Ида закончила свой этюд, вытерла кисти и стала потихоньку складывать все свое хозяйство — она не заметила, как подошел Эдуард.
— Ну наконец-то! — обрадовался он, — ты закончила свой этюд, а то у меня кишка кишке уже протокол пишет, так я проголодался, не знаю доеду ли до дому?
— Придется, Эдик, тебе потерпеть, мы едим не домой, а к отцу на дачу. Мне надо показать ему этюд. Без его одобрения, я не решаюсь переносить его на полотно; да, и о наших близнецах я соскучилась, они уже целых две недели живут у деда и Елизаветы Михайловны. Наши старики, наверное, от них уже стонут, ведь ты же знаешь какие наши сорванцы гиперактивные, кого хочешь изведут.
Не успели они открыть калитку, как увидели бегущих к ним близнецов.
— Мама, папа! Мы вас давно заметил! — с радостным криком, перебивая друг друга,бросились к ним два шестилетних загорелых мальчугана, как две капли воды, похожие друг на друга. — Нам дедушка подарил пиратскую подзорную трубу. В нее далеко все видно. Вот, посмотрите! Пап! Пусть мама сперва посмотрит.
Мальчуган, которого звали Серёжей, и который был на несколько минуты старше Игоря — на правах старшего, с достоинством протянул пиратскую трубу маме.
Она, прищурив один глаз, приложила трубу к другому:
— О, я вижу, как наш дедушка спешит к нам.
— Ну мы же говорили, мама, — обрадованно, перебивая друг друга, — в голос объявили мальчишки, — труба классная, в нее все видно, хоть она очень древняя.
Отец подошел, и обнял Иду и Эдуарда, — какие вы молодцы, что приехали!