1
Недавно, когда чаша грехов моих переполнилась, и стала уже переливаться через край, грозя излить на мою лысую голову справедливый Божий гнев, решил я совершить паломническую поездку по близлежащим к Казани монастырям. Дабы в посте и покаянии испросить себе прощение. Приехав в N – ский монастырь я удостоился аудиенции у настоятеля, и, подойдя под благословение, собирался уже поведать о своей проблеме, как вдруг был остановлен неожиданным в устах игумена вопросом.
- А ты почти не изменился, брат Домский. Узнаёшь ли ты меня?
Приглядевшись, я с удивлением узнал в благообразном бородатом архимандрите человека, с которым виделся всего лишь раз в жизни. Но встреча эта была столь яркой и незабываемой, что запомнилась мне на всю жизнь.
- Узнаю вас, отче! Вы больше не Максим?
- Нет, получил при постриге новое имя.
(Не буду называть ни имени, ни названия монастыря).
- А про Макса, то есть про раба Божия Максима, ничего не знаете? Он тоже, как мне говорили, в монастыре, каком – то подвизался.
- Знаю, про Максима. Недавно ко мне приезжал, в отпуск. Он сейчас на Афоне подвизается. Монахом он так и не стал. Всё в послушниках. Всё мечется, монастыри меняет. Говорю ему, возвращайся в Россию, живи здесь. Но, ты же его знаешь. Успею, ещё, говорит. А, пока, всё старцев, каких – то ищет, дабы на истинный путь наставили.
Далее наша аудиенция продолжилась в неформальном формате. Мы угощались монастырскими припасами во всём их многообразии и вспоминали один давно прошедший день. Для меня один из многих дней, а для кое-кого самый важный в жизни. Поведаю о нём.
2
В начале девяностых годов прошлого века жизнь в Казани кипела и бурлила, как никогда. Пал Вавилон великий – Советский Союз и рухнули в одночасье все его ценности. Многие люди оказались в положении рыб, выброшенных на сушу. Кто - то же, напротив, ловил рыбку в мутной воде. Что касается меня, то я, в те времена, подобными крайностями не заморачивался. Жизнь я проводил бесцельную и беззаботную. Ведь не считать же жизненной целью постоянный поиск развлечений и приключений, а заботами - изыскание средств к осуществлению этих сомнительных целей.
В те замечательные годы я учился на историческом факультете Казанского университета. Чем безмерно гордился. Девкам при знакомстве я сообщал небрежно: «Я студент Казанского университета». Это сразу повышало мои шансы. Сейчас любой курятник, выдающий дипломы, называется университетом. Тогда же всем было известно, что Университет в Казани один – тот из которого отчислили Володю Ульянова.
К тому времени я уже перевёлся на заочное отделение, осознав окончательно, что История, и её преподавание, к сожалению, никогда не станут моей профессией. Зато у меня появилась куча свободного времени, и тысяча способов, сравнительно честно «делать деньги». В этом смысле девяностые годы были временем уникальным.
В свободное время, - а у меня почти всегда было свободное время, - я любил болтаться по любимому городу, дыша волнующим воздухом перемен.
В тот незабываемый день, о котором пойдёт наш рассказ, я как раз отправился на свою обыкновенную прогулку, содержащую, в духе времени, и некоторый коммерческий интерес.
В одном из многочисленных киосков, на площади у железнодорожного вокзала, я обратил внимание на низкий ценник на сигареты «Кэмэл». Скажем, по 100 руб. за пачку. Я курил «Кэмэл» и ориентировался в ценах по городу. На вопрос, почему так дёшево, дымившие у открытой двери киоска продавщица и пацан-охранник, ответили максимально вежливо: «Не хочешь – не бери». Не поленившись, я сгонял на Горки (в те времена, окраина города), где «Кэмэл», как я знал, продавался по 150 руб. Прогуливаясь по этим Горкам без опаски (днём там людей не били), я останавливался у ларьков, и делал «ларькам» коммерческое предложение. В трёх точках мне отказали, а в четвёртой сказали – привози. Я вновь поехал на вокзал, купил там десять блоков, и на том же автобусе (вокзал был его конечной остановкой), бизнес – классом (сидя), вернулся на Горки, где сдал все десять блоков за 12000 рублей. Таким образом, за утро я «сделал» 2000 (две тысячи) рублей. Настроение у меня тоже сделалось отличное. Домой возвращаться не хотелось. Я решил подкрепиться в пивном ресторане «Казан Утлары», в самом центре города. С Горок я приехал уже на «моторе». Долго «голосовал», - такси в те времена в Казани практически не было, и приходилось тормозить частников, - замёрз и проголодался.
2
Войдя в шикарный ресторан, и осмотревшись, я увидел одиноко сидящего за столиком у окна моего давнего знакомого, молодого повесу Максима, по прозвищу Макс.
- Макс! – воскликнул я. – Какая встреча!
- Домский! Вот так дела! – обрадовано приветствовал меня Макс.
- К вам можно, товарищ? – поинтересовался я вежливо.
- Товарищам всё, кирдык настал! Сейчас мы с тобой самые настоящие господа! - Макс, поднявшись во весь свой могучий рост, обхватил меня удушающим приёмом за шею и усадил насильно за свой стол. - Садись, чертяка!!!
- Тише – тише! Шею мне сломаешь! – прохрипел я.
- Домский! Как я рад тебя видеть! – громко произнёс Макс, отпустив мою шею и похлопывая меня по плечам.
Дружеские хлопки эти были тяжёлыми. Да и сам Макс был человеком выдающегося богатырского телосложения. Он был красив, молод, силён, безмерно вальяжен и в избытке обладал тем, что греки называли, харизмой.
Перед Максом стоял тонкостенный графинчик с водкой и кружка пива, с осевшей пеной. Судя по постоянно соскальзывающему со столика локтю, принял он уже изрядно.
- Водку будешь? – спросил Макс, риторически.
- Я жрать хочу, - ответил я.
- Официант! – крикнул Макс громче необходимого.
Из-за портьеры отделявший зал от кухни высунулось, и сразу исчезли две – три головы. Наконец в зал вытолкнули худого высокого юношу, который нерешительно двинулся к нам, прижимая к груди папку с меню.
- Вы что там прячетесь? – строго спросил у него Макс.
- Мы не прячемся! – ответил официант дрожащим голосом.
- Прячетесь – прячетесь! – настаивал Макс. – Боитесь меня?
- Боимся, если честно! – ответил юноша.
- За правду благодарю! – ответил Макс, довольно рассмеявшись, и повернув ко мне раскрасневшееся лицо. – Заказывай, Домский.
Мне было жаль официанта, и я побыстрее сделал заказ.
Тогда настало, вдруг, время непрофессионалов. Куда-то исчезли, как сквозь землю провалились, целые касты профессиональных таксистов, профессиональных официантов, профессиональных продавцов. Даже в профессиональные проститутки лезли всё какие-то оборванные прошмандовки…. Да о чём говорить, если и к власти в нашей многострадальной стране пришли управляемые извне продажные непрофессионалы.
Парнишка этот, официант, явно был подрабатывающим студентом, слегка стыдящимся своей вынужденной профессии и побаивающимся буйных клиентов.
Пока несли пиво, мы застукали с Максом по рюмочке.
Макс толкнул в моём направлении тарелку с выложенными на салатных листах мясными нарезками.
- Закусывай, дружище!
Я зацепил вилкой кусок говяжьего языка под сливочным хреном.
- Боятся они меня! – сообщил мне Макс, с ухмылкой. – Мы здесь с братом на прошлой неделе нескольких нехороших негодяев на место поставили. Ох, что тут было!
- Ментов не вызывали? – поинтересовался я, не переставая жевать. – Или обошлось?
- Какой там, обошлось… Позавчера только выпустили, - ответил Макс, грустно ухмыльнувшись. - Вот - праздную освобождение!
- Третий день празднуешь? – удивился я.
- Что ты – что ты! Два дня дома сидел. Мать никуда не выпускала. Сегодня только удалось вырваться на свободу. Сказал матери, что пошёл в университете восстанавливаться.
- Тебя, что, попёрли? – я замер над тарелкой.
- Попёрли, - кивнул Макс, отхлёбывая пиво. – Не знаю, восстановят ли теперь?
- Что случилось? – поинтересовался я.
- Да, нос я одному «преподу» разбил.
- Слышал я про эту историю на юрфаке! – всё более удивлялся я. - Так это ты был?!
- Я! Кто ещё на такое способен? - Макс криво улыбнулся. – Да его и преподом – то назвать можно с большой натяжкой. Аспирант сраный! Семинары у нас вёл.
- Что случилось - то?
Макс досадливо махнул рукой.
- Давай колись!
- Ну, слушай! Хотя давай прежде выпьем, - мой собеседник разлил по рюмкам водку. Мы выпили, и Макс стал рассказывать.
- В первом семестре к нам с истфака перевелась одна бикса, по имени Диана. Я сначала на неё внимания не обращал. А потом присмотрелся. Вполне ничего! А я тут как раз с женой разругался.
- Ты когда жениться успел?! – удивился я.
- Успел! Дело не хитрое! Да не перебивай ты!
- Молчу – молчу!
- Так вот, решил я к ней аккуратно подкатить. Даже из–за неё на лекции ходить начал. Сидим рядышком, прикалываемся. Я ей предлагаю, может, в кино сходим, или ещё куда. А она мне – не могу, мол! Не нравиться тебе моя компания? – спрашиваю. Она мне отвечает, что компания моя ей очень нравится, но она, увы, уже живёт вот с этим самым аспирантом, и у него, у аспиранта, к ней самые серьёзные намерения. Меня прямо так и передёрнуло! У меня к тебе тоже, говорю, серьёзные намеренья. Она смеётся! Ты же женат! А мне вдруг стало не до смеха! Прямо места себе не нахожу, представляешь! Тянулась эта бодяга целый семестр. За всё это время, Домский, я дальше её локтя не продвинулся. Как вдруг произошло невероятное!
- «Дева тешит до известного предела, дальше локтя не пойдёшь или колена», - не удержался я от декламации.
- Ты что это, стихи Бродского знаешь? – удивился Макс.
- Ничего себе! – настала моя очередь удивляться. – Я тебе, значит, уже цитировал их раньше! От кого ты ещё мог услышать стихи Бродского?
- Конечно – конечно! – согласился Макс. – Я стихи Бродского не читал, но ….
Я постучал вилкой по рюмке, оценив шутку.
Тут надо, вкратце, поведать вам, друзья, про Максима - Макса.
С Максом мы познакомились ещё до армии, на первом курсе университета. Тогда тем, кто недобрал пол - балла на вступительных экзаменах, ненавязчиво предлагали устроиться в РСУ при университете, и честным трудом искупить недостаток знаний. Я недобрал пол – балла, поступая на истфак, а Макса устраивала на учёбу его тётка – доцент. Она, вроде, преподавала на кафедре английского языка. Работа в РСУ была необходима в многоходовой комбинации по устройству в университет её нерадивого племянника.
В РСУ из нас, первокурсников, сколотили ударную бригаду и бросали на разные подлежащие ремонту университетские объекты. Но, на какой – бы объект нас не посылали, Макс всюду работал спустя рукава. Отлынивал при первой возможности. В этом он являлся моим зеркальным отражением. Объединённые общей ненавистью к социалистическому труду, мы, две родственные души, постоянно где – то с ним «ныкались» - дрыхли в рабочее время на листах фанеры, или на досках, подложив на них свои «телаги».
Наш прораб Рашид, недавний выпускник КИСИ, часто бесцеремонно прерывал наш сон, используя первые попавшиеся под руку стройматериалы.
- Может, подловить Рашида после работы и грохнуть! – предлагал мне Макс, хорохорясь.
- Не стоит, - лениво возражал я. – Поставят на его место кого – нибудь похуже.
- Ты мудр, - соглашался Макс, давая мне докурить дорогую болгарскую сигарету «БТ».
Деньжата у Макс всегда водились. Происходил он из семьи крупных инженеров - конструкторов. Отец и особенно дед Макса принесли много пользы отечественной авиации. Жили они в хорошем районе, в доме увешанном памятными досками и барельефами выдающихся жильцов.
Макс же получился раздолбаем. Водился со шпаной. Гонял на мопеде к своим дружкам в район базара - вокзала. Пропадал с ними целыми днями на пляже «Локомотив», или болтался по городу, задирая прохожих. При этом Макс был весьма начитан и обладал широким кругозором. Проскальзывала в нём порой и некоторая «мажорская» нотка, высокомерного отношения к окружающим. Ко мне он относился снисходительно–покровительно.
- Есть у тебя многолетняя дурная привычка, Домский, перебивать, недослушав, - назидал меня Макс.
- Прости!
- Бог простит! Слушай дальше. В один прекрасный день Диана вдруг и говорит, что это ты меня в кино перестал приглашать? Я обалдел просто! Но виду, конечно, не подаю. Тогда один дружок мой видеосалон держал на улице Сакко и Ванцетти.
- Знаю! Бывал в нём много раз. Там вместо стульев расставлены кресла – качалки. Я как - то смотрел эротический фильм без перевода «Итальянский жеребец», со Сильвестром Сталонне в главной роли. Совершенствовал свой итальянский. Вдруг сидящий прямо передо мной зритель, как начал раскачиваться! Сломал кресло и упал на пол. А когда включили свет, он оказался со спущенными штанами и ….
Макс посмотрел на меня тяжёлым взглядом. Я изобразил, что отрезаю себе столовым ножом язык.
- Сходили мы с Дианой в видеосалон. Посмотрели «Заводной апельсин».
Я еле удержался от комментариев! Моя сдержанность была вознаграждена увлекательным и поучительным рассказом Макса.
- Потом попили пива в «Раках». Сходили на хоккейный матч. А вечер провели уже в «Грот – баре», подисковали. После такой насыщенной программы проводил я Диану до дома. Она снимает квартиру на Маяковского, в престижной «сталинке». Мы долго прощались у подъезда. Ты понимаешь, о чём я? Потом долго прощались в подъезде, на каждом этаже – лифт уже отключили. Я спрашиваю Диану: «Аспирант не выйдет тебя встречать?». Она смеётся: «Ты что, боишься?»
«Боюсь за тебя!» - отвечаю. – «Не хочу поломать твоё хрупкое счастье!»
«Не бойся!» - говорит. – «Он в свой Альметьевск уехал, к родителям».
Папа у нашего аспиранта, кстати говоря, большая шишка в «Татнефти». Он сыночка своего туповатого и на юрфак устроил и дальше, в аспирантуру, протолкнул. В общем, жених весьма перспективный у Дианы.
Как только я узнал, что праздник наш посвящён отъезду жениха, и что с его приездом он прекратится, настроение моё резко ухудшилось. Диана это, понятно, заметила и говорит, что мы, ведь, друзья, и останемся друзьями. А я тут горячие проводы сразу залил холодной водой отчуждения и сухо так прощаюсь. Такая резкая во мне перемена произошла. Диана в шоке! Зайди хоть, чай попьём, говорит. Посмотришь, как живу я. Ну, ты понимаешь, Домский, какой это был чай?
- Чай на двоих!
- Совершенно верно! Пять чашек осушили!
- Не может быть! – воскликнул я.
Макс вальяжно пыхнул губами.
- Но это ещё не всё! Уже под утро, когда Диана уснула мёртвым сном, устав от чаепитий, а я ползал по полу, собирая свою раскиданную повсюду одежду, посетила меня отчаянная мысль, которую я тут же и осуществил. Я, стараясь не скрипеть и балансируя на стуле, повесил свои носки на люстру в спальне. Намотал их на рожки, так чтобы снизу не было заметно.
Я, всплеснув руками, подался вперёд, но Макс предупредительно поднял ладонь и продолжал.
- Через несколько дней назначен был у нашей группы зачёт у этого жениха - аспиранта. А он, надо сказать, гондон ещё тот. Выёживаться любит, колхозник зазнавшийся. К нему зачёт по три раза пересдавать ходят, как будто важный экзамен. Ну, так вот, настала моя очередь сдавать зачёт. Захожу я в аудиторию, сажусь перед ним, беру билет, читаю. А там вопрос из семейного права: «Имущественные и неимущественные отношения». Я пытаюсь вспомнить по теме. Читать, конечно, не читал, но почти на все лекции весь семестр, ходил, по чесноку. Только собрался я с мыслями, а аспирант меня сбивает, торопит, что-то, мол, долго думаешь? И ещё от него каким-то одеколоном невыносимо воняет на всю аудиторию. Дорогой одеколон, чувствуется, но вот вылил он его на себя чрезмерно. Я вежливо отвечаю, что сначала раскладываю ответ в голове по полочкам. А он спрашивает, что у тебя в голове полочки есть? Есть, отвечаю. И что у тебя на них лежит, кроме пыли, интересуется. Тут я ему и выпалил, чем отличаются имущественные отношения от неимущественных. Имущественные отношения, говорю, это когда один человек имеет невесту и вступает с ней в отношения, а неимущественные – это, когда другой человек с той же девушкой, не имея её в качестве невесты, вступает в точно такие же отношения. Аспирант на меня уставился, ничего понять не может. Это ты о чём, спрашивает. А я ему поясняю. Бывает, что один человек своё имущество оставляет, а другой им пользуется. Тут наш аспирант поднялся над столом, и как схватит меня за грудки. А я сижу, улыбаюсь, жду, когда он меня первым ударит. Тот мне шипит в лицо, поясни, кто чью невесту имеет? А я ему в ответ: «Один мой знакомый имеет странную привычку - носки на люстре сушить. Ладно – дома. Так он, однажды, в гостях забылся, и носки на люстре оставил. Всё бы ничего, но правый носок – дырявый. Со стыда можно сгореть перед хозяевами».
Забрал я зачётку, встал и вышел. За мной сразу другой студент в аудиторию вошёл. Я подождал аспиранта в коридоре немного и направился к лифту.
На следующий день вызывают меня в деканат. Захожу я, а там встречает меня аспирант, то бледный, то красный. В деканате, кроме нас, были ещё люди. Аспирант и говорит мне, давай, мол, выйдем. Вышли мы на площадку между этажами, там как раз никого не было. Он вытаскивает из кармана мои носки и тычет мне ими в нос. Твои, говорит. Я взял носок, понюхал, и говорю: «Левый не мой». Взял я у него из трясущихся рук другой носок, нащупал в нём дырку и, объявляю: «Да, этот мой. Но, можете оставить его себе, мне дырявый носок не нужен!»
Тут жених – аспирант как наброситься на меня, словно бешеный пёс! Как вцепиться мне в шею своими тощими руками! Вот, взгляни, ещё следы остались.
Приглядевшись, я увидел на шее у Макса несколько параллельных красных полосок.
- А тут как раз, на моё счастье, по лестнице целая группа заочников спускалась. И они видели, кто на кого первым набросился. Я им и продемонстрировал практически необходимую оборону. Я аспиранта - агрессора еле от себя оторвал. Но, тот снова руки тянет. Ну, я, чтобы покончить с этим фарсом, врезал ему хорошенько. Аспирант отлетел и сполз по стенке. А я подобрал свои носки и ушёл из университета. Теперь и не знаю, как надолго ушёл? Может быть и навсегда.
- Время, Макс! Должно пройти время. В любом случае, восстановишься. Хоть через год, хоть через два. А что с Дианой - то, с этой?
- Представляешь, нормально у них всё, как мне передали. Как – то она это дельце уладила. Перевелась, правда, на другой факультет. Какая - то у неё привычка странная с факультета на факультет скакать.
- Может неспроста она скачет? Может в этом причина? – предположил я, дополнив моё предположение жестами.
- О – о! – удивился Макс моему предположению. – Возможно – возможно….
- Какова мораль? – спросил я у Макса.
- Хрен его знает, какая мораль, – вздохнул Макс. – Что случилось, то случилось! Едем дальше.
Мы помолчали немного. Затем, допив пиво, подозвали официанта. Макс отсыпал ошеломлённому худосочному юноше щедрые чаевые.
Уже в дверях, Макс остановил меня для того чтобы сообщить следующее,
- Представляешь, Домский, а я, ведь, сначала хотел трусы на люстру повесить.
- Трусы?!
- Да, трусы!
- Трусы на люстре?!
- Именно!
Я живо представил себе это зрелище. Меня вдруг накрыло волной неконтролируемого истерического смеха. Макс сначала нервно подсмеивался, а потом мы принялись ржать в два голоса.
То, сгибаясь пополам, то выпрямляясь, застряв между дверями заведения, заходились искренним смехом два молодых человека. За дверями ожидал их жестокий, холодный и невзрачный город, наполненный отчуждением и непониманием, пролегшими между его замечательными жителями.
3
После сытного обеда нам совершенно не хотелось расставаться. Покинув ресторан, мы двинулись на освежающую прогулку по центру Казани. Я находился под впечатлением от поведанной Максом истории.
Свежий воздух добавил новых оттенков нашим раскрасневшимся лицам. Осенний холодок бодрил. Короткий день стремительно угасал, и вскоре угас совсем. Нервная ночь опустилась на расцвеченный бледно - жёлтыми фонарями город. Мимо проезжали автобусы и искрящие дугами троллейбусы. Громыхали по рельсам трамваи со спешащими домой после трудового или учебного дня гражданами и гражданками всех возрастов. Нам же с Максом некуда было спешить.
Впереди лежала большая, неведомая, полная тревог, взрослая жизнь. Мы же изо всех сил держались за своё трудное детство.
Недалеко от центрального рынка, на пустом бульваре, попался нам на встречу одинокий прохожий. Прилично одетый парень нашего возраста. Он шёл прямо на нас, задумчиво гладя прямо перед собою, и чуть не воткнулся в Макса.
- Так! Это что за возмутительная наглость! – праведно возмутился Макс. – Ты что ослеп, братан? Людей не видишь?
- Простите! – произнёс прохожий тихим голосом, пытаясь обойти нас.
Но это было не просто! Возмущённый Макс стал на его пути.
- Тебе срочно нужен фонарь! – заявил Макс остановившемуся прохожему.
- Фонарь? – рассеянно спросил прохожий.
- Да, фонарь! И поярче! Чтобы светить всегда, светить везде! Вот я тебе сейчас этот фонарь и засвечу!
Сначала я подумал, что Макс шутит. Но тот, сделав под-шаг назад, благородно объявил встречному незнакомцу: «Защищайся!»
Спустя мгновение кулак Макса просвистел там, где только – что была голова незнакомца. Не успел я удивиться такой превосходной реакции, как Макс нанёс второй удар. На этот раз незнакомец не шелохнулся и принял всю силу удара в левую щёку. Изо рта у него хлынула кровь.
При виде крови я бросился останавливать Макса, но тот и сам застыл как вкопанный.
Незнакомец, нагнувшись, сплёвывал кровь на землю.
Макс, выхватив из кармана пальто платок, протянул его несчастному пострадавшему. Тот, приняв, приложил платок к разбитым губам.
- Извини, друган, я попутал тебя! – с этими словами Макс обнял незнакомца.
- Попутал я тебя! Не за того принял! – повторил Макс, с раскаянием в голосе.
- Ничего, - ответил незнакомец спокойно. – Я не в обиде.
И это не были слова испуганной жертвы.
- Как зовут тебя? – спросил Макс.
- Максим, - ответил прохожий.
- Максим! – вскричал Макс. – Так я же тоже Максим! Вот это да! Мы с тобой два Максима! Эта встреча не просто так случилась!
- Это точно! Просто так ничего не случается! Всё по делом мне, – ответил второй Максим тихо и уверенно.
Мне понравилось, как он держится. Макс же стал от него просто в восторге.
- Ты прости меня, тёзка! – говорил он второму Максиму. – Вот что, выпьешь с нами? Я хочу загладить вину.
Второй Максим задумался. Потом согласился.
Мы втроём направились в ближайшее заведение. В заполненной разношёрстной публикой душной закусочной мы опрокинули по стопке, и сразу вышли на улицу.
Невдалеке сверкали огни вокзала.
- Давайте прогуляемся до вокзала, - предложил Макс.
Он, взяв Максима под руку, что – то ему объяснял по дороге. Я шёл позади, удивляясь превратностям судьбы, вновь приведшей меня в тот день к вокзалу.
Я не догадывался, какую новую превратность готовит переменчивая судьба в сем замечательном месте в ближайшее время.
Как я уже упоминал, в те времена привокзальная площадь представляла собой сплошную торговую территорию, состоящую из ларьков, киосков и прилавков. В воздухе носился запах подгорелых пирожков. Меж ног сновали беспризорники и бездомные собаки.
Вновь захмелевший Макс, и мы с Максимом вслед за ним, остановились у колбасного прилавка, за которым стоял, сверкая золотыми зубами, южный торговец. Разнокалиберные вкусно пахнущие колбасы были разложены на прилавке и висели гирляндами у него над головой.
- Ты почему не на фронте? – спросил Макс у торговца.
- На каком фронте? – удивился тот.
- Как на каком?! Твоя страна воюет за свою территорию, а ты тут колбасой торгуешь! К тому же колбаса эта не ваша, а наша, местная, а ты, алчный перекуп, деньги на нас делаешь!
- Ты зачем обзываешься! – разозлился южный торговец. - Не хочешь ничего покупать – проходи!
- Ах, ты мне характер показывать будешь!
Макс, схватив с прилавка палку сырокопчёной колбасы, врезал ею торговцу по голове.
- Ты что делаешь?! – заорал тот.
- Бью тебя колбасой! Вот тупица! – наигранно возмутился Макс.
Пытаясь достать копчёной дубинкой отпрянувшего торговца, Макс навалился на прилавок, с которого посыпались и покатились в разные стороны прочие колбасы.
Мы с Максимом, присев, принялись их подбирать.
- Помогите! – завопил торговец. – Грабят!
К нам подскочили, невесть откуда взявшиеся, крепкие мужички. По виду и наречью обитатели соседствующих с Татарстаном лесных регионов, откуда испокон веков приезжают к нам, в Казань большую, подзаработать денег.
- Вы что творите - то?! – спросил, с характерным говором, один из мужичков, в дорогом спортивном костюме, по виду бригадир.
- А ну, отдайте колбасу! - обратился к нам другой мужичок, с угрозой в голосе.
- Да мы её и не собираемся похищать, – пояснил Максим спокойно. – Видишь же - с земли поднимаем.
- Жульё! – произнёс кто – то из них.
- Что – что?! – переспросил я.
- Не надо, - Максим положил мне руку на плечо.
В это время Макс, оставив торговца, подошёл к нам.
- В чём дело? – обратился он к мужикам.
- Положи колбасу, где взял! – сказал ему бригадир приказным тоном.
Макс, недолго думая, влепил ему колбасой промеж глаз.
Бригадир попался крепкий. Он так прислал Максу, что тот упал спиной на прилавок, разметав товар.
Я, подскочив к бригадиру, натянул ему на голову шапку – петушок и, от души размахнувшись, хотел уже вдарить «по затемнённой репе», но оступился и упал. Это был конец! Нельзя падать! Сейчас меня запинают, подумал я.
Но тут случилось чудо! Вокруг меня стали валиться тела нападавших. Я, прикрываясь руками, поднял голову и увидел, как Максим посылает одного за другим своих соперников в флеш-нокдаун. Это было завораживающее зрелище! Он бился сразу с несколькими. Я очень люблю бокс. Смотреть по телевизору. А тут бой происходил прямо надо мною. Ещё я заметил опытным взглядом боксёра - теоретика, как Максим, раз за разом ловит своих соперников на один и тот же приём. Я, в дальнейшем, взял его на вооружение. Покажу при встрече.
Слева до меня донеслись сдавленные звуки. Это боролись в партере Макс и бригадир.
- Помоги, Домский! – прохрипел Макс.
Я, подобрав валяющуюся рядом колбасу, принялся колотить ею бригадира. Пока мы с Максом бились с крепышом – бригадиром, Максим в одиночку выигрывал в битву с четырьмя остальными членами бригады.
То один, то другой из них падал на землю, сражённый ударом Максима, но, спустя непродолжительное время, отдышавшись, вскакивал, как гуттаперчевый, и снова рвался в бой.
Не знаю, сколько бы продолжалась вся эта возня, но прибежали милиционеры и всех нас повязали.
- Не этих, не этих! Они меня защищали! Вот этих! – кричал приведший ментов южный торговец.
Однако стражи порядка его не послушали. Загребли всех оптом, и повели в находящееся рядом железнодорожное линейное отделение милиции.
В сортировочном боксе нас троих отделили, правда, от противоборствующей стороны. Мужичков оказалось пятеро. Все с большими дорожными сумками. Милиция начала с обыска. Нас обыскали быстро. Ничего, пока, не забрали и отсадили в сторонку. Когда же дошла очередь до бригадира шабашников…
Это сейчас у нас полиция – что значит честные профессионалы. И ГИБДД у нас теперь – что означает: «взяток не берём!» Не в пример, канувшему в лету ГАИ. А раньше, признаем честно, встречались кое – где у нас порой среди милиции и отдельные нечистые на руку, позорящие внутренние органы, отщепенцы. Вот на таковых мы в тот вечер и натолкнулись!
Обыскивали нас бравый сержант и пожилой прапорщик. Они проверяли сумки у шабашников. Когда дошла очередь до бригадира, и сержант заглянул в его сумку, лицо милиционера исказила непередаваемая гамма чувств – от радостного удивления до хищной алчной гримасы. Сержант подозвал прапорщика и тот, подойдя, несколько секунд заворожено смотрел в раскрытую сумку. Затем сержант сгонял за дежурным старшим лейтенантом. Старлей, заглянув в сумку, снял с головы фуражку и вытер лоб ладонью. Старший лейтенант, как и положено, по званию, соображал быстрее остальных чинов. Он оценивающе осмотрел всех присутствующих, затем подошёл к нашей троице и произнёс: «Можете выйти покурить». Мы вышли на крыльцо отделения и закурили. Я жадно затягивался табачным дымом, не ведая, когда доведётся покурить в следующий раз. Поэтому я очень удивился, когда Макс, взяв нас с Максимом под ручки, сказал нам вкрадчиво и тихо: «Пойдём». Мы, ни о чём не спрашивая, спустились с крыльца и неторопливо дошли до угла. Когда же свернули за угол, синхронно прибавили шаг.
- Делаем ноги! – предложил я.
- Успокойся, Домский, - процедил сквозь зубы бывалый Макс, не снижая, впрочем, ходу. – Никто за нами не гонится.
Мы неслись, словно чемпионы по спортивной ходьбе! Асфальт блестел под осенним дождём. Миновали несколько улиц, и вышли к площади Свободы.
- Вот здесь я работаю! – указал нам Максим на горящие на первом этаже старинного здания четыре окна.
Вывеска у дверей гласила: «Неотложная стоматологическая помощь».
- Ты, что, зубной врач?! - спросил Макс у Максима.
Тот кивнул, улыбаясь, и, открыв входную дверь, пригласил нас войти.
Так, после пивного и правоохранительного, мы оказались в медицинском заведении, в котором и провели остаток ночи. Завершились наши путешествия, но не закончились приключения!
4
В стоматологическом кабинете, располагавшимся в огромной комнате с высоченными, украшенными гипсовой лепниной потолками, дежурили молодой вихрастый врач и ещё более молодая огненно – рыжая медсестра. Наш неожиданный визит их и удивил, и обрадовал. Посетителей не было, и парочка юных медиков явно скучала.
Максим познакомил нас с коллегами. Вихрастого доктора звали Альберт. Рыжую медсестру - Вероникой.
Мы все разместились за большой раздвижной ширмой, перегораживающей кабинет, делящей его на две неравные части. За ширмой стоял столик на колёсиках и круглые, обтянутые дерматином табуретки.
- Вы, почему дверь не закрываете? – спросил Максим у коллег.
- Звонок сломался, - ответил Альберт. – Может дождём кнопку залило, или кто-то слишком сильно давил на неё?
- Закрывайтесь! Кому надо – постучат. Вы что, ребята? Время сейчас какое? Перестройка, одно слово. Шарахаются разные.
- Вроде нас, - вставил Макс.
Вероника хихикнула.
- Что это у тебя? – спросил Альберт у Максима, заметив у того разбитую губу.
- Ударился о дерево, - ответил Максим.
- О какое дерево? – удивлённо спросил Альберт.
- О бамбук, - сказал Макс. – Бамбук ему попался.
- Что – то не пойму я вас, ребята, - наморщился, а потом принюхался Альберт. – А, понятно, бамбуком пахнет.
- Это от меня, - продолжал юродствовать Макс.
- Ну, ударился, так ударился, - ответил Альберт. – А то я удивился уже, кто это смог побить нашего чемпиона?
- Какого чемпиона? – спросил я.
- Вы что не в курсе, что наш Максим Алексеевич чемпион профсоюза медработников, - торопливо, смешно проглатывая окончания слов, сообщила нам Вероника. – Всей России!
- Всея Руси? По какому виду спорта? – поинтересовался я.
- Чемпион России по уколам, в весе до семидесяти килограмм, - засмеялся Альберт.
Вероника замахала на него руками,
- По боксу, конечно.
Я вспомнил, как Максим уверенно, но бережно, не перегибая палку, боксировал с крепкими мужичками – шабашниками, укладывая их в штабель. Как он, играючи, ушёл от первого удара Макса. Но, я никак не мог взять в толк, почему он пропустил второй удар?
Макс же, занимавшийся боксом на том же «Локомотиве», всё понял сразу.
Он поднялся, потрясённый, подошёл к Максиму, поклонился, и попросил,
- Максим, дай мне хорошенько по голове, чтобы она встала на место.
Альберт с Вероникой переглянулись.
Максим, встав со своей табуретки, обнял Макса, на глазах которого выступили пьяные слёзы.
- Да что происходит – то? – почти кричал Альберт. – Кто нибудь объяснит мне!
- Я бы взялся, - сказал я. – Но горло пересохло.
- Сестра, раствор, - распорядился Альберт.
Вероника достала из металлического шкафа колбу с прозрачной жидкостью.
- Да я воду имел в виду, - удивился я, такой интерпретации моих слов. – Простую воду.
- И воду найдём, - ответил Альберт, наливая из другой колбы в эмалированную кружку. – Вот рекомендую – дистиллированная.
Мне, после всех напитков дня, дистиллированная вода пришлась особенно по вкусу. Я вопросительно посмотрел на Макса. Тот махнул рукой – валяй, рассказывай!
Я, в свойственной мне манере, живописал присутствующим произошедшие события.
Альберт с Вероникой внимали, изумленные, порой прерывая меня эмоциональными возгласами.
- Ты почему не дал мне сдачи? – спросил Макс у Максима, когда я закончил свой рассказ.
- Не захотел, - ответил тот.
- Но, почему? – ещё больше удивлялся Макс. – Какой – то пьяный подонок бьёт тебя по лицу, а ты терпишь.
- Во – первых, я увидел, что – не подонок. Подонок никогда не скажет: «Защищайся!» - отвечал Максим тихим приятным голосом. - А, - во – вторых, это не ты меня ударил.
Макс разинул рот. Потом, захлопнув челюсть, произнёс,
- А кто?!
- Это была рука Бога! – вставил Альберт. - Как у Марадоны.
Макс перевёл взгляд на Максима.
- Ты согласен? Моей рукой руководил Бог?
- Да. Это так! – согласился Максим.
- Не удивляйтесь, слишком сильно, - продолжал ёрничать Альберт. – У нас сейчас время духовных метаний!
Альберт и Вероника сняли с полки чашки и стаканы.
- Извините, гости дорогие, но закуски у нас почти никакой нет, - сообщил Альберт.
- У меня есть печенье, - сказала Вероника.
- Есть закуска, - заявил Макс. Задрав штанину снизу, он извлёк из неё колбасу. – Эта отбивная колбаса!
- Разве колбаса бывает отбивной? Я думала, что только котлеты отбивные, – удивилась Вероника.
- Бывает! Этой колбасой я отбивался от врагов.
- Жалко такой закусывать! – сказал Альберт.
- Режьте, не жалейте!
- Колбаса ворованная! – заметил Максим. – Надо бы её вернуть.
- Ты сейчас не шутишь? – поинтересовался Макс, изумлённо.
- Нет, - просто ответил Максим.
- Колбаса не ворованная, а трофейная, - парировал Альберт, спешно достав скальпель, и нарезая колбасу.
Некогда грозное оружие превратилось на наших глазах в горку красных кружочков, лежащих на перевёрнутой крышке от мединструментов.
- Я пить не буду, - заявил Максим.
- Я тоже не буду, - вторил ему Макс, удивив меня до крайности.
Два Максима, увлекшись разговором меж собою, как будто и не с нами, переместились на кресла, за ширму.
Мы же, с Альбертом и Вероникой, приняли по порции волшебного раствора. Закусили отбивной колбасой, оказавшейся невероятно вкусной, тающей во рту.
- Между первой и второй…, - сказал Альберт, - разливая по новой.
- Мне половинку, - предупредил я, - мы уже с утра бухаем!
- Мне тоже половинку, - пропищала Вероника.
- Сейчас, ещё разок, пьём все поровну, а потом, будем применять индивидуальную дозировку, - не согласился с нами доктор Альберт.
- Вы там не увлекайтесь, особо, - донёсся из – за ширмы голос Максима. – Вдруг клиент!
- Никого не будет этой ночью! Дождь, какой! – парировал Альберт. – К тому же ты меня знаешь!
- Знаю, потому и предупреждаю, - ответил Максим.
Затем события происходили следующим образом. Два Максима горячо что – то обсуждали сидя в зубоврачебных креслах. Мы же за ширмой весело беседовали с доктором Альбертом и медсестрой Вероникой. Альберт, заговорщицки подмигивая заблестевшими глазами, зачастил с раствором. Разговоры стали громче, смех чаще.
Вдруг с улицы раздался стук в двери. Мы замерли. Альберт поднялся, было. Но, Максим, взглянув на него, сказал,
- Сиди, уже! Для тебя рабочий день закончен.
Он пошёл открывать, но затем быстро вернулся.
- Вы не поверите, - сообщил он, с убийственным спокойствием, - но там, за дверью, стоят наши мужички.
- Какие мужички? – спросила Вероника.
- Те, с которыми мы схватились у вокзала.
- Как! Невероятно! Не может быть! – воскликнули мы одновременно.
Посмотрев критически на нашу троицу и Макса, Максим произнёс, рассуждая вслух,
- Шанс, что они занимаются нашим поиском, ничтожно мал. Они про нас, просто, ничего не знают. К тому же, ведь, никто за нами не следил. Скорее всего, у них проблемы с зубами. Возможно, это я немного переусердствовал.
Стук с улицы усилился, стал громче.
- В общем, так, - командовал Максим спокойно и уверенно. - Вероника, тащи сюда, на столик, все простерилизованные инструменты. Макс, одевай вот этот халат, и вот эту маску натяни повыше на глаза – будешь мне ассистировать. Ничего сложного, просто выполняй мои команды. Вероника, теперь исчезни. Альберт и Домский, на всякий случай будьте готовы ко всему, но, если всё будет, как я предполагаю, то не показывайтесь.
Одевши, маску и халат, он пошёл открывать двери.
Предположения Максима оказались верными.
Вошла мирная и тихая, словно в воду опущенная, усталая бригада. Я наблюдал в щелочку в ширме, как бригадир, выглядевший донельзя расстроенным, объяснял, что у остальных четырёх членов бригады неожиданно расшатались зубы с левой стороны.
Затем мы, сменяясь у щелочки в ширме, по очереди наблюдали невероятно умилительную картину. Максим вызывал сидевших в коридоре недавних наших контрагентов, осматривал их, а затем, сделав обезболивающий укол, вырывал по одному – два зуба. Ассистирующий Макс был безукоризнен. Он, споро выполняя команды доктора, менял ванночки, наполнял шприцы, или же успокаивающе похлопывал волнующихся перед операцией пациентов.
Два Максима действовали слажено, без лишних слов, оказывая помощь пострадавшим, являя милость страждущим, несчастным, ограбленным, побитым, обманутым работягам, попытавшим счастья в этом ужасном и прекрасном городе, продуваемым насквозь холодными ветрами перемен.
В тот день они и подружились, и вместе двинулись на поиск Истины. Но искания эти проходили уже без моего участия.
А я же, о чём знал, о том и рассказал, как мог.
Простите, если получилось скучно и коряво.
Какова мораль? Не знаю. Бог знает! Едем по жизни дальше!
20 июня 2020 г.