. Себе оставляет минимум…И вот уже август… Голодно, холодно и сын просит маму прислать хотя бы маленькую посылочку. Сухариков, конфеток, сала, что подешевле. И уже первая просьба звучит «Выпейте за меня!» Нет, не помяните, пока еще только выпейте!
Август
«Мама время течет как никогда и до зимы остались считанные дни. Уже здесь холодновато становится под шинелью ночью. Морозит. Ну это ничего. Живу хорошо, но насчёт курева плохо, не хватает и я прошу вас, если можно, то вышлите посылку не очень конечно большую. Вышлите только папирос, спичек, если есть, то конфет и потом карандашей немного и бумаги
Не забудьте за меня выпить хотя бы по стопке спирту.
Я бы Мама не знаю, чтобы отдал за то, чтобы одно от вас письмо получить, а то не знаю, как ваше здоровье, как вы там живете.»
«Сегодня 3/УШ-41 г. Занимались только до обеда, а остальное время палатки с места на место ставили, натягивали и спали.
Нахожусь сейчас в другом месте живу пока ничего сходно, но насчет кушания сейчас не важно и вот поэтому то я просил посылку маленькую: ну пошлите, конечно, что я просил и там же можно заготовить и чего-нибудь из еды, можно сухарей из саек. Или там чего другого. Может масло или сало, еще и мёд можно, чтобы подзакусить. Мёд или конфет. А теперь я вам сообщаю, что если вы выслали посылку, то вторую не надо, потому что и вам нужно на что-то жить и поэтому я только прошу одну и то маленькую. Мама 5/УШ-41 г. Мы выехали на автомашинах в другое место. А 6/УШ-41 г. приехали на место. Я и не знаю, какой поблизости город.
И адрес изменился. Теперь адрес другой. Сейчас учусь на шофёра, обучаться примерно будем месяца 2-2,5. Срок очень короткий и придётся не подкачать поднажать на учебу и стараться как можно быстрее овладеть автомашиной. Погода сейчас плохая, дождь, все время холодно и не знаю когда дождёмся мы хорошей погоды, спать ночью холодно, а спим под палаткой, одна палатку натянули, вторую под бока и спим 2-е, одной шинелью укрываемся. Ну, в общем и днем здесь не согреешься.
Живу пока ничего, но плохо то что ни денег, ни курева ничего нет и махорку не дают, когда мы уезжали с Сухиничи я вам писал, чтобы вы выслали посылку на тот адрес, который я вам сообщил, но теперь адрес другой и вы посылайте посылку на новый адрес и посылайте то чего можете: папирос, махорку, спичек, бумаги и с кушанья чего либо саек или сухарей из саек
У кого деньги есть, тот покупает, все чего надо и курева, и в деревне достают из овощей, а ты посмотришь и всё! Да подумаешь.»
"Если можно Мама, по Вашему усмотрению если не испортится сало или можно масло в общем что дешевле и вкуснее. Вот моя такая просьба, а то без привычки не хватает никогда и дают не так как в мирное время конечно старый жир весь спал, но новый должно быть не нажить.
Теперь Мама все воротники сойдутся у рубах моих и даже больше будут.»
29.08.41
"Могу Мама я вам сообщить, что нас перевезли в другое место и живём пока так ничего. Что дальше будет, не будем гадать. Живём хотя и не в помещении, но всё-таки это хорошо.
Обращаюсь теперь к Папе и дяди Вани с тем, что когда вы меня провожали дома Это было если мне не изменила память 4-го июня вечером. Вы мне наказывали чтобы я в случае, если попытаются фашисты напасть на нашу Родину, то дать им такой отпор, чтобы они всю жизнь не могли опомниться, то этот наказ я выполню. И пришел такой момент. и я обещаю это выполнить.
А теперь другое выпейте за меня для веселия спирту вот и всё."
ПОСЛЕДНЕЕ письмо. Только адрес и текст письма крупными печатными буквами: ВСЕМ.ВСЕМ, МОЁ ПОЖЕЛАНИИЕ ЖИВИТЕ ДРУЖНЕЕ.
На этом письме связь Михаила Степановича с семьей обрывается. Уходя в первый и последний бой, он просит, чтобы все жили дружно. Чтобы дорожили мирным небом, своим родным домом. Восемнадцатилетний мальчик понял, что главное в жизни. И он с горечью пишет об этом в письмах. Да будет ему вечная память, которую наконец обретают все без вести пропавшие солдаты.
22.06.2020 г. Москва
http://proza.ru/2020/05/26/2139 фото Крутько Михаила Степановича (в центре)