Лашкерек. Для написания этого текста понадобилось порядка сорока дней на осмысление все образов. Так много впечатлений я не получал лет пять или шесть.
В детстве Лашкерек был для меня загадкой, эта далекая зона отдыха, куда ходили древние автобусы. Белые с красными полосами так не похожие на городские белые с ними. Это деревянные домики-избушки в которых нас селили. Это дом культуры, на крыше которого располагалась бильярдная. Это сай, горная речка прорезавшая путь в розовом мраморе местных гор. Высокое ущелье, усеянное пещерами и камнями столь острыми, что о них можно было порезать руки. И вода цвета хрусталя. Это склоны покрытые рощами из барбариса и грибами. И деревянные идолы, которых вырезали из стволов тополей местные сторожа.
Вставать надо рано. Очень. И это не тяжело. Так как утром самое прохладное время дня. Солнце еще не вошло в свою полную силу. Так что я поднимаюсь. Не беру много в дорогу. Походы в горы особенно короткие убедили меня в том, что еды можно брать по минимуму. Так что в рюкзаке булькает много питьевой воды и шуршат энерго-батончики.
Автобусов не наблюдается. В шесть утра они только прогревают свои двигатели, так что до места сбора приходится идти пешком. Кроссовки, которые я приспособил для походов, недовольно потрескивают резиной, но через пару улиц затихают, так что походка становится тихой. По пути пересекаю пустынные 4-х полосные шоссе, где меня усердно пытаются поймать таксисты. Парень с рюкзаком в выходной день для них, что фазан для охотника. Так и хочется поймать.
Большинство горных походов в Ташкенте начинается с улицы Никитина. Не знаю, кто положил начало этой традиции. Но я ему благодарен. Утро субботы а тут уже многолюдно. Люди сбиваются в группы – кланы – секты – отряды аргонавтов и собираются в путешествия. Многолюдно и вокруг звучат такие загадочные слова как: Ип-сай, Кизил-сув, Гулькан. Они звучат как названия заклинаний или может даже порталов в иные миры.
Люди собираются. Грузятся. Водители радостно пожимают руки. Солнце улыбается из-за линии деревьев. Пахнет асфальтом, редкой росой и бензином.
И так мы выехали. Газель это чудо современного автопрома, взбрыкнула и помчала нас в неведомые дали. Дорожное полотно и поля, поля, поля. Густая дымка мусорного полигона, которая как говорят, бывает густой как молоко. Есть что-то притягательное в таких поездках, когда пейзаж не однообразен и за окном всегда мелькает что-то новое.
Поле, река, коровы и снова коровы. Много коров. Чертовски много рогатого скота, двуногого то же. Не заметил на трассе ни какого контроля, так что гоняют по ней словно сумасшедшие. Лето не самое лучшее время для поездок за город, он вытягивает из земли все краски и покрывает все пылью.
Хотя чем ближе горы, тем живее вокруг обстановка, сменяются безымянные поселки и деревеньки.Дороги отреставрировали . Дома покрасили. Очень смешно учитывая, что в пятидесяти метрах за ними видны руины, оставшиеся от прошлой жизни. Говорят заброшенные девятиэтажки в этих городах восстановили. Говорят характерной чертой каждого такого города, является заброшенный парк аттракционов.
И это действительно так. Мы проезжаем мимо одного парка. Второго. Застывшие чертовы колеса. Выгоревший пластик, ржавчина. Искривленные пропорции. Есть что-то печальное и неправильное в облике конструкций созданных людьми и ими же разрушенных.
Заметны следы активности. Правда, созданные нашими восточными друзьями. Энергетический или металлургический комбинаты покрыты затейливыми иероглифами. От сглаза? Объявление о том кто здесь хозяин? Или прославление китайской КП? Все может быть. То нам неведомо.
Машина ревет с каким-то надрывом на разрушенной дороге. Которую никто не собирается восстанавливать. Шоссе пересекает реку вода, которой отливает свинцом и кофе. В такой воде невозможно купаться. На горизонте виднеется перерубленный силуэт газопровода. Который, когда-то уходил в горы, отапливать дома. Наверное.
Но это дело прошлое. Дорога закончилась. Наше шоссе 666 прекратило свое существование. Землетрясение, сель, военные действия из лихих девяностых. Не ведомо. Его не стали восстанавливать, а пробили дорогу в склоне, используя пару бульдозеров. Не самый лучший вариант для микроавтобуса.
Газель скрипит и подпрыгивает. Даже через кресло чувствуется, как опасно дрожит металл. Мы прорываемся и вступаем в горы. Все выше и выше. Дорога-серпантин, закручивающийся в горы. Судя по навигатору, впереди ничего нет. Мы попали на белое. То ли спутники корпораций не удосужились картографировать здешнюю местность. То ли никто не ловил в округе покемонов.
Дорога приобретает прежние черты. Она пробита в горах чей-то, волей и упорством. Скалы разрезаны, завалы расчищены. Справа от нашего борта виднеется безмолвный монумент прошлому. Руины водохранилища, которое когда-то должно было быть здесь. Геометрические насыпи размерами с горы. Неподвижные точки стад на могилах уснувших гигантов. Тишина и безмолвие. Лишь рокот мотора.
Люди непроизвольно жмутся к дороге. Она, та самая пуповина, что связывает их с внешним миром. Дома и кибитки, сараи и навесы. Я напрасно пытаюсь найти в этом рукотворном хаосе что-то знакомое, но ничего нет.
Машина с тяжелым стоном замирает на месте. Мы почти приехали. Наш гид забирает документы. Показывая их местной администрации. Дальше начинается заповедник. На железных плакатах висят предупреждения о том, что в горах можно повстречать, кабанов, волков и других четвероногих обитателей.
Горы можно описывать бесконечно. Сотнями слов и все они будут правдивы. Мы поднимаемся вверх. Горы прекрасны своим природным хаосом. Это переплетение цветов, теней и геометрии. Воздух с насыщенным ароматом смолы вливается в легкие. Ноги тонут в дорожной пыли.
Арчи - ёлки, которые мы презираем в городе за их слабосильность и отсутствие теней, здесь становится настоящими гигантами. Десять метров, пятнадцать. Почетный возраст в несколько сотен лет. Гордые шрамы, от попаданий молний, ураганов, борьбы с вредителями.
Я заметил, что здесь в отличие от города работают природные законы. Короеды столь падкие на деревья не наносят сильного ущерба. Видимо в дикой природе у них достаточно естественных врагов, что бы регулировать их количество. Природа это баланс. Если есть жуки пожирающие древесину, то обязательно есть жуки, пожирающие первых жуков. Или птицы. Или еще что-то.
Природа живет. После опустошения устроенного погодой и человеком здесь чувствуется пульс. Напряжение. А может, это я просто задыхаюсь от внезапной нагрузки. Чем выше поднимаемся, тем дальше горизонт. Это словно полотно, которое разворачивается с каждым шагом. Горы, долины, ущелья. Видны города, которые мы миновали. Окутанные смогом серые скопления домов и заводов. Чем дальше от нас, тем насыщеннее серый цвет.
После горячего лета, + 50 в городской тени, воздух холодный. Прохладный. Восхитительный. Словно глоток минералки без побочного эффекта в виде испарины. Глотаешь его. Ешь и не можешь наесться. А еще он сладкий своей первозданной чистотой.
Мы пробираемся вперед через кусты и буреломы и вот оно мое проклятие высокого роста. Я цепляюсь плечами, спиной, рюкзаком и шляпой за все, что мне попадается. И все цепляется за меня. Иногда я думаю, что мачете можно применять и в нашей местности.
Наш неутомимый гид , чье сердце определенно работает на ядерном топливе тащит нас вверх. Восхождение не сложное, оно утомительное. После часов неподвижного сидения в кресле тело находится в шоке от такого обращения.
Но после всех этих мук и свершений мы достигаем вершины. Елки, палки кто-то удосужился посадить здесь абрикос. Среди диких елок и посадок миндаля он выглядит как нечто родное и тянет к себе. А горы не кончатся. Пока у нас небольшой привал. Подбираюсь к краю поляны, что бы посмотреть на горы, которые и не собираются кончаться. Холмы, ущелья. Камнепады, леса. И где-то государственная граница.
Путешествие продолжается. Ветер добравшись до горы срывает листья-лопухи морковника и закручивая поднимает вверх к редким облакам. Макушки елок изранены молниями, и я называю их Вилами дьявола. Уж больно похожий у них силуэт. Деревья прорастают друг через друга. Формируя странные ботанические скульптуры.
Часть из нас остается на отдых, а другая решается на финальный бросок. Покорение еще семи сотен метров из камня, щебня и дерева. Я остаюсь. В лагере тенёк. Огромные ели дают достаточно тени, что бы не волноваться по поводу солнца. В ветвях нашла приют целая ватага мелких пичуг. Которые походу не знакомы с человеком. И потому бесстрашно щебечут, подставляясь под фотокамеры.
Любопытный факт, глушь глушью но по дороге которая виднеется далеко внизу с ревом мчится джип. Из верхнего люка высовывается мужик с бутылкой шампанского и что-то орет. Что именно не разобрать. Ветер уносит слова.
Возвращение или спуск, это то же сложный процесс. Ты спускаешься вниз и это довольно легко. Пока не понимаешь, что спуск не желает превращаться в финал. Ноги заплетаются. Шнурки развязываются. Гравитация тянет к земле. И когда среди деревьев мелькает белый силуэт нашей колесницы я бесконечно ему рад.
И последний плюс, который подарила нам природа, в этом путешествии был закат. Погружаясь в пыль и смог солнечный диск окрасил горы в волшебное переплетение розовых и фиолетовых теней. Над которыми парил силуэт молодой луны.