Это утро ничем не отличалось от любого другого за последние пять лет.
— Сынок, ты проснулся?
Что за нужда у этой женщины каждый день вставать в такую рань? Ладно, встала, но зачем будить других! Стас привычно укрылся с головой. Двадцать минут у него точно есть.
— Готовлю завтрак! Яичницу с сосисками и твои любимые оладушки. Не залёживайся!
— Да, мам!
Солнечный луч проник сквозь щель в шторах и назойливо ползал по лицу. Стас зажмурился.
На кухне гремела посуда. Мама напевала что-то незатейливое, без слов и мелодии:«Ля-ля-ляааа, пам-пам-пааам».
Нос защекотал сосисочный аромат. К нему примешивался ванильный запах оладушек.
— Яишенка стынет, сынок, поторопись!
— Ага!
Ну что за манера зудеть, как надоедливый комар? Невыносимо...
Когда-то у Стаса была жена. Тоже зудела. Вообще, обе его женщины были пилообразными — жена бензопила, мама лобзик. В отличие от жены, которая желала, чтобы он «шевелился по жизни», мама пилит приятно. Например, заставляет покушать трижды в день. Плюс полдник. Напоминает надеть шапку или панамку в зависимости от времени года. Журит ласково, когда он задерживается допоздна.
Когда жена ушла, Стас запил, набарагозил, вылетел с работы.
За жену надо было бороться Стасу, за самого Стаса боролась мама. Последняя победила. Он больше не пьёт. Однако, впрочем, больше и не работает и не встречается ни с кем. Скучновато порою, но удобно. И так уже пять лет.
Стас с трудом разлепил веки и побрёл в ванную.
— Сынок, свежие трусики на тумбочке положила, — послышалось из кухни.
Стас поморщился, закрыл двери. Услышал, как мать открыла шторы. Привычный утренний сценарий продолжался. Гардины были металлические с вычурными завитушками, кольца по ним каждый раз ужасно грохотали. Стас говорил ей купить попроще, но ей, видите ли, захотелось этой мещанской красоты.
Его мать вообще — синоним слова безвкусица, когда дело касается чего угодно, кроме еды. Готовит она знатно.
Зажужжал пылесос. Каждое утро она пылесосит и моет пол. Квартира запачкаться не успевает, но она всё драит её и драит, словно в ожидании появления значимой персоны.
Стас постоял под тёплым душем, вытерся насухо, натянул трусы и вышел в коридор. Потянул носом. Нахмурился. Прислушался... Тихо. Прошёл на кухню. Сел на хромоногую табуретку, открыл крышку и очумелым взглядом уставился на пустую сковородку.
Сегодня действительно было утро, похожее на любое из предыдущих за последние пять лет.
Только вчера маму похоронили...