Лисья уловка.
Два сезона меня изредка приглашал на охоту знакомый гончатник Алексей. У него был молодой русский гончак по кличке Джин. Охотились с переменным успехом. Иногда приносили по два зайца, иногда возвращались пустыми. Последнее случалось тогда, когда собака скалывалась на свежий след лисы или косули. И если лиса почти всегда делала очень большой круг, то косули уводили гончую со слуха, и он возвращался своим следом через три-четыре часа с высунутым языком и заплетающимися лапами. О продолжении охоты не могло быть и речи.
Через два года Алексей переехал на противоположный конец посёлка и наши совместные охоты прекратились. Однажды летом встретил его с удочкой на берегу пруда. Разговорились. Вспомнили заячьи охоты. Я спросил его о Джине.
-- А знаешь, -- ответил он, садясь на берег и показывая место рядом – приключилась с ним одна история, после которой собака совершенно перестала обращать внимание ни на косуль, ни на лисиц. Перебегает их следы, как будто их нет. Зайца стал держать плотно и вязко, и уж пустой с охоты я никогда не возвращаюсь. Получилось так: охотились мы с другом за Вакилевскими выпасами. С утра на первом же кругу взяли зайца, молодого, ещё не полностью перелинявшего. Сместились. Нашли свежий след. Минут через десять Джин поднял зайца с лёжки и повёл. Косой прошёл пол круга и стал закручивать к нам. Вдруг собака взвизгнула, её беспрерывный лай стал удаляться и, наконец, совсем пропал. Ждали около часа. Приятель замёрз и предложил пойти домой. Раньше бывало, что мы бросали собаку, если она уходила за козлами, и он всегда приходил домой с виноватой мордой. В этот раз что-то удержало меня от этого, я не согласился, и мы пошли по следу гончака.
Вот место, где он поднял косого и уверенно пошёл следом. А это это? Заячий малик пересёк свежий лисий след. Гончак тормозит всеми четырьмя и на махах уходит по этому следу. Я в растерянности. То ли подождать, толи заканчивать охоту. Прислушиваемся. Голоса не слышно. А это не нормально. Хоть на пределе слышимости, да должен быть.
Уговорил друга потратить на поиски ещё полчаса. Прошло полчаса, а два следа продолжали идти рядом, причём в сторону от нас, значит, и от посёлка, только лиса перешла на прыжки. Приятель вдруг остановился, поднял руку, призывая к тишине. Я ничего не слышал, но он сказал, что слышит глухой скулёж прямо по курсу следа. Прошли ещё немного прежде чем и я услышал эти звуки. Я крикнул «Джин, Джин!» и в ответ услышал приглушённый лай и завыванье. Мы побежали. На пути лежал толстый осиновый ствол осины с обсыпавшейся корой. Из его торца торчали концы задних лап и хвоста гончака. Он не мог выпрямить лапы и потерял точки опоры. Собака, услышав нас, тихо и жалобно заскулила. Взяв каждый по лапе мы потянули. Послышался визг, но тело не подалось. Придётся ему потерпеть, топора с собой у нас не было. Потянули сильнее. Кажется, сдвинулось чуть-чуть. Помаленьку медленно-медленно освобождаются задние лапы. Собака упёрлась ими, напряглась, и пробкой вылетела из дыры в стволе. Несмотря на усталость, радостно запрыгыла вокруг меня, пытаясь лизнуть в лицо.
Мы осмотрели осину. От долгого лежания ст вол прогнил, сердцевина выкрошилась, и валежина приняла форму трубы. Лиса с ходу нырнула в неё, проползла вдоль и выскочила с другого конца. Вероятно, она уже обследовала это место, поняла его значимость, и целенаправленно привела сюда преследователя. Собака сдуру полезла за ней и застряла. Гончак ведь намного крупнее лисицы, да и лапы у него длиннее. Страшно подумать, что я бы послушался приятеля, и мы бы ушли домой. Собаку бы ждала неминуемая и мучительная смерть.
После этого пса моего как подменили. Лисы для него вроде и не существуют. Кстати и косули тоже. Их следы он просто не замечает. Можешь убедиться, приходи осенью…
Но я не воспользовался его предложением. Слишком далеко до него стало добираться. С ружьём топать через весь посёлок. Туда и обратно почти три километра.