-Пиши - у Воображения нет облика, лица и фигуры, имени, запаха. В отличие от всех остальных демонов. Может по этому они все бояться его-её. Как можно бороться с тем, что невозможно осознать или осязать.
Иногда я думаю, что Воображение это сама Смерть. Которая как говорят, многолика и большая фантазерка в плане уничтожения смертных.
-Не пиши - язвительно парирует Лень, развалившийся, на троне из мертвых надежд и устремлений. Ходят слухи, что трон единственный предмет, который Лень создал собственными руками. Но не без подсказок Гордыни. Лень самозваный император моего рассудка и его трон, словно магнит, вытягивает демонов из привычных им реальностей.
-Сволочь! - глухо рычит из темноты за троном Гнев. Облако черных перьев и шерсти в котором мелькают когти и светящиеся глаза. Попадая на свет, Гнев похож на волка, но иногда бывает вороной. После него на мраморном полу остаются следы. Порой камень расплавлен от ярости, порой покрыт кровью, порой чем-то похуже.
-Ой, ой как страшно - издевательски хохочет Лень и швыряет в темноту свою жестяную корону. Гнев рычит в ответ, но ничего не делает. Он слаб и Лень знает об этом.
-Пиши - Воображению нет дела до вечной борьбы между демонами. Она-оно парит над моим сознанием словно надсмотрщик, указывая, что и как делать. Когда появляется Воображение враждующие фракции, моего Двора всегда выбираются на свет. И себя показать и на других посмотреть.
Собранность в вычурном рыцарском доспехе расхаживает вокруг меня словно часовой. Доспехи покрывает изящная гравировка и ржавчина. Из сочленений сыплется пепел, перемещенный с песком, а это значит Лень, у него выигрывает.
Мне это не нравится, и я вызываю Целеустремленность, приказывая отвести своего брата на ремонт.
Лень на этот в образе римского сенатора начинает читать вирши о том, как хорошо ничего не делать и валяться на песке. Моей ноги касается что-то жутко холодное и я смотрю на Голод и подчиняясь её приказу перестаю печатать и иду делать себе обед. Некоторые приказы невозможно оспорить. Голод ползет вслед за мной, и её серебряная чешуя оставляет на полу глубокие борозды.
Сколько я её знал, Голод не издавала ни звука, как и её сестра, Жажда. Насколько я понял строение моего Двора, они были нейтралами и выполняли функции, которые были заложены в них изначально. Хотя судя по взглядам, которые змеи бросали на своих родичей было понятно, что они готовы сожрать и испить последних до последнего атома.
-Эй, может, пройдемся по району. Музыку послушаем - из темноты выступила тощая фигура Праздности и тотчас же с воплем улетела обратно. Ударив соперника хвостом, Голод раздражено зашипела. Давая каждому понять, кто сейчас здесь главная.
Она остается со мной, пока я обедаю. Краем глаза я замечаю, как в темноте рядом с нами скользит Жажда. Анаконда размером с небольшой поезд. На железной чешуе, которого проступают химические символы чая, воды, лимонада. Всех известных человечеству жидкостей. Смертельных и не смертельных.
-Пиши - Воображение ни как не комментирует мое отсутствие. В то время как, Лень прикинувшись британским премьер-министром, потягивает скотч и, размахивая сигарой, говорит:
-Обед это хорошо. А послеобеденный сон еще лучше - Воображение оборачивается в его сторону, и толстяк давится сигарой. Из темноты слышится довольный хохот Гнева.
-Пиши.