Всем Герасимовым-Наумовым посвящается
Часть 1. Господи, прости меня...
Она стояла, вытянувшись на своих
девичьих стройных ногах, и смотрела,
смотрела вперёд, только вперёд. А вокруг
тишина и никого. И ей в этот момент
подумалось, что ничто и никто не может
нарушить эту тишину, окутавшую стоящие
составы, переходной мост, расходящиеся
в разные стороны рельсы, и на какое-то
мгновение в душе девушки наступило
успокоение. Но вдруг сквозь эту щемящую
тишину донёсся звук идущего поезда...
Услышав его, она закрыла глаза и
прошептала: Господи, прости меня... А в
голове, как молотом, стукнуло - что же я
делаю? И как в бреду заговорила, обращаясь
сама к себе: «Но не могу больше - сил нет и
позор. Какой позор!!! Он ведь, как бешеный,
целовал меня и хватал своими погаными
руками за всё подряд... Позор мне! Никому я
теперь не нужна, да никто меня и не ждёт»..
Она чуток помолчала, а потом тихо
произнесла: «Может мама? Нет, нет - ей я
тоже не нужна»...
Звук приближающего поезда становился
всё сильнее - она слышала уже бряцающий
стук колёс... «Вот и всё, - пронеслось в её
голове, - конец моим мучениям» и шагнула
навстречу гремящему чудищу.
Часть 11. Успел...
Он успел! Он успел схватить её за руку
и выдернуть с рельсов, по которым, обдавая их
сильнейшей воздушной волной, промчался
ревущий состав...
«Ты что? Ты что надумала?! Что случилось?» -
только и проговорил он... И Евстолия, ничего не
соображая, открыла, наконец, глаза и поняла....
А что поняла?... Что жива, а перед ней мужчина -
молодой, рослый, широкоплечий, чернявый со
смешинкой в глазах и с копной чёрных волос,
спадающих на лоб. Он что-то говорил, но она
поначалу ничего не слышала, хотя и пыталась это
сделать. Однако звуки его голоса постепенно стали
доходить до неё.
- Ты откуда? - проговорила она..
- Оттуда.
- А что здесь делаешь?
- Тебя, дурёху, спасаю... А зачем?
- А затем, что такие красавицы, как ты,
должны жить, а не бросаться под поезда.
Тоже мне, придумала... Посмотри на меня,
приглядись получше — перед тобой тот,
кто тебе нужен, кто не обманет. Я вот
всю жизнь искал такую, как ты.
- Правду ты говоришь?! Я ведь могу
и поверить. Она помолчала, а потом
быстро и как-то беспокойно заговорила снова:
- Меня уже давно хотели выдать замуж,
а мне ведь всего семнадцать лет, и я не
хочу да и не хотела никогда никакого
замужества... Купцы там — дядьки всякие..
Да и тут, в Омске, один прилепился. Я же
приехала сюда к подруге (она писала
мне и позвала в гости). А оказалось, что
это обман. Это её муж вместо неё писал.
Он меня встретил, привёл в дом, а потом
приставать стал, покраснев, проговорила
она. Мне и пришлось бежать. Убежала в
чём была и без документов, и без денег.
Даже домой не могу уехать, так как не на
что купить билет.
- Хватит переживать... Посмотри на меня,
ну хватит. Пойдём отсюда, подальше от
этих рельс и скажи мне, как звать, величать
тебя, красавица.
- Евстолия я. Ивановна. У меня три брата
(Миша, Андрей, Митенька) и сестра Оля.
Это моя семья, не считая мамы. А мама у
меня строгая...Ох, строгая...
Евстолия, закрыв глаза, замолчала, как
бы отрешившись от всего на неё навалившегося,
но потом заговорила, как-то медленно, вновь:
Мы с ней, с мамой, поссорились, ведь она не
давала согласия на эту поездку и была очень
рассержена, когда я её не послушала...
- А ты-то кто такой? И почему здесь? -
вдруг, как бы опомнившись, снова спросила она
своего спасителя.
- Твоё имя необычное, красивое, но и моё
не хуже. Слышишь? Ну приходи уже в себя и
смотри на меня... Хорошо смотри и запоминай -
моё имя Филипп, а здесь потому, что я твой
суженый... Я уже пытался объяснить это тебе.
Видимо, на роду мне написано найти невесту
на рельсах.
- Ой, не говори так...
- А я говорю... И хоть ты теперь уедешь, твои карие
глаза, твои брови соболиные, твои косы кудрявые
и твой носик курносый я не забуду никогда.
Он обнял её за плечи и, глядя прямо в глаза,
тихонечко произнёс - ты судьба моя, и знай, что
любить тебя буду всю жизнь. И помни, что ровно
через год я приеду за тобой в твой Тобольск.
Слышишь? Помни об этом, не забывай.
Потом Филипп купил ей билет и проводил до
вагона поезда, идущего из Омска в Тюмень.
Часть 111 Мама - Елизавета...
На пристани в Тобольске, куда Евстолия
приехала на пароходе, пришедшем из Тюмени,
её встретил десятилетний Митя и мама.
Суровый вид мамы не сулил ничего хорошего,
ведь характер у неё был жёсткий, что, между
прочим никак не соответствовало внешнему её
виду.
Эта статная красивая, во всех смыслах,
женщина (чёрные глаза, высокий лоб,
каштановые волосы, уложенные в высокую
причёску, обаятельная улыбка) требовала в семье
беспрекословного подчинения к себе... Откуда
у неё была эта черта, никто сказать бы не смог...
Наверное жизнь наложила свой отпечаток.
А ведь Елизавета и её брат Анатолий были
детьми Александра Терновского, инженера-
строителя из ссыльных поляков. Он сам и его
супруга как-то рано ушли в мир иной, но
Анатолий (как старший) успел после гимназии
получить высшее образование и был очень
заметным в то время общественным деятелем.
Он, обладал и «бесспорно литературным талантам»
из-под его пера вышли работы по истории
колонизации Сибири и «Историко-географический
очерк Кавказских земель...». Лиза же не была
столь знаменита, как её брат. У неё особых заслуг
перед Отечеством не было, но она - мать и женщина
строгих правил. Учась в гимназии, Елизавета
овладела французским языком и вообще умела
делать всё, что требовалось от женщины в те
далёкие времена. Но рано лишившись родительской
поддержки, девочка дальше не смогла учиться,
как брат. Сразу после смерти родителей
Лизу определили в сиротский приют, а потом,
при достижении 16 лет, отдали замуж за нелюбимого
человека. Ивану, её мужу, тогда было 30 лет. Он,
конечно, любил её, но этого было не достаточно
для их семейного счастья. При любом недопонимании
в семье Елизавета прогоняла своего мужа, а дети-то,
всё-таки, рождались. Их нужно было растить,
содержать, учить, а кругом финансовые нехватки.
Вот тебе и суровость в отношениях с непокорными
детьми — никто не должен был ослушаться её. Только
младший Митенька был любимцем мамы, который никогда
не перечил ей и во всём помогал. Она, между прочим,
и до конца жизни жила с ним.
Да, всё верно - с годами накопленная жизненная
усталость стала говорить сама за себя, и потому,
кто попадал под «горячую руку» этой красивой
умницы, не ждал от неё снисхождения.
Увидев на пристани вернувшуюся дочь, которая
уехала «не зная куда» без её благословения,
Елизавета обрушилась на неё тирадой:
- Где столько времени пропадала? Тебя уж здесь
заждались...
- Кто меня ждёт? Я никому ничего не обещала, -
ответила Евстолия.
- Ты-то может и не обещала, а я уже
договорилась. Так что ты не пугайся, - хитро
улыбаясь и вдруг подобрев, сказала мать,
а потом добавила, - разве ты не помнишь его...
Приличный такой, а главное при деньгах...
Будешь жить «как у Христа за пазухой». Он
давно обивает пороги.
- Нет, мама, не пойду я за него. Не люблю
его, да и рано ещё мне...
- Придумала любовь какую-то...Вот меня
отдали в 16 лет за мужика взрослого и
ничего — прожили и вас пятерых народили..
- Нет, мама, не надо... Пожалей меня, свою
доченьку...
- Пожалей, пожалей... А кто меня пожалеет.
Сколько можно жить, считая эти проклятые
деньги... Ты старшая и можешь мне помочь,
ведь ещё четверо — ты сама знаешь. И на
отца вашего нет никакой надежды.
Елизавета тяжело вздохнула, помолчала,
а потом заговорила вновь:
- Ну хорошо... Годик подождём.. Но только
один год, а потом не обессудь. Всё уже
оговорено.
Часть 1V Жестокость
Прошёл год, в течение которого любовь
Евстолии и Филиппа окрепла. Он постоянно
писал ей письма, признаваясь в любви, и
она отвечала ему тем же.
Но время-то уже не шло, а бежало...
Что же делать? - думала Евстолия, - вдруг
Филипп задержится и, вообще, как сказать
обо всём маме... Она очень переживала,
оттягивая объяснение с мамой.
Однако, срок венчания с избранным
купцом неумолимо приближался. Уже и дату
назначили. Вот тогда-то Евстолия бросилась,
как в омут с головой, в ноги матери и
сбивчиво стала рассказывать ей о Филиппе.
Что тут началось, трудно описать -
Елизавета металась по комнате, как
раненый зверь. Она ревела, плакала, кричала.
А в какой-то момент, вспомнив о своей обиде,
когда её (совсем девочку) насильно отдали
замуж, у неё шевельнулась жалость к дочери,
но суровость, если не сказать жестокость,
накопленная ею за всю свою неприкаянную
жизнь, победили. ..
Эта красивая женщина и мать в своём
непонятном гневе схватила Евстолию за длинные
курчавые косы и, подтащив к подполью,
спустила её туда:
- Вот и сиди здесь. Жених тебя ждёт..
Подумай, крепко подумай. Всё кончено,
Я не могу нарушить данное слово.
Забудь своего Филиппа.
Часть V. Свадебное платье
Наступил день венчания. Оставалось только
одеть невесту.
Её, выпустив из подполья, крепко держали
подручные жениха, а «мамки, няньки» купали,
причёсывали, одевали...
А свадебное платье, ожидавшее невесту,
лежало в сторонке и в своём "брошенном"
одиночестве казалось всем каким-то ненужным. Почему,
никто бы и не объяснил, но оно, доставленное женихом
заранее, было таким прекрасным, что притягивало к
себе взгляды всех... Евстолия же, глянув на него в
последнюю минуты одевания, ощутила какую-то
необъяснимую тоску и вдруг поняла, что оно тоже
живое и с ней связано, что оно переживает, ждёт..
И, ни на что уже не надеясь, будучи в
полубессознательном состоянии, она позволила надеть
его на себя. Странно, но с этого мгновения Евстолия
измученной душой почувствовала поддержку - она не
одна.
Храм, переполненный людьми, гудел
и ждал. Все уже заняли свои места и только
смотрели в сторону, откуда должны были, как всегда,
показаться жених с невестой. Однако, время шло, а
их всё не было. А потому все присутствующие стали
волноваться, предчувствуя что-то недоброе.
Но миг появления новобрачных всё же настал —
все увидели, как разряженный жених ведёт под руку невесту.
Шли они очень медленно. Невеста, по щекам которой
катились слёзы, старалась ступать твёрдо, хотя ей это
удавалось с большим трудом.
По храму прокатился говорок недоумения, но потом
всё стихло, и наступила тишина. Да такая тишина, что
стало слышно прерывистое дыхание невесты.
Священник, облачённый в праздничную одежду,
улыбнулся, как бы подбадривая невесту, и пригласил их
к аналою... И вдруг в этой тишине, как гром среди ясного
неба, раздался крик души и боли: Евстолия!!! Любимая!
Я здесь! Я здесь, я успел!...
Это был Филипп... Он не бежал, он летел, и
Евстолия, потеряв сознание, упала прямо в его объятия.
Эпилог
ДЕРЖИСЬ...
Обвенчались! Долго жили -
Ребятишек народили …
Был сынок и дочки были...
Внуки «Бабу» не забыли...
Не забыт и дед Филипп,
Появившийся в тот миг,
Когда надо... Было дело -
Бабуля ж чуть не «улетела»...
Он поймал её, обнял,
Слово нужное сказал,
И поверила она...
А Любовь? Сама пришла...
Вот такой бывает жизнь -
Очень туго, но ДЕРЖИСЬ...
26.05.2020