Шепот блеклой травы в тишине. Выжженный остов самолета. Который ради злой шутки приварил к бетонному постаменту. Голое шасси, лишенное колес смешанное с железом. Мир большая шутка. Стальная птица, смотрящая в небо, но не способная улететь. Редкие порывы ветра качают алюминий и сталь.
Крылья печально еле слышно поют. В жарком мареве уходящего дня тонут цинковые ангары, меж которых скорбно застыли более крупные собратья этого бродяги-кукурузника. Рабочая лошадка, брошенная за ненадобностью, как и все вокруг. На месте цехов возведут жилой комплекс. Такова судьба. Все мы прах на пороге у вечности.
Теплая пыль поднимается в воздух стоит сделать шаг. От меня и вперед, старое шоссе уходящее зигзагом за горизонт. Поля, поля, поля. Хлопок и подсолнухи. Высоченная кукуруза, в которой легко заплутать и не найти выхода.
Латунные диски подсолнухов, повернутые в сторону заходящего солнца. Ты идешь мимо них и боковое зрение, отмечает движение среди цветов. Едва заметное. Но все же настолько ощутимое, что бы вызывать чувство щемящей тревоги.
Листья цвета чеканного золота поглощают свет, перерабатывают, синтезируют, производят. Сложные понятия, для такой простой вещи как цветок.
Дорожное полотно пружинит под ногами. Жар размягчил старый асфальт и на нем можно жарить яичницу. Вместе с подсолнухами-зрителями наблюдаю за солнцем по дороге, ведущей в ночь.
Оранжевый горизонт во всю его невозможную ширь. Солнце, белая плазма, поющая электрическим шумом. За спиной памятник неизвестным авиаторам слегка покачивает крыльями и мигает расколотыми окнами глаз. На шоссе ни единой машины. Судя по пыли их, не было тут очень давно. Хотя я могу ошибаться.
По области прокатилось несколько песчаных бурь, а они в считанные мгновения умеют засыпать дороги песком и пылью. На фоне солнечного диска проступают фигуры, дрожат, тают, меняют свои формы, а затем исчезают. Миражи или реальность? Весьма вероятно и то и другое. Нужно узнать.