Это было время, когда произведения художников напоминали театральное действие, а сцена выглядела, как живописное полотно с оживающими персонажами.
В изысканных позах изображали самаритянок, цариц Египта, греческих богинь, вавилонянок и ассирийских черноволосых красавиц.
Изящный модерн витал повсюду. Он заглядывал в мастерские художников и просачивался на сцену театров. Атеизм и вседозволенность – стало главным посылом эпохи.
Художники стремились к игре фантазии и театрализации.
В вычурных иллюстрациях Обри Бердслея к пьесе Оскара Уайльда «Саломея», наполненных откровенной эротикой и любованием нагим телом, проступал типаж будущей исполнительницы главной роли.
У домовой церкви на левом берегу Сены на улице Инвалидной остановилась карета. Из неё вышла высокая субтильная женщина в модном лёгком платье, отделанном мехом горностая, и широкополой шляпе со страусиным пером. На затылке узел смолисто-чёрных волос, переплетённый жемчужной нитью. Резко подведённые тушью глаза и подкрашенные голубоватой тенью веки, придавали ей сходство с египетской царицей. Женщину стали сопровождать многочисленные зеваки, а из окон монастыря высовывались любопытные обитатели. Все узнавали в ней танцовщицу из России в нашумевшем балетном спектакле «Клеопатра» в прошлом сезоне и Зобеиду из балета «Шахерезада», которую увидели на сцене Гранд-Опера этим летом 1910 года.
В помещении бывшей монашеской церкви, облюбованной русскими художниками под мастерскую, её ожидал Валентин Серов. Он писал портрет, предназначенный для афиши к нынешнему Русскому сезону в Париже. Ему очень хотелось, чтобы сеансы позирования проходили инкогнито. О работе над портретом знали лишь немногие, которых он просил до конца работы об этом не распространяться. Но, как могла его натурщица пробраться незамеченной, когда весь Париж изобиловал её изображениями? Они были на афишах, многочисленных открытках, страницах журналов и даже на коробках конфет. Ей очень льстило, что писать её будет один из лучших портретистов России. Художник безусловно был ею вдохновлён. Весь Париж восхищен ею. Этого успеха она ждала давно и не сомневалась в нём.
Сколько их, благородных барышень-гимназисток мечтали о славе Сары Бернар? Грезила ею и Ида, определённая в престижную гимназию Таганцевой в Петербурге. В 9 лет она потеряла своих родителей и была взята под опеку старшей кузины Софьи Горовиц. Сиротка была далеко не бедной.
«РОМАН РУБИНШТЕЙН И СЫНОВЬЯ» – гласила вывеска банкирского дома её деда в Харькове. Семья владела сахарными заводами, пивоварней, складами и магазинами. Четыре банка унаследовали её отец Лев и старший брат Адольф. Купцы первой гильдии, почётные граждане города организовали детский приют, основали музыкальное училище и больницу . Отец Иды старшинствовал в местной еврейской молельне. Хорошо образованные по меркам того времени братья, дружили с купеческой семьёй Алексеевых и Константином Станиславским.
«Воля, натиск и победа» – было девизом семьи и это стало лозунгом Иды Рубинштейн, которому она следовала всегда.
Старшая кузина, увезла Иду в Петербург. Будучи намного старше, она стала для неё второй матерью. Семья Горовиц, принявшая лютеранство, проживала в престижном особняке на улице Моховой, где селились богатейшие семьи столицы. Гимназия располагалась неподалёку.
Кроме основных дисциплин, лучшие педагоги и репетиторы императорских театров обучали юных воспитанниц музыкальной грамоте и основам танца .
Ида ездит во Францию, Грецию. Италию и Египет. Быстро освоила четыре языка. Изучает историю греческой драматургии. Берёт уроки театрального искусства и погружается в богемную среду.
– Я стану профессиональной актрисой, – заявляет Ида своей опекунше – и посвящаю жизнь театру!
– Не бывать этому! – решила, опешившая от этого заявления, кузина – Где это видано, чтобы девушка из ортодоксальной еврейской семьи подалась в артистки? Театр можешь изучать сколько угодно, но идти на сцену, всё равно, что стать куртизанкой.
И посылает её в Париж на консультацию к своему знакомому, известному профессору Левинсону. Тот, осмотрев юную пациентку, находит её ненормальной, и отправляет на лечение... в психиатрическую лечебницу.
Узнав об этом, Софья Горовиц мчится в Париж вызволять свою воспитанницу. Этот доктор явно перегнул палку с диагнозом. Ведь ему было велено девушку слегка напугать. Её вызволяют из месячного плена.
И, наконец, Ида сдаётся. Она соглашается вступить в брак со своим двоюродным братом Владимиром. Брак, на удивление, распадается по обоюдному согласию, едва закончился медовый месяц. Ида Рубинштейн, свободна. Она совершеннолетняя и может повелевать своей жизнью, как хочет. Получив, положенное ей многомиллионное состояние, она принимает православие и возвращается в Россию.
Она обходит театры обеих столиц. Ее приглашает в свой – «Художественный» Константин Станиславский, но Ида Рубинштей отказывается, находя его искусство устаревшим.
«Эта долговязая богачка может купить всё» – поговаривали о ней . Она действительно могла купить многое: – роскошные виллы, создать свою труппу, купить несколько театров и, даже мечтала построить свой – из розового мрамора. Деньги давали большие возможности и она, не скупясь, тратила их на искусство. В этой юной особе прорастал талант, как в стебельке с загадочным бутоном, который должен превратиться в неизвестный цветок. Какими только эпитетами не награждали её: «богатая выскочка, взбалмошная бездарность, эгоистка». Высокую, худощавую с плоской фигурой, покатым лбом, с подтянутыми к вискам глазами и большим ртом, – её трудно было назвать красивой.
В моде были пухленькие большеглазые красавицы эпохи модерна .
Ида искренне считала себя красивой и заставила всех в это поверить.
Познакомившись с ней на светском рауте, известный мастер сценографии Лев Бакст был восхищён внешностью молодой эпатажной особы, увидев в ней черноволосую шумерскую или иудейскую красавицу древнего Востока, героиню его новых красочных постановок.
«Я – врождённая трагедийная актриса» – решила Ида Рубинштейн, бредившая Софоклом и Еврипидом. На собственные средства нанимает труппу, снимает помещение частного театра и репетирует главную роль в пьесе Софокла «Антигона». Лев Бакст, не задумываясь, даёт согласие нарисовать костюмы и декорации к спектаклю. По совету Акима Волынского Ида изучает древнегреческий.
Пять часов длилось скучное представление. Металась по сцене молодая хрупкая дочь царя Эдипа, восставшая за божью правду, готовая за неё идти на смерть. Голос исполнительницы был глухим и слабым. Она декламировала роль истерично и с излишним пафосом.
Премьера … не провалилась. Её просто не заметили. Лишь некоторые критики отметили исполнение главной роли непрофессиональным. Это не останавливает Иду Рубинштейн.
Оскар Уайльд в Ирландии пишет на французском языке пьесу «Саломея» специально для для Сары Бернар. Но звезда мировой сцены отказывается от роли роковой библейской красавицы, не знавшую никаких отказов в своих прихотях.
В этой пьесе дочь царицы Иродиады Саломея исполняет перед своим отчимом тетрархом Иудеи Иродом Антипой, неистовый эротический танец, сбрасывая с себя семь покрывал. Оставшись обнажённой, она поднимает отрубленную голову пророка Иоанна и целует в мёртвые губы своего возлюбленного, не ответившего ей взаимностью.
Возмущённый извращённой сексуальностью этой одноактной трагедии, лорд Чемберлен запретил её театрализацию в Великобритании. Её долго не ставили в Европе.
Эта роль как-будто ждала Иду Рубинштейн.
Театр Веры Комиссаржевской решается на постановку «Саломеи». Приглашают режиссёра Всеволода Меерхольда, костюмы и оформление сцены поручают Льву Баксту. Музыку пишет Александр Глазунов.
Кто больше всех подходит для роли иудейской красавицы? – сомненья не вызывает. Конечно, Ида Рубинштейн. Танец будет ставить Михаил Фокин. На репетиции она приезжает в роскошной карете. Ни с кем не здороваясь, усаживается в глубине зала и терпеливо дожидается своей роли. Не хватает балетной школы. Что же, это можно наверстать. Ида находит балетмейстера, отдыхающего с женой на Корфу.
– Так вы решились брать у меня уроки балета, Ида Львовна? Не поздновато ли в ваши годы? Этому ведь учатся с малых лет. У вас нет элементарной школы, отсутствует перетекаемость движений. Да и ваш рост совершенно не балетный – сказал знаменитый танцовщик и хореограф Михаил Фокин двадцатичетырёхлетней ученице.
« Она тоже, как и я из купеческой семьи. Очень настойчива. » – заметил он, и согласился обучать её основам профессионального танца. Гонорар был немалым, но всё-же другое было важнее. Русский балет уже давно нуждался в обновлении. Эта дуальность, заученные классические движения – всё начинало надоедать. В современном балете должна звучать новая музыка. Традиционные декорации с их академической перспективой – прочь со сцены. Танец – это душа балета. Ему нужен новый рисунок.
Танцевальные движения древних он увидел в античных расписных вазах и архаичных рельефах.
– Что Вы, молодой человек, здесь ищете? – спросил у юного выпускника Императорского балетного училища директор публичной библиотеки Владимир Стасов.
– Я ставлю танец для школьного класса, где преподаю. Ищу книги с изображением древних. – робко ответил Михаил Фокин.
– Это очень похвально. Не часто ваши товарищи к нам заглядывают. – заметил седобородый музыкальный и художественный критик.
Предложенные книги, открыли молодому балетмейстеру совершенно новый мир танца, а точнее – старый, не изученный, который он давно стремился перенести на сцену.
В этой с виду нескладёхе он стал замечать то, новое, что искал давно.
«К чему эти балетные пачки, искусственно удлиняющие ножки балерин? Пуанты, сковывающие ногу , словно железный башмак? Эти батманы, прыжки и фуэте – нарочиты. Древние обходились сандалиями или чаще всего танцевали босиком. Это удобно и естественно» – считала Ида, и во многом был с ней согласен балетмейстер.
«Босоножный» стиль Айседоры Дункан, танцующей в лёгкой тунике, находил много поклонников.
Способная ученица делала большие успехи. Фокин заметил в ней точные , фиксированные позы гибкость тела и умение передавать настроение танца. Экзотический танец, полный эротизма и чувственности был готов.
Не повезло театру. Уже готовый спектакль был запрещён к показу Священным Синодом, который нашёл его его слишком откровенным. Ида Рубинштейн добивается отдельной постановки танца семи покрывал. Синод согласен на него, но без выноса на серебряном блюде головы святого Иоанна Крестителя.
В 1908 году на сцене Петербургской консерватории состоялась долгожданная премьера.
Скандальные слухи собрали полный зрительный зал.
Выхваченная пучком света, из глубины сцены, появилась Саломея, похожая на серебряный цветок. Её лицо было бледным, как луна в саду царя Ирода. Изящными движениями, она сбрасывала с себя покрывала из тончайшей вуали пока не осталась на сцене обнажённой. Её тело было было слегка прикрыто рядами ожерелий из перламутровых бус. Это не был стриптиз древних. Она демонстрировала танец любовного томления, роковой страсти, за которым неизбежно должно последовать кровопролитие. Точными жестами рук и пластикой тела лепила Ида свою Саломею, унося зрителей в мир греха и расплаты за него.
Зал на мгновение умолк и разразился градом оваций.
Успех спектакля был предрешён. В этот вечер взошла звезда Иды Рубинштейн
Русский антрепренёр Сергей Дягилев академический балет не любил, но обладая абсолютным чутьём, заметил новые веяния и решил впервые везти в Париж балетные постановки.
В Мариинском театре ставят балет «Клеопатра». Его переделывают из прежнего: «Египетские ночи». На музыку А. Аренского Михаил Фокин ставит совершенно новые танцевальные движения. На роль роковой соблазнительницы Клеопатры решают взять Иду Рубинштейн. Впервые вместе с известными артистами – Анной Павловой, Тамарой Карсавиной, Михаилом Фокиным и Вацлавом Нижинским, в совершенстве владеющих балетной техникой, выступит непрофессиональная танцовщица. Сергей Дягилев решил покорить Париж новой постановкой и это ему удалось.
Валентин Серов знал о ней ранее, но на сей раз, будучи в Париже, он увидел новую звезду в роли Зобеиды в балетном спектакле «Шахерезада». Успех был ошеломляющим. Все говорили о необычных декорациях Льва Бакста и о ярком выступлении Иды Рубинштейн. В. Серов встретил сценографа в фойе Гранд Опера и попросил познакомить его с танцовщицей. Главное, не согласится ли она позировать для новой афиши... обнажённой.
– Это очень интересно! – оживился Бакст – Вот мы её сейчас прямо и спросим.
Ида Рубинштейн, не задумываясь, дала согласие. Чего же ей стесняться? Ведь видел её дезабилье весь зал Петербургской консерватории. «Я не возьму плату за эту работу» – решил Серов.
Живописец готовил мастерскую к предстоящим сеансам. Это помещение предоставил ему Илья Репин, опекавший Серова с детства. Обнажённую женскую фигуру много писали русские художники, но, как правило, в образе мифологических, библейских созданий или в виде парящих Мельпомен – символов театрального искусства. Писать обнажённой известную декадентскую диву – было вызовом обществу.
Валентины Серову 45 лет. Он в зените славы. Бесперебойные заказы начинают его утомлять.
Сановные господа, знатные дамы и здравствующие особы дома Романовых были написаны им. Он считал лучшим из своих портретов «Девушку, освещённую солнцем». Ему удалось выразить на лице своей кузины Маши Симонович, терпеливо позирующей ему в саду под деревом, сложную сетку из падающих теней, бликов и рефлексов. Это было живо и естественно. То, чего добивались импрессионисты. «Пожалуй, лучшего я не смог сотворить» – думал он.
Он успел сделать несколько подготовительных эскизов, но решительно отмёл эти варианты. Он помнил Иду, танцующую в «Шахерезаде», и её Клеопатру.
Синяя ткань на подиуме и стена цвета золотистой охры должна стать основой для картины. Он называл свой будущий портрет картиной. Выбранный размер холста – 147х233 см., вряд ли подходил для простой театральной афиши. Он уже выполнил для Русских сезонов 1908 года плакат. Основой послужил рисунок Анны Павловой, парящей в балетном прыжке, выполненным углём и белилами.
Фон должен быть матовым, как каменные блоки Египетского храма. И тело должно быть написано в этой гамме. Выдержит ли моя натурщица сидеть в сложной, скрученной позе? Не холодно ей будет в мастерской?
« Не смотри на неё, не смотри на Саломею! Может случиться несчастье.» – предупреждали молодого сирийца, влюблённого в царевну. – вспомнил Серов фразы из пьесы О. Уайльда.
«А выдержит ли Ида мой взгляд?» Он был у живописца пристальным. Даже его мать, Валентина Семёновна во время ссор восклицала: «Не смотри на меня, не смотри на меня так!»
«Я должен оставаться для моей натурщицы незаметным и укротить свою плоть» Он приобрёл для работы в мастерской чёрную робу, в которой больше походил на францисканского монаха, чем на художника.
Ида позировала ему по несколько часов в день, не жалуясь на усталость. Через две недели она решила сделать перерыв и отправляется на отдых в Африку.
Танцовщица приступила к очередному сеансу позирования. Камеристка, приходившая заранее, помогала своей госпоже раздеться и надевала на пальцы её стоп кольца с бриллиантами.
– Я участвовала в сафари и мне удалось застрелить льва – похвасталась Ида, вернувшись с поездки.
«Да она сама похожа на раненную львицу.» – заметил художник, и самым ярким пятном на холсте он сделал, окрашенные алой помадой губы.
Лев Бакст считал, что на сцене должен исчезнуть звук. Привлекать внимание должны только декорации и костюмы, связанные единым замыслом и колоритом. Они должны ошеломлять зрителя своей новизной. И это он умел делать. Его эскизы не были похожи на наброски, выявляющих цвет и покрой. Они выглядели, как законченные произведения, способные существовать вне стен театра и становиться частью музейной экспозиции. Каждый эскиз – это индивидуальный портрет артиста, исполняющего свою роль. В них узнавались и Фёдор Шаляпин и Михаил Фокин, Анна Павлова и Вячеслав Нижинский. Каждый эскиз для Клеопатры или Зобеиды был индивидуальным портретом Иды Рубинштейн.
Весной 1909 года на сцене Парижского театра Шатле царила суета и нервозность. Перестраивалась сцена, расширялись кулисы, изменялись боковые ложи. Измученные многодневными репетициями, артисты повторяли по многу раз генеральный прогон на новой сцене, значительно уступавшей в размерах Мариинскому театру. На ходу менялось многое. Артисты натыкались на недостроенные выгородки, мешали, снующие рабочие сцены. Примеряли новый занавес, написанный по эскизу Валентина Серова. Артисты балета изнывали от усталости, но перечить Дягилеву не могли. Его авторитет был непререкаемый. Антрепренёр вникал во все мелочи. Нужно многое успеть до премьеры. Его интересовало всё: готов ли оркестр, как выглядят костюмы, сшитые у Коко Шанель, правильно поставлено освещение, достаточно ли расклеено афиш в городе, приглашены ли на открытие сезона важные особы?
«И что же Вы, уважаемый, здесь делаете?» – спросил однажды антрепренёра король Испании Альфонсо – «Вы не дирижируете оркестром и не играете на музыкальном инструменте, не рисуете декораций и не танцуете. Так, что же Вы делаете?»
«Мы с Вами похожи, Ваше Величество! Я не работаю. Я ничего не делаю, но без меня не обойтись» – ответил Дягилев.
Рабы извлекают из саркофага, покрытую зелёным гримом Клеопатру. Очень точными, лаконичными движениями, словно в двухмерной плоскости движется по сцене царица Египта. И снова страсть. Она обольщает пылкого юношу Амина, готового идти на смерть ради мгновений сладострастия, подаренных ему Клеопатрой. Ида танцует эту партию со своим учителем Михаилом Фокиным. Они танцуют на равных. Прозрачное покрывало опускается на них в момент любовного экстаза. Царицу ждёт новая встреча. На колеснице к ней спешит полководец Марк Антоний.
Изысканный и капризный Париж был опьянён декорациями и костюмами Л. Бакста и, особенно, Идой Рубинштейн.
Балет «Шахерезада был полностью изменён. Кроме музыки Римского-Косакова, ввели отрывки музыкальных произведений других композиторов. Это был совершенно новый Восток, сотворённый Михаилом Фокиным и Львом Бакстом. Его в числе других постановок, привезли в Париж летом 1910 года.
Едва открылся занавес сцены Гранд Опера, зал разразился аплодисментами. Публика восхищена декорацией и костюмами Бакста.
Снова Ида Рубинштейн демонстрирует танец роковой страсти, за которой следует кровавая бойня. Распутная жена повелителя Персии Зобеида танцует с Золотым рабом. Вацлав Нижинский, исполняющий эту роль, значительно уступает в росте своей партнёрше и, чтобы не выглядеть смешным, превращает своего героя в пародию. Он напоминал дикаря или хищную кошку, прыгающую вокруг своей возлюбленной. Это был контраст быстрого существа и грациозной, экономной в движениях госпожи. На фоне резни в гареме Зобеида неподвижна и величественна.
Это был очередной успех гастрольного спектакля.
Серов рассматривал законченную работу. На холсте в напряжённой позе балерина, готовая спрыгнуть с его поверхности, но её держит контур, Она словно пришпилена им к холсту. Тонкая шея, кажется, едва удерживает голову с копной волос, напоминающих нимб. « Она смотрит на Восток» – такой видел он свою диву.
Афишей его работа не стала. Её приобретает Русский музей. Портрет демонстрируется на выставке «Мира искусства» и международной – в Риме.
« Безобразием» – назвал портрет Суриков. «Гальваническим трупом» его увидел Репин. «Стальное тело, напоминающее кузнечика» – писали о нём газеты.
В. Серов ухмылялся: « И я рад, ибо в душе я скандалист, – да и на деле, впрочем.»
«ЭТО ВЕНЕРА 20 ВЕКА» – сказал он незадолго до смерти.
Ида Рубинштейн на волне популярности. Она приобретает в Париже богатый особняк и обставляет его с восточной роскошью. И помогает ей в этом Бакст, рисуя интерьеры её дома в ориентальном стиле.
К концу сезона Ида становится законодательницей парижской моды. Французские дамы перенимают шаровары, тюрбаны и бюстье. Всех заворожил восточный колорит балетных костюмов. Одевавшаяся с вызывающей роскошью, харьковская знаменитость, обладала тонким вкусом. Многие полагают, что её облик послужил образцом для манекенщиц 20 столетия. До сих пор расхаживают по подиуму высокие, угловатые и плоскотелые девушки, демонстрируя моду известных кутерье.
Ида Рубинштей прожила долгую жизнь. Она сыграла много ролей, в которых её новаторство вызывало смятение общества и раздражение духовных особ. Она ушла из жизни в 1960 году в Вансе на юге Франции. Выполняя её завещание, не было сообщено ни о дате, ни о месте похорон. На её могиле лежит скромный камень с двумя буквами – I. R.
Её жизнь и судьба были театральным спектаклем, в котором она была режиссёром и исполнителем главной роли.