У него набралось 14 гостей. У нее – 42. В его листке – брат и близкие друзья. У нее – подружки, коллеги, знакомые. Какие-то проходимцы по жизни. Он тер лоб, затылок, покусывал губу и сжимал брови, делал все возможное, чтобы выдавить из памяти кого-нибудь еще, кого хотел бы видеть на свадьбе. Она же вписывала имена быстро, решительно, с невозмутимостью шпалоукладчика. Другой бы сказал наспех. Но Олег такого, конечно, никогда бы не сказал. По крайней мере, вслух. Она справилась с задачей гораздо быстрее. Под конец они сверили списки.
Первые два десятка ему были знакомы. У этих были в гостях, с этими ходили в театр, с третьими здоровались при встрече. Потом начинался темный лес фамилий и имен, вызывавших только смутные ассоциации. «Кочкарева» почему-то звучала выстрелом пробки от шампанского. «Шумилина» лоснилась меховой шубкой на январском солнце. «Горемыко» пахла кремом для загара. От «Фадеевой» закладывало слух, как при взлете самолета. В «Марго» сплелись лязг тренажеров и бухание штанги о пол.
- Попова - это мастер, которая тебе ногти делает? - спросил он.
- Ахха, - протянула Юля, не отрываясь от листка.
Олег кивнул.
- Гусарова - это… напомни? – продолжил он.
- Учились вместе на инязе. Все наши суккуленты – из ее магазина.
- Комиссаренко?
- Это же Вика. Не помнишь? со свадьбы Жени и Влада. Она вместе с мужем держит салон красоты.
- Вы общаетесь?
- В инстаграме постоянно.
Юле было намного проще составить список гостей. Ей нужно было лишь перетянуть туда ленту друзей из инстаграма. Олег был бы не прочь этот список проредить, но не имел полномочий. Они заранее договорились не редактировать друг друга.
- А Ткаченки же вроде разбежались? – спросил Олег.
- У них все так сложно, - покачала головой Юля. – Лорику можно только посочувствовать. Эти отношения-качели крайне изнурительны. Он у нее еще ревнивый до бесконечности. Хорошо, что ты у меня не такой.
- Почему? – с тенью обиды произнес Олег. - Я тоже бываю ревнивым.
- Разве я даю тебе повод? – удивилась она, продолжая изучать его листок.
- Нет, я не в этом плане.
- Ревность, дорогой, это не что-то благородное, - она оторвалась от списка. - И это так несовременно. Мы с тобой - свободные люди, которые любят друг друга и которые добровольно согласились на то, чтобы ограничить себя в половых связях. Измена – это не знак того, что страсть прошла и ты меня больше не любишь. Измена - это акт предательства нашего соглашения, которое держится исключительно на доверии. Ревность говорит о том, что доверие треснуло и что смысла продолжать такие отношения нет. Когда начнешь меня ревновать, дорогой, подумай об этом.
- Я имел в виду, что ты очень эффектная и красивая девушка, которая привлекает внимание мужчин, - оправдался Олег.
- Какой-то тернистый путь ты выбрал к такому тривиальному комплименту.
Юля сморщила лоб, на котором появилась знакомая Олегу складка недовольства.
- Леню ты тоже позвал? – произнесла она.
- Он очень хороший человек, просто…, - Олег задумался.
- Просто никак это не проявляет, - продолжила за него Юля. – Вы же с ним почти не общаетесь.
- Ну, мы вечно хотим встретиться, но каждый раз происходит что-то неожиданное и мешает это сделать.
- Не понимаю, зачем звать человека, с которым у тебя уже нет ничего общего, ни в плане характера, ни в плане круга знакомств. Вы ведь уже практически потеряли всякую связь?
- В любом случае я бы не хотел обрывать эту связь окончательно. Он все-таки хороший друг.
- Я остаюсь при своем мнении. Он тогда не приехал на твой день рождения.
- У него что-то стряслось с машиной.
- У него всегда что-то стрясается. Он вообще какой-то бедовый. И эти его быдло-фразочки, тыры-пыры, тоси-боси. Мороз по коже.
- Он вырос в маленьком захолустном городишке. В той среде других людей не выпускали. А так Леня очень скромный и добрый. Это все у него напускное.
- Я тоже из маленького города, но почему-то выросла нормальной. Следи, чтобы он вел себя прилично, - со вздохом сдалась Юля.
Олег дошел до конца списка. Тут все было совсем мрачно. От других фамилий доносилось хотя бы эхо из памяти, эти же падали в бездну беззвучно.
- Крюкова, - произнес Олег без вопроса, риторически, обозначив свое бессилие.
- Вероника. Ты над ней еще очень некрасиво шутил, - отозвалась Юля.
- Ааа, это та, что похожа на трасгендера, - ностальгически ухмыльнулся он.
- Та, что хорошо следит за собой.
- В ее лице столько ботокса, что она может торговать излишками с какой-нибудь небольшой страной.
- Пожалуйста, начни чистить список своих самых раздражающих способностей с неуместного глумления.
Олег еще раз пробежал глазами юлиных гостей.
- У меня есть ощущение, что кого-то здесь не хватает? – задумался он.
- Тебе мало? – удивилась Юля. – Я написала всех, кого хочу видеть на свадьбе. Всех остальных вписал ты.
- А тетушка Рая?
Юля застыла в молчании. В образовавшейся тишине появился неприятный эмоциональный холодок. Олег испытал знакомое чувство, будто его проткнули невидимым шипом и любое движение отзывалось болью, одновременно фантомной и обжигающей.
- А что она? – наконец спросила Юля. Шип вошел глубже. Маневрировать следовало с максимальной осторожностью.
- Она твой единственный кровный родственник, - заметил Олег.
- И что?
- Она одна тебя воспитывала, пока ты не поступила в университет. Мне кажется, нужно ее пригласить. Это будет правильно.
- Тебе кажется, ты и приглашай, - она протянула ему листок, зажатый между средним и указательным пальцем, и погрузилась в свой телефон.
- Я не стану ее вписывать, если ты не хочешь, - произнес Олег примирительно.
- Мне все равно.
- По тебе этого не скажешь. Почему ты к ней так относишься?
- Ты с ней не жил.
- Я не знаю, каким было твое детство, но когда нам нужен был взнос на квартиру, она поменяла двушку на однокомнатную, чтобы помочь нам с деньгами.
- Я у нее ничего не просила. Она поставила нас перед фактом. Она всегда такая, делает жертвы на ровном месте. Ее забота хуже безразличия.
- Тогда что? Я оставляю все как есть?
- Делай, что хочешь.
- Эта наша свадьба. Я хочу, чтобы тебе было на ней комфортно. Я же вижу, что ты расстроилась.
- Я не расстроилась, - прервала его Юля. – Если ее позвать, она, скорее всего, откажется. В очередной раз принесет себя в жертву. Скажет, что не хочет портить мне день. Я не могу опять это выслушивать.
- И все-таки… Было бы странным не позвать твоего единственного родственника.
- Делай, что хочешь. Под твою ответственность.
Олег достал ручку и внес в подвал своего скромного столбца строчку «Тетушка Рая». Он еще раз осмотрел листок. Последняя запись получилась особенно ровной и аккуратной, как на открытке. Остальные были вписаны словно наотмашь.
- Наверно, это будет правильным, - вздохнул Олег.
- И где ты ее поселишь? – спросила Юля, не отрываясь от телефона.
Олег не задумывался о деталях. Тетушка жила в соседнем городе. Стоило сразу обратить на это внимание. Привезти ее могут друзья. В крайнем случае, междугородние автобусы. А вот разместить…
- Она может пожить здесь. Мы же все равно проведем ночь в гостинице. А на следующий день у нас самолет.
- Ты, конечно, забыл, что я уже пообещала Полине с мужем, что они останутся у нас.
- Да, верно. Ладно, я что-нибудь придумаю.
- Делай, что хочешь.
Наступили выходные. Чтобы сделать подходящий снимок на свадебные приглашения, Олег с Юлей заказали фотографа и выбрали для фона одну из морских скал. Юля хотела сделать фото на рассвете, но начался дождь, который лил до полудня. Все это время они вместе с фотографом ожидали в машине. Подружка Юли сделала ей макияж и прическу, для чего открыла свой салон на два часа раньше. Олег нарядился в строгий костюм, заказанный специально для фотосессии. Юля сокрушалась, что столько сил потрачено зря – наведенная красота уже потеряла свежесть и изначальную форму, а костюм помялся. Фотограф молчал и изредка от явного безделья всматривался через объектив в дымку дождя, делая какие-то нарочито депрессивные кадры. Атмосфера в машине имела мрачный характер, и каждая прожитая минута обладала лишенной поэзии мучительностью. Когда дождь закончился, они вновь вышли к скале. Фотосессия длилась больше часа. Юле не понравился ни один снимок. Она выбрала тот, что расстраивал ее меньше остальных. Тем же вечером она разрыдалась.
На следующий день Олег заказал свадебные приглашения. Их напечатали на мелованном картоне в виде открытки. Каждое поместили в синий конверт с золотой окантовкой, закапанный сургучом с печатью «Свадьба Юли и Олега», которую заказали в одном из свадебных агентств. Небольшую часть приглашений разослали почтой. Остальные Олег с Юлей развезли самостоятельно, сразу получая согласия. На письма ответили в течение недели. Только от тетушки Раи не было вестей.
- Наверно, надо ей позвонить, - как-то вечером сказал Олег. – Может там какие-то проблемы с почтой.
- Номер у тебя есть, - ответила Юля.
Олег набрал тетушку Раю. Пока шли гудки, он подумал, что совершенно ничего о ней не знает. Даже то, как она выглядит. За три года, прожитые вместе с Юлей, он разговаривал с ее родственницей два или три недолгих раза. И всегда по делу. Она спрашивала, как перевести деньги на юлин счет, их новый адрес, чтобы отправлять открытки, какие-то прочие необходимости. Юля о своей тетушке и детстве, проведенном с ней, говорила с неохотой, предпочитая отделываться пустыми фразами вроде «детство как детство, что ты еще хочешь?» или «зачем тебе вообще это знать?». Из чего Олег сделал вывод, что ее воспоминания о том времени были не болезненными, но рутинными и тягостными, как школьное сочинение.
- Олег, здравствуй, я все получила, - голос у тетушки Раи был восторженный, с примесью паники. – Такой конверт. Высший класс! И вы такие красивые. У меня просто нет слов.
И она, действительно, замолчала.
- Так вы приедете? – спросил Олег.
- Не знаю, удобно ли… А что Юля говорит?
Он посмотрел на Юлю, та с безучастным видом продолжала сидеть в телефоне.
- Мы будем рады видеть вас на свадьбе, - произнес Олег. Юля заерзала плечами.
- Правда? Ну ладно, тогда я, конечно, загляну ненадолго.
- Вас привезут мои друзья. А ночью мы вас поселим в гостинице.
- Нет-нет, ты что, с дуба рухнул, - запротестовала тетушка. – Такие проблемы доставлять людям. Ничего мне не надо. Я сама. И в тот же вечер домой.
Некоторое время пришлось потратить на уговоры. Сошлись на том, что привезут ее в город друзья, но на ночь она оставаться не будет. Наиболее ожесточенный спор касался обратного пути. Олег, проявив всю свою настойчивость, убедил ее в том, чтобы домой ее тоже отвезли друзья. Тетушка же упорно порывалась переночевать на вокзале до утреннего автобуса. Когда разговор завершился, Олег почувствовал себя настоящим победителем. Осталось только договориться обо всем с друзьями.
- Шантажистка, - кинула Юля. – И манипулятор. Вот кто она.
Больше Юля к этой теме не возвращалась.
Недели пролетали с невероятной скоростью. Когда был принят бюджет мероприятия, снят шатер на загородной базе отдыха, заказаны ведущие, куплены свадебные наряды, Олег уже готов был вздохнуть с облегчением. Ему показалось, что все важные этапы пройдены и впереди только несущественные хлопоты. Он был прав с той лишь оговоркой, что власть мелочей носит деспотический характер. Поэтому Олег мог вздыхать сколько угодно, но облегчения это не приносило.
Каждая деталь требовала к себе внимания, развивалась в драму, доводилась до абсурда. Началось все с ссоры из-за того, в каком стиле устроить свадьбу. Олег был введен в дискуссию против своей воли, в силу того, что ссоре непременно нужно второе лицо.
- Зачем свадьбе вообще нужен какой-то стиль? – спросил он как-то. После чего Юля не разговаривала с ним весь день. Ночью она заплакала.
- Мне тяжело тянуть все одной. Неужели тебе все равно? – повторяла она между всхлипываниями. И Олег, подавая ей салфетки, просил прощения и уверял в том, что этого больше не повторится.
Юля долго не могла определиться со стилем свадьбы. Вечера в их квартире проходили одинаково.
- Что ты думаешь о свадьбе в гангстерском стиле? – спросила она после очередного рейда по тематическим подборкам в соцсетях.
- Отличная идея, - отозвался Олег.
- Где же она отличная? – разозлилась Юля. – Это пошло и тысячи раз было. Никакой помощи от тебя.
Оказалось, что она проверяла его на вовлеченность. Олег с треском провалил тест. Салфетки в доме стали испаряться с космической скоростью. Разговор продолжился на следующий день, и в последующие дни. Тема жила еще неделю, пока Юля, наконец-то, не остановилась на персиковой свадьбе.
- Это мой любимый цвет, - сказала она. – Что думаешь?
- Ты уверена? – спросил Олег. Юля спокойно кивнула. С души Олега свалился тяжелый камень. Проблема была в том, что булыжников там хранилось еще на пару средневековых крепостей.
Каждый рассвет приносил новые вызовы. Какие цветы поставить на столы, а из каких собрать букет невесты? Среди подруг Юли нашлась флористка. Из их разговоров Олег узнал, что букет Меган Маркл на свадьбе с принцем Гарри состоял из жасмина, мирта, астильбы и еще каких-то растений, за которыми надо было лезть в справочник садовода. Он слушал, какие цветы сочетаются друг с другом, а какие нет, что каждый цветок несет в себе символ, что верность не следует ставить рядом со страстью, что разлуку лучше держать подальше от целомудрия, что целомудрие вообще мало с чем сочетается и без него можно прекрасно обойтись.
Свадебный жаргон Олега пополнился словом мудборд. Так Юля назвала коллекцию свадебных картинок из интернета, которую сохранила в отдельной папке и считала примером того, какой должна быть их свадьба. На некоторых снимках помимо убранства интерьеров, столов, букетов и фотозон были запечатлены счастливые супруги. Эти парочки были единственным, что хотел повторить Олег из всей подборки.
Юля выбрала в свидетельницы свою подружку по имени Марго. Она работала фитнес-тренером и даже выступала с мотивирующими лекциями. Собирала небольшие, но полные залы. В инстаграме у нее было 86 тысяч подписчиков. В соцсетях она размещала три вида фотографий: «я турист», «я спортсмен» и «я в магазине спортивного питания». Как и все публичные люди, Марго стремилась к саморазвитию и частично признавала свое несовершенство. Она бичевала себя в духе «я не умею лгать – это мой главный недостаток» или «большая грудь – это проклятие», и делала это с подкупающей искренностью. Когда Марго приходила к ним в гости, Олег устранялся, оставляя взамен бутылку вина, что всех устраивало. В такие моменты Марго с Юлей проводили нечто наподобие мозговых штурмов.
- Как ты смотришь на белых голубей? – спрашивала подружка.
- Я уже думала об этом, - кивала Юля. – И решила, что это моветон. Демонстративное угнетение бедных животных. Как вообще в наше время можно подобное поощрять?
- А как тебе такие бутоньерки? – спрашивала потом Юля.
- Шикардос, - отвечала Марго, и Олег думал, что так мог бы звучать диагноз всей ее жизни.
В том же духе они могли продолжать часами. Иногда Марго пыталась увести беседу в сторону своей личной жизни, пожаловаться на нехватку настоящих мужчин или медленный рост подписчиков, но Юля не давала этим попыткам уйти далеко и с бесстрастием извозчика возвращала разговор в свадебную колею.
Олег тоже иногда встречался с друзьями. Но эти встречи, наоборот, были территориями свободными от свадеб. Разве что один раз посмеялись над словом мудборд.
С приближением свадьбы время как будто сжималось, в воздухе копилось электричество, тишина гудела и потрескивала призрачным трансформатором. Юля превратилась в Зевса на стероидах, часто вспыхивала молниями по пустякам. Она выходила из себя легко и непринужденно, как натурщица скидывает халат. Теперь ее главным занятием стало изучение прогнозов погоды.
- И как мы могли назначить свадьбу на август, - хныкнула она, когда до события осталась неделя. – Самый дождливый месяц. Сплошные ливни, ливни и ливни…
- Может, нам повезет, – успокаивал Олег.
- Я тебя умоляю. С нашей удачей начнется шторм с грозой, лимузин застрянет в грязи, платье намокнет, все фотографии будут испорчены, а шатер сдует.
- Не накручивай себя раньше времени, все может оказаться лучше, чем ты думаешь, - успокаивал Олег, хотя сам придерживался примерно таких же ожиданий. - Погоду нельзя предугадать. Да и потом – мы по-другому не могли. У тебя до августа фестиваль таежной кухни. У меня в сентябре ВЭФ, интервью и прочие журналистские дела. Так что только в августе у нас есть окошко в две недели, чтобы решить все вопросы и съездить в отпуск.
Юля погрузилась в телефон и остаток вечера провела в электронных магазинах одежды, не забывая поглядывать на прогнозы погоды. Неделя в них растянулась линейкой темных туч, которые отличались друг от друга только количеством капель и наличием либо отсутствием грозового значка.
На следующий день был организован мальчишник. Олег назначил свидетелем своего друга Клюшкина, которого знал со школы. Клюшкин взял всю подготовку мероприятия на себя. Местом торжества стала сауна, снятая на всю ночь.
- Сразу предупреждаю, что наши раздетые до трусов тела - это максимум стриптиза, который тебя сегодня ждет, - признался Клюшкин, встречая Олега в сауне. – Вини во всем своего друга Костю. Он же чиновник, во всем чует подвох. Боится, что его сфотографируют со стриптизершей и выложат в сеть. Пытается соответствовать должностной морали. Говорит, второй раз на это не попадусь.
- Слушай, - остановил его Олег. - Пока мы трезвые и еще ничего не началось, у меня к тебе просьба.
- Все что угодно в пределах разумного.
- Во всей этой суматохе я совсем забыл про одно важное дело. Тебе нужно утром перед регистрацией съездить за юлиной родственницей в Партизанск.
- Считай, что сделано, - с готовностью кивнул Клюшкин. - Я думал, она круглая сирота.
- Нет, родители Юли разбились в аварии, когда ей было восемь лет. Ее воспитывала тетка.
- Печально слышать. Пошли пить.
За разврат на мальчишнике отвечала надувная кукла, которую наполнили гелием. Ее окрестили мадам Баттерфляй. Все мероприятие она провисела под потолком в главном зале, привязанная за лодыжку к ножке стула.
- Леня, забери себе домой, чего добру пропадать, - подшучивал Клюшкин над другом, когда все собрались за большим столом. – Это же воплощение идеала. Кормить не надо, молчит, всегда и на все согласна. К поводку (он дернул веревку) приучена.
Все рассмеялись кроме Лени и Олега, которого от этих слов передернуло.
- Андрей, - обратился он к Клюшкину. – Ты сейчас сказал очень токсичную вещь.
- Оооооо, - раздалось дружное многоголосье.
- Где ты этого нахватался? - повеселел Клюшкин. – Совсем под каблук забрался.
- Уважать девушек не всегда значит быть подкаблучником, - сказал Олег.
- Можешь перед нами не выделываться и говорить, что думаешь. Юли здесь нет, - подмигнул он, а потом перешел на шепот. – Или она подслушивает (он ткнул взглядом в лежащий на столе в телефон)?
- Причем тут Юля?
- Я ее, конечно, уважаю и люблю, но это не отменяет того, что она искусный манипулятор. Мало того, что сама следует всем этим современным трендам, так еще и тебя заставляет. Вот я, например, невинно пошутил, а Юля в твоей голове уже вопиет об отмщении.
- Твоя шутка была довольно оскорбительной.
- Не знаю. Все посмеялись. Один ты оскорбился. Для портфолио – я женский пол уважаю. Но с женщинами надо всегда показывать, что ты мужик, иначе они начнут превращать тебя в свою подружку. Да еще и феминистку.
- У нас всегда было патриархальное общество, - включился Константин. – Исторически так сложилось.
- Даже эволюционно, - сказал кто-то из друзей.
- Они сейчас наслушались сказок про феминизм, про гендерное равноправие, набрались модных словечек из интернета, - продолжил Константин. Общался он всегда немного свысока, с какой-то воображаемой кафедры. - Харассмент, например. Совершенно чужеродное явление. Я своей секретарше постоянно говорю: у тебя ноги как у модели. Так она юбки стала короче носить. А послушаешь этих защитниц - волосы дыбом. Как будто их кто-то ущемляет в правах. Наоборот, одни только льготы. Чего им еще надо? Равноправия? Так у нас давно равноправие.
- Тут речь даже не о правах, а о предрассудках, - сказал Олег.
- И какие у нас есть предрассудки?
- Вот если мужик спит со всеми подряд, то в обществе это одобряется. А если девушка спит со всеми подряд, то порицается. Справедливо?
- Здоровый мужик – он должен гулять, - выкрикнул кто-то.
- Какой же это предрассудок! – возмутился Константин. - Женщина – это, прежде всего, хранительница очага.
- Оставь эти речи для 8 марта, Костя, - перебил Олег. - Где ты последний раз очаг видел?
- Я в том смысле, что женщина должна создавать домашний уют, тепло, заботиться о детях. Она мать. Верность, смирение, готовность жертвовать всем во имя семьи – вот исконные женские добродетели, которые должны прививаться с детства. А не мысли о гендерном равенстве. Настоящая женщина должна украшать жизнь мужчины.
- Быть декорацией и обслугой, ты хотел сказать?
- Юля, конечно, постаралась, - произнес Константин с профессорским высокомерием. - Вот смотри, я на своей Кате уже шесть лет женат. Она всем довольна. У нее все есть, всем обеспечена. Ей только скажи, что женщинам нужна свобода – она того, кто это произнес, первая на тряпки порвет. И это абсолютно понятное поведение. Ей сидеть дома, заниматься хозяйством, детям попки подтирать - в радость. Больше ничего не надо. Оторви ее от подгузников, салонов красоты и шмоток – что она будет делать?
- Я рад за твою жену. Но есть другие девушки, которые не хотят подтирать детям попки, которые хотят строить карьеру, заниматься саморазвитием.
- Они никогда не будут счастливы, - покачал головой Константин. - Счастье женщины в том, чтобы исполнить свое предназначение – выйти замуж и родить детишек. Как у Пушкина в «Царе Салтане». Из трех сестриц преуспела только одна – та, что выбрала правильную ролевую модель.
После этого разговор стал перетекать на другие темы. Несколько раз выпили за настоящих мужиков, которые соль земли и на которых держится весь мировой прогресс.
- Твой брат хоть прилетит? – спросил Константин.
- Не сможет. У него командировка на две недели, - ответил Олег.
- А отложить нельзя было?
- Раз не отложил, значит нельзя, - раздраженно произнес он. Олег не любил, когда люди лезли со своим грубым мнением в деликатные вопросы, о которых не имели представления.
- Ну и брат у тебя. На похороны матери не прилетел, на свадьбу твою тоже. Деловой такой что ли?
Олег оставил это без комментариев. Он понимал, что Константин пытался выразить симпатию в том виде, в каком не считал ее зазорной. Но в таком виде его симпатия очень смахивала на снисходительность. И, пожалуй, ей и являлась.
После второго похода в парилку часть гостей вместе с Олегом переместилась в бильярдную. Больше разговаривали, чем играли.
Клюшкин рассказывал анекдоты.
- Вторая мировая. Немецкий шпион сразу после подготовки прибывает в Лондон. Заходит в паб и говорит бармену: мне два виски, пожалуйста. Бармен спрашивает «драй»? Немец (Клюшкин, изображая немца, показал два пальца) «цвай».
Все негромко и благосклонно засмеялись.
- Леня, а ты чего смеешься? Ты хоть понял, в чем здесь шутка? – спросил Клюшкин.
- Так ведь понятно же, что немцу хана, - ответил Леня. Выражение лица у него было вечно глумливо восторженным, как у свиной головы на прилавке, с застывшей кривой ухмылкой, точно животное перед самой своей кончиной узнала неприличную тайну мясника.
- А почему ему хана?
- Потому что он немец.
- Странно работает мышление у некоторых людей, - стал рассуждать Клюшкин. - Леня, вот скажи, как по-английски будет столица?
- Откуда я знаю, - ответил Леня.
- А помнишь, чему нас в школе про Лондон учили?
- Лондон из зэ кэпитэл оф зэ грейт британ, - автоматически воспроизвел тот.
- Так как будет столица по-английски?
- Я в английском не бум-бум. Чего пристал?
- Вот-вот, - снова задумчиво произнес Клюшкин. – Я про это и говорю.
Потом он обратился к Олегу.
- А кого Юля в свидетельницы позвала?
- Марго.
- Звучит многообещающе. Фото есть?
Олег открыл ее инстаграм.
- Мой тип женщин, - сказал Клюшкин, внимательно разглядывая снимки с пляжа. – Кольца нет. Одна придет или с парнем?
- Она постоянно жалуется на то, что настоящих мужчин осталось мало, - рассуждал Олег. – Наверно, одна.
- Повезло ей, значит. Вот и встретимся.
Они веселились до глубокой ночи, как в старые добрые времена. Алкоголь сделал Олега сентиментальным и настроил его мысли на ностальгию. Он стал вспоминать школу, университет, общежитие, кризис 2008 года, на который привык сваливать все профессиональные неудачи после завершения института, безработицу того времени и отчаянное безденежье. Потом жизнь принялась налаживаться, начались скромные победы и какая-никакая карьера. Он бы дошел так до вчерашнего дня, но его стошнило, и вместе с излишками алкоголя смылось желание воскрешать из памяти картины прошлого. Когда он вернулся к друзьям, те уже обсуждали ломоту в костях, показывали шрамы от операций и спорили до исступления, кто принимает больше лекарств.
«Господи, какие же мы старые», - подумал Олег. Остатки алкоголя в нем хотели заплакать. Усилием воли он втянул скупую мужскую слезу обратно, в небытие, где ей было самое место.
Наступила пора расходиться по домам. Гости принялись сверять маршруты и заказывать такси. За Константином приехала жена на последнем лексусе.
- Современные верещагины, - заметил Клюшкин, бесполезно пытаясь справиться с икотой. – И мзду берут, и державой довольны.
Юля вернулась с девичника утром, усталая, счастливая, никакая. Она была полна новых идей и планов, ни один из которых не могла облачить в слова. Добравшись до постели, она сразу же отключилась. Олег раздел ее и стер макияж мицеллярной водой, чтобы не запачкались наволочки. Вечером, придя в себя после запоздалого завтрака, Юля принялась делиться своими соображениями. Оказывается, им следовало поменять рассадку гостей. За время подготовки к свадьбе друзья Юли успели перемириться и перессориться в разных конфигурациях. Карте их бракосочетания требовалась срочная актуализация. Несколько часов они чертили новый план шатра, вписывали и вычеркивали из столов-прямоугольников имена, сбивались, начинали заново. Юля постоянно сверялась с мудбордом, который превратился в толстый журнал с кучей разноцветных стикеров, записочек с номерами, закладок и прочими признаками серьезного организаторского подхода. Глубокой ночью дело было завершено. Финальная схема шатра, начерченная на листе офисной бумаги, выглядела так строго и официально, что Олег хотел приложить к ней печать «Свадьба Юли и Олега». Жаль было использовать ее только один раз.
- Ну как? – спросила Юля.
- Шикардос, - ответил Олег, а потом вдруг вспомнил. – Только куда мы посадим твою тетку?
Юля помрачнела.
- Своих гостей я рассадила. Думай сам, ты ее пригласил, - резким движением она ткнула ему в грудь листом и отвернулась к стенке.
Олег принялся примерять тетушку Раю к рисунку. Здесь находились столы трех цветов. В красных прямоугольниках содержались юлины гости, в синих – Олега, в зеленых сидели их общие знакомые. Не хватало только разноцветных стрелок, чтобы приблизить рисунок к карте боевых действий. Тетушка никуда не вписывалась. Красные прямоугольники казались заведомо неприступными. Их границы открывались только с юлиного согласия. Да и что было делать тетушке Рае в этих римских фалангах среди разодетых девушек с гиалуроновыми губами и разговоров о модных книгах, выставках, путешествиях и трендах в одежде.
Олег имел всю полноту власти над синими прямоугольниками, но толку от этого было мало. Тетушка Рая обладала такой сложной гостевой геометрией, что отказывалась соединяться с какой-либо компанией. Уж тем более с компанией его друзей. От подобного соседства никто не получит веселья.
Остались зеленые прямоугольники. Выбора не было. Олег пристегнул тетушку Раю к столику с детьми.
«Заодно и присмотрит», - подумал он и лег спать.
Наутро он показал результат Юле. Та лишь пожала плечами.
Всю следующую неделю Олег задерживался на работе допоздна. Не то, чтобы дел стало больше обычного. Просто он трудился с какой-то особенной, избыточной прилежностью, брал часть обязанностей с подчиненных на себя, хотя никто его об этом не просил, десять раз все перепроверял, перечитывал сданные тексты и правил их до неузнаваемости. Дома его ждал наэлектризованный комок нервов.
Но вот день свадьбы наступил. Впервые за неделю рассвело по-настоящему, с солнцем. Утренний туман быстро рассеялся. Воздух стал свеж и прозрачен, приятен на вздох. Город сразу преобразился, проступили яркие краски и полутона, скрытые ранее серой погодой. Рассвет горел алым цветом и придавал особый оттенок всем поверхностям. Пилоны Золотого моста получили оттенок слоновой кости, исторические здания центра обрели открыточный лоск, ветхость панельных домов стала какой-то художественной, декадентской. По крайней мере, ее хотелось описывать именно в таких эпитетах.
Юля проснулась несчастной, если она вообще спала в эту ночь, но, распахнув занавески и выглянув в окно, резко взбодрилась.
- Солнце, дорогой! – она прыгнула в постель, затрясла Олега и стала скандировать. – Со-олнце! Со-олнце!
Олег надеялся, что погода и дальше их не подведет. Юля могла менять эмоциональные полюса в обе стороны с равной легкостью и скоростью.
День имел строгое расписание. Стартовал он ранним утром с фотосессии у моря («и почему мы отказались от снимков на рассвете, дурацкие прогнозы погоды»). Затем по плану шел ЗАГС, после чего начинался марафон молодоженов по фототочкам: Ботанический сад, набережная Цесаревича, театр оперы и балета, мосты, несколько пляжей на Русском острове. Шатер был заказан с шести часов вечера.
В ЗАГС пришли, наверно, все приглашенные. Зал регистрации оказался заполнен людьми. Многим пришлось наблюдать за бракосочетанием откуда-то из углов с вазами, под сенью штор и занавесок, поднимаясь на цыпочки, чтобы разглядеть молодоженов через пышные прически и затылки. Все вокруг были без ума от юлиного свадебного платья. Оно имело едва уловимый персиковый оттенок. Даже Олег несмотря на всю свою дремучесть мог признать его элегантным и быть уверенным, что он прав. Платье было сшито по фигуре, из одного куска материи, без кружев и газа. По крайней мере, без особого пиетета к ним. Юля сразу сказала, что не хочет выглядеть на свадьбе «как та куколка с капота».
- Я вручаю вам ваш первый семейный документ – свидетельство о браке, - произнесла служащая ЗАГСа с такой душевной теплотой и торжественностью, словно передавала им младенца, который вдобавок был бастардом короля.
«Ну вот, теперь я Сандалина», - обреченно вздохнула Юля.
Так Юля и Олег стали мужем и женой. На улице их посыпали рисом. Юле набралось в грудь, Олегу – за воротник. На раскладном столике уже расставили бокалы с шампанским, в которых плавали конфетти. В воздухе звучали раскаты хохота. Марго смеялась над остротами Клюшкина, который сегодня был еще и особо чувствителен, потому что «теряет лучшего друга». Помимо прочего он успевал справляться со своими свидетельскими обязанностями, организовывал закуски и алкоголь, считал места в машинах и распределял гостей, складировал шары, букеты и подарки, да еще и поддерживал бурный диалог со всеми вокруг.
- Как ощущения? – спросил Клюшкин, разливая шампанское по второму кругу и поднимая со стола бутерброд.
- Лишь бы погода не изменилась, - ответил Олег. – Как дорога до Партизанска?
- Подожди, - он аккуратно поставил шампанское на столик и тут же освободившейся рукой хлопнул себя по лбу. – Виноват! Забыл! Совсем забыл! И ты ведь не напомнил.
- Ты не привез ее? – уточнил Олег.
- Прости, - кивнул Клюшкин. – Я даже ни разу о этом и не вспомнил с мальчишника. Выскочило из головы. Бывает.
Клюшкин хотя бы был короток в оправданиях. Олег заметил Леню, который стоял рядом и как раз подносил к губам бокал с шампанским. Движением, которым хамелеон снимает с листка насекомое, Олег схватил друга за руку.
- Первый бокал? – спросил он.
Леня кивнул.
- Не пей больше, ты мне нужен.
Он отвел его в сторону и поставил задачу, которую ставил перед Клюшкиным. Леня согласился безропотным «угу» - деваться ему было некуда и Олег не стал тратить время на церемонии вежливости. Он рассчитал, что к шести часам его друг должен вернуться. Даже с учетом пробок, возникающих по всем туристическим направлениям в летний сезон. Он скинул ему адрес и телефон тетушки.
- Позвони ей, предупреди, что выехал, - сказал Олег.
Большой и шумной компанией они отправились в Ботанический сад. Молодожены с близким кругом друзей двинулись на лимопатибасе. Прочитав это слово на визитке, Олег долго пытался найти в нем ударение. Ему захотелось воткнуть его во второе «и» - так в слове звучала какая-то испанская экспрессия, помноженная на латинское благородство. ЛимопатИбас. Так мог бы называться еще один суккулент на подоконнике, где-то между каланхоэ и замиокулькасом.
Салон автобуса пронизывал поручень, похожий на пилон для танцев. Гости Юли постоянно делали селфи и сразу же выкладывали их в инстаграм с хэштегом «свадьба лучшей подруги» и каким-то безумным количеством эмодзи. Марго сопровождала снимки небольшими текстами, так как это сейчас считалось хорошим тоном. Как правило, это были милые банальности в форме каламбуров вроде «Красота требует жратв».
Юля радовалась хорошей погоде, солнцу, отличным снимкам. Олег был счастлив вслед за ней. Из Ботанического сада они поехали к театру оперы и балета. К тому моменту пробки сковали город целиком. Человеческая масса, рассредоточенная по машинам, стремилась к воде, двигалась к ней по узким городским дорогам в душной тесноте нитевидного трафика. Владивосток с каким-то мстительным азартом желал выколотить из солнечного дня все долги за унылое лето и набрать кредитов далеко вперед. Завтра было непредсказуемым, угрюмым и сырым. Жить хотелось сегодня.
Но Юлю не печалила ситуация на дорогах. Она была весела в машине, на парковке перед театром, где им встретилось еще две свадебных компании. Путь до Русского острова гости провели, болтая о пустяках и смеясь даже неудачным шуткам. Успели к шатру ровно в шесть. В машине счастливая Юля наклонилась к уху Олега и нежно прошептала, что у них будут прекрасные кадры. Олег улыбнулся и закивал, будто для него это тоже имело значение.
У входа в шатер уже толпились гости. Среди них Олег заметил Леню, который щелкал семечки, доставая их из кармана брюк. Он всегда носил с собой пригоршню, чтобы чем-то себя занять в свободное время.
- Привез? – спросил Олег. Леня кивнул и отряхнул руки.
В шатре у самого входа стояли тумбы с именными карточками. На каждой находился номер столика. Тетушка Рая уже сидела на уготованном для нее месте. Олег никогда ее не видел, но сразу узнал. На свадьбе не было никого старше 35 лет. Но не возраст выделял тетушку Раю. Ее наряд был пугающе скромен. Она накинула шерстяную кофту на розовую блузку, возможно, лучшую из гардероба. Никто ее не предупредил, что свадьба будет в персиковом стиле. У нее была черная юбка, очень толстая, не мнущаяся, с кармашками. Но главной особенностью ее внешности были пышные волосы, каштановый цвет которых уже местами поела седина. Они были собраны в хвост пластиковым зажимом.
Рядом с тетушкой сидели дети. Они не сводили глаз с экранов телефонов. Мальчики были одеты банковскими агентами: брюки на подтяжках, пиджаки с белыми рубашками, высокие воротнички, в которые упирались детские подбородки. Девочки сплошь были принцессами. Дети скучали. Многие уже наполовину сползли с кресел.
При виде молодоженов тетушка Рая сразу поднялась. Юля сказала ей привет и прошла мимо. Она остановилась только в центре шатра у группы гостей, где спросила какую-то свою давнюю знакомую, как та поживает.
- Как вы добрались? – поинтересовался Олег.
- Отлично! – закивала тетушка Рая. – У тебя такой замечательный друг. Он так много знает о нашем крае и его природе. И водит - прямо Шумахер!
Насколько помнил Олег, Леня с трудом находил Приморье на карте России и путал Дальнереченск с Дальнегорском, называя их «дальниками».
- Я опоздала на регистрацию, - продолжила тетушка, открывая свою сумочку. – Поэтому сделаю подарок сейчас.
Она достала конверт, в котором по выпуклым уголкам угадывалась плотная пачка банкнот.
- Не стоило, - удивился Олег.
- Я так за вас рада! – и она сразу села.
Олег хотел сказать что-то еще, но не смог придумать темы. Он отыскал Клюшкина, который занимался сбором подарков, и отдал ему конверт.
- Ого, - восхитился друг. – У кого-то большое и благородное сердце. Благослови его бог.
Юля желала устроить современную свадьбу без конкурсов, похищений невест, бокала в туфельке и прочих традиций. Олег тоже не любил свадебные конкурсы, хотя и считал карнавальный характер самого празднования уместным. Пошлость в данном случае казалась ему какой-то глубинной, уходящей к древним обрядам и к племенным ритуалам взросления. То есть к самой природе общественных отношений. Свадебные обычаи и конкурсы прогоняют людей через испытание позором, но без вреда для репутации, которая укрыта непроницаемым щитом обряда. Когда Олег поделился своими мыслями с Юлей, она ответила «вот сам и будешь голосить кукушкой между ног у свидетельницы». На этом спор был завершен. Поэтому всю развлекательную историю взяли на себя профессионалы-ведущие, а гости только наблюдали, танцевали и произносили тосты.
Константин выдал длинную даже по меркам своего занудства речь о том, что «семья – священный союз», что «муж – глава в доме», что «жена всегда должна быть подле мужа» и что «дети делают женщину полноценной». Юля скрипнула зубами, но промолчала. Олег понял, что мотивирующий спич его друга еще не раз отзовется ему в те скучные вечера, когда кроме ссор в доме особо нечем заняться.
Клюшкин, которому всегда была присуща ирония извращенного толка, после поздравления подарил коллекционное издание «Домостроя». На обложке находилось изображение идеализированной семьи, состоящей из грозного отца, смиреной жены, разглядывающей пол, и пяти детишек разных возрастов. Строгость картинки немного смягчалась тем, что ее поместили в розовое сердечко. Юля относилась к проделкам Клюшкина со снисходительностью и, в целом, терпела его без особых усилий. В конце концов, он хорошо одевался и следил за собой.
Леня поздравил супругов коротко, неумело, смущаясь того, что на него все смотрят. Он бы хотел дольше, но начал сбиваться на самом старте, и, чтобы не утяжелять положение, поднял бокал с яблочным соком (ему предстояло отвезти тетушку Раю обратно) и крикнул «горько!». По поцелую Олег понял, что Юля не считает Леню важным другом, не относится серьезно к тому, что он говорит, и не готова вводить его в ближний круг.
Три подружки Юли во главе с Марго подготовили музыкальный номер. В мелодии по зацикленным клавишным переливам угадывался какой-то слезливый рэп из 2000-х. Слова придумали сами. Что-то о том, как они познакомились и через что они вместе прошли. В финале они спели «помни, нас не разлучат года, подруги останутся с тобой навсегда», после чего Юля разрыдалась от нахлынувших воспоминаний, и они вчетвером отправились избывать свои чувства куда-то за шатер.
Олег тоже вышел на воздух. Уже вечерело. Слева от него шумел Тихий океан, справа, за администрацией и гостиничными домиками, темнели приморские сопки. Тетушка Рая прогуливалась по побережью. Все это время никто не подходил к ней, не разговаривал. Она словно попала в центр слепого пятна, которое следовало за ней прожектором. Олег хотел поговорить с тетушкой, но не мог придумать ни начала беседы, ни комфортных тем, ничего. Он просто смотрел на одинокую фигуру, что чернела на фоне закатного моря, и чувствовал, как где-то в внутри него зреет тоска.
Свадьба шла своим чередом. Один раз чуть не случилась драка. Ткаченко, который весь день пил буйно, приревновал свою жену к какому-то молодому человеку – гостю Юли. Олег не помнил его имени, и ему было все равно. Пусть выясняют отношения. Тем не менее, когда противники вышли поговорить, Олег попросил Клюшкина отправиться следом, разнять бойцов или хотя бы сделать так, чтобы драка имела благородный вид и шла по правилам. Вернулись они через пять минут без каких-либо повреждений. Разошлись спокойно. Видно, пыл угас. Клюшкин похлопал Ткаченко по плечу, правда, со слегка расстроенным видом. Жена не разговаривала с ревнивцем оставшийся вечер.
Ночь принесла прохладу. Рядом со столиками включили газовые обогреватели. Тетушка Рая все еще где-то гуляла. Олегу стало неспокойно. Он выглянул на улицу и при свете луны разглядел ее, сидящую на берегу и наблюдающую чернильную воду и лунные блики на ней.
- Вы простудитесь, - сказал Олег, подойдя к тетушке вплотную. От его слов она подпрыгнула.
- Ой, ты меня испугал, - расхохоталась она.
- Не сидите здесь, идите в шатер. Скоро уже все закончится. Леонид отвезет вас домой.
- Да что ты! Что ты! – встрепенулась тетушка. – Зачем? Я сама доберусь.
- Он вас отвезет, - настоял Олег. – Ради этого он весь день не пил. Не хочется, чтобы это было зря.
Аргумент был железным, и тетушке не оставалось ничего, кроме как с ним согласиться.
- Юля такая счастливая, - сказала она, поднимаясь с камня. – Я ее редко такой видела. Последний раз, наверно, когда она узнала, что поступила. И что уезжает во Владивосток.
Олегу почему-то стало нестерпимо грустно. Он проводил тетушку до столика, за которым уже открыто дремали дети.
После фейерверка гости начали собираться домой. Клюшкин с Марго уехали в одном такси. Юля прощалась с подружками со слезами и нервным хохотом, некоторых отводила в сторону и они по-заговорщицки перешептывались – там были какие-то секреты вроде тайной беременности, случайных измен, оказавшихся началом большой любви, и еще чего-то. Олег не хотел в это вмешиваться. К счастью, Юля умела хранить молчание о чужих интрижках.
Он убедился, что тетушка Рая села в машину к Лене. Тот выглядел уставшим.
- Справишься? Не заснешь? – спросил Олег.
Леня кивнул оба раза. Тетушка Рая, выглядывая из машины, последний раз поблагодарила Олега за приглашение.
Они уехали. Олег хотел что-то сказать на прощание, но слова не приходили. Он просто помахал вслед. Юля о своей тетушке не спрашивала, поэтому Олег сам рассказал ей, что та уехала вместе с Леней и за нее можно не волноваться.
- Чудесно, - произнесла Юля.
Через две недели после отпуска Олег забрал в агентстве свадебные фотографии. На них были красивые и счастливые люди, улучшенные светокоррекцией, фильтрами и дизайнерским вкусом. Они танцевали, махали Олегу рукой, собирались в группы, обнимали друг друга и смеялись. Олег с Юлей гуляли по Ботаническому саду, лежали в траве, держались за руки на фоне пилонов Золотого моста, стояли друг к другу спинами и смотрели в небо, замирали в прыжке.
Тетушки Раи не было ни на одном снимке. Даже на втором плане. Олег проверил дважды. Ей не досталось места в архиве их жизни. Скоро Олег начал о ней забывать. Только по праздникам, когда от нее приходили поздравления на телефон, он отправлял что-то в ответ. Поначалу небольшие тексты, потом картинки. Леня тоже потихоньку исчезал из его памяти. Редко от него поступали сообщения. Предлагал встретиться. Но всегда в самый неудобный момент, когда времени совсем не было. Вскоре связь с ним оборвалась окончательно и как-то сама собой.