Агата лежала на подоконнике и задумчиво смотрела на луну. Медведь сидел рядом, косил на Агату фиолетовым глазом и молчал. За это Агата и любила медведя - он не мешал думать.
Случались ночи, когда луна напоминала огромный блин. Блины Агата не понимала, готовить их не умела, но, если доводилось пробовать, с интересом рассматривала ажурные кружочки и украдкой подсчитывала блинные дырочки. В блинные ночи Агата укладывала медведя под голову и рассматривала тёмный двор.
Под окном рос дуб. Тянул к небу скрипучие корявые ветви, и Агата мечтала, что однажды, блинная луна упадёт, запутается в ветвях всеми своими дырочками, и можно будет отковырнуть крошечку и попробовать луну на вкус. И ветер хотелось попробовать, добрый и злой ветер, и смешать настоящий ветреный коктейль с цветочками сирени, берёзовыми почками и запахом городской пыли. Агата брала пустую пластиковую бутылку, открывала окно и ловила ветер. Плотно завинчивала крышку и убирала бутылку на полку к похожим бутылкам с красными и синими крышечками. Агата очень хотела проверить, подобреет ли злой ветер, если смешать его с добрым, но всё не решалась.
В безлунные ночи Агата скучала, заводила пыльный патефон и слушала поцарапанную пластинку, которая голосом Руслановой выводила «степь да степь кругом», местами прожевывая слова. Агата подпевала шёпотом. Когда песня заканчивалась, смущенно кланялась и снова заводила патефон. После пятого раза, наливала кипяток в любимую кружку с щербатыми краями и голубенькими цветочкам и пила чай с тремя кусочками рафинада.
Самыми тоскливыми были острые ночи. Месяц бередил Агатину душу. Она не могла успокоиться, нервно водила пальцем по стеклу, бросая в заоконье укоризненные взгляды, и радовалась, когда зазевавшаяся тучка закрывала месяц. Тогда, обняв медведя, она искала знакомую звезду и успокаивалась.
У Агаты жил кот. Тощий рыжий с разорванным ухом и седыми усами. Агата дружила с котом днём, а ночью открывала форточку, и кот уходил по толстой ветке дуба по своим кошачьим делам. Иногда, Агата угощала кота рыбьим хвостом, но редко: праздники она не признавала, и подходящее рыбное настроение появлялось не часто. Кот не жаловался, возвращался под утро, и отсыпался на трёхногом табурете, покрытом потрёпанной Агатиной шалью.
У Агаты был Дом, а у Дома была Агата. Они не мешали друг другу быть.
Дом Агата слушала. В ночи хорошего настроения Агата бродила по комнатам и прислушивалась к скрипу рассохшихся половиц. В комнату за дерматиновой дверью Агата заходить перестала - доски скрипели болью. Боли было много: она сквозила из рассохшихся оконных рам, пряталась за кусками оторванных обоев и клочьями паутины свисала с мутного слепого абажура.
В комнате окнами на юг жила грусть. Агата приносила старый табурет, садилась и вслушивалась в её тихое ровное дыхание. В этой комнате росли Агатины цветы: разлапистый колючий алоэ в эмалированной зеленой кастрюле с отбитой ручкой, узловатая герань и неуклюжий фикус - домовой. О цветах Агата заботилась, как умела: поливала, выпускала добрый ветер из бутылок с красными крышечками и ласково гладила листья.
В самой маленькой комнате жило прошлое - чужое прошлое, совсем не Агатино (своё Агата почему-то забыла и не хотела вспоминать). Она находила его в старых фотоальбомах возле мусорных баков. Наверное, люди не дорожили прошлым, раз выбрасывали его на помойку. С тёплым прошлым Агата разговаривала, развешивая по стенам на кусочки детского пластилина, а сердитое хранила в старой обувной коробке. Выбросить его Агата не могла, а разговаривать с ним не хотела. В углу этой комнаты любил сидеть и потрёпанный медведь с разноцветными глазами пуговицами. На спине у медведя был потайной кармашек. Молния часто заедала, и в кармашек Агата заглядывала редко. В нём пряталось детство. Нужно же ему было где-то прятаться.
- Так никто из родственников и не объявился? – спросила усталая санитарка, возя шваброй под больничной кроватью.
- Нет. Да и не объявится никто, таких не ищут, - молоденькая медсестра ловко воткнула капельницу и зафиксировала иглу пластырем. - Вен совсем нет, кожа да кости.
- Так и молчит?
- Молчит. Как в мою смену по скорой привезли с инфарктом, так и молчит. Пожарные вызвали. Нашли у горевшего заброшенного дома. Сидела в сугробе с грязным медведем в обнимку. Еще и ночами не спит, всё в окно смотрит. И чего в него смотреть, только луну и видно…
В новую жизнь Агата не вписалась, или жизнь не вписалась в Агату - стеснялись они друг друга.