Мум был зомби.
Самый обыкновенный Зоновский зомби, медлительный, приволакивающий ноги, с облезлой полусгнившей головой и трясущимися руками, в которых был зажат подобранный сто лет назад на каких-то раскопках немецкий «Шмайссер». Боезапас к автомату был израсходован давным-давно погибшим во славу Рейха владельцем, новых патронов «9;19 Парабеллум» в Зоне отчуждения, разумеется, было не найти, но Мума это не смущало – мутанты зомби не трогали, а пули людей – обычно пистолетные – особого вреда не причиняли. В самом крайнем случае мертвяк пользовал автомат как дубину, придумка отыскать новое оружие в его облезлую полусгнившую голову не приходила, и Мум продолжал по-прежнему таскаться с древним пустым немецким стволом.
Иногда, в редкие моменты оцепенения – Мум называл их «отдыхом» – он удивлённо крутил автомат перед глазами, и в его облезлую полусгнившую голову откуда-то лезли странные полусгнившие мысли: «Почему Шмайссер? Это же MP 38/40, сокращённо от MaschinenPistole, пистолет-пулемёт. Кто его так назвал? Ни знаменитый оружейник Луис Шмайссер, ни его воинственные детишки Хуго и Ханс не имеют к нему никакого отношения – автомат придуман и разработан Генрихом Фольмером. «Шмайссер»… видать, это его так окрестил тот же лапотный русский, что и немцев «фрицами» обозвал…»
А иногда в голове появлялось и вовсе фантасмагоричное – будто бы он какой-то загадочный «научный сотрудник» в каком-то непонятном «НИИ», одним из первых попавшем под странный «Выброс». Мум тряс головой – от таких картинок потом перед глазами долго плясали чёрные пятна.
Но мысли приходили всё реже – чаще донимал голод; крупная еда Муму не давалась, и он довольствовался крысами, тушканами или… опять, прислонившись к скрученному радиацией дереву, впадал в летаргию. Правда, был один червячок, от которого избавиться зомбаку никак не удавалось – крепко вбитым в подкорку гвоздём сидело дикое необъяснимое желание… написать стихотворение. Мум краем сознания подозревал, что, ещё будучи этим вот «научным сотрудником» он «грешил поэзией» и «кропал стишата» – но предпочитал об этом не думать. Хотя, если пораскинуть гнилыми мозгами, ничего тут эдакого не было – знакомые мертвецы рассказывали, что, мол, ходил как-то по свету зомби по прозвищу Клякса, так тот, пока на «долговцев» не нарвался, целую картину умудрился нарисовать! Врали, поди…
– Му-у-ум… му-у-ум… – рифмовал пришедшее на ум мертвяк, размахивая дохлым автоматом, и жутковатая ухмылка кривила его серые потрескавшиеся губы – Муму нравилось сочинённое, и он летел дальше. – Му-у-ум… му… му… му-у-уммм!
Плоти трусливо отбегали подальше от бормочущего зомби, вороны раздражённо орали что-то совершенно непечатное, и только глупый молоденький тушкан с любопытством делал стойку и, склонив головку, слушал. Может быть ему тоже нравилось, как и Муму – а может быть, он не убегал просто по неопытности. Другие зомби на идиота косились, но презрительно молчали; лишь стремительные неуловимые «тряпочки» язвительно шептали неразборчивое, ядовитое и уничижительное.
Одним совсем не прекрасным утром Мум отлепился от стены остова здания на Свалке и побрёл куда глаза глядят – это называлось «проснулся».
– Му-у-у-у-ум… муму-муму-у-уммм… – с ходу принялся импровизировать облезлый полусгнивший поэт. Потом он резко остановился и озадаченно поскрёб грудную клетку – в ней что-то еле заметно вздрогнуло и как будто стукнуло… Мум потёр зудящее место ещё – и вдруг, как всегда некстати, припёрлась мысль:
«А СЕГОДНЯ Я ТАКИ ЗАКОНЧУ СТИХОТВОРЕНИЕ».
Если бы мог, мертвяк вытаращил бы глаза – столь ярких, сильных, сочных и убедительных мыслей в его голове не бывало отродясь, ещё со времён мифического «НИИ» и «Выбросов». Знать бы, хорошая это примета или дурная… Мум задумчиво побрёл дальше; рифмы и строфы, толкаясь и выстраиваясь стройными рядами, заполняли его мёртвое существо, и будь на его пути яма или болото – зомби вряд ли этого заметил бы.
– Му-у-м…му-у-ум…
Происходило что-то невероятное: стихотворение… близилось к завершению. Мёртвое холодное тело Мума окатила ледяная волна – что-то явно должно было случится после того, как будет «поставлена точка»… вот ещё странная фраза… что бы она значила… может, «конец»?
– ВНИМАНИЕ! ВИЖУ ЗОМБИ! ЭЙ, ТЫ! ЕСЛИ ПОНИМАЕШЬ – ОРУЖИЕ НА ЗЕМЛЮ!
Мертвец застыл на месте – но не оглушительный приказ одетого в красно-чёрную броню человека был тому причиной – нет. Перед глазами Мума появилось финальное слово стиха. Губы сами сложились трубочкой, и мёртвый поэт – поставил точку:
– М…
Тяжёлая пуля ударила в самый центр облезлого полусгнившего лица, во все стороны шваркнули обломки и серая слизь; зомби отбросило назад, но мертвяк умудрился не выронить свой древний неправильный автомат. Мёртвый Мум поднял руку – стиху жизненно необходимо была последняя рифма и, само собой, та самая точка – и взмахнул костлявой кистью…
… в которой, как назло, был зажат ствол.
Вторая и третья пули снайпера пригвоздили зомбака к земляному холмику, контрольная вошла точно в шею. Серые потрескавшиеся губы на чудом уцелевшем куске головы дёрнулись – и в утреннем воздухе раздалось слабое и дребезжащее:
– … у-ум!
А потом над Зоной взошло радиоактивное солнце, и по заражённой земле покатился обычный отчуждённый от всего остального мира день.