Поэт стоял, как и положено стихосложителю, - задумчиво прислонившись бронзовой спиной к стилизованному дереву. Правую руку, по скульптурным канонам, прижимал к сердцу, касаясь лацканов сюртука. Левая нога выдвинута. Над склоненной головой, символизируя крону, нависло нечто, похожее на оладью.
Таких скульптур прежней эпохи в Усть – Сыровске было несколько: шахтер с отбойником на плече, герой войны с ружьем, женщина – врач со стетоскопом. Постепенно они изнашивались и остались лишь на старых фото. Живьем сохранился один «Поэт», представлявший интеллигенцию местной народности. Жил он в 19 веке, обучал гимназистов. При жизни опубликовал несколько стихов. В советское время, когда укрепляли культуру масс, из него решили сделать борца – просветителя. Нужен был свой светоч, символ борьбы с царизмом…
Сотворил изваяние приезжий москвич. Он стал родоначальником краевой монументальной скульптуры. На постаменте «Поэта», у ног фигуры, виднелись две буквы – «Е. М.». Кривенько выдавлены палочкой на бетоне… Почему так скромно? Это известная скульптура в городе, торжественно открыта к юбилею. Автор получил премию, звание. И, всего – лишь, - инициалы…
Откроем городской справочник тех лет. Оказывается, у этого монумента было два автора. Официальная информация гласила: в процессе труда скульптор Н. Бурцев скончался, и памятник закончил его друг Е. Мамчин. Получалось красиво и трагично. И скромная надпись объяснялась этим обстоятельством.
Однако, в этой истории таилась недосказанность. В интернете сохранилась старая видеозапись, интервью с Мамчиным, уже пожилым и заслуженным. Седой скульптор рассказывал о своей жизни в искусстве, в том числе о работе с Бурцевым. Говорил он душевно. Но, казалось, тщательно продумывая слова и формулировки. Где надо, умалчивал, где – обтекаемо шутил. Из беседы следовало, первоначальный заказ на эту работу получил в 70-х годах прошлого века скульптор Бурцев. Он создал эскиз, макет… Повез его на утверждение в Москву.
Но послушаем воспоминания Мамчина. «Не знаю, что там вышло. В какой-то момент у Коли не заладилось. Сроки поджимали... Повез, что было. Словом, проект его не утвердили. Отправили на доработку. Дело касалось деталей. Изменить положение руки, выражение лица. И добавить дерево – опору. Коля отказался в сердцах… Работу поручили мне. И я сделал как требовали. Так получилась совместная работа. А Бурцев вскоре уехал в районный поселок. Мне он не писал. И премию за памятник получить не успел…»
Городок начала 50 – х, выглядел неказистым поселением на севере большой советской страны. Здесь насчитывалось до 40 тысяч жителей. Занимались, в основном, заготовками и обработкой древесины на лесопильном комбинате. Уже работал педагогический институт, откуда выпускники направлялись по суровым деревням. Город медленно поднимался от речного берега, тесня окружающую тайгу. Была, как и положено, своя площадь, заросшая травой, где мальчишки гоняли мяч. Десяток бывших купеческих домов терялись среди изб и двухэтажных дощатых бараков.
Сюда, в деревянную окраину городка и приехали в год смерти Сталина молодые скульпторы. Всем было по 25 лет. Женя Мамчин, Коля Бурцев, супруги Семен и Маша Травины. Выпускники художественных училищ, полные надежд и жажды свершений. Готовые служить Родине и живущие в скромных жилищах на грязной улочке у оврага.
Здесь еще бродили коровы между деревянных лежневок, сквозь которые пробивалась зелень. А сам унылый район, словно в издевку, назывался Парижем. Впрочем, историки писали, что когда-то сюда сослали пленных французов. Позже, городок стал местом ссылки русских вольнодумцев…
Женя и Коля дружили с времен обучения скульптурному искусству. Маша с мужем приехали с Урала. Нужно было поднимать страну, развивать советскую культуру, вдохновлять строителей будущего. Работы – непочатый край!
Пришлось поначалу терпеть. Скульптуры, как таковой, не было. Начались организационные дела, создали первую в крае художественную мастерскую скульпторов. Женя, Коля и Маша работали в одной большой комнате. Семен Травин занялся самостоятельно графикой. На градостроительном совете определили места будущих монументов. Идеология требовала прославлять героев войны и труда.
С чего начинать ваятелям? С гипсовых фигур, конечно. Девушка с веслом у входа в парк, большерукий шахтер, пионеры, отдающие салют… А вечерами рисовали эскизы будущих «гениальных» творений. Женя, пусть робко, решил пробиваться к «лениниане». Он понимал, что на этом пути можно достичь славы. И, конечно, денег для покупки квартиры. Коля был не столь честолюбив, - его тянуло к философии, Маша хотела прославлять материнство, любовь…
Но создавать приходилось то, что требовали. «Рабочий лесозавода», «Сплавщик», «Овощеводка», «Телятница»… Слишком яркие и конкретные черты лица не приветствовались. В скульптурах нужна была доброта, трудолюбие, устремленность к свету. Поэтому, хотя и лепили с натуры, - помнили о роли монумента в воспитании нового человека. А для себя, для выставок, можно лепить станковую…
Однажды Бурцев привел в их мастерскую священника. Самого настоящего попа! Женя Мамчин встревожился.
- Зачем? Меня не спросил! Машу…
- Он интересный! Пусть смотрит…
Мало того, Коля затеял лепить бюст священника, идеологического врага. Религию тогда не запрещали, но всячески ругали и высмеивали. Впрочем, священнослужитель, оказался добрым, просвещенным человеком.
- Для чего вы нужны? – ворчал Мамчин. – Людей обманываете…
- Так идут к нам, - вежливо отвечал поп. – Верят и приходят. Не прогонишь.
- Я материалист! У нас Кодекс! А вы стариков утешаете…– Вселенная была всегда…
- Так умирать всем страшно… – отвечал священник и переводил разговор на искусство. На удивление, поп хорошо понимал скульптуру. Видно, много читал, думал. И тянулся к творческой интеллигенции.
Но Мамчин сомневался и относительно своих друзей. Что скрывалось между Колей Бурцевым и Машей? Какие отношения? Ведь Коля был женат, а Маша замужем. Муж Маши, нелюдимый художник, вечерами пил. Коля, как личность, был, конечно, сложней…
Однажды Мамчин случайно подслушал их разговор о себе. Николай с Машей обменивались фразами, работая над своими скульптурами.
- Женя – правильный, трудолюбивый… Но – не художник…- изрекла женщина.
Больше всего задело Мамчина, что его друг промолчал. Мог и возразить… Впрочем, и Мамчин промолчал в важном для Бурцева событии. До начальства дошло, что Николай слепил бюст священника. Состоялось бурное партсобрание всех художников города. Маша неумело защищала Бурцева. Сказала об интересе к человеку, а не о классовой борьбе. Бурцеву записали строгача, а бюст запретили к показу. В мастерскую священник больше не приходил.
Государственный заказ на бронзовую фигуру «Народный поэт» получил Бурцев. Видимо, потому, что был родом из этих краев и знал местный язык. Это была возможность оправиться после прокола с бюстом попа. Мамчин продолжал высекать уже из мрамора своих «ильичей», которые отправлялись по районным центрам. Травина работала над проектом «Молодая мать». Лицо женщины ей тоже сказали делать с национальными чертами.
Друзья еще надеялись получить известность. Мамчин мечтал установить монумент Ленина на центральной площади города. А Маша Травина получила зеленый газон у строящегося большого роддома.
Как - то к ним в мастерскую попал французский журнал с иллюстрациями парижской скульптуры. Впечатление было убийственным. Какие откровенные, выразительные работы! Не верилось, что так живут люди и смотрят на эти скульптуры просто на улицах… Маша надолго потеряла покой, задетая за живое. Своей болью души делилась с Бурцевым.
Николай ее поддержал. Он углубился в творчество поэта, воплотить образ которого в бронзе ему доверила партия. И читал Маше его стихи. Из строк, дошедших из глубины времен, брезжил честный человек, педагог. Образованный, свободолюбивый… И тоскующий в затхлом захолустье. Переводы Пушкина, Лермонтова… Статьи о культуре своего края… Среди собственных стихов были и такие:
«Город пошлый, город грязный!
Заместил твои концы
сброд какой-то безобразный,
подлецы все да глупцы…»
Это был душевный срыв поэта. Безвременье медленно отравляло кровь его жизни… Николай Бурцев видел в своей работе правую руку поэта, нервно сжимающуюся в кулак. Но кулак еще не сформированный окончательно в оружие мятежника. В пальцах угадывалось лишь намерение. И сомнение в том, что время – пришло…
- Хочу, чтобы это был «мой» поэт, не типовой… Взгляни! У наших поэтов, как под копирку, правая рука или у сердца (философ – лирик) или указует вперед (трибун, революционер). Мой – мятущийся, нереализованный в своем времени, которое ему досталось… Он пока – лишний. Он живой и неживой одновременно…
Маша соглашалась и рассказывала о чувственной скульптуре Франции…
Комиссия важных академиков – экспертов подозрительно рассматривала его метровую фигурку «поэта». Сердце Бурцева сжалось. Он понял – не пропустят.
- Почему же … кулак? – картавил профессор. – Не в советской традиции. Да, был царский режим… Но людям нужна идея, свет, а не отчаяние… Приспособьте руку между пуговиц пиджака… Словно, касание души. И добавьте деревцо. Нужен лирик – просветитель…
- Но это будет не Он! – жалобно молвил Бурцев.
- Неважно! У вас субъективная индивидуальность. Две недели на исправление... Юбилей не ждет…
Через неделю Бурцев явился выпившим в квартиру Мамчина.
- Женя! Не смогу…
- Как? Что? Это - Госзаказ! Сделай, как надо, а свой проект оставь для потомков…
- А Он простит?
- Ну, знаешь…
В эти дни Маша Травина подала заявление в местное правление с просьбой принять в члены Союза советских художников. «По мере сил своих, - читала она, - хочу участвовать в строительстве коммунистического общества…» Городские художники ее поддержали. Но Мамчин выступил против, повлияв на итог голосования. К тому времени Травина развелась с мужем – пьяницей, что вызвало кривотолки…
В одно утро она не вышла на работу. Выяснилось – выехала в неизвестном направлении. Уехал, не попрощавшись, и Коля Бурцев…
Мамчин с удвоенной энергией взялся за своего «Ленина на площади». В Москве его проект утвердили. Но, неожиданно, приехала бригада москвичей и на площади установили работу Льва Кербеля. Так решили наверху. Было очень обидно. Пропали двадцать лет труда… А тут и времена начали меняться.
В 1993 году на свалке в пригородном лесу обнаружили двухметровую голову Ленина из розового гранита. Нашедший грибник продал голову предпринимателю. А тот отвез ее в фирму «Камнеобработчик». Искусствоведы приписали этот огромный бюст руке Мамчина. Впрочем, они могли ошибиться.
Умер скульптор в возрасте 77 лет в 2006 году. Последние годы его жизни
омрачились скандалом с квартирой, которую Мамчин, наконец то, купил. С больной женой он покинул надоевший двухэтажный барак в местечке «Париж». Но квартира оказалась фальшивкой, проданной с «нечистыми» документами. Объявился прежний собственник. Заслуженного скульптора выселили судом. Циничные журналисты вдоволь позлословили над старыми людьми. Которым дали место в интернате для пожилых… Монументальная скульптура, с ее героями, авторами и ценностями эпохи все дальше уходила в прошлое…