Василич закончил двухнедельные бухгалтерские курсы сразу после школы и
проработал в этой специальности всю жизнь. В 38-ом призвали в армию на
Дальний Восток. Все в армии время вел полковую бухгалтерию. Демобилизовали
в 46-ом, возвращаться к сестрам в Рождественскую Хаву под Воронежем в те
несытые годы не стал, а поехал, в надежде подзаработать, в Москву, где и
остался. На исходе 40-ых женился. Бухгалтером он был, видать, хорошим и
неворовитым - кулацкое происхождение обязывало. Друзья-знакомые предложили
работу в послевоенной не совсем определившейся с переходом в соцлагерь
Австрии, но осторожный Василич от греха подальше аккуратно от той работы
отказался. Жена Марья Васильевна урожденная Кутузова назвала Василича в тот
раз мудаком и недель несколько держала на дистанции, в надежде, что он
одумается, и в Австрию-таки они переедут. Но тот поезд ушел, и жить пришлось
продолжить в комнате общежития в Москве. Следующая в конце 50-х удача пришла
главным бухгалтером хлебозавода в теплом сонном Кабуле. Василич уже сам не
возражал, но требовательная жена, встрепенувшись, заказала чего-нибудь
поприличней этой азиатксой тьму-таракани. Планировавшие Василича в Кабул
зашли в гости, убедили, и недовольная своей судьбиной женщина вынуждена
была ехать от магазина на Синичке на кабульские базары, где и стала проводить
основное днем время в сени палаток привечавших ее местных торговцев.
Торговцы звали ее ханумой, ослепляли улыбками и хвалили русскую невиданную
красоту, дуря голову деревенской девушке из смоленской Вязовки. Очарованная
ими, но очень практичная в мире социализма Марья Васильевна брала у них
любую втридорога мануфактуру, но эти, в сравнении с Москвой,торговые сделки
были невероятно ей выгодны и по качеству невиданного в Москве материала, и
по баснословно низкой для внутреннего рынка флагмана прогресса и социализма
во всем мире цене. Закупленные в тех торговых операциях отрезы до сих пор
обильно пылятся в антресолях уже не первого поколения ее потомков даже
сейчас, когда самой Марь Васильны уже давно на этом свете нет.
В те же славные времена жизнь в теплом безопасном хлебном Кабуле
казалась раем, особенно, в сравнении с грязной общагой на московской
окраине. О Вене Марь Васильна уже и не думала, но виду о том мужу для
строгости не подавала. Василич же регулярно ходил на свою рутинную работу,
где ежедневно пересчитывал мешки завезенной на завод муки и кирпичи
выпеченного из нее на продажу хлеба. Временами инженерным составом
советских на заводе сотрудников они выезжали к горной речке загорать
и пить пиво в прохладе. Проезжавший мимо по своим делам король
Афганистана всегда в знак особого уважения останавливал кортеж и
обязательно подходил к загоравшим в черных семейных трусах русским
пожать руки и узнать через переводчика, нет ли каких проблем? Так прожили
они лет пять, пока не пришло им время возвращаться на Синичку, уступая
кабульские дома новой смене советских специалистов.
В семидесятом сына призвали в танковые на Дальний Восток, где
Василич отслужил бухгалтером всю войну. Времена были тревожные и командование
постоянно проводило учения на границе с недружественным нам в ту пору Китаем.
Из-за высокой температуры в ревущем танке в начале апреля экипаж открыл люки
для продува на всю. Учебная (без заряда) выпущенная по их танку болванка прямо
в тот люк и попала. Тех, в кого она попала в танке, выдавали родственникам
в запаянных цинковых гробах.
По заведенным в ту пору порядкам им дали двушку (кухня 6, комната 9 и
большая 17) в престижном районе на Юго-Западе в пяти минутах ходьбы от метро.
Мечтавшую о карьере бухгалтера дочь уговорили поступить на престижный тогда
физфак МГУ. После физфака карьера в востребованной лаборатории, публикации,
перспективы, но партия с правительством решили на свою голову поменять короля
в Кабуле на "своих" правителей, потом ввели туда на 10 лет войска, потом по
успешно-военным результатам грянула Перестройка, войска вывели, но платить за
измерения следов на облученных в реакторах фотопластинках почти перестали.