Рыбалка в параллельном мире - 1

               

   Глава1 ПУТЕШЕСТВИЕ В АМЕРИКУ.

   Однажды я присел на скамейку в сквере Фредерико Шопена - не отдохнуть, а просто посмотреть как маленькая девочка кормит крошками хлеба голубей, которые клала ей на ладошку улыбающаяся бабушка. Мимо проходил в военной фуражке слегка пошатываясь подвыпивший пенсионного возраста с рыжими волосами мужчина. Когда его блуждающий взгляд уперся в мои глаза, он немедленно остановился и его на лице с рыжей бородкой и усами появилось хитрое выражение, сдобренное словами:

   - Главное в жизни - пассионарность! Я придерживаюсь этой теории. Вы понимаете, о чем я говорю? Я начинающий пенсионер, но я еще пассионарий! О-о-о, я вижу, Вы не понимаете, о чем я говорю…
   - Вас переполняет энергия, - вклинился я в его монолог.
   - Ваше замечание попало в точку, - его голубоватые глаза выразили удивление, и он вытер платком не первой свежести капельки выступившей слюны в уголках губ. - Вы, оказывается, умеете рассуждать!

   Мне стало смешно за мою способность рассуждать, выразившееся произношением трех слов.
   - Разрешите присесть рядом с Вами. - По выражению лица я определил, что незнакомец постепенно трезвеет.
   Старушка с ребенком поспешила переместиться на другую скамейку.
   - Разрешите представиться - Федор Никитич.
   - Альберт Георгиевич.
   - Вы, что немец?
   - Да нет, родительская блажь на имена.

   - С родителями мне не повезло. Умерли рано, и я очутился у бабки, она у меня очень толковая была, заставила учить английский и испанский. Все время контролировала учебу в школе. Приобщила к чтению книг. И я за все это очень благодарен ей. Подошло время, и я женился. У нас с Ниной Абрамовной появились погодки дочь и сын. Почему все это, Альберт Георгиевич, я Вам рассказываю? Это все прелюдия, дальше будет интересно, нужно заметить - ни с кем еще не делился. Сегодня вот немного выпил, и поперло мое пассионарство - энергии много накопилось и захотелось поделиться со своей историей жизни.

   Откровенно говоря, мне совсем не хотелось выслушивать полупьяную болтовню рыжего незнакомца. Другое дело, если бы мы совместно с ним за столом затеяли мужские посиделки. Правда, уже лет пятнадцать, как я отошел от этой блажи. Короче говоря, я уже был готов встать и смотаться домой, там меня ждали дела поважнее. Но как-то было неудобно решиться на такой шаг: у человека созрела необходимость поделиться своим сокровенным, а я тут встану и уйду - словом, плюну ему в душу. Поэтому я приготовился выслушать его.

   - Нина очень подружилась с бабкой, всячески проявляла заботу о ней: покупала ей одежду, обувь, помогала ей принимать почаще ванную, вобщем обеспечивала ей более или менее комфортную жизнь. Она, хоть уже была старенькой, очень любила возиться с нашими детьми. Но жизнь есть жизнь, и вскоре она ушла из нашей жизни. Дочь после школы закончила юридический и через три года стала очень востребованным юристом города.

   Сын закончил Калининградский технический университет по судовождению. В настоящее время ходит старпомом на торговом судне. Я жил с дочерью, потому что мне очень нравился зять - безобидный и честный юноша. Только такой муж способен был жить с такой девушкой, как моя дочь Мария, которая была очень криклива, когда ей казалась, что оппонент по спору неправ, и тогда ему доставалось на орехи вплоть до оскорблений. То есть она в таких случаях имела обыкновение переходить на личности и совсем теряла сознательность.

   Ванюша молча переносил эти взрывы ярости - это был единственный способ притушить вопли любимой супруги. Но это еще не все, когда она иногда выкидывала такие коленца и была способна наблюдать за выражением лица Ванюши, и если замечала признаки ехидной улыбки, то внезапно замолкала и грозно спрашивала:
   - Ну что любимый? Говори, говори!

   Так как он продолжал хранить молчание, то ярость ее удваивалась. Я при разговоре с ней старался сохранять нейтральные позиции. В конце концов мне все это так обрыдло, что я после скандального разговора с ней заявил, что я уезжаю. Она тормознула, и с ехидцею спросила:
   - И куда?
   - В Америку. Во Флориду.
   - Ты заработал большие деньги? А как с языком?
   - На дорогу хватит. А там буду ходить с протянутой рукой или посещать места с бесплатными обедами. Там полно русских, они научат меня английскому разговорному.
 
   - Папа, ты совсем дебил, жить где-то на краю света без паспорта, прописки. Попадешь в лапы полиции, объявят тебя русским шпионом и отправят на Кубу, на отсидку в Гуантанамо как иностранного шпиона, где с твоей гипертонией быстро заработаешь инфаркт или инсульт.

   Мария успокоилась, отвернулась и вышла из комнаты. Мое решение не было неожиданным, Это действо я заранее обсасывал целый месяц. После получения визы сборы были не долгими.
   И вот я на берегу залива Сан-Франциско напротив самого города Сан-Франциско на острове Аламида. Почему именно здесь? Я же упоминал выше, что собираюсь во Флориду. Дело в том, что в Стамбуле во время пересадки на майямский рейс я познакомился с русскоговорящим пассажиром с Игорем Сойфером, летящим к своей семье в Сан-Франциско. Он, узнав, что я еще совсем «чако», да еще безденежный (10 тысяч долларов - это не деньги), и при том безъязыкий, страшно удивился:

   - Безумие! - Отреагировал он, - Безголовье! Пока не поздно, поворачивай домой. Ну отведи душу здесь в Стамбуле - сходи в знаменитый Софийский собор и другие интересные места, например Турецкие бани, а потом прямиком в рашен сити.
   Он пояснил, что Америка не для слабонервных, там выживают только сильные духом или изобретательные лица. Я возразил ему и поведал, что я пассионарий. Он с любопытством воззрился на меня, на что пояснил ему, что переполнен энергией, и ничто не остановит меня. Он вдруг замер и хлопнул себя по лбу:

   - У меня идея! – и посадил меня на скамейку, достал записную книжку с ручкой и набросал на листочке: «Мой друг Вилли Бауэр живет на острове Аламида в заливе Сан-Франциско рядом с мостом Бэй Бридж на Окленд. Вилли, окажи содействие моему другу Федору из Кёнигсберга, перебирающемуся на жительство в Америку. Подробности позже. Твой Игорь.» - Там каждая собака знает Вилли. Из Майами до Сан-Франциско доберешься самолетом за 300-400 долларов.

   Мы попрощались друг с другом, он отправился на свой рейс - на Сан-Франциско, я - попозже на Майями. Я мог бы переоформить билет с Майами на Сан-Франциско, но времени было в обрез.

   И вот, сидя в кресле Боинга, ощущаю близость Космоса, который, естественно, воздействует на мое сознание, вызывая новые необычные мысли: большинство людей предпочитает проводить свое свободное время, фигурально выражаясь, в сидячем положении, упираясь взглядом в телевизор и зарабатывая себе геморрой, тем самым лишая себя вживую знакомство с людьми, с миром. Если бы я сидел у себя дома, я бы не увидел Москву, Стамбул, не познакомился бы с приятным человеком - с Игорем Сойфером, который отнесся ко мне сочувственно, помогая мне встроиться в новую жизнь. И что еще ждет меня впереди во враждебном или дружественным мире? Разумеется, не все так просто.

   Теперь я понимаю, почему наш знаменитый путешественник Федор Конюхов столь успешно путешествует на разных видах транспорта. Он знакомится с миром и живет вместе с его обитателями. Дружит с планетой Земля, которая опекает его и помогает ему в сложных моментах перемещения в бурных водах океана и завихрениях воздуха в атмосфере. Причем он сам в этом уверен, потому сам адекватен к природе – во всех случаях проявляет дружелюбие не только к людям, но и к природе, не употребляет ругательных слов, не принимает алкоголь и наркотики.

   Самое удивительное случилось по прибытии в аэропорт Сан-Франциско - там меня встречал и кто? Сам Игорь Сойфер! Этот его добрый поступок сразил меня. Случись бы подобное в России, я бы особо не удивился. Но здесь, в Америке, когда об этой стране, начиная со школьной скамьи, мне внушали, что американцы в силу буржуазной идеологии являются исключительными индивидуалистами, такой поступок вызывает исключительное уважение.

   Я извинился перед Игорем, что я отнимаю у него драгоценное время, которое в Америке особо ценится. Говорят же американцы – время это деньги. Однако Игорь возразил, подчеркивая, что они в своем большинстве придерживаются порядочных взаимоотношений. Но это не распространяется на политиков…
   Здесь повествование рассказчика я прервал:

   - Извините, Федор Никитич, я на немного прерву ваш интересный рассказ, вспомнил случай из моей жизни, близкий к Вашей тематике. Несколько лет назад я пытался прорваться в Голливудскую киностудию, чтобы  предложить им сценарий по мотивам книги Даниила Андреева «Роза мира». С этой целью я стал искать способы связи с тогда еще бывшим в здравии русским киноактером Олегом Видовым. Нашел форум в Калифорнии и обратил внимание на одного выходца еврея из России (имя сейчас не помню) и задал ему вопрос о возможности списаться с Олегом Видовым, и был уверен, что ответ не получу.

   Но к моему великому удивлению спустя два года получил электронное сообщение от Александра Руденского с вопросом, для чего мне нужен киноактер? Он представился личным биографом Видова, и что может передать ему мой вопрос. Я спросил его - могу ли выслать ему для оценки киносценарий «Битва в Энрофе»?  Хорошо, я поговорю - ответил он. Через неделю он написал, что Олег Видов крайне занят, да к тому же он прибаливает (это как раз было незадолго до его смерти).

   А вообще затевать мне какое-либо дело с голливудской братией, добавил Александр, - абсолютно бесперспективно, так как: во-первых, материал им нужно высылать только на английском языке, во-вторых, американские режиссеры имеют дело только с проверенными сценаристами, кои там стоят в длинных очередях, в-третьих, если даже иметь там своего человека, и то вряд ли что-либо получится из-за наличия в той среде некоего дымка русофобства.

  В продолжение разговора Федор Никитич добавил - мало того, что Игорь Сойфер встретил, он даже пригласил меня в гости. Не буду пересказывать, как я провел время в гостях. На следующий день он отправил меня к Вилли Бауэру на острове Аламида в заливе Сан-Франциско, который уже ждал меня. Как видишь, пока все у меня складывалось удачно. Вилли оказался рослым худощавым евреем, с внимательными серыми глазами. По выражению его лица трудно было определить его отношение к моему появлению, но, тем не менее, встретил меня словами по-английски, что он очень рад увидеть россиянина и всегда готов протянуть руку помощи в новом для меня мире.
   Он также сообщил мне, что его предки когда-то жили в Кёнигсберге и попросил рассказать мне о жизни и быте осовременных жителей города.
   Двухэтажный дом Вилли был типично американского образца, виденных мною в многочисленных американских триллерах, легкий, без особых излишеств, рассчитанный на эксплуатацию в течении одной жизни среднего человека. У нас в России деревянные дома строят добротные, рассчитанные на века, но они почему-то начинают разрушаться через 40-50 лет, то есть требуют ремонта.

    Из окна верхнего этажа дома был виден пролив, разделяющий остров Аламида и Окленд, а также слева мост Золотые ворота, соединяющий берега прохода в залив, а справа мост Бэй Бридж, соединяющий остров с Оклендом, по которому я проехал сюда к дому Вилли Бауэра.

   Раньше Вилли держал скаковых коней. Его конюх жил в пристройке у входа в конюшню. Мистер Бауэр предложил мне пустующее на данный момент помещение, пока я не устрою свой быт. Чему я был очень рад. Проверив содержимое своих карманов, я с огорчением пришел к мысли, что с натяжкой еще могу протянуть около месяца. Мой благодетель не спешил предложить мне какую-либо работу.

   Он посоветовал мне досконально изучить район юго-восточной части побережья пролива: здесь на острове самое прекрасное место жительства штата как с точки зрения климата, так и взаимоотношений между обитателями местных домов. Соваться в Сан-Франциско или Окленд не советовал, ибо там я буду слишком заманчивой добычей для местного криминалитета, охочих пощипать иностранца. 

   Через пару недель я уже стал узнаваем у добропорядочных жителей – меня часто приглашали посидеть в отелях и пытали о жизни русских медведей в России и даже в Москве. Ну и довольно часто подкидывали разовую работу. Так что о хлебе насущном мне пока не приходилось особо задумываться. Постепенно я улучшал свой разговорный язык. Еще в самом начале моих вылазок в американскую глубинку, мистер Бауэр предупредил меня, чтобы я контролировал себя и не распускал свой язык по поводу жизни в России, иначе у меня могут появиться неприятности со стороны ФБР. Помня об этом, при острых вопросах я отделывался шутками.

   Однажды во время обеда в отеле ко мне подсел прилично одетый господин и спросил меня:
   - Мистер…?
   - Старовойтов.
   - Мистер Старовойтов, скажите, пожалуйста, почему Вы приехали к нам в Америку?
   - У нас в России много говорят о других странах и положительное и отрицательное. Однако, очень многие, особенно евреи эмигрируют в Америку и остаются здесь почти все безвозвратно. И не только евреи, но и русские, особенно молодежь. И я установил, что Америка более свободная страна и оплата труда более достойная, чем в России. И вот решил проверить, что если это действительно так, то тоже перееду.
   - И к какому выводу приходите?
   - Склоняюсь к тому, что это действительно так.
   - Если не секрет, какова Ваша специальность?
   - Образование я получил педагогическое, но так как зарплаты у педагогов мизерные, то дополнительно устраиваюсь художественным оформителем увеселительных мероприятий. Хотите, мистер…?
   - Джон Монтегю.
   - Да мистер Монтегю, я за пять минут могу нарисовать Ваш портрет!
   - Интересно, мистер Старовойтов.

   Я достал из планшета листок плотной бумаги и несколькими линиями изобразил на нем собеседника. Всего несколько размашистых штрихов, и протянул рисунок Джону.
   Глянув на свой портрет, мистер Монтегю пришел в неописуемый восторг:
   - Да Вы же настоящий художник! Сколько я Вам должен?
   - Работа пустяковая, за это я деньги не беру.
   - Может у вас там в России не берут, но у нас принято за любой труд получать баксы. Сколько?
   - На один скромный обед.
   Джон искренне засмеялся и бросил мне на стол 20 долларов. Свернул листок с рисунком в трубку и отклонялся.
   «Пронесло!» - подумал я. То, что это была проверка, я не сомневался, и чем все это могло закончиться, даже страшно подумать? И я вспомнил слова, брошенные мне в порыве презрения дочерью Марией «…на отсидку в Гуантанамо…».


                18. 06. 2020 г.