- Мамка! Мамка! Микола страхолюдину домой тащит! - парнишка лет восьми ворвался в дом, вопя еще с порога.
- Ты опять сверчка испугался, малой? - отец отвлекся от резьбы, подняв взгляд на дитё.
- Да нет же! Штоб мне провалиться, страхолюдина! Ооотакая! - паренек развел руки так, что даже стал немного шире в плечах. - Говорит, схоронит на дворе, а ночью мне под лавку сунет!
- Не голоси! И подай мне кувшин. - мать протянула руку в ожидании. - А Миколке скажи, будет дрянь всякую домой таскать - я ему суп из нее сварю. Да пригляжу, что бы все до крошки вылизал! Мало нам ворона...
- Как же ты ее сваришь, ма! Она же огроменная! - ребенок озадачено разглядывал кувшин.
- Твоя мама и не такое варила, - снова подал голос отец. - Как сейчас помню...
- А ну! Я и тебе страхолюдину наварю!
- Молчу, молчу... - отец усмехнулся и вернулся к работе.
Мальчуган передал матери кувшин и выбежал во двор. - Пойду скажу Миколке, что у него сегодня особый ужин будет! - весело хохоча он умчался прочь.
Несколько времени в доме стояла тишина, только стучал нож по доске и скребла по дереву стамеска.
- Вот объясни мне, Вань, где он их откапывает всякий раз? И ведь не ранится никогда. Ни укуса, ни пореза...
- Уж лучше бы его цапнули разок..
Наступившее снова молчание нарушил детский крик со двора.
- Ма! Мааама! Миколка притащил страхолюдину! Она еще больше! И плачет зелеными слезами!! - пацан был напуган и взволнован.
- Ну что там еще? - отец поднялся с лавки и неторопливо прошел к двери.
- Скорей! Скорее! - малец мельтешил под ногами, и едва ли не толкал отца вперед.
Крепкая мужская фигура загородила выход. Несколько вздохов все молчали. Затем отец выронил стамеску и ринулся вглубь дома за тяпкой.
- Мать! Хватай малого и в погреб! - проорал он. - Микола, дубина ты стоеросовая! Бросай эту дрянь и бегом за мужиками! Пусть хватают вилы да мотыги! Баб и детей гони куда подальше!
Схватив инструмент, Иван вылетел из дома, отшвырнул застывшего ребенка от "страхолюдины" и принялся ее избивать, попутно пытаясь привести в чувство оцепеневшего сына.
Из леса раздался дикий вой, которому вторили столь же ужасающие голоса. Мужики собирались перед деревней - кто с факелами, кто с кольями и просто дрынами. Солнце медленно садилось за горизонт, а вдоль лесной опушки загорались колючие, холодные огни.
К рассвету деревня догорела.